И тут до них донеслась едкая гарь.
— Стоп! — сказал Саммерлэнд.— Они раскинули бивак и разожгли костер. Подождите меня, я скоро вернусь.
Он отвел коня на край леса и привязал его среди кустов так, что его совсем не было видно, и убежать он не мог.
— Теперь бы только подобраться к ним незаметно. Пошли со мной.
Он передвигался бесшумно, стремительно перескакивая от ствола к стволу. Клаузен следовал за ним. Сначала они заметили среди листвы белый дым, потом увидели огонь и вокруг него девятерых мужчин. Саммерлэнд встал за стволом ели; ствол был настолько мощным, что мог укрыть их обоих. Саммерлэнд кивнул другу.
— Они еще не распрягли лошадей и не выставили охрану.
— Где лошади?
— Вон оттуда я слышу их фырканье. Мы заберем их оружие, если они оставили его у седел. Если нам повезет, не придется пролить ни капли крови. Пошли.
Они крались все дальше, подобравшись наконец близко к лошадям. Животные, до сих пор не избавленные от ноши и седел, не испугались и не зафыркали.
— Видите вон там мою Рыжую? Сзади висят сумки с золотыми самородками. А вон у того вороного на седле висит полный комплект охотничьего вооружения. Мы возьмем их у еще одного или двоих, остальным же перережем поводья. Вперед!
Он скользнул неслышно вперед, проворно перерезал несколько лассо, связывающих лошадям передние ноги, и хлопнул их по крупам так, что они, заржав, разбежались. Потом вскочил на свою Рыжую, схватил за узду вороного и оглянулся на Клаузена. Молодой человек сидел на гнедом и хотел уж было двинуться, как раздался крик, и три шестовика помчались к ним.
Возглавлял их широкоплечий, чернобородый парень, который сразу же бросился на Клаузена.
— Это их главарь! — крикнул Саммерлэнд и выстрелил из карабина в двоих других.— Всыпьте ему на память.
Клаузен взмахнул томагавком, и чернобородый свалился на землю.
— Отлично! Он сам напросился,— заметил Саммерлэнд.— Теперь исчезаем отсюда!
Они погнали лошадей. Позади раздавались выстрелы и громкие проклятья. По лесу им не удавалось скакать так быстро, как хотелось бы, но, несмотря на это, они счастливо ушли и в целости и сохранности достигли буша, где Саммерлэнд раньше привязал коня.
— Возьмите и его и скорее дальше, сэр! Пока они соберут всех лошадей, будет уже ночь. Раньше утра они все равно не бросятся по нашим следам. И это уже будет поздно. Тома Саммерлэнда и его кобылу они не достанут. Это так же точно, как на мне сидит моя шапка.
ПОЭТ САВАННЫ
В штате Арканзас на одноименной реке в двух часах езды вверх от города Литтл Рок расположен городок Стен-тон. Удобное расположение около устья двух притоков позволило этому городку стать центром весьма оживленной торговли, как в отношении сухопутных путей, так и водных. С настоящей американской скоростью здесь росли дом за домом, улица за улицей, и там, где совсем недавно сын прерий поил своего коня, теперь в удобной постели потягивается его белый брат, благословляя, а может, и проклиная цивилизацию.
В двух-трех милях от города скакала верхом по зеленой равнине к холмам на горизонте компания молодых джентльменов и дам. Один только пожилой мужчина был среди них — поразительно толстый, сидевший на не менее могучем тяжеловозе. На мужчине были желтые брюки, красный в клетку жилет, светло-синий фрак и черно-белая соломенная шляпа. Из расстегнутого воротничка снежно-белой сорочки выглядывал толстый узел платка в фиолетовую и зеленую полоску, концы воротничка охватывала золотая цепочка от часов. Раскрасневшееся от скачки лицо мужчины казалось в высшей степени добродушным, лишь жесткие складки вокруг рта свидетельствовали о жесткости, а короткая бычья шея — об упрямстве.
Этот толстый мужчина с выражением добродушного стервятника на лице и его тяжеловесный конь как раз сумели догнать одну из дам, когда мимо них молнией пролетела всадница с развевающейся синей вуалью.
— Стой, Марго, стой! — завопил толстяк. Конь, приложив все усилия, смог сделать порядочный рывок, чем совершенно вывел из равновесия своего седока.
— Ты сломаешь себе шею, и я себе сломаю... брр! Тпру! Стой! Что ты лихачишь!
Один из джентльменов поспешил на помощь и водрузил с осторожностью тучного мужчину обратно в седло.
