Азеш ощутит неуверенность Отта, и тогда неуверенность и
сомнения одолеют и его.
По всему Храму эхом разносились шум ударов, крики и стоны жрецов,
попавших под тяжелую руку рыцарей. И так они прокладывали себе путь через
плотно сомкнутые ряды укутанных в зеленое людей, пока не достигли подножия
первой под алтарем террасы.
Несмотря ни на что, Спархок в душе ликовал. Он не надеялся
продвинуться так далеко, и его неожиданная удача придала ему сил и
наполнила чувством непобедимости.
- Ну, Отт, - сказал он, грозно посматривая поверх террас на
обрюзгшего императора. - Пробуди же наконец Азеша. И мы посмотрим, могут
ли Старшие Боги, также как и люди, познать, что такое смерть.
Отт с минуту в ужасе взирал на Спархока, затем кое-как сполз с
носилок и съежился на полу, ноги совсем отказывались служить бедняге.
- На колени! - визгливо крикнул он Энниасу. - На колени и моли нашего
Бога о спасении. - Очевидно, узнав о том, что его солдаты не могут
проникнуть в Храм, Отт был охвачен еще большим страхом.
- Келтэн, - позвал Спархок своего друга. - Для начала покончите с
этими жрецами, а потом убедитесь, что солдаты не прорвутся и не нападут на
нас сзади.
- В этом нет необходимости, Спархок, - сказала ему Сефрения.
- Знаю, но там они будут в большей безопасности. - Он глубоко
вздохнул. - Ну, пора! - Он стащил с рук латные рукавицы, сунул клинок под
мышку и снял стальной мешочек со своего пояса. Он отогнул проволоку,
которой тот был закручен, и вытряхнул Беллиом себе в руку. Цветок-гемма
казался очень горячим, и сияние, полыхавшее подобно зарнице в летней ночи,
охватило его лепестки.
- Голубая Роза! - резко проговорил Спархок. - Ты должна будешь
исполнить то, что я прикажу!
Отт, полустоящий на коленях, полусидящий на корточках, бормоча,
возносил молитву своему Богу - но из-за охватившего его ужаса и страха
молитва была неразборчива. Энниас, Личеас и Арисса, также
коленопреклоненные, неотрывно смотрели на уродливое лицо идола, угрожающе
возвышавшегося над ними. И глаза их все больше полнились страхом и
безысходностью по мере того, как они постигали истинную суть извращенного
Божества, которому они поклонялись.
- Приди же, Азеш! - умолял Отт. - Пробудись! Услышь молитву слуг
твоих!
До этого закрытые, глубоко посаженные, глаза идола, начали медленно
приоткрываться, и из-под тяжелых его каменных век блеснул зеленый огонь.
Спархок почувствовал, как волна за волной черной злобы исходит на него от
этих гибельных глаз. И он стоял, оглушенный, повергнутый в полуобморочное
состояние присутствием зловещего Бога, так долго мучившего и
преследовавшего рыцаря.
Идол двигался! Казалось, он весь пошел волнами, и руки его, похожие
на щупальца, алчно подрагивая, потянулись к сверкающему самоцвету, к
единственному, что могло даровать ему спасение и свободу.
- Нет! - сказал, точно проскрежетал, Спархок. И занес меч над
Беллиомом. - Я уничтожу его! - пригрозил он, - ...и тебя вместе с ним!
Казалось, идол испытал ужас и в глазах его появилось удивление.
- И зачем ты привела этого невежественного дикаря в мое присутствие,
Сефрения? - Голос был пустым и раздавался эхом по Храму и в голове
Спархока. Рыцарь знал, что Азеш мог бы уничтожить его в одно короткое
мгновение, меж двумя ударами сердца, но почему-то медлил и не спешил
обрушить свою мощь на человека, дерзко угрожавшего мечом Сапфирной Розе.
- Я всего лишь покорно следую своей судьбе, Азеш, - спокойно
проговорила Сефрения. - Я была рождена для того, чтобы привести сюда
Спархока и он смог бы лицом к лицу столкнуться с тобой.
- А что за судьба у этого Спархока? Знаешь ли ты, что предначертано
ему? - в голосе Азеша послышалось отчаяние.
Идол в напряжении замер, но уже через мгновение он повелевал, и
приказ его, грубый и не терпящий возражений, направлен был не на Спархока.
Сефрения задышала с трудом и вся она поникла как цветок, загубленный
первым дыханием зимы. Спархок мог даже чувствовать, как угасает она.
Сефрения покачнулась и ее охватила дрожь, когда Азеш силой своей мысли
лишил волшебницу защиты.
