Знаю, кому подошло бы это имя, которое раньше называл Маленький Олень: Злой Глаз! Возможно, это означает дурной глаз. А над третьим белым изображена рука, тянущаяся к мешку. Наверное, это означает кражу?
— Точно! — включился Солтерс.— Злодейская рука! Я уже знаю! Вспомнил, где я видел этого Роллинса. В Черных Горах, за рекой, его звали Холлер, и он воровал лошадей и шкурки бобров, звали его Злодейской Рукой.
— А что, если ты ошибаешься?
— Нет, нет! Злодейская Рука и Злой Глаз были побратимами или даже братьями, они поддерживали компанию.
— Итак, сначала восходящее солнце. Это означает, что всадники ехали на восток. Здесь во втором ряду мы видим точно такие же фигурки, повторяющиеся по нескольку раз, но в различных сочетаниях. Первая группа: три белых стреляют сзади в четвертого белого, едущего впереди. Вторая группа: белый лежит на земле, очевидно, мертвый, а они забрали его сумку или мешок. Третья группа: индейцы стреляют в трех белых. Четвертая группа: два белых и один индеец, Ревущий Бизон, они мертвы. Злодейская Рука убежал. Пятая группа: Горящая Трубка зарывает мешок» Шестая группа: Горящая Трубка преследует Злодейскую Руку. Седьмая группа: Горящая Трубка хоронит Ревущего Бизона. Злодейская рука исчез. Дальше следуют две маленькие картинки. Здесь мы имеем три дерева, у этого среднего зарыта сумка. А вот большое одинокое дерево, под ним лежит в земле Ревущий Бизон. Теперь все ясно...
— Оставь это! — перебил меня Солтерс.— Лучше посмотри на небо! Оно полностью потемнело!
Я внял его совету и испугался. Вместо матово-золотистых нитей я увидел темные полосы. Они соединяли тучу, к этому времени полностью потемневшую, с небом на севере. Остальная часть небосвода была ясной и чистой. Казалось, что полосы тащат тучу на север, как тросы тянут лодку. Туча опускалась к земле, и все отчетливее было заметно, как из этих полос выходит сначала прозрачная, потом все более темная масса, вверху поуже, книзу пошире, вращающаяся вокруг своей оси и развевающимся хвостом бьющая по туче. Туча скользила все быстрее, вверху она расширялась, внизу уже касалась земли удлиняющимся хвостом. Оба хвоста были различимы, шока не наложились друг на друга.
Когда они сошлись, то казалось, что хвосты эти сбросят тучу на землю, но она удержалась наверху и образовала из вихря двойную воронку, которая с бешеной скоростью вращалась вокруг своей оси. Вершины двойной воронки соединились посредине; основания воронок — вверху и внизу, около земли — могли иметь диаметр свыше пятидесяти метров.
Воронка быстро приближалась к нам. Все вокруг словно бы застыло, воздух был недвижим, во внезапно наступившей духоте с нас полился пот.
— Маленький Олень был прав. Сейчас речь идет о жизни или смерти! Быстрее, Билл, мы должны спасаться бегством!
— Куда ты хочешь бежать и как?
— Верхом!
— Но ведь мы же не знаем, куда направляться!
— Смерч, конечно, непредсказуем, но мы будем действовать по его поведению. Повернет он, повернем мы. Может, его остановит река. Приведи сюда лошадь Роллинса! А я пойду за женщиной!
Я нашел ее у очага. Она и понятия не имела о грозящей опасности. Чуть не свалилась в обморок. Я быстро вывел ее наружу. Билл как раз привел лошадь.
— Становится на дыбы, пытается сбросить,— сказал он.— К тому же без седла. Лучше я поеду за ней. Женщину посадим на моего гнедого. Быстро! Быстро!
Он вскочил на старую лошадь и погнал ее рысью.
— Вы умеете ездить верхом? — спросил я женщину.
— Плохо,— вздохнула она.
— Тогда я возьму вас к себе.
Я поднял ее на гнедого, который лучше мог везти на себе двоих, чем мой захромавший вороной, посадил трясущуюся женщину впереди себя, взял за узду вороного и пустился за Солтерсом.
Все произошло очень быстро: от того момента, когда мы впервые увидели циклон, не прошло и минуты. Ехать мне было не слишком удобно. Правой рукой я должен был поддерживать женщину, а левой управлял обеими лошадьми. Но тем не менее мы продвигались. Мы преодолели уже значительное расстояние, когда я закричал Биллу, чтобы он остановился. Мы оглянулись.