— Не давайте ему столько овса, и ваш тяжеловоз не будет таким буйным, мистер Ольберс.
— Это не из-за овса, а из-за дурного примера. Дурной пример способен испортить и наилучший нрав. Я вас попрошу, поезжайте за моей дочерью и скажите ей, что меня удар хватит, если она еще раз поскачет во весь опор.
— Не запрещайте ей этого удовольствия. Движение способствует здоровью, а кроме всего прочего ей это очень идет.
— Идет, не идет, но главное для нее — не сломать себе шею, мистер Уилсон. Вот вы поглядите на того человека, что едет нам навстречу. Лошадь идет, еле переставляя ноги, опустив голову, словно цветочки считает, всадник наклонился в седле, словно хочет упасть на шею лошади, ему, очевидно, все равно, приедет ли он в Стентон сегодня, или завтра утром. Это не какой-нибудь сорвиголова, вроде вас с Марго, и я могу поспорить с вами на пятьдесят тысяч долларов, что этот парень себе ребра никогда не сломает.
— Вы так думаете? — сказал собеседник и изучающе поглядел на далекого всадника.— Боюсь, что вы недосчитаетесь своих пятидесяти тысяч, потому что этому человеку его ребра безразличны.
— Он не похож на дикаря.
— Это вы так думаете, потому что никогда не были в прерии. Я готов поспорить с вами на ту же сумму, что это настоящий вестмэн, проделавший совершенно другой путь, нежели наша сегодняшняя прогулка, и который привык ежедневно смотреть в глаза смерти. Я знаю этих людей, поскольку мое техасское ранчо лежит на границе прерий. Также и эта согнутая спина выдает охотника, так сидят они все, иначе им не выдержать долгой езды.
— Охотник из прерий? Мы должны поговорить с ним? Дам наверняка позабавит такой разговор.
— Вы правы. Предоставьте это мне.
Говоривший был молодым и красивым мужчиной с черными блестящими глазами, которые исключительно гармонировали с черными холеными бородой и усами. Он был одет сверхаккуратно и удивительно легко сидел в седле. Его широкая шляпа сползла на затылок, и на лбу был виден темно-красный шрам, тянущийся от переносицы до волос. По его призыву вся компания собралась вокруг него.
— Леди и джентльмены, вон там едет какой-то ловец. Этот парень наверняка никогда в жизни не видел настоящую даму, и он будет захлебываться от смущения, отвечая на наши вопросы.
Предложение было встречено обществом с веселым восторгом, только дочь толстяка не согласилась:
— Оставьте его в покое, господа. Он вам ничего не сделал, а вы можете его обидеть.
-- Обидеть? — рассмеялся Уилсон.— Да это честь для него, что с ним будут говорить такие люди, как мы.
Он повернул коня и поехал навстречу незнакомцу. Остальные поехали за ним.
Незнакомец уже был наверняка в пределах слышимости, но все еще не обращал внимания на компанию.
— Гуд дей, добрый день, приятель,— обратился к нему Уилсон.— Ты спишь или бодрствуешь?
Спрашиваемый мгновенно выпрямился, и они взглянули друг на друга в упор. Темно-синие глаза всадника задержались на лице богатого плантатора, а в черных глазах последнего появилось замешательство.
— Гуд дей, леди и джентльмены,— поприветствовал всех всадник сильным звучным голосом.— Я видел сны о Льяна Эстакада и об исчезнувших шестах и золотых самородках. Гуд бай!
Казалось, он собрался ехать дальше. Уилсон перегородил ему дорогу.
— Погодите, раньше вы нам скажете, что вы под этим подразумеваете!
Он побледнел, но глаза его сверкали, и шрам на лбу покраснел.
— Подождать? — спросил незнакомец с иронической усмешкой.— Кто же это рискнет приказывать свободному человеку под свободным небом? Кто пожелает насилием требовать то, что зависит только от свободной воли?
— Я! Что означают ваши слова? Говорите, или...— Уилсон угрожающе поднял хлыст.
— Или! — прогремел охотник и встряхнул длинными светлыми кудрями. Он дернул левой рукой за узду, и его вялый конь моментально ожил.
— Уберите свой хлыст!
— Отвечайте сейчас же!
— Тогда получите ответ!
Он слегка сжал голенями бока лошади, мустанг прыгнул к Уилсону, и в следующий момент чернобородый джентльмен рухнул наземь, сбитый с коня железным кулаком. Незнакомец сдержал своего коня и гневным взглядом обвел присутствующих.
—Еще кто-то жаждет ответа?
Никто не двинулся с места.
