Наконец заговорил Боромир.
- Он маленький, говорите вы, этот Голлум? Маленький, но великий в
обманах. Что с ним стало? На какую судьбу вы обрекли его?
- Он в тюрьме, но это не так плохо для него, - сказал Арагорн. - Он
много страдал. Несомненно, его пытали, и страх перед Сауроном черной тенью
лежит у него на сердце. Я рад, что он содержится под стражей эльфов в
Лихолесье. Его злоба велика и дает ему великую силу, которую трудно
заподозрить в таком тщедушном изможденном существе. Он мог причинить много
зла, оставаясь на свободе. И я не сомневаюсь, что ему позволили покинуть
Мордор ради какого-то злого поручения.
- Увы! Увы! - воскликнул Леголас, и в его прекрасном эльфийском
голосе прозвучало глубокое отчаяние. - Теперь я должен сообщить новость, с
которой я был послан. Новость нехороша, но только сейчас я понял, какой
плохой она может оказаться для нас всех. Смеагорл, ныне называемый
Голлумом, бежал.
- Бежал! - воскликнул Арагорн. - Действительно, новость! Боюсь, мы
все о ней горько пожалеем. Как же народ Трандуила мог так оплошать?
- Не из-за недостатка бдительности, - ответил Леголас, - но, может
быть, из-за нашей излишней доброты. И мы боимся, что пленник получил
помощь от других и что о наших делах известно больше, чем мы бы хотели. Мы
сторожили это создание днем и ночью, как просил Гэндальф. Но Гэндальф
просил нас заботиться о нем, и у нас не хватило духу держать его в темнице
под землей, где его охватили бы черные мысли.
- Вы были менее добры ко мне, - сказал Глоин с блеском в глазах,
вспомнив о своем давнем заключении в глубоких залах королевства эльфов.
- Продолжайте! - сказал Гэндальф. - Пожалуйста, не прерывай, мой
добрый Глоин. Это было печальное недоразумение, давно уже разрешенное.
Если начать вспоминать все взаимные обиды эльфов и гномов, лучше уж просто
отказаться от Совета.
Глоин встал и поклонился, а Леголас продолжал.
- В хорошую погоду мы выводили Голлума в лес, там было одно высокое
дерево в стороне от остальных, и он любил на него взбираться. Мы часто
разрешали ему подниматься до самых высоких ветвей, где он ловил свежий
ветер, но у подножья дерева мы оставляли стражу. Однажды он отказался
спуститься, а стража не подумала взбираться за ним: он умел взбираться по
ветвям при помощи рук и ног. Стражники просто сидели у дерева до самой
темноты.
В эту самую летнюю ночь, темную и беззвездную, на нас неожиданно
напали орки. Через некоторое время мы отогнали их: было их много, и они
были полны ярости, но пришли они с гор и были непривычны к нашим лесам.
Когда битва окончилась, мы обнаружили, что Голлум исчез, а его охрана
перебита или захвачена в плен. Нам казалось очевидным, что нападение было
организовано для освобождения Голлума и что он заранее знал об этом. Мы не
можем догадаться как это было сделано, но Голлум хитер, а у врага имеется
множество шпионов. Темные существа, изгнанные в год падения дракона,
вернулись назад в еще большем количестве, и Лихолесье - теперь злое место,
за исключением только нашего королевства.
Мы не смогли вновь захватить Голлума. Мы обнаружили его след среди
множества следов орков, он уходил в глубь леса и поворачивал на юг. Но
здесь он исчез, а мы не смели продолжать преследование: мы дошли почти до
Дол Гулдура, а это по-прежнему злое место. Мы не ходим тем путем.
- Ну, что ж, он бежал, - сказал Гэндальф спокойно. - У нас нет
времени снова искать его. Но он может еще сыграть роль, которую не
предвидели ни он, ни Саурон.
А теперь я отвечу на другой вопрос Гилдора. Что с Саруманом? Каков
будет его совет нам в этом положении? Эти события я должен изложить
полностью. До сих пор их слышал только Элронд, да и то вкратце, но они
касаются нас всех, и все мы должны принять решение. Это пока последняя
глава в сказании о Кольце.
- В конце июня я находился в Уделе, но облако беспокойства лежало у
меня на сердце, и я отправился к южным границам этой маленькой земли. Я
предчувствовал опасность, еще скрытую от меня, но становящуюся все ближе.
