- Ты можешь говорить, что хочешь, - сказал Император Алипии, - о всех
этих делах вековой давности. Но десять лет тому назад, когда Стробилос
Сфранцез сел своим толстым седалищем на трон..
- Обычно ты произносишь "задница". Ты говоришь это всем, кроме меня,
а напрасно. Я слыхала это слово и раньше.
- И боюсь, что от меня, - вздохнул Гаврас. - Я стараюсь следить за
своей речью, но после стольких лет солдатской жизни... Слишком много
времени я провел в сражениях.
Марк пропустил этот небольшой диалог мимо ушей. До того, как
Маврикиос силой захватил трон, Империей правил _С_ф_р_а_н_ц_е_з_? Тогда
почему же, во имя Юпитера (или даже во имя Фоса!), _В_а_р_д_а_н_е_с
С_ф_р_а_н_ц_е_з_ занимает сейчас должность главного министра?..
- О чем это я? - нахмурился Гаврас. - Ах да, об этом кретине
Стробилосе. Это был еще больший дурак, чем его драгоценный племянничек.
Стробилос одним мановением руки превратил пятьдесят тысяч крестьян на
границе с Васпураканом в крепостных. Он содрал с них все мыслимые и
немыслимые налоги. Так что же удивительного в том, что теперь они наши
враги? Знаешь, Алипия, когда глядишь на землю с большой высоты, то слишком
многое невозможно разглядеть.
"Дьявольщина, - думал Скаурус, - как бы поделикатнее задать не очень
деликатный вопрос?" Любопытство снедало его. Он ерзал на стуле, мучительно
обдумывая свои слова, и даже не заметил, что Бальзамон внимательно
наблюдает за ним. Патриарх пришел на помощь Марку.
- Ваше Величество, вы не смогли бы пояснить, почему Сфранцез все еще
служит вам? Я чувствую, наш бедняга гость скоро взорвется от любопытства.
- А, Скаурус!.. Кое-чего ты все-таки не знаешь. Это хорошо.
Бальзамон, расскажи ему сам - ты же влип в наши интриги по самые брови.
Бальзамон принял вид оскорбленной невинности.
- Я?! Да я всего лишь намекнул кому следовало, что Стробилос,
возможно, не самый идеальный правитель в такое смутное время.
- Это означает, римлянин, что наш друг-священник пробил такую брешь в
рядах бюрократов, что даже такой толстяк, как наш Бальзамон, смог бы
пролезть в нее. А это много значит. Половина чиновников поддержала меня,
но и от нас потребовались кое-какие уступки. Пришлось сделать молодого
Сфранцеза Севастосом. Наверное, дело стоило того, но теперь Варданес и сам
хочет носить пурпурные сапоги.
- А еще он хочет меня, - сказала Алипия. - Но это чувство не нашло
взаимности.
- Знаю, милая, знаю. Конечно, согласившись на ваш брак, я мог бы
решить целую кучу проблем, но не в моих правилах заставлять тебя. Его жена
умерла как нельзя кстати. Бедная Ефросин! Не успели ее оплакать, как
Варданес прискакал, до отказа набитый высокими фразами о необходимости
"сцементировать два великих рода". Я не доверяю ему.
Марк решил, что тоже с удовольствием "сцементировал" бы Сфранцеза -
замуровал его в крепостной стене, и еще одна вещь пришла ему на ум.
Маврикиос, похоже, был человеком, который предпочитал слушать и говорить
правду. Трибун чувствовал, что может задать ему щекотливый вопрос.
- Могу ли я спросить, что случилось со Стробилосом Сфранцезом?
- Ты хочешь знать, не разрезал ли я его на куски, как он того
заслуживал? Нет, это тоже было частью договора, который составил
Бальзамон. Бывший Император прожил остаток своей никчемной жизни в
монастыре к северу от Имброса и умер два года назад. Надо отдать ему
должное, Варданес поклялся, что не будет служить мне, если я убью его
дядю, а он был нужен мне, черт бы побрал такого помощничка. Но хватит об
этом. Я забыл свои обязанности хозяина. Возьми еще печенья.
И Император Видессоса, как любой другой гостеприимный хозяин,
протянул блюдо римлянину.
- С удовольствием, - сказал Скаурус, взяв печенье. - Оно
восхитительно.
- Благодарю за комплимент, - произнесла Алипия. Марк удивленно
вскинул брови, а она продолжала слегка обиженная: - Меня воспитывали не во
дворце, и слуг у меня не было. Я неплохая хозяйка... И кроме того, - она
улыбнулась своему отцу, нельзя же всю жизнь только и делать, что читать
исторические книги.