— Вэлл, тогда я с вами разлучаюсь. И наперед, леди и джентльмены, избегайте дальнейших попыток делать из настоящих вестмэнов шутов. Это небезопасно: такой человек уже издалека понимает, что собираются делать, и он знает, кто будет смеяться последним.
Незнакомец уже собирался тронуть коня, когда заметил Марго. Он приветственно приподнял шляпу и сказал:
— Благодарю вас, миледи. Только вы не захотели посмеяться надо мной. Вы заслуживаете лучшего общества. Гуд бай!
Он поклонился и отъехал. Незнакомец не оглядывался, хотя его и тянуло еще раз взглянуть на привлекательное девичье лицо.
Въехав в город, он остановился у первого валуна, который увидел, передал коня прислуге и вошел в пивную, где привлек всеобщее внимание тем, что сразу же схватился за газету. Траппер, который умеет читать, считается исключительным чудом. Через минуту он кивком подозвал владельца пивной.
— Кто это такая — мамаша Смолли?
— Вы не знаете мамашу Смолли, мистер? Вы наверняка здесь впервые. Это была самая красивая мулатка в этих местах, ее хозяева дали ей свободу, и она вышла замуж за богатого купца. Теперь она уже вдова. Это самая уважаемая женщина нашего города, прибежище всех нуждающихся. Поэтому все ее и зовут мамаша или мэмми Смолли.
Охотник поблагодарил за ответ и еще раз прочел объявление, что вызвало у него вопрос.
«Настоящий джентльмен найдет у мамаши Смолли уютное жилище, хороший стол и библиотеку для свободного пользования».
Предложение это привлекло его, оригинальностью текста в том числе. Он спросил еще, где живет мулатка, и отправился к ней.
Дом ее был расположен на одной из самых красивых и самых тихих стентонских улиц. Он позвонил. В окошечко в двери выглянуло привлекательное черное личико.
— Мамаша Смолли дома?
— Да. Я позову ее.
— Нет, просто сообщите обо мне,— он улыбнулся недоверию, которое вызвала его внешность.— Я хотел бы с ней поговорить.
Спустя некоторое время, которое, очевидно, потребовалось служанке для того, чтобы подробно описагь посетителя, он был впущен, но лишь в переднюю, где его приняла статная, чисто одетая квартеронка.
— Извините, миледи, что я...
— Называйте меня мэмми, прошу вас,— перебила она его.
— Хорошо, как хотите. Я прочел ваше объявление, что вы имеете уютные апартаменты к услугам гостей.
— Это так, но вы читали, кому сдается жилье?
— Настоящим джентльменам.
— И это означает, что я не сдам жилье любой залетной пташке, которая называет себя джентльменом, а только человеку, который это звание оправдывает.
— Такого сорта люди в ваших краях вроде бы редки.
— Я подожду. Кто вас послал?
— Никто. Я сам хотел бы жить у вас, до тех пор, пока вам не надоест моя особа, а мне ваше жилье.
Она не удержалась от улыбки.
— Мое жилье вам бы понравилось, но скажите мне, кто вы такой. Я так думаю, что охотник.
— Я пришел с гор и еще не имел возможности переодеться.
— А почему вы хотите поселиться именно здесь?
— Потому что в Стентоне есть типография, где я хотел бы кое-что напечатать.
Она удивленно посмотрела на него:
— Вероятно, вы ученый или, может быть, поэт?
— Может быть. Меня зовут Ричард Клаузен.
— Рич... Клауз... Прошу, прошу, пройдемте.
Она отворила дверь и довольно энергично протолкнула его в шикарно обставленную комнату, сняла с полки, полной книг, томик в бархатном переплете и показала на титульный лист.
— «Мелодии сердца». Это вы написали, сэр?
— Да.
— Ну вот. У меня после покойника осталась большая библиотека. Но самыми любимыми для меня были ваши книги, поэтому я и оставила их здесь, в моей комнате, на память. Я охотно поселю вас у себя. Пойдемте, покажу ваше жилье.
Она вся ожила. Взбежала по лестнице и показала Клау-зену три комнаты, способные удовлетворить самый изысканный вкус.
— Здесь спальня, здесь гостиная с балконом, а здесь вот библиотека, где вы можете работать.
— Хорошо, я останусь здесь. А цена?
— Договоримся позже. Лишь бы вам здесь понравилось. Уж я вас отсюда не выпущу, скорее сама обеспечу все, что потребуется.
— Что касается стирки и подобных вещей, то это я с радостью доверю вам, но об остальном позабочусь сам. Я оставил коня в салуне.