Воронка, похожая на нерукотворные песочные часы, как раз достигла реки. Она остановилась, словно бы размышляя. Верхняя воронка, очевидно, хотела продолжать движение. Она дергала нижнюю воронку, уже казалось, что оторвется от нее. И тут раздался страшный грохот, темная густая масса — песок, камни, кусты, дерн — исчезла, и вверх поднялся высокий столб воды, сначала в виде цилиндра, потом сузился посреди и тоже приобрел вид двойного конуса. Циклон, словно бы разозленный этой задержкой, теперь продвигался с удвоенной скоростью, он мгновенно поглотил сруб и направился прямо к нам.
— Уходим! Вправо! — закричал я.
Кони испугались опасности и рванули талоном, мы не должны были их подгонять. Я не спускал глаз с циклона. И понял с облегчением, что он пошел в западном направлении. Если он не свернет, мы спасены.
Он не свернул. Не снижая скорости, мчался дальше, уже совсем темный, непрозрачный. Он рос и крепчал. Что не мог втянуть в свое вращение, отбрасывал далеко прочь. Куда он приходил, там были гибель ж разорение. И вот от одинокого холма донесся грохот, словно раскат грома, даже земля задрожала — циклон исчез.
Но здесь же небо затянуло черным, и припустил ливень, капли размером с горошину.
— Наш дом, наше имущество! Что с ними случилось? — сокрушалась женщина.
Вместо ответа мы погнали лошадей рысью ж возвратились к срубу. К срубу? Нет. Никакого сруба больше не существовало. Тяжелые толстые стволы, из которых он был сложен, были разбросаны по обширной территории. От изгороди не осталось и следа; от нее не осталось ни планки, ни колышка, ни брусочка — все забрал с собой смерч.
Женщина смотрела на это словно помешанная. Я подумал о ее муже и сыне, а также о молодом индейце. Рисунок мне подсказал, тде я их всех найду: под холмом, у которого разрушился циклон. Каким же был его конец? Очевидно, это был конец чудовища, которое в смертельной борьбе разорвет все, что попадет в его лапы. Возможно, нас ожидало страшное зрелище. Я хотел бы охранить женщину от его вида. Но лишь только она услышала, что мы хотим найти ее сына, все наши увещевания оказались напрасными: мы вынуждены были взять ее с собой.
Дождь закончился так же быстро, как и начался. Тучи исчезли словно по волшебству, солнце улыбалось нам, словно ничего и не случилось.
Но что творилось внизу! Путь циклона захватил метров шестьдесят в ширину. Всякая растительность в этой полосе была сметена. Смерч вырыл ямы и опять засыпал их обломками. Направо и налево лежали в одной куче стволы, камни, кустарник и все остальное, что попало в лаян чудовища.
А что сейчас было под холмом, о который разбилась буря? Уже издалека мы увидели склон. Кусты, вырванные с корнями и сваленные в беспорядке, догола ободранные скалы, платаны, которые так понравились мне, когда я утром проезжал мимо них,— поваленные, вывороченные, мощные, в человеческую руку, ветви и сучья причудливо переплетены. У самого большого платана была сорвана пышная крона. Это и в самом деле было жалкое зрелище. Но где же?.. Я заметил коня с индейскими упряжью и убранством, рыжего, он стоял и с аппетитом хрумкал листьями из хаоса сломанных и переплетенных ветвей.
Мы направились к нему и увидели вывороченный с корнем платан. Могучий корень вырвал и огромный ком земли. В яме, образовавшейся вследствие этого, сидели Джозеф и молодой индеец и приветствовали нас радостной улыбкой. Мать со всех ног бросилась к сыну, чтобы обнять его. Апач выпрыгнул из ямы и спросил:
— Теперь мои белые братья верят, что я могу определить признаки голодного ветра?
— Конечно,— ответил я,— но как же вам удалось спастись?
— Маленький Олень спрятал своего коня в молодняке. Он привел его, и они с молодым синеглазым бледнолицым убежали от голодного ветра. Когда же ветер насытился, Ишарши-туга пришел назад и увидел здесь то, что они с синеглазым бледнолицым искали уже три дня.
— Вы здесь с Джозефом тайно собирались?
— Да. Он сын человека с мешком, который был убит на этом месте. Пойди и погляди, где Горящая Трубка закопал самородки.