- Ваше Высочество, я похвалил это печенье раньше, чем узнал, кто его
приготовил, - заметил Марк. - Но теперь оно нравится мне куда больше...
Он тут же пожалел о сказанном. Во всем, что касалось его дочери,
Маврикиос был страшно подозрителен. Алипия опустила глаза. Даже если
последняя реплика разозлила Императора, он не подал вида.
- Да, Бальзамон, он и вправду прирожденный царедворец, - хмыкнул
Гаврас.
Уходя из комнаты, Марк подумал, что солдат, не владеющий искусством
дипломатии, недолго продержится в Видессосе.

5
По длинной лестнице Мизизиос провел римлянина к выходу из
императорских покоев и куда-то исчез. Гонец, который привел трибуна во
дворец, тоже пропал. Видессиане, видимо, уделяли больше внимания входу,
чем выходу. У дверей стояли те же часовые, и их беспечность снова
покоробила Марка.
На этот раз они просто спали перед самой дверью, их пояса с мечами
были отстегнуты, а копья лежали позади шлемов. Это разгильдяйство вывело
трибуна из себя. В кои-то веки в Видессосе появился Император, которого
стоило защищать, а эти разини решили хорошенько выспаться на посту. Такого
римлянин стерпеть не мог.
- Встать! - рявкнул он и поддал ногой их шлемы.
Часовые вздрогнули и подскочили, лихорадочно отыскивая оружие. Марк
зло засмеялся. Он осыпал ошеломленных бездельников всеми известными ему
местными ругательствами и жалел, что с ним нет Гая Филиппа, который
обладал даром жалить, как ядовитая змея.
- Если бы вы были моими подчиненными, вас бы здорово отхлестали, и не
только словами, смею заверить, - заключил он.
За время этой тирады видессиане от замешательства перешли к
раздражению. Старший из них, кряжистый ветеран, исполосованный шрамами,
пробурчал, обращаясь к своему напарнику:
- Что этот грубый варвар тут строит из себя? - И с этими словами он
ударил Марка по скуле. Через секунду солдат уже лежал на земле. Марк
прижал его ногой, готовый еще раз проучить в случае необходимости. Он
потер скулу и посмотрел на другого часового - не вздумает ли тот сделать
движение в его сторону. К счастью для часового, тот оставался недвижим.
Успокоившись на этот счет, Марк рывком поднял своего противника на ноги.
Часовой тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Синяк уже затягивал его
подбитый глаз.
- Когда придет смена? - рявкнул Скаурус.
- Через час, господин, - ответил молодой, более трусливый стражник.
Он отвечал спокойно - как отвечал бы тигру, которому вздумалось спросить у
него "который час".
- Так, отлично. Доложишь смене о том, что здесь произошло И дай им
знать, что их тоже будут проверять. Молите вашего Фоса, чтобы никто больше
не заснул на часах!
Он повернулся к солдатам спиной и зашагал в сторону казармы, не дав
им времени ответить или возмутиться. На самом деле он не собирался
устраивать никаких проверок. Просто эта угроза заставит их быть настороже.
Проходя мимо здания, где располагались наемники из княжества
Намдален, Марк вдруг услышал, как кто-то окликнул его.
В окне второго этажа он увидел Хелвис. Молодая женщина что-то держала
в руках. Римлянин был слишком далеко, чтобы разглядеть, что это такое, но
солнце неожиданно вышло из-за туч, и в окне сверкнуло золото - вероятно,
это была какая-то безделушка, которую она купила на выигранные вчера
деньги. Хелвис улыбнулась и помахала ему рукой. Он с улыбкой махнул ей в
ответ, на миг забыв и свою злость, и бестолковых часовых. Она была
приветливой девушкой и вовсе не забыла об их первой встрече. Хемонд был
тоже славным парнем, он сразу, еще у Серебряных Ворот, понравился Марку.
Но тут римлянин вспомнил, что обе видессианки, которые пришлись ему по
душе в чужой стране, - и Хелвис, и дочь Маврикиоса, - так же недоступны
для него, как родной Рим, и улыбка сбежала с его лица.
Впрочем, стоит ли отчаиваться: ведь он жил в городе не больше недели.