— Я пошлю за ним. За домом у меня большая конюшня, которая вам понравится.
Вечером Клаузен — вымытый, постриженный, выбритый, в свежем белье и в городской одежде — бил просто неузнаваем, а его обходительная хозяйка от удивления всплеснула руками.
Облагородив таким образом свою внешность, он сразу же зашел к городскому книготорговцу и владельцу типографии, который одновременно был и издателем «Стентон-ского вестника». Клаузен обо всем договорился и, уходя, спросил, где живет адвокат Саммерлэнд. Он расстался с Томом в Престоне, так как хотел предпринять еще одну вылазку на земли индейцев, и уже заранее радовался встрече. Но Том отсутствовал, служанка сказала ему, что мистер Саммерлэнд с женой пошли на ужин к банкиру Ольберсу. Клаузен вернулся домой и просмотрел книги старого купца. При этом он заметил, что в доме напротив светятся все окна второго этажа. Его комната оттуда была прекрасно видна, поэтому Клаузен задернул занавески.
А напротив, на вилле банкира Ольберса, собралось высшее общество. Здесь присутствовали все участники утренней верховой прогулки, исключая Уилсона, а также Билл Саммерлэнд с женой и братом. В присутствии брата Том отказался от своего охотничьего одеяния, но было заметно, что в «цивилизованной» одежде он чувствует себя явно неловко. Он был героем вечера и неустанно рассказывал о своих приключениях. Он как раз живо описал мертвую степь и опасность, которой ему там удалось избежать.
— И знаете, кто меня спас? Поэт! Только не удивляйтесь: это и в самом деле был поэт, но не какой-то там слабосильный мечтатель, а парень толковый во всех отношениях.
— Как его зовут? — спросил толстый банкир, который был искушен в литературе и охотно этим хвастал.
— Клаузен. Ричард Клаузен.
— Клаузен? Здесь у нас есть читательница,— сказал банкир и указал на дочь.— Она берет его книжки у мамаши Смолли. Это действительно талант, жаль только, что он не пишет романы. Вот там был бы и склад и лад.
— Романы или стихи — не все ли равно? — сказал Том.— Главное, что он дерется, как мужчина. Вот в этом я убедился, когда мы сцепились с теми мерзавцами. Об этом вы еще услышите.
В завершение своего рассказа он подытожил:
— Но вы его здесь сами скоро увидите. Он обещал приехать ко мне. Клаузен хочет в Стентоне напечатать книгу стихов о прерии.
Хозяйка поднялась, и гости разбрелись по комнатам. У Марго не выходили из головы рассказы траппера.
Исчезнувшие шесты и украденные самородки напомнили ей утреннюю встречу с охотником, который преподал Уилсону столь жесткий урок хорошего тона. Но почему эти двое глядели друг на друга так удивленно? Она снова видела высокую и гордую фигуру незнакомца, слышала его мягкий теплый голос. Марго отвела Тома в сторону.
— Вы говорили, что Клаузен приедет в Стентон?
— Да, я это говорил, мисс.
— Вы не могли бы мне его описать?
— С удовольствием. Высокий, стройный, широкий в плечах, узкий в талии, волосы светлые и длинные, борода и усы тоже, глаза синие, рот маленький, зубы белые. Одежда: охотничья куртка, истрепанная, порванная. Брюки такие же, еще мокасины. Шляпа: обрывок фетра без формы и цвета. Конь: гнедой с белой лысиной. Вооружение: двустволка, карабин, нож, томагавк, лассо. Особые приметы: пишет стихи и терпеть не может шестовиков. Это описание настолько точное, что по нему вы можете выдавать ордер на арест.
Для девушки этого было достаточно.
— Вы приведете его к нам, когда он здесь будет, мистер Саммерлэнд?
— Конечно, это так же точно, как на мне сидит моя шапка.
— Ловлю вас на слове.
Ричард Клаузен не спал до позднего времени. Когда же он вошел в темную комнату, то заметил, что в доме напротив окна на первом этаже не освещены. Зато светились некоторые окна на втором, занавески были раздвинуты. К низкому столику, на котором стояла лампа, приблизилась женская фигура в белой воздушной одежде. Она наклонилась к свету с книгой в руке.
Клаузен смотрел на нее, словно зачарованный, потом побежал за подзорной трубой и вышел на темный балкон, откуда его не было видно. Когда же незнакомка обернулась к нему, он с удивлением узнал милое лицо, произведшее на него сегодняшним утром такое впечатление.
— Это она!