Он повел нас на другую сторону ямы. Около ствола зияла свежая трещина, на дне которой я заметил две кожаные сумки в серо-белой плесени. Внутри мы обнаружили золотой песок и золотые зерна. Джозеф уже знал все. Но когда об этом узнала и его мать, у нее подломились колени от горя. Небольшим утешением были вновь найденные ценности. На вопрос женщины молодой индеец поведал такую историю:
— Ревущий Бизон был моим отцом. Он направился со своим братом Горящей Трубкой в Вашингтон, где хотел Большому Отцу бледнолицых изложить требования апачей. По дороге они стали свидетелями того, как три бледнолицых убили своего друга, потому что у него было золото. Двое из тех злодеев были Злой Глаз и Злодейская Рука, третьего они не знали. Они решились на убийство и убили Злой Глаз и того неизвестного. Злодейская Рука застрелил моего отца и сбежал. Горящая Трубка напрасно преследовал его. Потом он закопал мешки с золотом, похоронил брата и поехал в Вашингтон. Мертвый вождь взывал об отмщении. Мстителем должен был стать я, его сын. Но я был тогда еще маленьким. Только сейчас я смог отправиться за скальпом своего врага. Когда я принесу его, то стану воином, буду носить огненную трубку. Убийца жил в хижине убитого, жена покойника стала его скво. Таким образом он мог без помех искать клад.
Тут жена вскочила, вскрикнула и потеряла сознание.
— А сейчас я вам покажу Злодейскую Руку,— сказал апач,— Пойдемте со мной!
Джозеф остался со своей сомлевшей магерью. Солтерс и я пошли за индейцем к большому платану. Под ним лежал Роллинс: ноги ему раздавил толстенный сук, имевший в диаметре не менее шести футов.
— Вот он,— сказал апач.— Я хотел взять его скальп. А теперь уже не хочу. Сам справедливый Маниту покарал его на том самом месте, где он совершил убийство. Теперь ты уже понял письмо, которое я дал тебе прочесть?
— Абсолютно,— ответил я.
— Горящая Трубка не умеет писать. Он попросил великого вождя Инчу-чуна написать это письмо. Ты брат великого воина, поэтому я дарю тебе это письмо. Посмотри, бедняга открывает глаза. Наверное, ты с ним сможешь теперь говорить. А я пойду. Это убийца моего отца, я хотел убить его — но в бою, я не хочу слушать его стонов. У белого человека есть сердце, и у краснокожего есть сердце. Я предпочитаю карать быстро, но не мучить медленно.
Он пошел к Джозефу и его матери.
Умирающий пришел в сознание, но, что удивительно, наверное, не чувствовал никакой боли, хотя говорить мог с большими усилиями. Перед смерть» он признался во всем.
Однако он мало мог сообщить нам сверх того, что мы уже знали. Когда он убежал от Горящей Трубки, ему удалось заметить, что у индейца не было с собой сумок с золотом. Очевидно, тот оставил их на месте событий. Когда ему удалось окончательно скрыться от вождя, он впоследствии вернулся к платанам на склоне холма, и закопал мертвеца, чтобы никто не узнал о его преступлении. Вскоре после этого он застрелил и брата убитого, чтобы иметь возможность поселиться у жены как желанный защитник. А потом он начал разыскивать зарытое золото. Однако старался он напрасно. Время шло, и его одержимость возрастала, переходя в сумасшествие. Смерть настигла его в то время, когда нашлось золото и открылось преступление.
Когда Роллинс вздохнул в последний раз, мы вернулись к его жене и сообщили о его кончине. Она не захотела пойти посмотреть на мертвого и правильно поступила. Мы с Биллом вырыли для него могилу.
Маленький Олень не стал задерживаться. Когда же при расставании многострадальная мать предложила ему часть золота, он отказался:
— Оставь себе свой песок,— сказал он.— Апачи знают о залежах золота, но никому не расскажут о них. Они брезгуют золотом. Человек должен стараться стать добрым, а не богатым. Пусть вам это золото принесет столько же счастья, сколько зла вы вытерпели из-за него.
На завтра мы тоже отправились в путь. На старую лошадь мы навьючили золото и жалкие остатки скарба жен-щины, ее посадили на гнедого, а на моего вороного — мальчишку. Мы с Биллом шли пешком. В ближайшем селении, где мать и сын могли безопасно ожидать лучшего транспортного средства, мы с ними расстались навсегда.
ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ
У реки Сан-Карлос в Аризоне два притока: один приходит из Сьерра-Бланки, другой — от Моголлонских гор. Они выходят там на безлюдное скалистое плоскогорье, и вблизи от источников возвышаются три большие ели, хотя вообще-то там нет ни деревца, ни былинки. Плоскогорье обрывается круто, почти отвесно в узкий, очень глубокий каньон, который называется Каньон де лос Кочисос.
