Дэвид ЭДДИНГС
САПФИРНАЯ РОЗА


ПРОЛОГ
Отт и Азеш - извлечение из "Краткой истории Земоха",
составленной на историческом факультете Борратского
университета.
Вторгнувшись в Эозию с востока, из степей срединной Дарезии,
эленийские племена постепенно вытесняли разрозненные кучки стириков.
Последними пришли самые отсталые роды, осевшие в Земохе. Города их
состояли из грубых хижин, много уступавших постройкам их сородичей в
Западных королевствах. К тому же природа Земоха гораздо суровее нашей, и
тамошние жители с трудом добывали себе пропитание. Церковь мало обращала
внимания на этот бедный край, и многие храмы и часовни стояли
заброшенными, и страну охватывало язычество, чьи нечистые обряды
повсеместно распространяли стирики. Видя, какие плоды приносят их
соседям-стирикам знания сокровенных искусств, все больше и больше
эленийских крестьян становились отступниками. Целые эленийские деревни в
Земохе обращались в язычество. Храмы стали посвящаться стирикским богам и
всюду воцарились богомерзкие языческие культы. Смешанные браки между
эленийцами и стириками стали обычным делом, и к концу первого тысячелетия
Земох уже никоим образом нельзя было назвать эленийским народом. Язык их
настолько изменился, что западные эленийцы перестали понимать своих
восточных соседей.
В одиннадцатом столетии один из козопасов горного селения Ганда, что
в срединном Земохе, пережил престранное событие, коему суждено было
оказаться краеугольным камнем истории мира. Разыскивая среди горных
отрогов потерявшуюся козу, молодой пастух по имени Отт набрел на
упрятанную лозами дикого винограда раку, возведенную в древности
стирикскими язычниками, посвященную одному из их многочисленных богов, чей
уродливый идол стоял посреди капища. Отдыхая там от погони за убежавшей
козой, Отт услышал гулкий глас, обратившийся к нему на стирикском языке.
- Кто ты такой? - вопросил голос.
- Мое имя Отт, - в испуге ответил пастух, припоминая стирикские
слова.
- И ты пришел сюда, чтобы пасть ниц и поклоняться мне?
- Нет, - правдиво отвечал козопас. - Я только разыскиваю мою козу.
Голос долго молчал, а потом раздался снова:
- Я очень могущественен, и если ты будешь поклоняться мне, я могу
многое сделать для тебя. Говори, чего ты хочешь! Уже много, очень много
лет никто не приходил сюда, и я соскучился по жертвам и душам
поклоняющихся мне.
Отту и в голову не пришло усомниться, что голос принадлежит одному из
молодых пастухов, пасущих свои стада поблизости, и он решил подыграть
шутке.
- Ну, - ответил он, - я хочу быть королем мира, жить вечно, иметь
множество прекрасных наложниц, делающих все, что я захочу, и чтобы у меня
были груды золота и прочих сокровищ, и еще я хочу получить свою сбежавшую
козу.
- И за это ты готов отдать мне свою душу?
Отт почесал в затылке. Он едва представлял, что у него есть душа, и
потеря ее не казалась пастуху чем-то страшным. К тому же он решил, что
если владелец неведомого голоса не шутит, то в случае невыполнения хотя бы
одного из обещаний договор будет недействительным.
- Ну что ж, хорошо, я согласен, - равнодушно заявил козопас. - Для
начала я хотел бы увидеть свою козу, как доброе предзнаменование.
- Так обернись и получи свою потерю обратно, - провозгласил
бесплотный голос.
Отт обернулся. И правда, позади него беглая коза лениво обдирала
листья с ближайшего куста, бросая на него любопытные взгляды. В сердце
этого дикого пастуха уже тогда угнездился порок - он любил причинять боль
беспомощным созданиям Божьим, не прочь сыграть с кем-нибудь злую шутку,
украсть что-либо при случае или обесчестить беззащитную девушку, когда это
было безопасно. Он был скуп, неряшлив и самолюбив. Когда он привязывал
козу к ветке, его голова быстро заработала, нечестивые мысли зароились в
ней подобно мухам над кучей падали. Раз уж это стирикское божество смогло
пригнать сюда его козу, то и на остальное оно тоже может быть способно.
Отт решил, что ему выпал счастливый случай.