Сердце его бешено заколотилось. Девушка подхватила лампу и ушла в другую комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Стоп! — сказал Саммерлэнд.— Они раскинули бивак и разожгли костер. Подождите меня, я скоро вернусь.
Он отвел коня на край леса и привязал его среди кустов так, что его совсем не было видно, и убежать он не мог.
— Теперь бы только подобраться к ним незаметно. Пошли со мной.
Он передвигался бесшумно, стремительно перескакивая от ствола к стволу. Клаузен следовал за ним. Сначала они заметили среди листвы белый дым, потом увидели огонь и вокруг него девятерых мужчин. Саммерлэнд встал за стволом ели; ствол был настолько мощным, что мог укрыть их обоих. Саммерлэнд кивнул другу.
— Они еще не распрягли лошадей и не выставили охрану.
— Где лошади?
— Вон оттуда я слышу их фырканье. Мы заберем их оружие, если они оставили его у седел. Если нам повезет, не придется пролить ни капли крови. Пошли.
Они крались все дальше, подобравшись наконец близко к лошадям. Животные, до сих пор не избавленные от ноши и седел, не испугались и не зафыркали.
— Видите вон там мою Рыжую? Сзади висят сумки с золотыми самородками. А вон у того вороного на седле висит полный комплект охотничьего вооружения. Мы возьмем их у еще одного или двоих, остальным же перережем поводья. Вперед!
Он скользнул неслышно вперед, проворно перерезал несколько лассо, связывающих лошадям передние ноги, и хлопнул их по крупам так, что они, заржав, разбежались. Потом вскочил на свою Рыжую, схватил за узду вороного и оглянулся на Клаузена. Молодой человек сидел на гнедом и хотел уж было двинуться, как раздался крик, и три шестовика помчались к ним.
Возглавлял их широкоплечий, чернобородый парень, который сразу же бросился на Клаузена.
— Это их главарь! — крикнул Саммерлэнд и выстрелил из карабина в двоих других.— Всыпьте ему на память.
Клаузен взмахнул томагавком, и чернобородый свалился на землю.
— Отлично! Он сам напросился,— заметил Саммерлэнд.— Теперь исчезаем отсюда!
Они погнали лошадей. Позади раздавались выстрелы и громкие проклятья. По лесу им не удавалось скакать так быстро, как хотелось бы, но, несмотря на это, они счастливо ушли и в целости и сохранности достигли буша, где Саммерлэнд раньше привязал коня.
— Возьмите и его и скорее дальше, сэр! Пока они соберут всех лошадей, будет уже ночь. Раньше утра они все равно не бросятся по нашим следам. И это уже будет поздно. Тома Саммерлэнда и его кобылу они не достанут. Это так же точно, как на мне сидит моя шапка.
ПОЭТ САВАННЫ
В штате Арканзас на одноименной реке в двух часах езды вверх от города Литтл Рок расположен городок Стен-тон. Удобное расположение около устья двух притоков позволило этому городку стать центром весьма оживленной торговли, как в отношении сухопутных путей, так и водных. С настоящей американской скоростью здесь росли дом за домом, улица за улицей, и там, где совсем недавно сын прерий поил своего коня, теперь в удобной постели потягивается его белый брат, благословляя, а может, и проклиная цивилизацию.
В двух-трех милях от города скакала верхом по зеленой равнине к холмам на горизонте компания молодых джентльменов и дам. Один только пожилой мужчина был среди них — поразительно толстый, сидевший на не менее могучем тяжеловозе. На мужчине были желтые брюки, красный в клетку жилет, светло-синий фрак и черно-белая соломенная шляпа. Из расстегнутого воротничка снежно-белой сорочки выглядывал толстый узел платка в фиолетовую и зеленую полоску, концы воротничка охватывала золотая цепочка от часов. Раскрасневшееся от скачки лицо мужчины казалось в высшей степени добродушным, лишь жесткие складки вокруг рта свидетельствовали о жесткости, а короткая бычья шея — об упрямстве.
Этот толстый мужчина с выражением добродушного стервятника на лице и его тяжеловесный конь как раз сумели догнать одну из дам, когда мимо них молнией пролетела всадница с развевающейся синей вуалью.
— Стой, Марго, стой! — завопил толстяк. Конь, приложив все усилия, смог сделать порядочный рывок, чем совершенно вывел из равновесия своего седока.
— Ты сломаешь себе шею, и я себе сломаю... брр! Тпру! Стой! Что ты лихачишь!
Один из джентльменов поспешил на помощь и водрузил с осторожностью тучного мужчину обратно в седло.
