Если он здоров, но, при-
творившись ненормальным, избежал за все свои дела на-
казания, то он как бы сыграл с миром шутку (назовем ее так).
Если же он действительно ненормален и, не зная этого, еще
и притворяется ненормальным, то шутка (назовем ее так)
оборачивалась против него.
Через несколько месяцев Фицстивен окреп, процесс над
ним, как он и обещал, действительно стал цирком, а газеты
действительно взвыли от радости. Судили его в окружном
центре по обвинению в убийстве миссис Коттон. К тому вре-
мени нашлись два новых свидетеля, которые видели, как он
выходил в то утро из задних дверей дома Коттона; третий
свидетель опознал его машину, стоявшую ночью за четыре
квартала от этого дома. Поэтому и городской, и окружной
прокуроры решили, что улики по делу миссис Коттон.
самые надежные.
Его защитники заявили на процессе, что он "невиновен по
причине невменяемости", в общем, сказали на своем волапю-
ке что-то в этом духе. И поскольку убийство миссис Коттон
было последним по счету, они смогли предъявить в качестве
доказательств все предыдущие его преступления. Защиту
адвокаты провернули ловко и убедительно, так что замысел
Фицстивена-чем больше преступлений, тем скорее суд
признает его ненормальным-вполне удался. Преступлений
он и в самом деле совершил столько, сколько нормальному
человеку не совершить.
Свою двоюродную сестру Алису Дейн Фицстивен, по его
словам, встретил в Нью-Йорке, когда она жила там с малень-
кой падчерицей. Габриэла этого подтвердить не могла, но,
вероятно, так оно и было. Их отношения, сказал писатель, они
держали в тайне, так как Алиса разыскивала в то время отца
девочки и не хотела, чтобы тот узнал про ее связи с опасным
прошлым. Она, заявил Фицстивен, была в Нью-Йорке его
любовницей, что тоже вполне возможно, но большого зна-
чения не имеет.
После отъезда в Сан-Франциско Алиса с ним переписыва-
лась-просто так, без всякой цели. Тем временем он позна-
комился с Холдорнами. Секта была его идеей, он организовал
ее на свои деньги и сам перетащил в Сан-Франциско, хотя
скрывал свою причастность, поскольку все приятели, зная про
его скептицизм, сразу заподозрили бы мошенничество. Эта
секта, он сказал, служила ему одновременно и кормушкой
и забавой: его книги никто не покупал, а оказывать на людей
влияние, особенно втайне, он обожал.
Арония Холдорн стала его любовницей. Джозеф всегда
был лишь марионеткой, как в семейной жизни, так и в Храме.
Через общих друзей Алиса познакомила Фицстивена с му-
жем и Габриэлой. Габриэла превратилась уже в молодую
женщину. Ее необычная внешность, которую Фицстивен
объяснял теми же причинами, что и она сама, восхитила его,
и он решил попытать счастья. Но ничего не добился. Из-за
отпора ему еще сильнее захотелось совратить ее-такой уж
он был человек. Алиса в этом деле ему помогала. Ненавидя
девушку, она прекрасно знала любовника, потому и хотела,
чтобы он добился своего. Она рассказала Фицстивену семей-
ную историю. Леггет пока не догадывался, что дочери вну-
шили, будто он убил ее мать. Он, конечно, чувствовал глубо-
кую неприязнь Габриэлы, но причин этой неприязни не
понимал. Ему казалось, что виноваты во всем тюрьма и после-
дующая трудная жизнь-они сделали его грубым, что, есте-
ственно, не нравилось молоденькой девушке, которая только
недавно с ним познакомилась.
Правду он выяснил, лишь поскандалив с женой после того,
как застал Фицстивена при очередной попытке "научить.
собственные слова Фицстивена-Габриэлу жить". Леггет
понял, на ком женился. "Учителю" от дома было отказано,
но тот не оборвал с Алисой связей и ждал своего часа.
