Глаза его наполнились слезами.
— Веди нас! — потребовал я.— Может, мы еще сможем помочь ей.
— Нет, мать умрет,— сказал мальчик.— Но я отомщу за нее. Она умрет, она всем телом трясется, временами лежит совсем как мертвая, а потом вскакивает. Те места, в которые ее ужалили змеи, почернели и опухли. Но я отомщу за нее.
Мы прошли около двухсот шагов, когда услышали вдалеке женский голос, который напевно жаловался словно бы из глубины какой-то пещеры.
Мы прошли еще несколько метров, продрались через густой молодняк и очутились на краю квадратной ямы. Она была около трех с половиной метров глубиной, метра два шириной, обложена твердой древесиной для защиты от влаги и осыпания. Крышка тоже была деревянной, обшитая мехом, но сейчас она лежала в стороне. Такие ямы трапперы делают для того, чтобы закладывать в них добытые шкурки до той поры, когда можно будет увозить их. Поодаль были привязаны две лошади, к стволу дерева были приставлены два ружья, а на двух сухих сучьях висели два свежих скальпа.
— Чьи это скальпы?
— Наших охранников. Я все расскажу Олду Шаттер-хенду и Виннету,— сказал мальчик, и глаза его загорелись.— Но сначала я прошу их помочь моей матери.
Мы посмотрели в яму: сразу же в глаза бросилась сломанная елочка, которая послужила мальчикам в качестве лесенки. Потом мы увидели на дне ямы лежащую скво. Она содрогалась в судорогах, тяжело дышала. Ее голову держал на коленях младший мальчик. По лицу его текли слезы. В противоположном углу ямы лежали три большие гремучие змеи. Они были дохлыми.
Мы спрыгнули вниз. Как всегда, мы с Виннету думали одинаково. Мы направились не к женщине, а к змеям и внимательно их осмотрели. Они были задушены. Пресмыкающиеся имели добрых два метра длины, а вокруг головы у них было множество мелких отверстий, словно бы кто исколол их острой иглой. Я молча кивнул, а Виннету ответил мне улыбкой, слов не требовалось.
И только после этого мы подошли к женщине. Судороги потихоньку уменьшались, но она была без сознания. На голенях и предплечьях, на кистях рук у нее были следы укусов. Мы подняли беднягу как можно выше, а Хаммер-далл и Холберс вытащили ее из ямы. Потом выбрались мы с Виннету и мальчик.
Я обратился к Фолдеру, который вместе с Танчан-хонской лежал связанный около ямы.
— Где остальные три змеи?
— Мешок взял с собой один сиукс,— сказал он.
— Приберегли для вождя упсароков, так ведь? Но ты просчитался. Укусы скво не убили, потому что в них было мало яда. Змеи, затолканные в мешок, кусали друг друга и тем самым израсходовали яд. Но вина твоя от этого не меньше.
— Замолчите! — оборвал он меня.— Не путайтесь в мои дела. Я с краснокожими сам разберусь и не нуждаюсь в том, чтобы вы тут чинили суд надо мной. Не валяйте дурака и отпустите меня.
— Боюсь, что это не будет так скоро. И ты еще будешь рад, что над тобой кто-то хотел вершить суд. Ведь ты этого не заслуживаешь, твой сообщник тоже.
— Суд? Нет уж, лучше смерть.
— Хорошо. Буду помнить об этом. Мы с тобой обо всем договорились.
В то время, как мы ожидали, когда женщина придет в сознание, мальчик рассказал нам, что произошло вечером и ночью.
Сиуксы сразу начали искать сообщников женщины, но все было напрасно. Женщина упорно не переставала просить оставить жизнь ее детям. Она угрожала, что ее муж отомстит, а когда это вызвало у Фолдера гомерический хохот, она в своем отчаянии потеряла осторожность, и рассказала о нашем присутствии поблизости.
Но поступок этот имел последствия совершенно противоположные тем, на которые женщина рассчитывала. Без промедления ее вместе с детьми доставили к яме, открыли крышку и бросили в яму трех гремучих змей. Потом связанных пленников столкнули туда же. Фолдер сразу же после этого двинулся с сиуксами в путь — он нас боялся. Фолдер задумал напасть на лагерь упсароков, поджечь его, убить как можно больше воинов, а вождя захватить в плен. Пленника он хотел доставить к яме и устроить ему такую же казнь, как его жене и детям. Но и охранники тоже опасались нас. Они думали, что мы скрываемся где-то поблизости, и как только рассвело, принялись нас высматривать.