— Не давайте ему столько овса, и ваш тяжеловоз не будет таким буйным, мистер Ольберс.
— Это не из-за овса, а из-за дурного примера. Дурной пример способен испортить и наилучший нрав. Я вас попрошу, поезжайте за моей дочерью и скажите ей, что меня удар хватит, если она еще раз поскачет во весь опор.
— Не запрещайте ей этого удовольствия. Движение способствует здоровью, а кроме всего прочего ей это очень идет.
— Идет, не идет, но главное для нее — не сломать себе шею, мистер Уилсон. Вот вы поглядите на того человека, что едет нам навстречу. Лошадь идет, еле переставляя ноги, опустив голову, словно цветочки считает, всадник наклонился в седле, словно хочет упасть на шею лошади, ему, очевидно, все равно, приедет ли он в Стентон сегодня, или завтра утром. Это не какой-нибудь сорвиголова, вроде вас с Марго, и я могу поспорить с вами на пятьдесят тысяч долларов, что этот парень себе ребра никогда не сломает.
— Вы так думаете? — сказал собеседник и изучающе поглядел на далекого всадника.— Боюсь, что вы недосчитаетесь своих пятидесяти тысяч, потому что этому человеку его ребра безразличны.
— Он не похож на дикаря.
— Это вы так думаете, потому что никогда не были в прерии. Я готов поспорить с вами на ту же сумму, что это настоящий вестмэн, проделавший совершенно другой путь, нежели наша сегодняшняя прогулка, и который привык ежедневно смотреть в глаза смерти. Я знаю этих людей, поскольку мое техасское ранчо лежит на границе прерий. Также и эта согнутая спина выдает охотника, так сидят они все, иначе им не выдержать долгой езды.
— Охотник из прерий? Мы должны поговорить с ним? Дам наверняка позабавит такой разговор.
— Вы правы. Предоставьте это мне.
Говоривший был молодым и красивым мужчиной с черными блестящими глазами, которые исключительно гармонировали с черными холеными бородой и усами. Он был одет сверхаккуратно и удивительно легко сидел в седле. Его широкая шляпа сползла на затылок, и на лбу был виден темно-красный шрам, тянущийся от переносицы до волос. По его призыву вся компания собралась вокруг него.
— Леди и джентльмены, вон там едет какой-то ловец. Этот парень наверняка никогда в жизни не видел настоящую даму, и он будет захлебываться от смущения, отвечая на наши вопросы.
Предложение было встречено обществом с веселым восторгом, только дочь толстяка не согласилась:
— Оставьте его в покое, господа. Он вам ничего не сделал, а вы можете его обидеть.
-- Обидеть? — рассмеялся Уилсон.— Да это честь для него, что с ним будут говорить такие люди, как мы.
Он повернул коня и поехал навстречу незнакомцу. Остальные поехали за ним.
Незнакомец уже был наверняка в пределах слышимости, но все еще не обращал внимания на компанию.
— Гуд дей, добрый день, приятель,— обратился к нему Уилсон.— Ты спишь или бодрствуешь?
Спрашиваемый мгновенно выпрямился, и они взглянули друг на друга в упор. Темно-синие глаза всадника задержались на лице богатого плантатора, а в черных глазах последнего появилось замешательство.
— Гуд дей, леди и джентльмены,— поприветствовал всех всадник сильным звучным голосом.— Я видел сны о Льяна Эстакада и об исчезнувших шестах и золотых самородках. Гуд бай!
Казалось, он собрался ехать дальше. Уилсон перегородил ему дорогу.
— Погодите, раньше вы нам скажете, что вы под этим подразумеваете!
Он побледнел, но глаза его сверкали, и шрам на лбу покраснел.
— Подождать? — спросил незнакомец с иронической усмешкой.— Кто же это рискнет приказывать свободному человеку под свободным небом? Кто пожелает насилием требовать то, что зависит только от свободной воли?
— Я! Что означают ваши слова? Говорите, или...— Уилсон угрожающе поднял хлыст.
— Или! — прогремел охотник и встряхнул длинными светлыми кудрями. Он дернул левой рукой за узду, и его вялый конь моментально ожил.
— Уберите свой хлыст!
— Отвечайте сейчас же!
— Тогда получите ответ!
Он слегка сжал голенями бока лошади, мустанг прыгнул к Уилсону, и в следующий момент чернобородый джентльмен рухнул наземь, сбитый с коня железным кулаком. Незнакомец сдержал своего коня и гневным взглядом обвел присутствующих.
—Еще кто-то жаждет ответа?
Никто не двинулся с места.