Этот час настал, когда в Сан-Франциско объявился Аптон
и занялся вымогательством. Алиса пошла за советом к Фиц-
стивену. Советы он дал гибельные. Он убедил ее догово-
риться с Аптоном лично, не открывая мужу, что прошлое
известно. Преступления Леггета, особенно в Центральной
Америке и Мексике, сказал Фицстивен, дадут ей власть над
ним-сейчас, когда муж возненавидел ее за дочку, это будет
очень на руку. По его подсказке она инсценировала ограб-
ление и передала алмазы Аптону. Фицстивена не интересова-
ла судьба Алисы, ему хотелось лишь извести Леггета и за-
владеть Габриэлой.
Первого он добился: Алиса полностью сломала мужу
жизнь, и до самого конца-до погони на лестнице после того
как Фицстивен дал ей в лаборатории пистолет, - она считала,
что все идет хорошо и план Фицстивена их обоих выручит:
судьба мужа ее волновала не больше, чем ее судьба волновала
Фицстивена. Писателю, понятное дело, пришлось ее убить,
чтобы она его не выдала, узнав, что "отличный план" был
просто мышеловкой.
Фицстивен утверждал, что убил Леггета собственной
рукой. Покидая после смерти Рапперта дом, Габриэла написа-
ла в записке, что уходит навсегда. По мнению Леггета, их
с женой больше ничего не связывало. Он ей сказал, что все
кончено, но согласился перед отъездом написать для полиции
письмо и взять ее грехи на себя. Фицстивен потребовал, чтобы
она его убила, но Алиса не соглашалась. Тогда он убил Легге-
та сам. Он добивался Габриэлы и считал, что отец, даже скры-
ваясь от закона, не отдаст ему дочь.
Убрав с дороги Леггета, а затем, чтобы избежать расследо-
вания, и Алису, Фицстивен почувствовал себя хозяином по-
ложения и бросился добывать Габриэлу. Холдорны были
знакомы с Леггетами уже несколько месяцев и успели при-
ручить девушку. Она и раньше останавливалась у них, теперь
же они уговорили ее совсем переехать в Храм. О планах
Фицстивена и о его роли в трагедии Леггетов они ничего не
знали и считали Габриэлу лишь очередной клиенткой-писа-
тель регулярно таких клиентов поставлял. Но в тот день,
когда я поселился в Храме, доктор Риз, разыскивая Джозефа,
толкнул дверь, которой полагалось быть запертой, и застал
Фицстивена за советом с Холдорнами.
Опасность была велика: Риза молчать не заставишь, а если
бы связь Фицстивена с Храмом стала известна, то вполне
могла всплыть и его вина в смерти Леггетов. Двумя людьми
ему удавалось легко манипулировать-Джозефом и Мини.
Риза они убили. Но тут Арония догадалась о его видах на
девушку. От ревности она могла заставить его поступиться
Габриэлой, а то и выдать полиции. Тогда Фицстивен внушает
Джозефу, что пока Арония жива, им обоим грозит виселица.
Чтобы спасти ее, мне пришлось убить Джозефа, но тем самым
на какое-то время я спас и Фицстивена: Арония с Финком
вынуждены были молчать про Риза, иначе им самим предъ-
явили бы обвинения в соучастии.
К этому времени Фицстивена уже было не остановить. Он
теперь смотрел на Габриэлу как на свою собственность, куп-
ленную многими смертями. Каждая новая смерть увеличива-
ла ее цену и значимость. Так что, когда Эрик Коллинсон увез
Габриэлу и женился на ней, Фицстивен ни секунды не коле-
бался. Эрику было суждено умереть.
За год до этих событий Фицстивен искал спокойный горо-
док, чтобы закончить роман. Супруга Финка (женщина-тяже-
ловоз) посоветовала ему Кесаду. Она там родилась, и там жил
Харви Уидден-ее сын от первого брака. Приехав туда на
несколько месяцев, Фицстивен коротко сошелся с Уидденом.
И теперь, перед следующим убийством, он вспомнил о прия-
теле-за деньги тот бы сделал что угодно.