Спархок сильнее сжал рукоять меча и выше поднял его. Если с Сефренией
сто-то случится, они пропали, и рыцарь не ведал, может ли он теперь еще
медлить с последним роковым ударом. Он вызвал в своем воображении образ
лица Эланы и еще крепче сжал в руке оружие.
Звук этот был неслышен никому другому. Он знал это. Это звучало
только у него в голове; только он мог слышать этот звук. Это было
настойчивое звучание пастушьей свирели, в котором чувствовались нотки
раздражения.
- Афраэль! - с неожиданным облегчением позвал Спархок.
Маленький порхающий светлячок замаячил перед его лицом.
- Ну, наконец-то, - услышал он гневный голосок Флейты. - И что ты так
долго тянул, Спархок? Ты что, не знаешь, что должен позвать меня?
- Нет, я этого не знал. Помоги Сефрении.
Не было ни прикосновения, ни движения, ни звука, но Сефрения
выпрямилась и слегка провела пальцами по уставшим векам. Глаза идола
зажглись недобрым огнем, и он взглядом отыскал светлячка.
- Дочь моя, - послышался голос Азеша. - Ты связала свою судьбу с
этими смертными?
- Я не дочь тебе, Азеш, - твердо произнесла Флейта. - Я сама вызвала
себя к жизни, как и мои братья и сестры, когда ты и твоя родня из-за
какой-то детской ссоры рвали на клочки все вокруг себя. Ты можешь считать
меня своей дочерью только лишь потому, что я появилась по твоей вине. Если
бы ты и твои родственники сошли с пути ужасов и разрушений, в моем
появлении не было бы необходимости.
- Я завладею Беллиомом! - Пустой голос был подобен грому и
землетрясению, разрывающему недра земли.
- Нет, не завладеешь! - решительно противоречил голос Флейты. - Чтобы
Беллиом не попал в лапы твои и твоих сородичей, я и появилась на свет
вместе с моими братьями и сестрами. Беллиом не отсюда, и он не может
принадлежать ни тебе, ни мне, ни Троллям-Богам, ни каким-либо Богам этого
мира.
- Я получу его! - голос Азеша перерос в пронзительный крик.
- Нет. Прежде Анакха уничтожит его, и ты погибнешь вместе с Голубой
Розой.
Идол, казалось, вздрогнул.
- Как ты смеешь! - выдохнул он. - Как ты только осмеливаешься
произнести столь ужасные слова? Смерть одного из нас положит начало
погибели всех наших родственников.
- Пусть будет так, как должно случиться, - равнодушно проговорила
Афраэль. Но тут же ее тоненький голос стал жестче. - Направь свою ярость и
гнев на меня, Азеш, а не на моих детей, ибо именно я использовала силу
колец, чтобы лишить тебя мужской силы и навсегда заключить тебя в этом
отвратительном грязном болване.
- Это была ты? - ошеломленно проговорил Азеш.
- Да, я. И, лишившись мужской силы, ты потерял свое былое могущество,
и по тому не можешь сам освободить себя. И ты не получишь Беллиом,
бессильное Божество, и навсегда останешься в заключении. Целую вечность
предстоит тебе провести в этом идоле, лишенному мужества, и продлиться это
до тех пор, пока самая далекая звезда не прогорит дотла. - Она помолчала,
а потом заговорила тоном, равным по действию тому, как если бы кто-то
медленно поворачивал ножом в теле другого. - А ведь эта нелепая и глупая
затея, чтобы все Боги Стирикума объединились и отобрали Беллиом у
Троллей-Богов, - была твоей, так что ты сам дал мне возможность лишить
тебя мужественности и заточить в этом болване. Так что тебе некого
упрекать, кроме как самого себя, в том, что произошло. А теперь Анакха
принес Беллиом и кольца - и даже Троллей-Богов, спрятанных внутри
самоцвета - дабы здесь противостоять тебе. Я взываю к тебе. Подчинись
Сапфирной Розе - или погибни.
Храм огласился воем нечеловеческого отчаяния, но мраморный истукан не
шелохнулся.
Однако Отт, исполненный страхом во взоре, уже бормотал какое-то
заклинание. Он выпустил его вперед перед собой, и отвратительное изваяние
осветилось слабым, неровным, колеблющимся светом, изменяя свой цвет от
мраморно-белого до зеленого, голубого и кроваво-красного, и под куполом
раздалось бормотание нечеловеческих голосов. Сефрения произнесла пару слов
по-стирикски, голос ее был спокойным. Она взмахнула рукой, и статуя вновь
застыла, обретя свою прежнюю мертвенную бледность мрамора.
