Но и помимо этого здесь было огромное количество петард,
шутих, хлопушек, бенгальских огней, факелов, фонарей, огненных фонтанов,
гоблинских пистолетов с ударом грома. Все они были превосходны. Искусство
Гэндальфа со временем все улучшалось.
Некоторые ракеты были похожи на сверкающих летающих птиц, поющих
сладкими голосами. Были зеленые деревья со стволами из темного дыма: их
листья раскрывались, а их сверкающие ветви бросали на изумленных хоббитов
огненные цветы, которые с приятным ароматом исчезали, не долетев до земли.
Фонтаны бабочек летали меж деревьев; поднимались столбы разноцветного огня
и превращались в орлов, или в плывущие корабли, или в стаи летящих
лебедей, красные грозы и желтые дожди, леса серебряных копий, которые
внезапно взлетали в воздух с криком, как победившая армия, и со свистом
падали вниз, как сотни змей. А напоследок в честь Бильбо был сюрприз,
который, как и рассчитывал Гэндальф, поразил хоббитов. Огни погасли. Вверх
поднялось большое облако дыма. Удалившись оно приняло форму горы, а
вершина ее осветилась. Оттуда вырвались зеленые и алые языки пламени. И
вот вылетел красно-золотой дракон, совсем как живой - глаза его сверкали,
из пасти вырывалось пламя, послышался рев, и дракон с высоты обрушился на
толпу. Все пригнулись, многие попадали ничком. Дракон пронесся, как
проходящий поезд, сделал сальто и с оглушительным плеском исчез в водах
Байуотера.
- Это сигнал к ужину, - сказал Бильбо.
Тревога сразу исчезла, и лежащие хоббиты сразу вскочили на ноги. Для
всех был приготовлен ужин, для всех приглашенных, кроме тех, которые были
приглашены на особый семейный прием. Он состоялся в большом павильоне с
деревом. Было роздано двенадцать дюжин приглашений (это число хоббиты
называют одним гроссом). Гости были избраны из всех семей, с которыми
Бильбо и Фродо находились в родственных отношениях, с прибавлением
нескольких друзей-неродственников, таких, как Гэндальф. Большинство
молодых хоббитов привели с собой детей, так как собирались сидеть долго,
да и рассчитывали покормить их бесплатным обедом.
Здесь было множество Торбинсов и Булкинсов, а также много Кролов и
Брендизайков: и были различные Граббы (родственники бабушки Бильбо
Торбинса) и различные Чаббы (по линии его деда Крола); и набор Бероузов,
Болдеров, Брейсгирдлей, Брокхаузов, Гудбоди, Хорнблауэров и Длинноногов.
Некоторые из них были в очень отдаленном родстве с Бильбо, а некоторые
даже никогда раньше не бывали в Хоббитоне, так как жили в отдаленных
районах Удела. Не были забыты и Лякошель-Торбинсы. Присутствовали Отто и
его жена Любелия. Они не любили Бильбо и ненавидели Фродо, но так волшебна
была власть пригласительного билета, написанного золотыми чернилами, что
они не могли отказаться. К тому же их кузен Бильбо много лет
специализировался в приготовлении пищи, а его стол пользовался высочайшей
репутацией.
Все 144 гостя ожидали приятного праздника, хотя несколько опасались
послеобеденной речи хозяина (впрочем, речи неизбежной). Бильбо был склонен
к тому, что он называл поэзией; иногда, особенно после стакана или двух,
рассказывал об удивительных приключениях во время своего знаменитого
путешествия. Гости не были разочарованы: праздник получился весьма
приятным, богатым, обильным, разнообразным и длительным. В последующие
недели цена продовольствия во всем районе весьма сильно упала, но
поскольку праздники Бильбо истощили запасы всех складов, погребов,
кладовых на мили вокруг, это не имело большого значения.
После еды наступила очередь речи. Большинство из собравшихся были
теперь, впрочем, в терпимом настроении, в том приятном состоянии, которое
они называют "заполнить все углы". Они пили свои любимые напитки, ели свои
любимые лакомства, и страхи их были забыты. Они готовы были слушать и
приветствовать кого угодно.
- Мои дорогие гости! - начал Бильбо, поднимаясь с места.
- Слушайте! Слушайте! Слушайте! - закричали гости и повторяли это
хором, казалось, не желая следовать собственному совету. Бильбо сошел со
своего места и взобрался на стул под иллюминированным деревом. Свет ламп
падал на его круглое лицо; золотые пуговицы сверкали на его шелковом
костюме. Все видели, как он стоит, помахивая в воздухе рукой, в то время
как другая была в кармане брюк.
