Ей здесь нравится.
- Как провела день
- Не знаю, сэр-. Провела и провела... вроде бы спокойно.
Уйма информации!
- По мнения доктора Риза, - сказал я, - мисс Габриэ-
ле лучше не знать, что я здесь.
- Конечно, сэр, я ничего ей не скажу, - пообещала она,
но в ее словах было больше вежливости, чем искренности.
К вечеру зашла Арония Холдорн и пригласила меня
вниз обедать. Столовая была обшита панелями из ореха и об-
ставлена ореховой мебелью. За стол, включая меня, сели
десять человек.
Джозеф Холдорн, высокий и стройный, как греческая ста-
туя, был в черной шелковой мантии. Седые, длинные, чистые
волосы. Пышная ровно подстриженная седая борода. Пред-
ставляя нас друг другу, Арония назвала его просто Джозефом,
без фамилии. Точно так же к нему обращались и другие гости.
Показав в улыбке ровные белые зубы, он протянул мне руку,
сильную, теплую. На румяном, пышущем здоровьем лице не
было ни морщинки. Очень спокойное-особенно ясные ко-
ричневые глаза-это лицо почему-то примиряло вас с окру-
жающим миром. Такое же успокоительное действие оказы-
вал его густой баритон.
- Мы рады видеть вас у себя, - сказал он.
Обычная вежливость, без всякого подтекста, но я тут же
поверил, что по какой-то причине он действительно рад меня
видеть, и понял, почему Габриэла Леггет просилась сюда.
Я ответил, что тоже рад, и пока произносил эти слова, был
вполне искренен.
Кроме самого Джозефа, его жены и сына, за столом си-
дели: миссис Родман-долговязая болезненная дама с тон-
кой кожей, выцветшими глазами и тихим голосом; ушедший
в себя молодой человек по имени Флеминг-смуглый, ху-
дой, с черными усиками; майор Джефриз-хорошо одетый,
изысканно вежливый толстяк, лысый и желтоватый; его же-
на, вполне приятная особа, несмотря на игривость, которая
была бы ей к лицу лет тридцать назад; мисс Хиллен, нервная,
энергичная дама с острым подбородком и резким голосом;
и, наконец, совсем молоденькая, смуглая и широкоскулая
миссис Павлова, которая все время прятала глаза.
Еду подавали два филиппинца; она была отличной. Го-
ворили за столом мало и совсем не о религии. Время прошло
приятно.
После обеда я возвратился к себе. Постоял несколько ми-
нут у дверей Габриэлы, но ничего не услышал. Потом стал
ходить по комнате из угла в угол, курить и ждать прихода
доктора. Риз так и не появился. Видимо, его задержали ка-
кие-то непредвиденные дела, частые в жизни врачей, но я не-
много занервничал. Из комнаты Габриэлы никто не выходил.
Дважды я подкрадывался на цыпочках к ее дверям. Первый
раз там было тихо. Во второй до меня донеслось какое-то
шуршание.
Вскоре после десяти я услышал, как мимо прошли не-
сколько человек-наверно, обитатели Храма отправлялись
спать.
В пять минут двенадцатого дверь Габриэлы скрипнула.
Я открыл свою и увидел удалявшуюся по коридору Минни
Херши. Мне захотелось ее окликнуть, но я сдержался. Про-
шлая попытка хоть что-то вытянуть из нее окончилась пол-
ным провалом.
К этому времени я уже оставил надежду увидеть доктора.
Я выключил свет, открыл дверь, уселся в темноте и стал
смотреть на противоположную комнату, проклиная все на
свете. Я ощущал себя слепцом, который ищет в темном чу-
лане черную шляпу, хотя ее там вовсе нет.
Незадолго до полуночи, в пальто и шляпке, вернулась
Минни Херши, видимо, с улицы. Меня она как будто не за-
метила. Я осторожно встал и попытался заглянуть в комнату,
когда она открывала дверь, но ничего не разглядел.
Минни оставалась у Габриэлы до часу, потом вышла,
бережно затворила за собой дверь и пошла по коридору на
цыпочках. Глупая предосторожность-коридор и так был
выстлан толстым ковром. Но как раз из-за этой глупости я
опять занервничал. Я встал и тихонько окликнул ее:
- Минни.
Она, видимо, не услышала и продолжала так же, на нос-
ках, удаляться. Мне стало совсем не по себе. Я быстро догнал
ее и остановил, схватил за худую руку.
Ее индейская физиономия была непроницаемой.
- Как она там-спросил я.
- Нормально, сэр. Вам бы... оставьте ее в покое, - забор-
мотала Минни.
- Ничего не нормально. Что она делает
- Спит
- Под наркотиком
Она подняла злые вишневого цвета глаза, но тут же опу-
стила их, ничего не ответив.