В яме мальчики забились в угол, а мать в диком отчаянии разгрызла ремни, которыми были связаны ее руки, а когда это ей удалось, она схватила сначала одну змею, потом вторую и третью голыми руками и удавила их. Казалось, она совсем не чувствует укусов. Женщина с большими усилиями развязала путы на сыновьях, а потом свалилась, Ее знобило, все вертелось перед глазами, начался жар. Потихоньку рассвело.
Поскольку охранников нигде не было видно, старший брат встал на плечи младшему, вылез из ямы, сломал елочку, и по ее стволу потом выкарабкался и младший брат.
Едва они выбрались наружу, как услышали, что возвращается один из сиуксов. Они быстро спрятались. Краснокожий, очевидно, обнаружил наши следы, понял, что мы уехали, и успокоился. Он привязал коня, поставил ружье у дерева и пошел к яме посмотреть на пленников. Когда же он увидел там только скво, он испуганно выпрямился и огляделся. В это время старший брат схватил ружье, прицелился и одним выстрелом свалил сиукса. Потом он снял с него скальп, и они вместе с братом убрали труп.
Потом вновь зарядили ружье. На этот раз его взял младший брат, который тоже хотел добыть скальп. Очень скоро появился и второй индеец, привлеченный звуком выстрела, и его постигла судьба его приятеля. Мальчики теперь были хозяевами положения и смогли позаботиться о матери. Один спустился к ней в яму, другой отправился на поиски змеиных трав, которые лечат укушенных рептилиями.
Теперь же, когда они узнали, что их мать не умрет, юные индейцы успокоились: они смело проявили себя в первой стычке и были достойны принятия их в ряды молодых воинов. Теперь-то им не страшен был гнев отца.
Чтобы облегчить страдания скво, требовались еще лечебные травы. Мне показалось, что я видел какие-то вблизи лагеря. Мы направились за травами вместе с Виннету. И как раз рвали траву, когда Виннету издал громкое уфф! и прыжком скрылся между деревьев. Я последовал его примеру. Мы заметили толпу всадников, двигавшихся по направлению к нам. Когда они подъехали настолько близко, что мы могли различить их боевые краски, Виннету сказал:
- Да ведь это Намдушка-сапа! Упсароки считают нас врагами. Подшутим над ними и дадим взять себя.
Мы вышли на поляну. Индейцы, едва заметив нас, издали воинственный клич, бросились к нам и окружили.
- Уфф! Уфф! — воскликнул Черный Змей.— Олд Шаттерхенд и Виннету! Взять их! Пусть попробуют наших пыточных кольев!
Виннету не спеша уселся, воткнул клинок своего ножа в траву и сказал:
- Здесь сидит Виннету, вождь апачей. Он зарыл нож войны в землю. Мир!
Я сел рядом с ним и обратился к Черному Змею:
— Вождь упсароков преследует оглала. Он направился к Змеиным Горам по неправильному пути. Теперь же он возвратился, потому что нашел следы сиуксов, которые идут в охотничьи угодья упсароков. Эти следы привели его сюда. Мы дарим Черному Змею связанного вождя сиуксов. Если он принимает наш подарок, пусть идет по тропе, которая сворачивает налево в лес.
-- Уфф! — воскликнул краснокожий.— А если это измена?
— Разве Виннету и Олд Шаттерхенд когда-нибудь обманывали? Или предавали? Мы сидим здесь, а вокруг нас две сотни упсароков. Пусть они убьют нас, если мы врем. Ты найдешь не только то, о чем я сказал тебе, но даже много больше.
— Уфф! Я сделаю так, как ты сказал. Но горе вам, если вы соврали мне! Два раза по сто ружей будут целиться в вас, пока я не вернусь.
Он слез с лошади и пошел. Вождь был слишком гордым и смелым, чтобы брать с собой охрану. Его люди держали ружья так, что мы видели их стволы.
Прошло десять минут, потом еще десять минут. Вождь возвратился. Он махнул рукой, и стволы ружей опустились. Вождь подошел к нам.
— Мои братья сказали правду, мир. Мы считали Олда Шаттерхенда и Виннету врагами. Они доказали, что являются нашими братьями. Они рисковали жизнью ради моей скво и моих сыновей. Выкурим вместе трубку мира.
— Сейчас нет, попозже,— сказал я.— Оглала тут могут быть с минуты на минуту. Они не должны заметить вас. Пусть твои воины спрячутся в лесу, тогда вы легко одолеете их.