И тут Марк снова увидел высокую фигуру в белом покрывале. Это был
Авшар. Рука трибуна непроизвольно легла на рукоять меча. Авшар был
погружен в беседу с кривоногим толстяком, одетым в меха и кожу и похожим
на кочевников Пардрайи. Трибуну показалось, что он видел этого человека
прежде. Но когда и где? Может быть, на вчерашнем банкете?..
Он был так занят мыслями об Авшаре, что шел, не глядя по сторонам, и
сразу же поплатился за свою невнимательность, чуть было не сбив с ног
встречного.
- Прошу прощения! - извинился Марк, оторвав наконец взгляд от Авшара,
чтобы посмотреть, кого он толкнул.
Жертвой его рассеянности оказался невысокий полный человек, одетый в
голубой плащ жрецов Фоса. В возрасте священника было трудно судить, но в
бороде его пока не сверкало серебро, а лицо не портила ни одна морщина.
- Ничего, ничего, - сказал жрец. - Это моя вина. Я не заметил того,
кто погружен в свои мысли.
- Очень любезно с вашей стороны, но отнюдь не извиняет мою
неуклюжесть.
- Не беспокойтесь об этом. Скажите мне, не вы ли капитан нового
отряда наемников?
Марк сказал, что это так.
- Так я вас давно ищу. - Жрец прищурился. - Хотя и не ожидал столь
внезапной встречи.
- У вас есть определенное превосходство предо мной, - заметил Марк. -
Вы знаете мое имя...
- Хм... Ах да, конечно!.. Меня зовут Нейпос. Не могу сказать, что мой
интерес к вам совершенно бескорыстен. Я ведь состою в Палате магии
Видессианской Академии.
Скаурус кивнул. В стране, где магия и колдовство имели такое большое
значение, что могло быть логичнее, чем включить их в число предметов для
изучения в Академии наряду с математикой и философией? Все прекрасно знали
о том, каким именно образом римляне прибыли в Видессос, и маги Империи,
должно быть, сгорали от любопытства, мечтал увидеть пришельцев. Возможно,
Нейпос сможет вполне разумно объяснить ему, что же произошло на самом
деле. Марк взглянул на солнечные часы.
- Время для моих людей собираться к ужину. Не согласитесь ли вы
разделить нашу трапезу? После ужина вы сможете вполне удовлетворить свое
любопытство.
- Ничто другое не обрадовало бы меня больше, - сияя, ответил Нейпос.
- Покажите мне дорогу, а я постараюсь идти с вами в ногу. Хотя это будет
на так просто!..
Однако, несмотря на свою полноту, жрец быстро следовал за римлянином.
Его сандалии так и мелькали. По пути он начал разговор. Нейпоса
переполняли вопросы, его интересовали не только религиозные и магические
учения Галлии и Рима, но и политика, социальная структура, быт этих стран.
Римлянин был поражен глубиной его интересов.
- Мне кажется, - сказал он, - что у вас религия играет куда большую
роль, чем у нас.
- Я тоже пришел к такому выводу, - согласился жрец. - В Видессосе и
вина без божьего имени не выпьешь. Каждый торговец на рынке заявит тебе,
что Фос в конце концов победит, но зайди в ювелирную лавку, и ювелир из
Катриша опровергнет их, говоря, что борьба Добра со Злом - вечна. В этом
городе каждый считает себя теологом. - Он покачал головой в шутливом
негодовании.
У римских казарм их встретили часовые, стоящие в полной готовности,
внимательные и бдительные, Марк был бы удивлен, если бы застал что-либо
иное. Для легионеров гнев Гая Филиппа был куда страшнее приближающегося
врага. К лентяям старший центурион был беспощаден.
Большинство легионеров уже подкрепилось своим обычным густым супом,
приготовленным из перловки, вареного мяса, гороха, лука, моркови и
различных приправ. Эта еда была лучше, чем та, к которой они привыкли в
Риме, но вместе с тем казалась им знакомой.
Нейпос взял ложку и миску с супом и поблагодарил легионеров. Марк
представил жрецу Гая Филиппа, Виридовикса, Горгидаса, Квинта Глабрио,
Адиатуна, разведчика Юлия Блезуса и еще нескольких. Они нашли тихий угол,
где спокойно поужинали. Сколько раз уже, подумал трибун, он рассказывал
свою историю видессианам? Но в отличие от других, Нейпос отнюдь не был
пассивным слушателем. Его вопросы были вежливыми, но копал он глубоко и
самым внимательным образом пытался сложить в единое целое кусочки
головоломки, над которой Марк вот уже столько дней безуспешно ломал
голову. Он цеплялся за малейшие, самые незначительные детали. Почему Гай
Филипп и Адиатун запомнили Виридовикса и Скауруса стоящими со скрещенными
мечами в центре купола света, в то время как сами трибун и галл ничего об
этом не помнят? Почему Горгидасу было трудно дышать, в то время как никто
другой не испытывал удушья? И почему Юний Блезус дрожал от холода, а
Адиатуну было жарко? Какое-то время Гай Филипп покорно отвечал Нейпосу, но
вскоре терпение центуриона лопнуло.