Отт взвыл и забормотал новое заклинание, но в ярости своей и отчаянии
он постоянно сбивался со стирикского на свой родной эленийский.
- Выслушай меня, Спархок, - мягко произнесла Флейта.
- Но Отт...
- Да пусть он себе забавляется. Моя сестра справится с ним. А ты будь
внимателен. Скоро наступит время действовать тебе. Я скажу тебе, когда. И
ты взберешься по ступеням к идолу, по-прежнему не выпуская из своих рук
Сапфирную Розу. Если Азеш или Отт или кто-нибудь еще попытаются помешать
тебе, уничтожь Беллиом. Если все пройдет хорошо и ты доберешься до идола,
прикоснись Беллиомом к тому обожженному и похожему на огромный рубец
месту.
- Это уничтожит Азеша?
- Конечно, нет. Этот белокаменный истукан - всего лишь оболочка.
Настоящий идол находится внутри него. Беллиом разобьет вдребезги большого
идола, и ты увидишь самого Азеша. Настоящий идол достаточно маленький и
сделан из засохшей грязи. Как только он предстанет перед тобой, опусти
свой меч и возьми Беллиом в обе руки. Затем произнеси слова в точности те,
которые я сейчас произнесу: "Голубая роза, я - Спархок Эленийский. Силой
этих колец я повелеваю Голубой Розе вернуть этот образ той земле, из
которой он возник". Затем дотронься Беллиомом до идола.
- И что тогда произойдет?
- Точно не могу тебе сказать...
- Афраэль! - встревожено запротестовал Спархок.
- Судьба Беллиома еще более скрыта от нас, чем твоя, а я не могу
сказать с точностью до минуты, что ты собираешься сделать.
- Но это уничтожит Азеша?
- О, да, конечно - но, вероятно, и остальной мир тоже. Беллиом хочет
освободиться от этого мира, и это может оказаться тем шансом, которого он
дожидается.
Спархок тяжело сглотнул.
- Это рискованно, - словно небрежно проговорила Флейта, - но ведь
никогда не узнаешь, как пойдет игра в кости, пока не кинешь их.
Неожиданно свет в Храме померк и воцарилась тьма. Это Сефрения и Отт
продолжали свой магический бой. И на какое-то мгновение показалось, что
этот мрак будет вечным, такая вокруг собралась непроглядная мгла.
Мало-помалу свет вернулся. Костры в огромных котлах возгорелись сами
собой, и их пламя вновь осветило Храм.
Когда вернулся свет, взгляд Спархок упал на Энниаса. Изнуренное лицо
Первосвященника Симмура было страшно бледным, и глаза его не выдавали ни
единой мысли в его голове. Ослепленный своим честолюбием, Энниас никогда
не задумывался и поэтому не понимал, какому страшному Божеству продал он
свою душу в погоне за троном Архипрелата, в какой беспросветный мрак и
ужас погрузил он ее. И только сейчас он постиг это, но было уже слишком
поздно. Он взглянул на Спархока, и глаза его безмолвно молили о чем-то,
что могло бы спасти его, не дать упасть в яму, что разверзлась у него под
ногами.
Личеас рыдал, в страхе бормоча какие-то слова, а Арисса, прильнув к
нему, крепко держала за плечи, и казалось, была напугана не меньше, чем
Энниас.
Храм наполнился шумом и огненными искрами, звуками разрушения и
клубящимся дымом. Сефрения и Отт продолжали свой поединок.
- Пора, Спархок, - голос Флейты был спокойным.
Спархок собрался с силами и двинулся вперед, по-прежнему угрожая
Сапфирной Розе стальным лезвием своего меча.
- Спархок, - задумчиво проговорил тоненький голосок, - я люблю тебя.
Однако то, что услышал Спархок за этим, были уже не слова любви. Из
самого сердца Беллиома раздался ужасный рык, и огромная волна ненависти
Троллей-Богов захлестнула Рыцаря. Боль была нестерпимой. Он горел и
замерзал в одно и тоже время, кости его ломило, и, казалось, мясо отошло
от них.
- Голубая Роза! - с трудом проговорил Спархок, почти падая с ног. -
Прикажи Троллям-Богам замолчать. Ты сделаешь это Голубая Роза... Теперь
же!
Агония продолжалась, вой Троллей все нарастал.
- Тогда умри, Голубая Роза! - Спархок замахнулся мечом.
Вой внезапно оборвался и боль исчезла.
Спархок пересек первую террасу из оникса и ступил на вторую.