- Ладно, - сказал он, прикидываясь простачком, - сейчас одна молитва,
в обмен на козу, а об остальном поговорим потом. Покажись. Я не собираюсь
кланяться пустому месту. Я должен знать это, чтобы должным образом
произнести мою молитву.
- Я - Азеш! - загремел голос. - Самый могущественный из Старших
богов. И если ты будешь поклоняться мне и приведешь других, то получишь от
меня гораздо больше, чем у тебя хватило воображения попросить. Я возвеличу
и обогащу тебя сверх всякого воображения. Самые прекрасные женщины будут
твоими. Я подарю тебе бессмертие. И более того - власть над миром духов,
какой еще не обладал ни один человек. Все, что я хочу взамен, Отт - это
твоя душа и души тех, кого ты приведешь ко мне. Мой голод и одиночество
мое непомерны, и так же велики будут мои награды тебе. А теперь взгляни на
мое лицо и трепещи!
Воздух вокруг грубого каменного идола задрожал, и Отт узрел над ним
парящий в воздухе образ Азеша. В ужасе отшатнувшись, он пал ниц и
извивался в пыли подобно червям и гадам. В душе Отт был трусом, и, боясь,
что ужасный демон сотворит с ним что-нибудь страшное, ужасно опасался за
свою шкуру.
- Молись, Отт! - воскликнул демон. - Я жажду твоего поклонения.
- О могущественнейший, великий А-Азеш. Бог богов и владыка мира,
услышь мою молитву и прими мое смиренное поклонение и мои жалкие хвалы. Я
пыль под твоими ногами, песчинка рядом с горой. Хвала и благодарение тебе
за возвращение моей заблудшей козы, которой не избежать хлыста, как только
я доберусь до дому. - Трясущийся от страха Отт надеялся, что молитвы будет
достаточно Азешу, или, по крайней мере, это даст ему возможность сбежать.
- Поклонение твое, Отт, - проговорил демон, - едва ли удовлетворит
меня. В дальнейшем, надеюсь, ты будешь более удачен. А теперь ступай!
Возвращайся завтра на утро.
Отт устало потащился домой, клянясь никогда более не приходить в это
место, но ночью, когда он метался на грубом ложе в своей грязной хижине,
перед его глазами вставали видения огромного богатства и прекрасных
девушек, раболепно выполнявших все желания его похоти.
На рассвете он поднялся с решением отправиться к заброшенному капищу.
Если что, думал он, всегда можно попросту убежать.
Так началось поклонение простого земохского козопаса демону
стирикского пантеона, демону, имя которого сами стирики боялись даже
произнести вслух - так велик был их страх перед этим исчадием преисподней.
Шли столетия, и Отт понимал, что теперь он полностью порабощен. Азеш не
удовлетворялся только молитвами и жертвами, он требовал свершения целых
богомерзких мистерий в свою честь. Бывший пастух становился все угрюмее, а
демон поглощал его разум и душу. Отт уже прожил дюжину положенных человеку
жизней, его руки и ноги усохли, а живот и голова раздулись, покрылись
складками жира. Его кожа приобрела зеленоватый оттенок, из-за того, что
главный служитель Азеша никогда не бывал на солнце - он ненавидел дневное
светило. Богатства Отта был безмерны, но не приносили ему никакой радости,
и ласки множества наложниц оставляли его равнодушным. Легионы бесов
исполняли его малейшие прихоти, но Отту нечего было приказать им, он уже
имел все, что мог пожелать. Единственной радостью в его жизни было
наблюдать мучения беспомощных трепещущих жертв в застенках.
В начале третьего тысячелетия, когда Отт перевалил уже за
девятисотлетний рубеж своей жизни, он приказал перенести того самого
грубого идола, возле которого впервые встретился со своим хозяином, в
город Земох, на северо-восточном плоскогорье. Огромное подобие Азеша было
возведено, чтобы заключить в своем каменном чреве грубого старинного
болвана, и помещено в титанический храм. Рядом с мерзким капищем
возвышался связанный с ним подземными лабиринтами дворец Отта, чьи стены
были выложены пластинами чистого золота и инкрустированы жемчугом, ониксом
и халцедоном, капители колонн украшали огромные рубины и изумруды.