Здесь до меня дошли новости о войне и поражения Гондора, а когда я услышал
о черной тени, холод охватил мое сердце. Но я не нашел ничего, кроме
нескольких беженцев с юга: мне показалось, что они чего-то боятся, но не
хотят говорить о причине своего страха. Тогда я повернул на восток и север
и поехал вдоль Неторного Пути. Неподалеку от Пригорья я увидел путника,
сидящего на пригорке у дороги, около него паслась лошадь. Это был Радагаст
Карий, который одно время жил в Росгобеле у границ Лихолесья. Он из нашего
клана, но я много лет не видел его.
Он воскликнул: "Гэндальф! Я искал вас. Но я чужеземец в этих местах.
Все, что я узнал, это что вас можно найти в дикой местности со странным
названием Удел."
"Ваши сведения верны, - сказал я. - Но не говорите так, если
встретите кого-нибудь из местных жителей. Вы теперь вблизи границ Удела.
Что же вы хотите от меня? Должно быть, у вас дело важное. Вы никогда не
пускались в путь, разве что из-за неотложного дела."
"У меня срочное поручение, - сказал он. - Плохие новости. - Он
оглянулся, как будто обочины дороги могли иметь уши. - Назгулы. Девять
опять бродят, - прошептал он. - Они тайно пересекли реку и двинулись на
запад. Они приняли облик всадников в черном."
Я понял, чего я опасался, еще не зная об опасности.
"У врага, должно быть, большая необходимость или цель, - сказал
Радагаст, - но я не могу догадаться, что они ищут в этих отдаленных
безлюдных местах?"
"Что вы имеете в виду?" - спросил я.
"Я слышал, что всадники всех расспрашивают о земле под названием
Удел."
"Удел, - повторил я, сердце у меня сжалось. Даже мудрые опасаются
противостоять девяти, когда те собираются вместе под главенством своего
вождя. Он был великим королем и колдуном древности, а сейчас внушает
смертельный страх. - Кто сказал вам это и кто вас послал?" - спросил я.
"Саруман Белый, - ответил Радагаст. - Он велел мне передать, что если
вы нуждаетесь в помощи, он вам поможет, но вы должны немедленно обратиться
к нему за помощью - иначе будет слишком поздно."
Эта весть вселила в меня надежду. Ведь Саруман Белый величайший из
нашего клана. Конечно, Радагаст - умелый волшебник, мастер изменения формы
и цвета. Но Саруман долго изучал искусство самого Врага, и поэтому мы
часто могли предугадать его действия. Благодаря изобретательности Сарумана
мы сумели изгнать врага из Дол Гулдура. Может быть, он сумел найти оружие,
которое сможет отогнать девятерых?
"Я иду к Саруману", - сказал я.
"Тогда вы должны отправляться немедленно, - сказал Радагаст, - я
потратил много времени на поиски вас, а дни бегут быстро. Мне было сказано
отыскать вас до середины лета, а этот день уже наступил. Даже если вы
отправитесь немедленно, вы вряд ли успеете добраться до Сарумана раньше,
чем девять отыщут землю, которая им нужна. Я же немедленно возвращаюсь
назад."
С этими словами он сел на свою лошадь и уже готов был ускакать.
"Постойте! - сказал я. - Нам потребуется ваша помощь и помощь ваших
живых существ. Пошлите вести всем зверям и птицам, вашим друзьям.
Попросите их приносить все новости, касающиеся этого дела, Саруману или
Гэндальфу. Пусть шлют вести в Ортханк."
"Я сделаю это", - сказал он и поскакал от меня прочь, будто все
девять гнались за ним.
Я не мог сразу последовать за ним. Весь день я провел в седле и очень
устал, так же как и моя лошадь. К тому же мне было необходимо обдумать
положение. Я остановился на ночь в Пригорье и решил, что у меня нет
времени возвращаться в Удел. Никогда я не делал большей ошибки.
Однако я написал письмо Фродо и доверил его своему другу, владельцу
гостиницы, с уговором, что тот перешлет письмо. Я выехал на рассвете,
после долгого пути я добрался до жилища Сарумана. Это далеко на юге в
Изенгарде, в конце туманных гор, недалеко от прохода Рохан. Боромир может
рассказать вам, что это большая открытая долина, лежащая между туманными
горами и северными подножьями Эред Нимраса, белых гор его дома. Изенгард -
это пояс крутых скал, стеной окружающих долину, а в середине долины
находится каменная башня, называемая Ортханк. Она построена не Саруманом,
а давным-давно людьми Нуменора, и она очень высока и полна тайн. Ее нельзя
достичь, иначе, как преодолев кольцо Изенгарда: а в этом кольце есть
единственные ворота.