Подошедший к краю пропасти увидит на другой стороне каньона квадратную площадку, окруженную с трех сторон пропастью каньона. Четвертую сторону составляет отвесная скальная стена, изрытая потоками воды. Апачи называют это место Селк-хитсе, по-нспански это звучит как Ари-зоньяне Пенья дель Асесинато. Оба названия означают Скалу Убийства.
Хотя и кажется, что площадка полностью оторвана от всего мира, но при ближайшем рассмотрении можно обнаружить на ней следы пожара: обгоревшие стволы деревьев, почерневшие обломки жилищ свидетельствуют о том, что здесь когда-то было поселение, а обуглившиеся кости людей и животных говорят о неожиданной беде.
Что же здесь произошло?
Не так уж и давно около этих трех елей остановились два человека, рассматривая индейскую деревню на противоположной стороне каньона. Это были относительно молодые мужчины, но лица у них были одинаково строгие и благородные, так же строги и благородны были их черные длиннополые пальто.
— Так ты говоришь, брат Джереми, что наш пророк Брайхем Янг не имел ничего против того, чтобы я женился на индеанке?
— Конечно. Ведь мы здесь находимся для того, чтобы обратить краснокожих в нашу мормонскую веру. А когда они вступят в ряды Святых Последнего Дня, между нами уже не будет никакой разницы.
— Интах-тисле — красавица, ни одна из пятидесяти восьми жен наших двенадцати апостолов с ней не сравнится, Но только ее отец не захочет выдать ее за меня, она предназначена только для храброго воина апачей.
— В этом случае ты должен поступить хитро. Поцелуй ее. По их обычаю, индеанка обязана выйти за того, кто ее публично поцелует. В противном случае она считается навеки опозоренной. Поцелуй ее. И ты увидишь, что ее отец еще будет упрашивать тебя.
— А если?..
— Никаких «а если». Ты возьмешь ее в жены, а она нам потом поможет обратить свое племя в мормонскую веру. Чего ты боишься?
— Я не знаю, что такое страх,— сказал другой гордо.— До того, как я стал святым Последнего Дня, я носил ружье и тесак и, уверяю тебя,— отнюдь не для украшения. Из-за этого наш брат Янг дал мне имя Гедеон. Ведь это был величайший еврейский герой. Пойдем туда. Ты увидишь, боюсь ли я.
Они направились к селению. Через каньон к площадке вел висячий мост. Между канатами, сделанными из невыделанных бизоньих кож, были зажаты клинья из стволов кактуса. Оба конца висячего моста были крепко привязаны к валунам. Эта странная шаткая лесенка была единственным сообщением с индейской деревушкой, которую ее вождь нарочно построил в таком неприступном месте, чтобы обезопасить от всякого нападения. Мост стерег днем и ночью один воин.
Сейчас на страже стоял юноша, который позволил обоим проповедникам пройти, не сказав им ни слова, но на Гедеона посмотрел пристально.
В деревне жило несколько десятков семей. Женщины ткали грубые одеяла, месили гончарную глину или мололи кукурузу и ячмень. Дети играли, подростки упражнялись в стрельбе из лука и в мегании копья. Воины лежали перед хижинами в бездействии и созерцании, так как мужчинам работать не положено. Самая большая хижина принадлежала вождю. На пороге сидел Пеш-ичи, Железное Сердце, и говорил со своей дочерью, красавицей Интах-тисле, Черным Глазом. Ее прозвали так из-за черных больших бархатных глаз с длинными ресницами и мечтательным взглядом.
Едва увидев мормонов, девушка скрылась в хижине. Гедеон был ей в душе противен, а его желание, чтобы она стала его женой, не менее противно.
Мормоны начали излагать вождю основы своего вероучения, рассказывать о вечном блаженстве, ожидающем после смерти его приверженцев.
Вождь слушал их молча, с неподвижным лицом человека, который из вежливости не говорит своего мнения.
Девушка решила, что разговор продлится долго, и огорченно отошла к задней стене дома, в которой было отверстие, больше похожее на бойницу, чем на окно. Она увидела юношу, который раньше стерег мост. Теперь он уже сменился и шел отдыхать. Лицо у девушки просветлело, глаза загорелись. Юноша прошептал в окно:
— Тичи ойа, сегодня вечером,— но не остановился.