— Уфф! Ты думаешь, что они вернутся?
— Наверняка. Будь мудрым и послушайся моего совета!
По его знаку воины потянулись с лошадьми в лес. Мы с вождем отправились к его жене, и та при его появлении просто на глазах выздоравливала. Вождь ее ни в чем не упрекал, он относился к жене с ласковым уважением.
Когда она услышала, что предвидится бой, то просила вождя, чтобы он мирно разошелся с сиуксами. Достаточно уже того, что предотвращено нападение на их селения. Виннету и я весьма способствовали ее просьбам. Когда мы изложили вождю все доводы в пользу мирного соглашения, он в конце концов согласился. И был доволен тем, что пойман Фолдер, доволен скальпами, добытыми его сыновьями, доволен вступлением своих сыновей в ряды воинов.
Когда же Танчан-хонска узнал, что не останется в плену и не умрет в пытках на колу, он не хотел верить собственным ушам. Он видел, сколько упсароков прячется между деревьев, знал мой штуцер Генри и опасное серебряное ружье Виннету. Он понимал, какое опустошение в рядах сиуксов произвел бы один только залп. Ему сначала казалось, что над ним подшутили, но потом он понял, что и противная сторона извлекает пользу. И Танчан-хонска охотно принял наше предложение.
Едва мы успели договориться, как сиуксы уже показались на другой стороне прерии. Мы подпустили их достаточно близко, потом Танчан-хонска вышел им навстречу. Они были ошеломлены и остановили своих коней. Когда их вождь подошел к ним, те столпились вокруг него и взволнованно говорили.
— Никак не могут освоиться с новой ситуацией,— смеялся Дик.— Длинное Тело, очевидно, не обладает талантом оратора. Надо бы тебя туда послать, Пит Холберс, а, мудрая голова?
— Оставь ты эти плоские шутки,— проворчал длинный.— Ты ведь знаешь, что мне они не нравятся.
— Вопрос не в том, нравятся тебе мои шутки или нет, а в том, есть ли у тебя талант оратора. Лучший оратор не тот, что говорит долго. Поглядите-ка, они вроде договорились. Длинное Тело возвращается.
Волнение улеглось. Оглала спокойно сели на лошадей. Их вождь сообщил нам итоги их совещания:
— Если бы упсароки были одни, они не принудили бы моих воинов к перемирию. Но мои воины знают волшебное ружье Олда Шаттерхенда, они решили уехать и не возвращаться. Я могу взять своего коня?
— Да,— подтвердил Намдушка-сапа.— Но помни: я пошлю за вами разведчиков. Если узнаю, что вы не сдержали свое слово, соберу пять раз по сто воинов и истреблю все ваше племя.
Оглала сделал движение, которое могло означать и согласие, и насмешку, и отправился за своей лошадью. Вскоре после этого сиуксы скрылись в лесу. Несколько упсароков получили приказ ехать за ними и наблюдать.
Единственный, кто огорчился этой развязкой, был Фолдер. Он надеялся, что дело дойдет до сражения и что его освободят. Когда же он узнал, что ему не остается ничего, кроме пыточного кола, он позвал меня и попросил спасти его. Я ему сказал:
— Ты же утверждал, что смерть предпочитаешь суду.
Ты получил то, что хотел.
Но ведь вы не допустите, сэр, чтобы дикари убили цивилизованного человека!
— Цивилизованного! Ты называешь цивилизацией кражи, обман, мошенничество? Это был поступок цивилизованного человека, когда ты у голодных и замерзающих индейцев похитил их пищу и одежду? А когда они не захотели больше терпеть это, ты приказал их расстрелять! Ты думаешь, что отделался двумя годами тюрьмы? Намдушка-сапа подарил тебе жизнь, хотя ты украл у него лошадей. А как же ты его отблагодарил?
Тут он обрушил на меня такой поток проклятий и самых вульгарных ругательств, что я содрогнулся. Я без единого слова отошел от него.
Теперь, когда скво уже не была под моей опекой, я не мог беспокоиться о ней без ущерба для своей репутации воина — хотя бы в глазах индейцев,— поэтому я только спросил вождя, как она себя чувствует. Он ответил:
— Лежит спокойно, спит. Она быстро оправится. Я знаю соки растений, которые изгоняют из тела яд и все его последствия. Как только мы достигнем своих вигвамов, мой брат тоже увидит ее резвой, как антилопа.
— Ты думаешь, что мы будем тебя сопровождать?