- Мои дорогие Торбинсы и Булкинсы, - начал он снова, - мои дорогие
Кроли и Брендизайки, Граббы и Чаббы, Бероузы и Хорнблауэры, Болдеры и
Брейсгирдли, Гудбоди и Брокхаузы, Длинноноги...
- Длинноноги! - завопил престарелый хоббит в конце павильона. Это,
конечно, была его фамилия, и он вполне оправдывал ее: ноги его были
большие, заросшие шерстью, и обе лежали на столе.
- Длинноноги, - повторил Бильбо. - А так же мои добрые
Лякошель-Торбинсы, которых я наконец-то приветствую в Торбе-на-Круче.
Сегодня мне исполнилось сто одиннадцать лет.
- Ура! Ура! Многая лета! - закричали они и забарабанили по столам.
Бильбо выступил блистательно. Именно такие речи они любили: короткие и
ясные.
- Надеюсь, вы все так же рады, как и я?
Оглушительные вопли. Крики "Да!" ("Нет" - тоже). Звуки труб и рогов,
дудок и флейт, и других музыкальных инструментов. Как уже было сказано,
тут присутствовало множество юных хоббитов. В руках у них были десятки
дудок и трещоток. На большинстве их стояла марка Дейла: для большинства
хоббитов это ничего не говорило, но все соглашались, что дудки отличные.
Это были маленькие, но превосходно сделанные инструменты, с отличным
звучанием. В одном углу молодые Кроли и Брендизайки, решив, что дядюшка
Бильбо уже кончил свою речь, поскольку он сказал все необходимое,
организовали импровизированный оркестр и начали веселый танец. Мастер
Эвард Крол и мисс Мелилот Брендизайк встали из-за стола и с колокольчиками
в руках начали танцевать "высокий круг" - танец веселый, но несколько
излишне энергичный.
Но Бильбо еще не кончил. Взяв у стоящего рядом хоббитенка рог, он
протрубил в него трижды. Шум прекратился.
- Я не задержу вас долго, - воскликнул он. - Я созвал вас с целью...
Тон, каким он произнес это, произвел впечатление. Наступила тишина, а
один или два Крола насторожились.
- Даже с тремя целями! Во-первых, чтобы сказать вам, что я вас всех
очень люблю и что сто одиннадцать лет - слишком короткий срок жизни среди
таких великолепных и положительных хоббитов...
Громовой взрыв одобрения.
- Я не знаю и половины из вас так, как мне хотелось бы, и половина из
вас нравится мне меньше, чем вы того заслуживаете.
Это было неожиданно и несколько затруднительно. Послышалось несколько
отрывочных аплодисментов, но большинство старались переработать услышанное
и понять, в чем же заключается комплимент.
- Во-вторых, чтобы отметить свой день рождения. - Вновь
приветственные крики гостей. - Вернее наш день рождения. Так как это также
день рождения моего племянника, приемного сына и наследника Фродо. Он
вступил в возраст и в права наследия...
Несколько осторожных хлопков старших хоббитов, несколько громких
выкриков: "Фродо! Фродо! Веселый Фродо!" младших. Лякошель-Торбинсы
нахмурились и задумались над тем, что же означает "вступил в права
наследования".
- Вместе мы прожили 144 года. Ваша численность подобрана так, чтобы
составить это же число - один гросс, если можно так выразиться...
Молчание. Это уже не комплимент. Многие гости, особенно
Лякошель-Торбинсы, были оскорблены, чувствуя, что их пригласили только для
заполнения числа. "Один гросс". Что за вульгарное выражение? (Гроссами в
Уделе считали домашний скот).
- Если мне будет позволено сослаться на древнюю историю, этот день -
годовщина моего прибытия на бочке в город Эсгарот на долгом озере: но в
тот момент я забыл о том, что это день моего рождения. Тогда мне был всего
лишь пятьдесят один год, и день рождения не казался мне важным. Банкет
тогда был великолепен, хотя я так замерз, что смог сказать лишь "большое
спасибо". Теперь я могу произнести более правильно - большое спасибо всем
пришедшим на мой скромный прием...
Упорное молчание. Все боялись, что теперь неизбежна песня или стихи:
и они уже соскучились. Почему он не перестает болтать и не даст им
возможность заняться едой и питьем? Но Бильбо не пел и не читал стихов. Он
помолчал немного.