— Ха-оу, шикар, да, милый,— сказала девушка. Она забыла о миссионерах и выбежала из дома, чтобы еще раз увидеть юношу, который повернул к своей хижине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Точно! — включился Солтерс.— Злодейская рука! Я уже знаю! Вспомнил, где я видел этого Роллинса. В Черных Горах, за рекой, его звали Холлер, и он воровал лошадей и шкурки бобров, звали его Злодейской Рукой.
— А что, если ты ошибаешься?
— Нет, нет! Злодейская Рука и Злой Глаз были побратимами или даже братьями, они поддерживали компанию.
— Итак, сначала восходящее солнце. Это означает, что всадники ехали на восток. Здесь во втором ряду мы видим точно такие же фигурки, повторяющиеся по нескольку раз, но в различных сочетаниях. Первая группа: три белых стреляют сзади в четвертого белого, едущего впереди. Вторая группа: белый лежит на земле, очевидно, мертвый, а они забрали его сумку или мешок. Третья группа: индейцы стреляют в трех белых. Четвертая группа: два белых и один индеец, Ревущий Бизон, они мертвы. Злодейская Рука убежал. Пятая группа: Горящая Трубка зарывает мешок» Шестая группа: Горящая Трубка преследует Злодейскую Руку. Седьмая группа: Горящая Трубка хоронит Ревущего Бизона. Злодейская рука исчез. Дальше следуют две маленькие картинки. Здесь мы имеем три дерева, у этого среднего зарыта сумка. А вот большое одинокое дерево, под ним лежит в земле Ревущий Бизон. Теперь все ясно...
— Оставь это! — перебил меня Солтерс.— Лучше посмотри на небо! Оно полностью потемнело!
Я внял его совету и испугался. Вместо матово-золотистых нитей я увидел темные полосы. Они соединяли тучу, к этому времени полностью потемневшую, с небом на севере. Остальная часть небосвода была ясной и чистой. Казалось, что полосы тащат тучу на север, как тросы тянут лодку. Туча опускалась к земле, и все отчетливее было заметно, как из этих полос выходит сначала прозрачная, потом все более темная масса, вверху поуже, книзу пошире, вращающаяся вокруг своей оси и развевающимся хвостом бьющая по туче. Туча скользила все быстрее, вверху она расширялась, внизу уже касалась земли удлиняющимся хвостом. Оба хвоста были различимы, шока не наложились друг на друга.
Когда они сошлись, то казалось, что хвосты эти сбросят тучу на землю, но она удержалась наверху и образовала из вихря двойную воронку, которая с бешеной скоростью вращалась вокруг своей оси. Вершины двойной воронки соединились посредине; основания воронок — вверху и внизу, около земли — могли иметь диаметр свыше пятидесяти метров.
Воронка быстро приближалась к нам. Все вокруг словно бы застыло, воздух был недвижим, во внезапно наступившей духоте с нас полился пот.
— Маленький Олень был прав. Сейчас речь идет о жизни или смерти! Быстрее, Билл, мы должны спасаться бегством!
— Куда ты хочешь бежать и как?
— Верхом!
— Но ведь мы же не знаем, куда направляться!
— Смерч, конечно, непредсказуем, но мы будем действовать по его поведению. Повернет он, повернем мы. Может, его остановит река. Приведи сюда лошадь Роллинса! А я пойду за женщиной!
Я нашел ее у очага. Она и понятия не имела о грозящей опасности. Чуть не свалилась в обморок. Я быстро вывел ее наружу. Билл как раз привел лошадь.
— Становится на дыбы, пытается сбросить,— сказал он.— К тому же без седла. Лучше я поеду за ней. Женщину посадим на моего гнедого. Быстро! Быстро!
Он вскочил на старую лошадь и погнал ее рысью.
— Вы умеете ездить верхом? — спросил я женщину.
— Плохо,— вздохнула она.
— Тогда я возьму вас к себе.
Я поднял ее на гнедого, который лучше мог везти на себе двоих, чем мой захромавший вороной, посадил трясущуюся женщину впереди себя, взял за узду вороного и пустился за Солтерсом.
Все произошло очень быстро: от того момента, когда мы впервые увидели циклон, не прошло и минуты. Ехать мне было не слишком удобно. Правой рукой я должен был поддерживать женщину, а левой управлял обеими лошадьми. Но тем не менее мы продвигались. Мы преодолели уже значительное расстояние, когда я закричал Биллу, чтобы он остановился. Мы оглянулись.