- Она тебя посылала за наркотиком-не отставал я,
крепче сжав ее запястье.
- Мисс Габриэла посылала меня за... за лекарством...
да, сэр.
- Приняла и заснула
- Да, сэр.
- Пошли, посмотрим, - сказал я.
Мулатка попыталась вырвать руку, но я держал крепко.
- Оставьте меня в покое, сэр, а то закричу.
- Сначала сходим, посмотрим, а там, может быть, остав-
лю, - сказал я и, взяв ее за плечо другой рукой, повернул
к себе. - Если собираешься кричать, то начинай.
Идти в комнату хозяйки Минни явно не хотелось, но и та-
щить ее не пришлось. Габриэла Леггет лежала на боку и спо-
койно спала-одеяло на плече мерно поднималось и опуска-
лось. Маленькое бледное личико со свалившимися на лоб
каштановыми завитушками казалось во сне детским.
Я отпустил Минни и вернулся к себе. Сидя в темноте,
я понял, отчего люди начинают грызть ногти. Просидев так
около часа, если не больше, я обругал себя старой бабой, снял
ботинки, выбрал кресло поудобнее, положил ноги на другое
кресло, накинул на себя одеяло и заснул перед открытой
дверью, за которой виднелась дверь Габриэлы.

2. УВЯДШИЕ ЦВЕТЫ
В каком-то полусне я разомкнул веки, решил что
задремал всего на мгновенье, сомкнул их, провалился опять
в забытье, затем все-таки заставил себя проснуться. Что-то
было не так.
Я с трудом открыл глаза, закрыл, открыл снова. Я понял,
что было не так. И при открытых и при закрытых глазах.
одинаково темно. Но это объяснимо: ночь темная, а окна моей
комнаты не выходят на освещенную улицу. Нет... ведь
ложась, я оставил дверь открытой, и в коридоре горели лампы.
Теперь света в дверном проеме, через который виднелся вход
в комнату Габриэлы, не было.
Я уже достаточно опомнился и не стал резко вскакивать.
Задержав дыхание, я прислушался-все тихо, только на
руке тикают часы. Поднес светящийся циферблат к глазам.
семнадцать минут четвертого. Я спал дольше, чем мне показа-
лось, а свет в коридоре, видимо, погасили.
Голова у меня была тяжелой, во рту-помойка, тело
затекло и онемело. Я откинул одеяло и через силу встал
с кресла-мышцы не слушались. В одних носках я проковы-
лял к выходу и наткнулся на дверь. Она была закрыта. Я рас-
пахнул ее-свет в коридоре горел, как прежде. Воздух
снаружи был удивительно свежим и чистым.
Я обернулся назад и принюхался. В комнате стоял цветоч-
ный запах, слабый, затхлый-так пахнут в закрытом поме-
щении увядшие цветы. Ландыши, луноцветы, какие-то еще.
Некоторое время я стоял, пытаясь выделить отдельные запа-
хи, серьезно размышляя, не примешивается ли к ним слабый
аромат жимолости. Я смутно припомнил, что мне снились
похороны. Пытаясь восстановить в памяти сон, я прислонился
к косяку и снова задремал.
Когда моя голова совсем свесилась, а шея заныла, я про-
снулся и кое-как разлепил глаза. Ноги казались чужими,
деревянными. Я стал тупо гадать, почему я не в постели.
Есть же какая-то причина, только какая Мысли сонно воро-
чались в голове. Чтобы не упасть, я оперся рукой о стену.
Пальцы коснулись выключателя. Ума нажать на кнопку
хватило.
Свет резанул по глазам. Прищурившись, я увидел зна-
комую комнату и вспомнил, что у меня тут дело, работа.
Я отправился в ванную, подставил голову под холодную воду
и немного пришел в себя, хотя в мозгах все еще была каша.
Выключив у себя свет, я пересек коридор и прислушался
перед дверью Габриэлы. Ни звука. Я открыл ее и переступил
порог. Мой фонарик осветил пустую кровать со сбитым
в ноги одеялом. Вмятина от ее тела была на ощупь холодной.
В ванной и гардеробной-ни души. Под кроватью валялись
зеленые тапочки, на спинке стула висело что-то, похожее
на халат.
Я вернулся в свою комнату за ботинками и пошел к глав-
ной лестнице, намереваясь прочесать дом сверху донизу. Я ре-
шил, что сперва буду действовать тихо, а если ничего не
найду, что всего вероятнее, то подниму бучу-начну ло-
миться в двери и всех перебужу. Мне хотелось найти девушку
как можно скорее, но поскольку она исчезла уже давно, две.
три минуты сейчас не играли роли: бегать сломя голову я не
собирался, но и тратить время не стал.
Я был между третьим и вторым этажами, когда внизу что.