— Вэлл, тогда я с вами разлучаюсь. И наперед, леди и джентльмены, избегайте дальнейших попыток делать из настоящих вестмэнов шутов. Это небезопасно: такой человек уже издалека понимает, что собираются делать, и он знает, кто будет смеяться последним.
Незнакомец уже собирался тронуть коня, когда заметил Марго. Он приветственно приподнял шляпу и сказал:
— Благодарю вас, миледи. Только вы не захотели посмеяться надо мной. Вы заслуживаете лучшего общества. Гуд бай!
Он поклонился и отъехал. Незнакомец не оглядывался, хотя его и тянуло еще раз взглянуть на привлекательное девичье лицо.
Въехав в город, он остановился у первого валуна, который увидел, передал коня прислуге и вошел в пивную, где привлек всеобщее внимание тем, что сразу же схватился за газету. Траппер, который умеет читать, считается исключительным чудом. Через минуту он кивком подозвал владельца пивной.
— Кто это такая — мамаша Смолли?
— Вы не знаете мамашу Смолли, мистер? Вы наверняка здесь впервые. Это была самая красивая мулатка в этих местах, ее хозяева дали ей свободу, и она вышла замуж за богатого купца. Теперь она уже вдова. Это самая уважаемая женщина нашего города, прибежище всех нуждающихся. Поэтому все ее и зовут мамаша или мэмми Смолли.
Охотник поблагодарил за ответ и еще раз прочел объявление, что вызвало у него вопрос.
«Настоящий джентльмен найдет у мамаши Смолли уютное жилище, хороший стол и библиотеку для свободного пользования».
Предложение это привлекло его, оригинальностью текста в том числе. Он спросил еще, где живет мулатка, и отправился к ней.
Дом ее был расположен на одной из самых красивых и самых тихих стентонских улиц. Он позвонил. В окошечко в двери выглянуло привлекательное черное личико.
— Мамаша Смолли дома?
— Да. Я позову ее.
— Нет, просто сообщите обо мне,— он улыбнулся недоверию, которое вызвала его внешность.— Я хотел бы с ней поговорить.
Спустя некоторое время, которое, очевидно, потребовалось служанке для того, чтобы подробно описагь посетителя, он был впущен, но лишь в переднюю, где его приняла статная, чисто одетая квартеронка.
— Извините, миледи, что я...
— Называйте меня мэмми, прошу вас,— перебила она его.
— Хорошо, как хотите. Я прочел ваше объявление, что вы имеете уютные апартаменты к услугам гостей.
— Это так, но вы читали, кому сдается жилье?
— Настоящим джентльменам.
— И это означает, что я не сдам жилье любой залетной пташке, которая называет себя джентльменом, а только человеку, который это звание оправдывает.
— Такого сорта люди в ваших краях вроде бы редки.
— Я подожду. Кто вас послал?
— Никто. Я сам хотел бы жить у вас, до тех пор, пока вам не надоест моя особа, а мне ваше жилье.
Она не удержалась от улыбки.
— Мое жилье вам бы понравилось, но скажите мне, кто вы такой. Я так думаю, что охотник.
— Я пришел с гор и еще не имел возможности переодеться.
— А почему вы хотите поселиться именно здесь?
— Потому что в Стентоне есть типография, где я хотел бы кое-что напечатать.
Она удивленно посмотрела на него:
— Вероятно, вы ученый или, может быть, поэт?
— Может быть. Меня зовут Ричард Клаузен.
— Рич... Клауз... Прошу, прошу, пройдемте.
Она отворила дверь и довольно энергично протолкнула его в шикарно обставленную комнату, сняла с полки, полной книг, томик в бархатном переплете и показала на титульный лист.
— «Мелодии сердца». Это вы написали, сэр?
— Да.
— Ну вот. У меня после покойника осталась большая библиотека. Но самыми любимыми для меня были ваши книги, поэтому я и оставила их здесь, в моей комнате, на память. Я охотно поселю вас у себя. Пойдемте, покажу ваше жилье.
Она вся ожила. Взбежала по лестнице и показала Клау-зену три комнаты, способные удовлетворить самый изысканный вкус.
— Здесь спальня, здесь гостиная с балконом, а здесь вот библиотека, где вы можете работать.
— Хорошо, я останусь здесь. А цена?
— Договоримся позже. Лишь бы вам здесь понравилось. Уж я вас отсюда не выпущу, скорее сама обеспечу все, что потребуется.
— Что касается стирки и подобных вещей, то это я с радостью доверю вам, но об остальном позабочусь сам. Я оставил коня в салуне.