Воронка, похожая на нерукотворные песочные часы, как раз достигла реки. Она остановилась, словно бы размышляя. Верхняя воронка, очевидно, хотела продолжать движение. Она дергала нижнюю воронку, уже казалось, что оторвется от нее. И тут раздался страшный грохот, темная густая масса — песок, камни, кусты, дерн — исчезла, и вверх поднялся высокий столб воды, сначала в виде цилиндра, потом сузился посреди и тоже приобрел вид двойного конуса. Циклон, словно бы разозленный этой задержкой, теперь продвигался с удвоенной скоростью, он мгновенно поглотил сруб и направился прямо к нам.
— Уходим! Вправо! — закричал я.
Кони испугались опасности и рванули талоном, мы не должны были их подгонять. Я не спускал глаз с циклона. И понял с облегчением, что он пошел в западном направлении. Если он не свернет, мы спасены.
Он не свернул. Не снижая скорости, мчался дальше, уже совсем темный, непрозрачный. Он рос и крепчал. Что не мог втянуть в свое вращение, отбрасывал далеко прочь. Куда он приходил, там были гибель ж разорение. И вот от одинокого холма донесся грохот, словно раскат грома, даже земля задрожала — циклон исчез.
Но здесь же небо затянуло черным, и припустил ливень, капли размером с горошину.
— Наш дом, наше имущество! Что с ними случилось? — сокрушалась женщина.
Вместо ответа мы погнали лошадей рысью ж возвратились к срубу. К срубу? Нет. Никакого сруба больше не существовало. Тяжелые толстые стволы, из которых он был сложен, были разбросаны по обширной территории. От изгороди не осталось и следа; от нее не осталось ни планки, ни колышка, ни брусочка — все забрал с собой смерч.
Женщина смотрела на это словно помешанная. Я подумал о ее муже и сыне, а также о молодом индейце. Рисунок мне подсказал, тде я их всех найду: под холмом, у которого разрушился циклон. Каким же был его конец? Очевидно, это был конец чудовища, которое в смертельной борьбе разорвет все, что попадет в его лапы. Возможно, нас ожидало страшное зрелище. Я хотел бы охранить женщину от его вида. Но лишь только она услышала, что мы хотим найти ее сына, все наши увещевания оказались напрасными: мы вынуждены были взять ее с собой.
Дождь закончился так же быстро, как и начался. Тучи исчезли словно по волшебству, солнце улыбалось нам, словно ничего и не случилось.
Но что творилось внизу! Путь циклона захватил метров шестьдесят в ширину. Всякая растительность в этой полосе была сметена. Смерч вырыл ямы и опять засыпал их обломками. Направо и налево лежали в одной куче стволы, камни, кустарник и все остальное, что попало в лаян чудовища.
А что сейчас было под холмом, о который разбилась буря? Уже издалека мы увидели склон. Кусты, вырванные с корнями и сваленные в беспорядке, догола ободранные скалы, платаны, которые так понравились мне, когда я утром проезжал мимо них,— поваленные, вывороченные, мощные, в человеческую руку, ветви и сучья причудливо переплетены. У самого большого платана была сорвана пышная крона. Это и в самом деле было жалкое зрелище. Но где же?.. Я заметил коня с индейскими упряжью и убранством, рыжего, он стоял и с аппетитом хрумкал листьями из хаоса сломанных и переплетенных ветвей.
Мы направились к нему и увидели вывороченный с корнем платан. Могучий корень вырвал и огромный ком земли. В яме, образовавшейся вследствие этого, сидели Джозеф и молодой индеец и приветствовали нас радостной улыбкой. Мать со всех ног бросилась к сыну, чтобы обнять его. Апач выпрыгнул из ямы и спросил:
— Теперь мои белые братья верят, что я могу определить признаки голодного ветра?
— Конечно,— ответил я,— но как же вам удалось спастись?
— Маленький Олень спрятал своего коня в молодняке. Он привел его, и они с молодым синеглазым бледнолицым убежали от голодного ветра. Когда же ветер насытился, Ишарши-туга пришел назад и увидел здесь то, что они с синеглазым бледнолицым искали уже три дня.
— Вы здесь с Джозефом тайно собирались?
— Да. Он сын человека с мешком, который был убит на этом месте. Пойди и погляди, где Горящая Трубка закопал самородки.