Отт провозгласил себя императором Земоха, и слова его были повторены
насмешливым голосом Азеша, прогремевшим под сводами гигантского храма, и
легионы демонов вторили своему повелителю.
Так начались ужасные времена правления Отта. Истинная вера жестоко
истреблялась по всему Земоху, всюду насаждался сатанинский культ Азеша.
Тысячи младенцев и девственниц приносились в жертву в храмах и капищах
проклятого демона. И все же целое столетие ушло у Отта и его приспешников,
чтобы задушить все ростки веры и благочестия в несчастной стране.
Безудержная жестокость воцарилась в Земохе, а дьявольские Азешевы ритуалы
становились все кровавее.
В двадцать пятом столетии Отт рассудил, что все готово для выполнения
воли его темного покровителя, и стянул огромные армии, состоящие из людей
и порождений мира тьмы к западным границам Земоха. Вскоре Отт нанес первый
удар - его армии вторглись на равнины Пелосии, Лэморканда и Каммории.
Никаких самых ужасных деяний не хватало, чтобы утолить жестокость
земохских орд, и зверства их не будут здесь описаны, дабы не омрачать
дневной свет. Небеса почернели от стай стервятников и ворон, воздух был
отравлен зловонием гор разлагающейся плоти. Армии Отта с уверенностью
продвигались вглубь Западных королевств полностью полагаясь на могущество
своих адских союзников, но они недооценили могущество и доблесть рыцарей
Храма. Великая битва произошла на Лэморкандской равнине, к югу от озера
Рандера. Великие рати сошлись на том памятном поле, огромна была битва,
сталь против стали, меч против меча, копье против копья, но еще
грандиознее была схватка сил сверхъестественных. Волны всепоглощающей тьмы
и поля нестерпимого сияния низвергались с грозовых небес на равнину.
Беспрерывно вспыхивали молнии, раскаты грома сливались в лишающий сознания
гул. Люди тысячами гибли в чародейском пламени и черных провалах
сотрясаемой магическими силами земли. Много дней длилась битва, но в конце
концов земохцы были отброшены назад. Их отступление, сначала медленное и
планомерное, постепенно превратилось в паническое бегство.
Победа досталась эленийцам ужасной ценой. Не меньше половины рыцарей
Храма нашли свою смерть в этой битве, и в армиях эленийских королей счет
погибшим вели на десятки тысяч. Западные королевства были слишком
истощены, чтобы преследовать земохцев за их границами.
Отт, к тому времени столь разжиревший, что ноги уже не выдерживали
веса тела, был на носилках принесен в храм, чтобы предстать перед Азешем.
Император пал ниц перед идолом, рыдая и моля о прощении.
После долгого молчания Азеш заговорил.
- В последний раз, Отт, - прошелестел дьявольский голос. - В
последний раз я снизойду к твоим просьбам. Я должен обладать Беллиомом! И
ты должен добыть его для меня, иначе любой из замученных тобой пленников
не позавидует твоей участи. Если мои милости не заставляют тебя быть
достаточно расторопным, то, может быть, пытки помогут лучше. Ступай, Отт.
Добудь для меня Беллиом. И помни, Отт, если ты снова не сделаешь этого,
смерть твоя будет длиться миллионы лет.
Отт уполз от идола, скуля от страха и извиваясь, как червяк.
И еще пребывая на развалинах своего поражения, он начал строить новые
планы, кои должны были привести мир к царству вселенского ужаса.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. БАЗИЛИКА

1
Водопад продолжал свое бесконечное падение в расщелину посреди
пещеры. Оглушительный всплеск от падения тела Гверига наполнил грот
колокольными отзвуками. Спархок стоял на коленях перед пропастью, крепко
сжимая в кулаке Беллиом. В голове его не было никаких мыслей. Лучи солнца,
играющие в струях, слепили глаза, гул воды оглушал.
В пещере пахло застарелой вековой сыростью. Туманистые брызги оседали
на камни, блестя и переливаясь в свете стремительного потока и отражая
последние отсветы сияния исчезнувшей Афраэли.
Спархок медленно опустил глаза и взглянул на самоцвет. Даже при
беглом взгляде чувствовалось, какую мощь заключает в себе Сапфирная Роза.