Когда Коллисон стал подыскивать тихое место, где Габ-
риэла могла бы отдохнуть и подлечиться перед процессом
Холдорнов, Фицстивен порекомендовал Кесаду. Место и
в самом деле было тихое, вероятно, самое тихое во всей
Калифорнии. Затем он предложил Уиддену тысячу долларов
за убийство Коллинсона. Сначала Уидден отказался, но чело-
век он был недалекий, а Фицстивен умел убеждать людей,
и в конце концов они ударили по рукам.
Первое покушение Уидден предпринял в четверг ночью, но
только напугал Коллинсона и вынудил его дать мне телеграм-
му. Прочитав ее на почте, Уидден решил поторопиться.
теперь уже ради собственной безопасности-и, выпив для
храбрости, пошел в пятницу вечером за Коллинсоном и стол-
кнул его со скалы. Затем он хлебнул еще и, считая себя чер-
товски лихим малым, покатил в Сан-Франциско. Там он
позвонил Фицстивену и сказал: "Я с ним расправился, легко
и навсегда. Где мои деньги"
Звонок шел через коммутатор в доме, и неизвестно, кто мог
услышать этот разговор. Фицстивен решил на всякий случай
подстраховаться. Он сделал вид, что не понимает, кто звонит
и о чем идет речь. Уиддену же показалось, что писатель просто
хочет его надуть, и, зная за кем тот охотится, он задумал
похитить девушку и потребовать уже не тысячу, а десять
тысяч. Хоть и под мухой, он сообразил изменить в письме
почерк и так его составил, что Фицстивен не мог выдать
автора полиции, не объяснив, откуда он его знает.
Писатель заволновался. Но, получив письмо, решил пойти
ва-банк-авось удача, как и прежде, ему не изменит. Он
рассказал мне о телефонном звонке и отдал письмо. Ко всему
прочему, у него появился законный повод для поездки в Кеса-
ду. Приехал он туда заранее, ночью перед нашей с ним встре-
чей, и сразу явился к миссис Коттон, чтобы выведать, где
Уидден-о их связи ему было известно. Уидден, как оказа-
лось, прятался от полицейского прямо тут же... Фицстивен
умел убеждать и быстро доказал Уиддену, что иначе говорить
по телефону не мог, кстати, из-за его же, Уиденна, неосторож-
ности. Потом Фицстивен рассказал, каким образом без всяко-
го риска можно получить десять тысяч. Уидден ему поверил
и вернулся в свое убежище на Тупом мысе.
Фицстивен остался с миссис Коттон один. Бедняжка знала
слишком много, и то, что она знала, ей не нравилось. Песенка
ее была спета: недавний опыт научил писателя, что убий-
ство-самый надежный способ заткнуть человеку рот. Исто-
рия же с Леггетом подсказывала, что его, Фицстивена, поло-
жение станет куда прочнее, если перед смертью миссис Кот-
тон напишет заявление, где, пусть и не очень убедительно,
объяснит кое-какие неясности. Она догадывалась об его на-
мерениях и помогать ему не собиралась. Но в конце концов
к утру заявление под его диктовку было составлено. Заста-
вил он ее писать не очень приятным способом, а затем
задушил-как раз перед возвращением мужа после ночной
погони.
Выскользнув через заднюю дверь, Фицстивен отправился
в гостиницу на встречу со мной и Верноном, свидетели же,
видевшие его в то утро у дома Коттона, пришли в полицию
лишь после того, как узнали его по фотографии в газетах. Ну
а пока что Фицстивен поплыл с нами к убежищу Уиддена.
Зная бесхитростность своего сообщника, он мог предугадать
его реакцию на второе предательство. И понимая, что Коттон
с Фини при первой возможности без колебаний пристрелят
Уиддена, решил еще раз положиться на удачу. Если же его
расчет не оправдается, то, вылезая из лодки с пистолетом
в руке, он споткнется и как бы нечаянно застрелит Уиддена.
Конечно, его за это отругают, может быть, начнут подозре-
вать, но ни в чем обвинить не смогут.
Таким вот рассказом этот сумасшедший, считавший себя
нормальным человеком, пытался убедить суд в своей невменя-
емости-и преуспел. Другие обвинения были с него сняты.
После процесса его отправили в сумасшедший дом в Напе.