Поздно вечером подъехал я к этим воротам, подобным огромной арке в
скальной стене, они всегда строго охраняются. Но охрана ворот ждала меня.
Мне было сказано что и Саруман меня ждет. Я въехал под арку, и ворота
молча закрылись за мной. Внезапно я почувствовал страх, хотя его причина
мне была неясна.
Я подъехал к подножью Ортханка, на лестнице меня встретил Саруман и
отвел меня в свой высокий кабинет. На пальце у него было кольцо.
"Наконец-то вы пришли, Гэндальф", - сказал он серьезно, но в глазах
его, казалось, был белый свет, как будто он скрывал смех в сердце своем.
"Да, я пришел, - сказал я, - я прошу вас о помощи, Саруман Белый."
Этот титул, казалось, разгневал его.
"Неужели, Гэндальф _С_е_р_ы_й_? - фыркнул он. - О помощи? Редко кому
приходилось слышать, чтобы просил о помощи мудрый и хитрый Гэндальф,
который бродит по миру и занимается всеми делами, касаются они его или
нет."
Я посмотрел на него в изумлении.
"Но если я не ошибаюсь, - сказал я, - положение сейчас таково, что
требуется объединение всех наших сил."
"Может быть, и так, - сказал он, - хотя эта мысль пришла к вам
поздно. Как долго, хотелось бы мне знать, скрывали вы от меня, главы
Совета, дело величайшей важности? Что привело вас сюда из вашего укрытия в
Уделе?"
"Девять снова в пути, - ответил я. - Они пересекли реку. Так мне
сказал Радагаст."
"Радагаст Карий! - засмеялся Саруман, более не в силах скрывать свое
презрение. - Радагаст, птичий вождь! Радагаст простак! Радагаст глупец! Но
у него хватило ума сыграть предназначенную ему роль. Ибо вы пришли, а в
этом была цель моего послания. И вот вы стоите здесь, Гэндальф Серый, и
отдыхаете от путешествий. Ибо я, Саруман мудрый, Саруман Создатель Кольца,
Саруман многоцветный!"
Я поглядел на него и увидел, что его одежда, казавшаяся белой, на
самом деле и не белая, но разноцветная, и когда он двигался, его одежда
сверкала и изменяла оттенки.
"Мне больше нравится белый цвет", - сказал я.
"Белый! - фыркнул он. - Он служил только началом. Белую одежду можно
перекрасить. Белую страницу можно переписать, а белый свет можно
погасить."
"В таком случае он больше не будет белым, - сказал я. А тот, кто
ломает вещь, чтобы посмотреть, что получится, оставляет тропу мудрости."
"Можете не говорить со мной, как с одним из тех глупцов, которых вы
называете своими друзьями, - сказал он. - Я призвал вас сюда не для того,
чтобы выслушивать ваши указания, а для того, чтобы вы сделали выбор."
Он встал и начал декламировать, как будто произносил заранее
подготовленную для меня речь.
"Древние дни прошли. Средние дни проходят. Начинаются молодые дни.
Время эльфов кончилось, теперь начинается наше время: мир людей, которым
мы должны править. Но у нас должна быть власть и сила, чтобы навести
порядок, какой нужен нам, ибо только мудрые могут предвидеть добро.
И слушайте, Гэндальф, мой старый друг и помощник! - сказал он,
подходя ближе и говоря теперь более мягким голосом. - Я говорю мы, ибо так
и будет, если вы присоединитесь ко мне. Встает новая власть. Старые союзы
и старая политика для нас теперь бесполезны. Никакой надежды на эльфов или
умершего Нуменора. Остается только один выход. Мы можем присоединиться к
власти. Это будет мудро, Гэндальф! В этом наша надежда. Победа ее близка,
и те, кто помог ей, будут богато вознаграждены. С ростом власти будут
расти и ее верные друзья, и мы, мудрые, такие, как вы и я, своим терпением
добьемся такого положения, чтобы управлять ею, контролировать ее. Мы будем
ждать благоприятного случая, мы скроем свои мысли, мы будем, возможно,
совершать злые дела, преследуя высокую цель - знания, право, порядок: все,
чего мы напрасно старались достичь, а наши слабые и ленивые друзья служили
нам скорее помехой, чем поддержкой. Так больше не должно быть, так больше
не будет, произойдет решительное изменение в наших средствах, но не в
наших целях."