- В-третьих, и это последнее, - сказал он, - я хочу сделать
объявление. - Последнее слово он произнес так громко и внезапно, что все,
кто еще мог, сели прямо. - Мне не хочется этого говорить - как я уже
заявил, 111 лет - слишком короткий срок для жизни с вами, но это конец. Я
ухожу. Я оставляю вас сейчас же. Прощайте!
Он сошел со стула и исчез. Вспышка яркого пламени - на мгновение все
гости ослепли. Когда они открыли глаза, Бильбо не было нигде видно. Сто
сорок четыре изумленных хоббита сидели молча. Старый Одо Длинноног убрал
ноги со стола и топнул. Затем наступила мертвая тишина, пока внезапно,
после нескольких глубоких вздохов каждый Торбинс, Булкинс, Крол,
Брендизайк, Грабб, Чабб, Бероуз, Болдер, Брейсгирдл, Брокхауз, Гудбоди,
Хорнблауэр и Длинноног не начали наконец говорить.
Все пришли к общему мнению, что шутка очень дурного вкуса и
необходимо еще очень много еды и питья, чтобы у гостей прошел шок и
раздражение. "Он сошел с ума, я всегда это говорил", - таково было
наиболее популярное высказывание. Даже Кроли (за немногими исключениями)
решили, что поведение Бильбо нелепо. В тот момент все считали, что
исчезновение Бильбо - всего лишь глупая выходка.
Но старый Рори Брендизайк не был так уверен в этом. Ни возраст, ни
роскошный обед не затуманили его рассудка, и он сказал своей невестке
Эсмеральде:
- Что-то в этом есть подозрительное, моя дорогая! Мне кажется, этот
безумец Торбинс снова ушел. Глупый старый чудак. Но о чем беспокоиться?
Ведь еду он с собой не забрал.
И он громко попросил Фродо еще раз пустить по кругу кубок с вином.
Фродо был единственный из присутствующих, кто ничего не сказал.
Некоторое время он молча сидел рядом с пустым стулом Бильбо и не обращал
внимания на замечания и вопросы. Он, конечно, наслаждался шуткой, хотя и
знал о ней заранее. Ему трудно было удержаться от смеха при виде
негодующего удивления гостей. Но в тоже время он был глубоко обеспокоен:
он понял неожиданно, что очень любит старого хоббита. Большинство гостей
продолжало есть, пить и обсуждать странности Бильбо Торбинса, прошлые и
настоящие: но гнев Лякошель-Торбинсов все возрастал. Фродо не хотел больше
оставаться на приеме. Он отдал распоряжение принести еще еды и питья,
затем встал, молча выпил за здоровье Бильбо и выскользнул из павильона.
Что касается Бильбо Торбинса, то, произнеся свою речь, он нащупал в
кармане золотое Кольцо - волшебное Кольцо, которое он много лет хранил в
тайне. Сойдя со стула, он надел его на палец, и хоббиты Хоббитона больше
никогда не видели его.
Он быстро прошел к своей норе, постоял немного, с улыбкой
прислушиваясь к гулу в павильоне и звукам веселья в других частях поля.
Потом пошел к себе. Снял праздничную одежду, свернул и завернул в бумагу
свой вышитый шелковый костюм, отложил его в сторону. Затем быстро надел
старую одежду, укрепил вокруг талии свой потертый кожаный пояс. На него
повесил короткий меч в старых ножнах черной кожи. Из запертого ящика,
пропахшего нафталином извлек старый плащ с капюшоном. Он был закрыт там,
как будто представлял большую ценность, хотя плащ был залатан и так
выцвел, что трудно было определить, какой его цвет первоначальный -
вероятно, темно-зеленый. Плащ был великоват для Бильбо. Затем Бильбо
прошел в свой кабинет, достал из запертого сейфа сверток, завернутый в
старую одежду, и рукопись, переплетенную в кожу: достал так же и большой
конверт. Книгу и сверток он сунул в лежавший тут же мешок, почти доверху
наполненный. В конверт он положил Кольцо на золотой цепочке, запечатал его
и адресовал Фродо. Вначале он положил конверт на камин, но затем вдруг
передумал и сунул его в карман. В это мгновение открылась дверь и быстро
вошел Гэндальф.
- Привет! - сказал Бильбо. - Я гадал, вернетесь ли вы?
- Рад видеть тебя видимым, - ответил маг, садясь. - Я хотел застать
тебя и сказать тебе несколько слов на прощание. Мне кажется, все прошло
великолепно и согласно задуманному.