Но через год выпустили. Я не думаю, что врачи сочли Фиц-
стивена здоровым, просто решили, что такой калека уже ни
для кого не представляет опасности.
Арония Холдорн, я слышал, увезла его на один из островов
в заливе Пьюджет-Саунд.
На процессе она давала показания как свидетель, но саму
ее не судили. Попытка Джозефа и Фицстивена убить ее
сослужила Аронии добрую службу.
Миссис Финк мы так и не нашли.
За увечья, нанесенные Фицстивену, Тома Финка отпра-
вили в Сан-Квентин на срок от пяти до пятнадцати лет.
Зла друг на друга они с писателем, казалось, не держали
и при даче свидетельских показаний один другого выгоражи-
вали. Финк сказал, что мстил за смерть пасынка, правда, ни-
кто ему не поверил. Он просто боялся бурной деятельности
Фицстивена и хотел, пока не поздно, ее остановить.
Выйдя после первого ареста из тюрьмы, Финк заметил, что
Мики Линехан за ним следит, испугался, но придумал, как
обернуть эту слежку себе на пользу. Вечером он выскользнул
из гостиницы через черный ход, достал необходимые ма-
териалы и всю ночь провозился над бомбой. В Кесаду он
приехал якобы для того, чтобы сообщить о пасынке. Бомба
была маленькая, из алюминиевой мыльницы, завернутой
в белую бумагу. Передать ее незаетно от меня во время ру-
копожатия, а Фицстивену спрятать-не составило труда.
Фицстивен решил, что это какая-то важная посылка от
Аронии. Не взять ее он не мог, иначе привлек бы мое внима-
ние и выдал свою связь с Храмом. Поэтому он спрятал посыл-
ку, а когда мы с Финком вышли в коридор, открыл-и очнул-
ся только в больнице. Самому Финку опасаться было нечего:
Мики не мог не подтвердить, что следил за ним от самой
тюрьмы, а во время взрыва рядом находился я.
Фицстивен заявил, что рассказ Алисы Леггет про гибель
Лили-сплошная чушь: она убила сестру сама, а врала, что-
бы напакостить Габриэле. И хотя никаких доказательств он
привести не мог, все, включая Габриэлу, с готовностью ему
поверили. Меня было взял соблазн запросить нашего агента
в Париже о подробностях этой истории, но я удержался. Дело
касалось лишь Габриэлы, а она была сыта и тем, что уже
удалось раскопать.
Заботились о ней теперь Коллинсоны. Они прибыли в Ке-
саду, как только прочли экстренные выпуски с обвинениями
против Фицстивена. Признаваться в том, что они ее подозре-
вали в убийстве, им не пришлось, да и вообще никаких труд-
ностей не возникло: когда Эндрюс сдал завещательные доку-
менты и на его место был нанят другой адвокат-Уолтер
Филлинг, Коллинсоны по праву ближайших родственников
просто взяли Габриэлу на попечение.
Два месяца в горах закрепили ее лечение, и в Сан.
Франциско она вернулась совершенно изменившейся. Не
только внешне.
- Не могу представить, что все это со мной действительно
произошло, - сказала она мне, когда мы обедали с Лоренсом
Коллинсоном в перерыве между утренним и вечерним засе-
даниями суда. - Возможно, событий было столько, что я стала
бессердечной. Как вы думаете
- Нет. Вы ведь почти все время ходили под морфием.
Помните Это вас и спасло. Притупило чувства. Не употреб-
ляйте больше наркотиков, и прошедшее останется лишь
смутным сном. Но если захочется живо и ярко все вспом-
нить-что ж, стоит только принять...
- Нет, никогда! Хватит! - сказала она. - Не приму,
даже если лишу вас удовольствия снова меня лечить... Он
прямо-таки наслаждался, - обернулась она к Лоренсу, -
проклинал меня, насмехался, чем только не грозил, а в конце,
по-моему, даже пытался соблазнить. И если я вас временами
шокирую, то надо винить его: он оказал на меня дурное
влияние.
Лоренс засмеялся вместе с нами, но глаза у него остались
холодными. Кажется, он считал, что я в самом деле оказал на
нее дурное влияние.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21