"Саруман, - сказал я, - я слышал такие речи и раньше, но только из
уст посланников Мордора. Не могу поверить, что вы призвали меня так
далеко, только чтобы утомить мои уши."
Он искоса поглядел на меня и замолчал, задумавшись.
"Что ж, я вижу, этот путь вас не устраивает, - сказал он наконец. - А
если я вам предложу лучший план?"
Он подошел и положил руку мне на плечо.
"А почему нет, Гэндальф? - прошептал он тихо. - Почему бы и нет?
Правящее Кольцо. Если мы овладеем им, власть перейдет к нам. Именно
поэтому я и призвал вас сюда. У меня на службе много глаз, и я думал, вы
знаете, где находится эта драгоценная вещица. Разве не так? Иначе зачем же
Девять расспрашивали об Уделе, и какие дела там у вас?"
И он не смог скрыть внезапного блеска глаз.
"Саруман, - сказал я, отстраняясь, - только одна рука может владеть
Кольцом, и вы отлично знаете это, так что не трудитесь говорить мы! Но я
не дам вам его, нет, я не сообщу вам о нем ничего, теперь, когда я понял,
что у вас на уме. Вы были главой Совета, но вы не смогли скрыть свою
сущность. Итак, выбор, по-видимому, заключается в том, чтобы подчиниться
либо Саурону, либо вам. Я не сделаю ни того, ни другого. Есть ли у вас
другое предложение про запас?"
Теперь он был холоден и спокоен.
"Да, - сказал он, - я и не ожидал, что вы проявите мудрость. Но я дам
вам возможность присоединиться ко мне добровольно и тем самым избавить
себя от многих беспокойств и страданий. Третья возможность - оставаться
здесь до конца."
"До какого конца?"
"Пока вы не откроете мне, как найти кольцо. У меня есть способы
убедить вас. Или пока оно не будет найдено вопреки вам и правитель найдет
время заняться вами, скажем, для того, чтобы найти достойное
вознаграждение за помехи и дерзость Гэндальфа Серого."
"Это может оказаться нелегким делом", - заметил я.
Он засмеялся: мои слова были пустой угрозой, и он знал это.
Они поместили меня одного в башне Ортханка, в месте, откуда Саруман
обычно наблюдал звезды: спуститься оттуда можно было только по узкой
лесенке из многих тысяч ступеней, и долина оттуда кажется расположенной
далеко внизу. Я взглянул на нее и увидел, что если раньше она была зеленой
и прекрасной, то теперь покрылась ямами и кузницами. Волки и орки
поселились в Изенгарде, ибо Саруман собрал огромные силы, чтобы
соперничать с Сауроном. Над всей долиной висел темный дым, окутывая стены
Ортханка. Я одиноко стоял на острове в облаках. У меня не было возможности
бежать, и дни мои были горькими. Я страдал от холода, к тому же там было
немного места, где бы я мог бродить взад и вперед, размышляя о всадниках
на севере.
Я был уверен в том, что всадники действительно возникли вновь, хотя
слова Сарумана могли оказаться ложью. Задолго до прибытия в Изенгард
слышал я новости, в значении которых невозможно было ошибиться. Страх за
друзей в Уделе поселился в моем сердце, но я продолжал надеяться. Я
надеялся, что Фродо, получив мое письмо, немедленно пуститься в путь, и
достигнет Раздола раньше, чем начнется смертоносное преследование. Однако
и мой страх, и моя надежда оказались напрасными. Надежда моя основывалась
на толстяке из Пригорья, а страх - на хитрости и коварстве Саурона. Но
толстяк, продающий эль, имел слишком много забот, а сила Саурона все еще
меньше, чем кажется. Но в кольце Изенгарда мне, пойманному в ловушку и
одинокому, было трудно представить себе, что охотники, перед которыми все
бежит или сдается, потерпят неудачу в Уделе.
- Я видел вас! - воскликнул Фродо. - Вы ходили взад и вперед. Луна
отражалась в ваших волосах.
Гэндальф удивленно замолчал и посмотрел на него.
- Это был только сон, - объяснил Фродо, - но сейчас я вдруг вспомнил
о нем. Я почти забыл его. Это было некоторое время назад, я думаю, уже
после того, как я покинул Удел.
- Тогда сон твой пришел поздно, - сказал Гэндальф, - как ты увидишь.
Я был в трудном положении. Те, кто хорошо меня знает, согласятся, что я
редко бывал в таком затруднении и не привык переносить такие неудачи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57