Из глуби ее ажурного сердца исходило дрожащее свечение, голубое по краям
лепестков и становящееся все темнее к центру, наливавшемуся ночной
синевой. Сила, исходящая от камня, причиняла ощутимую боль руке, и что-то
в глубине разума предупреждало об опасности, которую несет в себе этот
хрупкий прозрачный цветок. Спархок встряхнул головой, с трудом отводя
глаза от завораживающего сияния.
Пандионец оглянулся, ловя последние отблески света Афраэли, как будто
надеясь найти у девочки-богини защиту от своего внушающего страх
приобретения. Но не только защиты хотел он, ловя последние искорки белого
пламенистого сияния - ему хотелось сохранить хотя бы их в глубине сердца
вместе с воспоминанием об этом крошечном чудесном и непостижимом существе.
Сефрения вздохнула и медленно поднялась на ноги. Лицо ее посерело,
глаза смотрели на спутников устало.
- Мы должны сейчас же покинуть это место, дорогие мои, - сказала она
печально.
- Может, останемся еще на пару минут? - дрогнувшим голосом спросил
Кьюрик.
- Лучше не делать этого. Оставшись здесь ненадолго, мы захотим
задержаться еще и найдем этому оправдание, а потом... потом мы можем
вообще не захотеть покинуть это место, - Сефрения взглянула на Беллиом. -
Прошу тебя, спрячь его, Спархок, и прикажи ему быть тихим. Его присутствие
пагубно для нас. - Сказав так, она переложила меч сэра Гареда к камню и
пробормотала заклинание. Острие клинка запылало голубовато-белым светом,
освещая обратную дорогу сквозь темные глубины гверигова грота.
Спархок убрал Беллиом за пазуху и нагнулся за копьем Алдреаса. Он
поежился от прикосновения пропотевшей подкольчужной рубахи, чувствуя
непреодолимое желание поскорее от нее избавиться.
Кьюрик поднял окованную железом каменную палицу карлика-тролля.
Взвесив на руке это ужасное орудие, он хладнокровно отправил его вслед за
хозяином.
Сефрения подняла сияющий меч над головой, и они трое направились
через усыпанную драгоценностями сокровищницу к спиральной галерее, ведущей
на поверхность.
- Как ты думаешь, мы увидим ее снова? - прошептал Кьюрик, когда они
начали подъем.
- Афраэль? Кто знает. Она всегда так своевольна и непредсказуема, -
мягко проговорила Сефрения.
Некоторое время они взбирались молча. Галерея неуклонно забирала
влево. Спархока охватило странное ощущение пустоты. Спускались сюда они
вчетвером, а теперь их только трое. Потом его обеспокоило еще кое-что.
- А сможем мы как-нибудь спрятать пещеру? - спросил он свою
наставницу.
Сефрения пристально посмотрела на него.
- Конечно, если ты пожелаешь. Но зачем?
- Трудно объяснить это словами, матушка.
- Мы же получили то, что искали, Спархок. О чем же ты теперь
беспокоишься? Что страшного, ежели какой-нибудь бродяга наткнется на этот
грот?
- Я не уверен... - Спархок нахмурился, - но если какой-нибудь
талесийский крестьянин найдет вход, он ведь может добраться и до
сокровищницы.
- Да, если ему хватит смелости и упорства.
- Да, и не пройдет и пары месяцев, как сюда сбежится пол-Талесии.
- Ну и что тебя беспокоит? Ты хочешь сам заполучить сокровище
Гверига?
- Не думаю. Жадность - привилегия Мартэла.
- Так что же, в конце концов?
- Это особое место, Сефрения.
- В каком смысле?
- Теперь оно священно, - расспросы волшебницы начинали раздражать
его. - Нам здесь явилась богиня, и пещера не должна быть осквернена толпой
пьяных и трясущихся от жадности охотников за драгоценностями. Я бы
чувствовал то же самое, если бы кто-то покусился на ризницу эленийского
храма.
- Спархок, - Сефрения растроганно обняла рыцаря.
- Так мы сможем спрятать вход в пещеру?
Сефрения что-то пробормотала, потом остановилась и нахмурилась.
- Подождите здесь, - сказала она и, прислонив меч к стене галереи,
прошла немного назад по проходу к самому краю круга света, отбрасываемого
светящимся клинком, и задумалась. Постояв так немного, вернулась обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65