то промелькнуло-уловить мне удалось только какое-то дви-
жение от входных дверей в глубь дома. Смотрел я в сторону
лифта, а входную дверь загораживали перила. В просветах
между стойками и мелькнуло что-то. Я сразу повернул голову,
но было уже поздно. Мне показалось, я заметил чье-то лицо,
но так показалось бы любому на моем месте, в действительно-
сти я видел лишь нечто светлое.
Когда я добрался до первого этажа, в вестибюле и коридо-
рах было пусто. Я направился в глубину здания, но тут же
замер. В первый раз с тех пор, как я проснулся, до меня донес-
ся посторонний звук. За входной дверью, на каменных сту-
пеньках крыльца шаркнула подошва.
Я подкрался к двери, распахнул ее левой рукой, а правую
опустил к пистолету.
На верхней ступеньке крыльца стоял Эрик Коллинсон.
- Какого дьявола вы тут делаете-мрачно спросил я.
Возбужденно, сбиваясь, он рассказал мне целую историю.
Насколько я понял, Коллинсон каждый день звонил доктору
Ризу и справлялся о здоровье Габриэлы. Сегодня, то есть уже
вчера, ему не удалось застать доктора. Он даже позвонил в два
часа ночи, но ему сказали, что доктора еще нет и никто из
домашних не знает, где он и почему не пришел. После этого
ночного звонка Коллинсон поехал к Храму с надеждой уви-
деть меня и выяснить, что с девушкой. Он и не собирался под-
ходить к дому, пока не увидел, как я выглядываю из двери.
- Кого вы увидели
- Вас.
- Когда
- Вы выглянули всего минуту назад.
- Вы видели не меня, - сказал я. - Что же вы все-таки
видели
- Кто-то высунулся. Я решил, что вы, и подошел.
я сидел в машине на углу. С Габриэлой ничего не случилось
- Ничего, - ответил я. Расскажи я ему, что она исчезла,
он бы взбеленился. - Говорите потише. Значит, домашние
Риза не знают, где он
- Нет... и волнуются. Пусть себе, лишь бы Габриэла была
здорова. - Он положил руку мне на плечо. - Можно мне
поглядеть на нее
Малый он был высокий, крепкий, молодой, за Габриэлу
готов в огонь и воду. Я понимал-что-то случилось. Только
не знал что. Помощь мне могла понадобиться, так что прого-
нять его не стоило. С другой стороны, и рассказывать правду
не стоило-начнет еще рвать и метать.
- Заходите, - сказал я. - Надо осмотреть дом. Хотите
сопровождать меня-прошу. Только тихо, а дальше-по-
смотрим.
Коллинсон пошел с таким видом, будто я-святой Петр,
открывший ему врата рая. Я закрыл дверь и повел его через
вестибюль. Кругом никого не было. Но недолго.
Из-за угла появилась Габриэла Леггет. Шла она босиком.
Тело прикрывала лишь желтая ночная рубашка, забрызганная
чем-то темным. Обеими руками она держала перед собой боль-
шой кинжал, почти меч. Он был красный, влажный. Крас-
ными, влажными были и ее голые руки. На одной из щек
виднелся кровавый мазок. Глаза были ясные, блестящие
и спокойные, лобик-гладкий, губы решительно сжаты.
Она подошла, глядя в мои, вероятно, обеспокоенные глаза
с полной безмятежностью. Казалось, она ожидала меня здесь
увидеть, знала, что я ей попадусь.
- Возьмите, - сказала она ровным голосом и протянула
кинжал. - Это улика. Я его убила.
- Гм, - выдавил я.
Все еще глядя мне прямо в глаза, она добавила:
- Вы-сыщик. Заберите меня туда, где таких вешают.
Руками мне шевелить было легче, чем языком. Я взял у нее
окровавленный кинжал-широкий, с большим обоюдоост-
рым лезвием и бронзовой рукояткой в виде креста.
Из-за моей спины выскочил Эрик Коллинсон и, раскинув
дрожащие руки, бормоча что-то нечленораздельное, пошел
к девушке. Она со страхом отпрянула от него, прижалась
к стенке и взмолилась:
- Не пускайте его ко мне.
- Габриэла! - крикнул он, протянув к ней руки.
- Нет, нет. - Она тяжело дышала.
Чтобы загородить девушку, я встал перед ним, уперся
рукой ему в грудь и рявкнул:
- Угомонись!
Оттеснив Коллинсона к другой стене коридора, я отступил
в сторону, чтобы видеть сразу обоих.
- Потерпите. Надо узнать, в чем дело, - сказал я ему
и, повернувшись к девушке, показал на кинжал. - Что
произошло
Она уже успокоилась.
- Пойдем, сейчас увидите, - сказала она. - Только ради
Бога без Эрика.
- Он не будет мешать, - пообещал я.