Он повел нас на другую сторону ямы. Около ствола зияла свежая трещина, на дне которой я заметил две кожаные сумки в серо-белой плесени. Внутри мы обнаружили золотой песок и золотые зерна. Джозеф уже знал все. Но когда об этом узнала и его мать, у нее подломились колени от горя. Небольшим утешением были вновь найденные ценности. На вопрос женщины молодой индеец поведал такую историю:
— Ревущий Бизон был моим отцом. Он направился со своим братом Горящей Трубкой в Вашингтон, где хотел Большому Отцу бледнолицых изложить требования апачей. По дороге они стали свидетелями того, как три бледнолицых убили своего друга, потому что у него было золото. Двое из тех злодеев были Злой Глаз и Злодейская Рука, третьего они не знали. Они решились на убийство и убили Злой Глаз и того неизвестного. Злодейская Рука застрелил моего отца и сбежал. Горящая Трубка напрасно преследовал его. Потом он закопал мешки с золотом, похоронил брата и поехал в Вашингтон. Мертвый вождь взывал об отмщении. Мстителем должен был стать я, его сын. Но я был тогда еще маленьким. Только сейчас я смог отправиться за скальпом своего врага. Когда я принесу его, то стану воином, буду носить огненную трубку. Убийца жил в хижине убитого, жена покойника стала его скво. Таким образом он мог без помех искать клад.
Тут жена вскочила, вскрикнула и потеряла сознание.
— А сейчас я вам покажу Злодейскую Руку,— сказал апач,— Пойдемте со мной!
Джозеф остался со своей сомлевшей магерью. Солтерс и я пошли за индейцем к большому платану. Под ним лежал Роллинс: ноги ему раздавил толстенный сук, имевший в диаметре не менее шести футов.
— Вот он,— сказал апач.— Я хотел взять его скальп. А теперь уже не хочу. Сам справедливый Маниту покарал его на том самом месте, где он совершил убийство. Теперь ты уже понял письмо, которое я дал тебе прочесть?
— Абсолютно,— ответил я.
— Горящая Трубка не умеет писать. Он попросил великого вождя Инчу-чуна написать это письмо. Ты брат великого воина, поэтому я дарю тебе это письмо. Посмотри, бедняга открывает глаза. Наверное, ты с ним сможешь теперь говорить. А я пойду. Это убийца моего отца, я хотел убить его — но в бою, я не хочу слушать его стонов. У белого человека есть сердце, и у краснокожего есть сердце. Я предпочитаю карать быстро, но не мучить медленно.
Он пошел к Джозефу и его матери.
Умирающий пришел в сознание, но, что удивительно, наверное, не чувствовал никакой боли, хотя говорить мог с большими усилиями. Перед смерть» он признался во всем.
Однако он мало мог сообщить нам сверх того, что мы уже знали. Когда он убежал от Горящей Трубки, ему удалось заметить, что у индейца не было с собой сумок с золотом. Очевидно, тот оставил их на месте событий. Когда ему удалось окончательно скрыться от вождя, он впоследствии вернулся к платанам на склоне холма, и закопал мертвеца, чтобы никто не узнал о его преступлении. Вскоре после этого он застрелил и брата убитого, чтобы иметь возможность поселиться у жены как желанный защитник. А потом он начал разыскивать зарытое золото. Однако старался он напрасно. Время шло, и его одержимость возрастала, переходя в сумасшествие. Смерть настигла его в то время, когда нашлось золото и открылось преступление.
Когда Роллинс вздохнул в последний раз, мы вернулись к его жене и сообщили о его кончине. Она не захотела пойти посмотреть на мертвого и правильно поступила. Мы с Биллом вырыли для него могилу.
Маленький Олень не стал задерживаться. Когда же при расставании многострадальная мать предложила ему часть золота, он отказался:
— Оставь себе свой песок,— сказал он.— Апачи знают о залежах золота, но никому не расскажут о них. Они брезгуют золотом. Человек должен стараться стать добрым, а не богатым. Пусть вам это золото принесет столько же счастья, сколько зла вы вытерпели из-за него.
На завтра мы тоже отправились в путь. На старую лошадь мы навьючили золото и жалкие остатки скарба жен-щины, ее посадили на гнедого, а на моего вороного — мальчишку. Мы с Биллом шли пешком. В ближайшем селении, где мать и сын могли безопасно ожидать лучшего транспортного средства, мы с ними расстались навсегда.
ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ
У реки Сан-Карлос в Аризоне два притока: один приходит из Сьерра-Бланки, другой — от Моголлонских гор. Они выходят там на безлюдное скалистое плоскогорье, и вблизи от источников возвышаются три большие ели, хотя вообще-то там нет ни деревца, ни былинки. Плоскогорье обрывается круто, почти отвесно в узкий, очень глубокий каньон, который называется Каньон де лос Кочисос.