- Не делай этого, Спархок, - раздался голос в голове Спархока. -
Афраэль - злобный ребенок. Она толкает тебя на погибель.
- А я все удивлялся, как долго это еще будет продолжаться? - с дрожью
в голосе произнес Спархок, миновав вторую террасу. - Что же ты раньше не
заговаривал со мной, Азеш?
Голос молчал.
- Ты напуган, Азеш? - спросил Спархок. - Ты боялся сказать что-нибудь
такое, что изменит Судьбу, которую ты не в состоянии предвидеть? - Он уже
ступил на третью террасу.
- Не делай этого, Спархок, - по-прежнему молил голос. - Я подарю тебе
мир.
- Нет уж, благодарю.
- Я дам тебе бессмертие.
- Меня оно не интересует. Люди давно свыклись с мыслью о смерти. Это
только Боги находят эти мысли пугающими. - Он миновал третью террасу.
- Я уничтожу твоих друзей, если ты будешь упорствовать.
- Все люди рано или поздно умирают. - Спархок старался, чтобы голос
его звучал как можно безразличнее. Он ступил на четвертую террасу.
Внезапно к нему пришло ощущение, что он пытается взобраться на
неприступную скалу. Азеш не осмелился напасть на него открыто из-за боязни
приблизить мгновение рокового удара, что принесет погибель им всем. И было
еще одно преимущество у Спархока. Боги не только не могли предвидеть его
Судьбу, но не могли и прочитать его мыслей. И поэтому Азеш не мог знать,
когда он решит нанести удар по Голубой Розе, и не мог помешать ему.
Спархок решил поиграть на этом. Все еще ощущая преграду, возведенную
Азешем, он вздохнул.
- Ну что ж, раз ты сам этого так хочешь! - проговорил Спархок и занес
свой меч над Беллиомом.
- Нет! - раздался ужасный крик, исходивший не только от Азеша, но и
от томившихся в каменном плену Троллей-Богов.
Спархок пересек четвертую террасу. Пот ручьями струился с него. Он
мог скрыть свои мысли от Богов, но не от себя самого.
- Теперь, Голубая Роза, - тихо сказал он Беллиому, ступая на пятую
террасу, - я собираюсь сделать это. Ты, и Кхвай, и Гхномб, и остальные
поможете мне - или погибнете. Один Бог должен здесь умереть - один или
многие. Если вы мне поможете, умрет только один; если нет - то многие.
- Спархок! - раздался возмущенный голос Афраэль.
- Не вмешивайся.
- Но могу я хотя бы помочь? - с замешательством в голосе прошептала
она.
Спархок на мгновение задумался.
- Ну хорошо, - сдался он, - но помни, что сейчас не время для игр,
так что не тревожь и не сбивай меня с толку. Моя рука, что взведенная
пружина.
Свечение, исходящее от светляка, заметно увеличилось и стало
сгущаться, и наконец из самого его сердца появилась Афраэль. Она что-то
тихонько наигрывала на свирели. Ноги ее как обычно были перепачканы
травяным соком. Лицо маленькой Богини хранило печаль.
- Ступай вперед и разбей камень, Спархок, - печально проговорила она.
- Все равно они не послушают тебя. - Малышка вздохнула. - Что касается
меня, так я устала от этой вечной жизни. Разбей Беллиом, и покончим с
этим.
Беллиом потемнел, и Спархок почувствовал, как самоцвет содрогнулся в
его руке. Затем по его ажурным лепесткам вновь разлилось голубое сияние,
мягкое и смиренное.
- Теперь они помогут, Спархок, - сказала ему Афраэль.
- Так ты лгала им? - укоризненно покачал головой рыцарь.
- Нет, я лгала тебе, а им и слова не промолвила.
Он не мог не рассмеяться.
Спархок миновал пятую террасу. Теперь идол был гораздо ближе, и
очертания его приняли угрожающие размеры. Спархок мог также видеть и Отта,
вспотевшего и едва переводящего дыхание; он по-прежнему вел поединок с
Сефренией, и Спархок знал, да мог и воочию убедиться в этом, что бой этот
будет посложнее их дуэли с Мартэлом и сразиться в нем могут лишь самые
искусные маги. Теперь рыцарь смог получше разглядеть застывший страх на
лице Энниаса и Ариссу с сыном в полуобморочном состоянии.
Спархок неожиданно ощутил присутствие Троллей-Богов. Это ощущение
было столь всепоглощающим и непреодолимым, что рыцарю казалось, будто он
видит огромные ужасные очертания, нависшие, чтобы защитить, прямо позади
него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65