Она хмуро кивнула и повела нас по коридору за угол, к не-
большой приоткрытой железной двери. Она вошла первой.
Я за ней. За мной Коллинсон. В лицо нам повеял свежий
ветерок. Я задрал голову и увидел на темном небе тусклые
звезды. Я посмотрел снова вниз, под ноги. В свете, бьющем
через открытую дверь, мне удалось разглядеть, что мы шагаем
по белому мрамору, или, скорее, по пятиугольным плитам
под мрамор. Было темно, если не считать света из двери.
Неспешно ступая босыми ногами по холодным плитам,
Габриэла повела нас к какому-то серому квадратному соору-
жению, неясно маячившему впереди. Потом остановилась
и сказала:
- Здесь.
Я включил фонарик. Свет заиграл, рассыпался по широко-
му белому алтарю, отделанному хрусталем и серебром.
На нижней из трех ступенек, лицом вверх, вытянув руки
по швам, лежал доктор Риз.
Казалось, он заснул. Одежда на нем была не измята, только
пиджак и жилет расстегнуты. Рубашка потемнела от крови.
В груди виднелись четыре одинаковые раны, как раз такой
формы и размера, которые мог нанести этот кинжал. Из ран
уже ничего не сочилось, но когда я приложил руку ко лбу, он
был теплым. На ступеньки и на пол натекла кровь, рядом
валялось пенсне на черной ленточке, целое.
Я выпрямился и направил луч фонарика девушке в лицо.
Она моргала, жмурилась, свет ей мешал, но лицо оставалось
спокойным.
- Вы убили-спросил я.
- Нет! - завопил Коллинсон, словно только проснулся.
- Заткнитесь, - приказал я ему и подошел к девушке
поближе, чтобы он не смог вклиниться между нами.
- Так вы или не вы-переспросил я.
- А что тут странного-спокойно спросила она-.
Вы же слышали, что говорила мачеха о проклятье Дейнов,
о том, что было и будет со мной и со всеми, с кем све-
дет меня судьба. Так чему удивляться-И она показала
на труп.
- Чушь собачья! - сказал я, пытаясь разгадать причину
ее спокойствия. Я уже видел, как на нее действует наркотик,
но здесь было что-то другое. Знать бы, что именно. - Зачем
вы его убили
Коллинсон схватил меня за руку и повернул к себе. Он
был как в горячке:
- Что толку в разговорах! - закричал он. - Надо ее
скорее увезти отсюда. Тело мы спрячем или положим в такое
место, где на нее никто не подумает. Вам лучше знать, как это
делается. Я увезу ее домой. А вы тут все устроите.
- Ну да! - сказал я. - Свалим убийство на здешних
филиппинцев. Пусть их вместо нее повесят.
- Правильно. Вам лучше знать, как...
- Черта с два! - сказал я. - Ну и понятия у вас.
Его лицо пошло пятнами.
- Нет, мне... я не хочу, чтобы кого-то... вешали, - забор-
мотал он. - Честное слово. Я о другом. Ведь можно устроить,
чтобы он исчез. А я дам денег... Он бы мог...
- Заткните фонтан, - зарычал я. - Только время теряем.
- Но вы должны что-то сделать, - не отставал он. - Вас
сюда прислали, чтобы с ней ничего не случилось. Вы
должны...
- Хватит, - я вырвал у него руку и повернулся к девуш-
ке. - Кто-нибудь при этом присутствовал
- Никого.
Я посветил фонариком на алтарь, на труп, на пол, на сте-
ны, но ничего нового не обнаружил. Стены были белые, глад-
кие и сплошные, если не считать двери, через которую мы
вошли, и такой же на противоположной стороне. Четыре
побеленные стены поднимались прямо к небу.
Я положил кинжал рядом с телом Риза, выключил фона-
рик и сказал Коллинсону:
- Надо отвести мисс Леггет в комнату.
- Ради Бога, давайте увезем ее из этого дома, пока не
поздно.
- Хороша она будет на улице босиком и в забрызганной
кровью рубашке.
Я услышал какое-то шуршание и включил свет. Коллин-
сон стаскивал с себя пальто.
- Моя машина стоит на углу. Я отнесу ее на руках, -
и он направился к девушке, протягивая пальто.
Габриэла забежала мне за спину и застонала.
- Не давайте ему до меня дотрагиваться.
Я хотел остановить его. Он отбил мою руку и пошел за ней.
Она-от него. Я почувствовал себя чем-то вроде столба кару-
сели, и ощущение мне не понравилось. Когда этот болван ока-
зался передо мной, я саданул его плечом, так что он отлетел
к углу алтаря. Я подошел поближе.
- Хватит! - прорвало меня. - Если хотите помогать
нам, то не валяйте дурака, делайте, что говорят, и оставьте ее
в покое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21