Подошедший к краю пропасти увидит на другой стороне каньона квадратную площадку, окруженную с трех сторон пропастью каньона. Четвертую сторону составляет отвесная скальная стена, изрытая потоками воды. Апачи называют это место Селк-хитсе, по-нспански это звучит как Ари-зоньяне Пенья дель Асесинато. Оба названия означают Скалу Убийства.
Хотя и кажется, что площадка полностью оторвана от всего мира, но при ближайшем рассмотрении можно обнаружить на ней следы пожара: обгоревшие стволы деревьев, почерневшие обломки жилищ свидетельствуют о том, что здесь когда-то было поселение, а обуглившиеся кости людей и животных говорят о неожиданной беде.
Что же здесь произошло?
Не так уж и давно около этих трех елей остановились два человека, рассматривая индейскую деревню на противоположной стороне каньона. Это были относительно молодые мужчины, но лица у них были одинаково строгие и благородные, так же строги и благородны были их черные длиннополые пальто.
— Так ты говоришь, брат Джереми, что наш пророк Брайхем Янг не имел ничего против того, чтобы я женился на индеанке?
— Конечно. Ведь мы здесь находимся для того, чтобы обратить краснокожих в нашу мормонскую веру. А когда они вступят в ряды Святых Последнего Дня, между нами уже не будет никакой разницы.
— Интах-тисле — красавица, ни одна из пятидесяти восьми жен наших двенадцати апостолов с ней не сравнится, Но только ее отец не захочет выдать ее за меня, она предназначена только для храброго воина апачей.
— В этом случае ты должен поступить хитро. Поцелуй ее. По их обычаю, индеанка обязана выйти за того, кто ее публично поцелует. В противном случае она считается навеки опозоренной. Поцелуй ее. И ты увидишь, что ее отец еще будет упрашивать тебя.
— А если?..
— Никаких «а если». Ты возьмешь ее в жены, а она нам потом поможет обратить свое племя в мормонскую веру. Чего ты боишься?
— Я не знаю, что такое страх,— сказал другой гордо.— До того, как я стал святым Последнего Дня, я носил ружье и тесак и, уверяю тебя,— отнюдь не для украшения. Из-за этого наш брат Янг дал мне имя Гедеон. Ведь это был величайший еврейский герой. Пойдем туда. Ты увидишь, боюсь ли я.
Они направились к селению. Через каньон к площадке вел висячий мост. Между канатами, сделанными из невыделанных бизоньих кож, были зажаты клинья из стволов кактуса. Оба конца висячего моста были крепко привязаны к валунам. Эта странная шаткая лесенка была единственным сообщением с индейской деревушкой, которую ее вождь нарочно построил в таком неприступном месте, чтобы обезопасить от всякого нападения. Мост стерег днем и ночью один воин.
Сейчас на страже стоял юноша, который позволил обоим проповедникам пройти, не сказав им ни слова, но на Гедеона посмотрел пристально.
В деревне жило несколько десятков семей. Женщины ткали грубые одеяла, месили гончарную глину или мололи кукурузу и ячмень. Дети играли, подростки упражнялись в стрельбе из лука и в мегании копья. Воины лежали перед хижинами в бездействии и созерцании, так как мужчинам работать не положено. Самая большая хижина принадлежала вождю. На пороге сидел Пеш-ичи, Железное Сердце, и говорил со своей дочерью, красавицей Интах-тисле, Черным Глазом. Ее прозвали так из-за черных больших бархатных глаз с длинными ресницами и мечтательным взглядом.
Едва увидев мормонов, девушка скрылась в хижине. Гедеон был ей в душе противен, а его желание, чтобы она стала его женой, не менее противно.
Мормоны начали излагать вождю основы своего вероучения, рассказывать о вечном блаженстве, ожидающем после смерти его приверженцев.
Вождь слушал их молча, с неподвижным лицом человека, который из вежливости не говорит своего мнения.
Девушка решила, что разговор продлится долго, и огорченно отошла к задней стене дома, в которой было отверстие, больше похожее на бойницу, чем на окно. Она увидела юношу, который раньше стерег мост. Теперь он уже сменился и шел отдыхать. Лицо у девушки просветлело, глаза загорелись. Юноша прошептал в окно:
— Тичи ойа, сегодня вечером,— но не остановился.
— Ха-оу, шикар, да, милый,— сказала девушка. Она забыла о миссионерах и выбежала из дома, чтобы еще раз увидеть юношу, который повернул к своей хижине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25