— Я пошлю за ним. За домом у меня большая конюшня, которая вам понравится.
Вечером Клаузен — вымытый, постриженный, выбритый, в свежем белье и в городской одежде — бил просто неузнаваем, а его обходительная хозяйка от удивления всплеснула руками.
Облагородив таким образом свою внешность, он сразу же зашел к городскому книготорговцу и владельцу типографии, который одновременно был и издателем «Стентон-ского вестника». Клаузен обо всем договорился и, уходя, спросил, где живет адвокат Саммерлэнд. Он расстался с Томом в Престоне, так как хотел предпринять еще одну вылазку на земли индейцев, и уже заранее радовался встрече. Но Том отсутствовал, служанка сказала ему, что мистер Саммерлэнд с женой пошли на ужин к банкиру Ольберсу. Клаузен вернулся домой и просмотрел книги старого купца. При этом он заметил, что в доме напротив светятся все окна второго этажа. Его комната оттуда была прекрасно видна, поэтому Клаузен задернул занавески.
А напротив, на вилле банкира Ольберса, собралось высшее общество. Здесь присутствовали все участники утренней верховой прогулки, исключая Уилсона, а также Билл Саммерлэнд с женой и братом. В присутствии брата Том отказался от своего охотничьего одеяния, но было заметно, что в «цивилизованной» одежде он чувствует себя явно неловко. Он был героем вечера и неустанно рассказывал о своих приключениях. Он как раз живо описал мертвую степь и опасность, которой ему там удалось избежать.
— И знаете, кто меня спас? Поэт! Только не удивляйтесь: это и в самом деле был поэт, но не какой-то там слабосильный мечтатель, а парень толковый во всех отношениях.
— Как его зовут? — спросил толстый банкир, который был искушен в литературе и охотно этим хвастал.
— Клаузен. Ричард Клаузен.
— Клаузен? Здесь у нас есть читательница,— сказал банкир и указал на дочь.— Она берет его книжки у мамаши Смолли. Это действительно талант, жаль только, что он не пишет романы. Вот там был бы и склад и лад.
— Романы или стихи — не все ли равно? — сказал Том.— Главное, что он дерется, как мужчина. Вот в этом я убедился, когда мы сцепились с теми мерзавцами. Об этом вы еще услышите.
В завершение своего рассказа он подытожил:
— Но вы его здесь сами скоро увидите. Он обещал приехать ко мне. Клаузен хочет в Стентоне напечатать книгу стихов о прерии.
Хозяйка поднялась, и гости разбрелись по комнатам. У Марго не выходили из головы рассказы траппера.
Исчезнувшие шесты и украденные самородки напомнили ей утреннюю встречу с охотником, который преподал Уилсону столь жесткий урок хорошего тона. Но почему эти двое глядели друг на друга так удивленно? Она снова видела высокую и гордую фигуру незнакомца, слышала его мягкий теплый голос. Марго отвела Тома в сторону.
— Вы говорили, что Клаузен приедет в Стентон?
— Да, я это говорил, мисс.
— Вы не могли бы мне его описать?
— С удовольствием. Высокий, стройный, широкий в плечах, узкий в талии, волосы светлые и длинные, борода и усы тоже, глаза синие, рот маленький, зубы белые. Одежда: охотничья куртка, истрепанная, порванная. Брюки такие же, еще мокасины. Шляпа: обрывок фетра без формы и цвета. Конь: гнедой с белой лысиной. Вооружение: двустволка, карабин, нож, томагавк, лассо. Особые приметы: пишет стихи и терпеть не может шестовиков. Это описание настолько точное, что по нему вы можете выдавать ордер на арест.
Для девушки этого было достаточно.
— Вы приведете его к нам, когда он здесь будет, мистер Саммерлэнд?
— Конечно, это так же точно, как на мне сидит моя шапка.
— Ловлю вас на слове.
Ричард Клаузен не спал до позднего времени. Когда же он вошел в темную комнату, то заметил, что в доме напротив окна на первом этаже не освещены. Зато светились некоторые окна на втором, занавески были раздвинуты. К низкому столику, на котором стояла лампа, приблизилась женская фигура в белой воздушной одежде. Она наклонилась к свету с книгой в руке.
Клаузен смотрел на нее, словно зачарованный, потом побежал за подзорной трубой и вышел на темный балкон, откуда его не было видно. Когда же незнакомка обернулась к нему, он с удивлением узнал милое лицо, произведшее на него сегодняшним утром такое впечатление.
— Это она!
Сердце его бешено заколотилось. Девушка подхватила лампу и ушла в другую комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25