— Уфф! Ведь вы не захотите побрезговать нашим приглашением? Это навсегда бы опозорило славное имя упсароков!
Так мы с ними и поехали.
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
В тот период внимание правительства в Вашингтоне было обращено на юг, к Мексике. Эта страна страдала от кровавых распрей между республиканцами и приверженцами императорской власти. Бенито Хуарес был признан Соединенными Штатами президентом Республики Мексика. Штаты, как и прежде, рассматривали императора Франции в качестве чужеземного захватчика и оказывали всяческое давление на Наполеона III, вынудив его в конце концов вывести свои войска из Мексики.
В начале гражданской войны Техас был объявлен Сецессионом (То есть отделившимся, отколовшимся ) и тем самым пополнил список захваченных штатов. Его падение вызвало сильное беспокойство в народе. Население было настроено враждебно по отношению к Северу и его политике. Вообще-то жители Техаса в принципе могли считаться республиканцами, так как восторгались Хуаресом, «героем индейцев», осмелившимся бросить вызов Наполеону и Максимилиану, потомку могущественного дома Габсбургов. Но поскольку правительство в Вашингтоне поддерживало дружеские отношения с этим героем, против него созрел тайный заговор. Таким образом, среди населения Техаса возникли разногласия.
Одни открыто выражали свое доверие Хуаресу, другие выступали против него — не из убеждения, а просто из антипатии к янки. И этот раскол препятствовал свободному перемещению по штату. Если кто-то и старался скрыть свои политические симпатии, то эти старания оказывались тщетными — граждан буквально принуждали высказывать свои взгляды во всеуслышание. Немцы, испокон веков живущие в Техасе, тоже не были единодушны в своих воззрениях. Голос крови заставлял их вроде бы быть расположенными к Максимилиану, но в то же время он не мог быть угоден им, поскольку вошел в Мексику под знаменами Наполеона. Немцы уже успели глотнуть республиканского воздуха для того, чтобы понять — вторжение французов в страну Мон-тесумы не имеет под собой законных оснований, а преследует цель отвлечь французов от беспорядков внутри страны посредством возрождения национальной глуар( Славы.(фр)). По этой причине немцы хранили молчание и держались подальше от всех политических сборищ, тем более что во время военных действий, имеющих целью отделение Техаса, они были союзниками северян.
Вот такой была обстановка, когда нашему взору представилась ровная вытянутая песчаная коса, отделявшая бухту Матагорда от Мексиканского залива. Мы скользили под парусами по Пасо Кабальо, однако вскоре нам пришлось бросить якорь, поскольку бухта оказалась очень мелководной, и мы рисковали посадить свое судно на мель.
За отмелью бросили якорь небольшие суденышки, а впереди отдыхали несколько больших кораблей, трехмачтовые парусники, и один пароход. Я не мешкая сел в лодку и направился в сторону Матагорды, чтобы узнать, когда отходит ближайший корабль на Кинтану. Но, увы, оказалось, что шхуна пойдет туда только через два дня. Я сидел и проклинал обстоятельства, из-за которых Гибсону удалось бесследно исчезнуть, воспользовавшись четырехдневным выигрышем во времени. Меня занимала только одна забота — в существующих обстоятельствах предпринять все, что было в моих силах.
И поскольку мне не оставалось ничего другого, как терпеливо ждать, я нашел гостиницу и приказал забрать свои вещи с корабля.
Матагорда в то время была небольшим местечком. Расположена Матагорда в восточной части бухты и как порт гораздо менее значительна, чем, например, Галвестон. Как и везде в Техасе, побережье в этих местах представляет собой вредную для здоровья низменность, хотя и не заболоченную, но очень сырую. Здесь легко можно было подхватить лихорадку, и поэтому перспектива застрять здесь надолго меня не устраивала.
Мой «отель» был похож на немецкий гостиный двор третьего или четвертого сорта, моя комната напоминала корабельную каюту, а кровать была настолько короткой, что во сне приходилось свешивать с нее то ноги, то голову.
После того, как мои вещи были разложены, я выбрался для осмотра местности. Выйдя из своей каморки, я направился к лестнице, по пути к которой мне пришлось пройти мимо одной открытой двери. Бросив беглый взгляд внутрь, я отметил про себя, что убранство этой комнаты ничем не отличается от моей. На стене висело седло, через него была перекинута уздечка, свисавшая до пола. В углу возле окна стояло длинное кентуккийское ружье. У меня мелькнула мысль о присутствии здесь Старой Смерти, но хозяином этих вещей мог быть кто угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25