- Да, - ответил Бильбо, - хотя эта вспышка была сюрпризом: она
удивила меня, не говоря уж об остальных. Небольшая добавка с вашей
стороны?
- Верно. Ты мудро хранил Кольцо в тайне все эти годы, и мне
показалось необходимым дать гостям какое-нибудь другое объяснение твоего
исчезновения.
- Это еще более улучшило мою шутку. Вы всегда неожиданно
вмешиваетесь, - засмеялся Бильбо, - но вероятно, как всегда, лучше знаете,
что нужно делать.
- Да - когда я вообще что-нибудь знаю. Но насчет этого последнего
дела я не совсем уверен. Теперь оно подошло к концу. Ты сыграл свою шутку,
встревожил или обидел большинство своих родственников и дал всему Уделу
тему для разговоров на девять дней, а скорее - на девяносто девять. Ты
хочешь идти дальше?
- Да. Я чувствую, что мне необходим отдых, очень длинный отдых, как я
уже говорил вам. Вероятно, постоянный отдых: не думаю, чтобы я вернулся
когда-нибудь. В сущности, я не собираюсь возвращаться, и уже сделал все
приготовления. Я стар, Гэндальф! Я не выгляжу стариком, но в глубине
сердца чувствую это. "Хорошо сохранился!", - фыркнул он. - Мне кажется,
что все во мне стало тонким и сморщилось, если вы меня понимаете: как
масло размазанное на всем куске хлеба, слишком большом куске. Здесь что-то
не так. Мне нужна перемена.
Гэндальф внимательно посмотрел на него.
- Да, здесь что-то не так, - задумчиво сказал он. - Я считаю твой
план наилучшим.
- Что ж, теперь я готов. Я снова хочу увидеть горы, Гэндальф, - горы;
и найти место, где я могу отдохнуть, по-настоящему отдохнуть. В мире и
спокойствии, без кишащих вокруг родственников, без посетителей, непрерывно
звонящих в колокольчик у двери. Я должен найти место, где смог бы кончить
свою книгу. Я придумал для нее хороший конец: "И он жил счастливо после
всех этих событий до конца своих дней."
Гэндальф засмеялся.
- Надеюсь, так и будет, но никто не сможет прочесть эту книгу, даже
если она будет закончена.
- Почему же, со временем смогут. Фродо уже читал те части, что я
написал. А вы присмотрите за Фродо?
- Да, присмотрю. Я буду навещать его так часто, как смогу.
- Он, конечно, пошел бы со мной, если бы я попросил его. В сущности
он даже сам предложил это, как раз перед приемом. Но на самом деле он еще
не хочет. Я же хочу увидеть еще раз перед смертью горы и дикие страны, но
он все еще слишком любит Удел, его поля, леса и маленькие реки. Ему здесь
хорошо. Я все оставляю ему, за исключением, конечно, нескольких мелочей.
Надеюсь, он будет счастлив, когда привыкнет все это считать своим. С этого
времени он сам себе хозяин.
- Все? - спросил Гэндальф. - И Кольцо? Ты согласился на это, вспомни.
- Ну... Гм... Да, вероятно, и оно, - запнулся Бильбо.
- Где оно?
- В конверте, как вы знаете, - нетерпеливо ответил Бильбо. - Он на
камине. Нет. Вот он, в моем кармане! - Он колебался. - И разве это не
странно? - сказал он наконец, как бы самому себе. - Почему бы и нет?
Почему бы ему тут и не остаться?
Гэндальф снова внимательно посмотрел на Бильбо, в его глазах что-то
сверкнуло.
- Я думаю, Бильбо, - спокойно сказал он, - его лучше оставить тут. Ты
не хочешь этого?
- Ну, да... И нет. Теперь я думаю, что мне вообще не хочется
расставаться с ним. И я не понимаю, зачем мне его отдавать? Почему вы
хотите, чтобы я сделал это? - спросил он и голос его изменился. Теперь он
был резким, подозрительным и раздраженным. - Вы всегда изводили меня
вопросами о моем Кольце, вы никогда не беспокоились о других вещах,
полученных в путешествии.
- Мне нужна была правда, - сказал Гэндальф. - Это чрезвычайно важно.
Волшебное... Кольцо... Они... Гм... Волшебные. Они редки и интересны.
Можно сказать, что я профессионально интересуюсь твоим Кольцом. И я должен
знать, где оно, если ты пускаешься в странствия. И я считаю, что ты
достаточно долго владел им. Тебе оно больше не нужно, Бильбо, если я не
ошибаюсь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57