- Какое значение имеет для тебя тот прискорбный факт, что Публий
Флакк испортил воздух во время нашего пребывания в куполе света?
- Скорее всего, никакого, - ответил Нейпос, улыбаясь. - А это правда?
Под общий хохот центурион сказал:
- Спроси у него сам.
- Единственная возможность понять, что случилось в прошлом, -
серьезно произнес Нейпос, - это узнать о нем как можно больше. Часто люди
не имеют ни малейшего представления о том, как много событий они могут
запомнить, или о том, что большинство их знаний неверны. Только терпеливое
исследование и сопоставление рассказов многих очевидцев может приблизить
нас к истине.
- Ты говоришь скорее как историк, чем как жрец, - сказал Горгидас.
Нейпос пожал плечами. Врач удивил его не меньше, чем сам Нейпос
удивил врача.
- Я говорю так, как считаю нужным, и ничего более. Есть жрецы,
настолько погруженные в величие и божественность Фоса, что полностью
сосредоточены на боге, отвергают все земные устремления и вообще мир,
воображая, что это - зло, которым Скотос соблазняет легкомысленных. Ты это
имел в виду?
- Не совсем.
Жрец и врач смотрели на мир с таких различных точек зрения, что им
почти невозможно было найти общее. Их могла объединить только ненасытная
жажда знаний.
- Я считаю, что мир и все сущее в мире отражают божественность Фоса и
потому достойны изучения. Исследуя мир, люди могут приблизиться к
пониманию целей Фоса.
На это у Горгидаса вообще не нашлось ответа. По его мнению, мир
заслуживал изучения без всяких условий и оговорок, а конечная цель такого
изучения вообще неизвестна. Но он понимал, что Нейпос - честный и добрый
человек.
- Много есть чудес на свете; человек же - всех чудесней, -
пробормотал он и уселся со стаканом вина, успокоенный, как обычно, цитатой
из Софокла.
- Много ли нового ты узнал, маг? - спросил молчавший до сих пор Квинт
Глабрио.
- Меньше, чем мне хотелось бы. Все, что я могу сказать, - вас
забросили сюда два меча. Мечи Виридовикса и Скауруса. Это абсолютно точно.
Если же существует более серьезная причина, то ее я еще не нашел.
- Теперь я вижу, что ты необычный жрец! - воскликнул Горгидас. - В
моем мире жрецы не очень-то любят сознаваться в своем незнании.
- Какой гордыней, должно быть, обладают ваши жрецы! Что может быть
хуже этой претензии на всезнание! Такой человек ставит себя на одну доску
с богом! - Нейпос покачал головой. - Благодарение Фосу, я не настолько
наивен. Мне еще так много предстоит узнать! Кстати, друзья мои, хотелось
бы взглянуть на те мечи, которым мы обязаны вашему появлению здесь.
Марк и Виридовикс обменялись быстрыми взглядами. Ни один из них не
прикасался к оружию другого со дня прибытия в Видессос. Но повода отказать
в такой простой просьбе не было. Оба начали медленно вытаскивать мечи из
ножен.
- Остановись, - сказал Марк, делая Виридовиксу знак. - Не хватало
еще, чтобы они снова соприкоснулись!
- Ты прав, - согласился галл, вложив свой меч в ножны. - Одного раза
вполне хватило.
Нейпос взял меч римлянина и поднес его к глиняному светильнику.
- Пока что все очень обыкновенно, - неуверенно пробормотал он. - Я не
чувствую никакой потусторонней энергии. Ничто не пытается выбросить меня в
неизвестность... Впрочем, на это я не жалуюсь. Кроме того, что на клинке
выбиты странные иероглифы, это не более, чем обычный меч, немного более
грубый, чем другие. Что означают эти знаки? Заклинания?
- Не имею ни малейшего представления, - ответил Скаурус. - Это
кельтский меч, сделанный мастерами народа Виридовикса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44