Часто колдун советовался с ним, какой путь выбрать, но окончательное
решение всегда принадлежало Гэндальфу. Подземелья Мории были гораздо
обширнее и сложнее, чем мог представить себе Гимли, сын Глоина, гном
горной расы. И Гэндальфу мало помогали воспоминания давнего путешествия,
но даже во тьме, в сложных переплетениях переходов он знал, где находится
дорога, ведущая к цели.
- Не бойтесь! - сказал Арагорн. Молчание длилось дольше, чем обычно,
а Гэндальф и Гимли переговаривались шепотом. Остальные столпились сзади,
беспокойно ожидая. - Не бойтесь! Я бывал с ним во многих путешествиях,
хотя никогда не было так темно, а в Раздоле рассказывают о более великих
его деяниях, чем я сам видел. Он не заблудится. Если тут есть дорога, он
ее найдет. Он привел нас сюда вопреки нашим страхам, и выведет нас отсюда,
чего бы это ему не стоило. Он легче найдет путь домой в ночи, чем кошки
королевы Берутнел.
Товариществу повезло, что у него такой проводник. Не было топлива,
было не из чего изготовить факелы - в отчаянном бегстве к двери они
оставили почти все необходимое. Без света они вскоре заблудились бы: здесь
было не только множество дорог, но было также много ям и отверстий, много
темных провалов, в которых их шаги отдавались гулким эхом. В стенах и полу
были щели и глубокие расселины, время от времени прямо у их ног
открывалась пропасть. Самые широкие из них были не менее семи футов, и
Пиппину каждый раз приходилось собирать все свое мужество, чтобы прыгнуть
в очередной раз. Издалека снизу доносился шум пенящейся воды, как будто
там, в глубинах, вертелось мельничное колесо.
- Веревка! - пробормотал Сэм. - Я знал, что она нам понадобится. Но
ее у меня нет.
Трудные места попадались все чаще, и продвижение вперед замедлилось.
Временами им казалось, что они безнадежно пойманы в глубинах гор. Они
больше чем устали, но мысль об отдыхе не внушала им успокоения. Настроение
Фродо несколько поднялось после спасения, еды и глотка напитка, но теперь
на него вновь навалилась неуверенность и страх. Хотя в Раздоле его
излечили от раны, она не осталась без последствий. Чувство его
обострились, он ощущал невидимые предметы. Он заметил в себе еще одно
изменение: он видел во тьме лучше всех своих товарищей, за исключением,
может быть, Гэндальфа. И он был хранителем Кольца, оно висело на цепи у
него на груди и казалось тяжелым грузом. Он чувствовал зло впереди и
позади себя, но он ничего не говорил. Он крепче сжимал рукоять меча и,
спотыкаясь шел вперед.
Путники редко разговаривали, да и то торопливым шепотом. Не слышалось
ни звука кроме их собственных шагов: глухой стук башмаков гнома Гимли,
тяжелая поступь Боромира, легкие шаги Леголаса, мягкие, крадущиеся шаги
хоббитов, а в тылу слышалась твердая поступь Арагорна с его длинными
шагами. Останавливаясь на мгновение, они вообще ничего не слышали, кроме
редкого потрескивания или падения капли воды. Однако Фродо начал слышать,
или ему показалось, что он слышит, что-то еще - как будто слабый шелест
мягких обнаженных ног. Этот звук никогда не становился достаточно громким
или близким, чтобы поверить в него окончательно, но, начавшись, он не
замолкал, пока двигался отряд. И это было не эхо: когда они
останавливались, звук еще несколько мгновений был слышен, а потом
замолкал.
Они опустились в подземелья Мории после наступления ночи. Несколько
часов они шли лишь с одной короткой остановкой, пока Гэндальф не
встретился с первым серьезным затруднением. Перед ним широкая темная арка
открывалась в три туннеля: все они вели в одном и том же направлении, на
восток, но левый туннель уходил вниз, правый поднимался, а средний вел
горизонтально, но был очень узок.
- Я совсем не помню это место, - сказал Гэндальф, неуверенно
останавливаясь под аркой. Он поднял посох в надежде отыскать какие-нибудь
знаки или указания, которые помогли бы выбору, но ничего не было видно. -
Я слишком устал, чтобы решать, - сказал он, качая головой. - И вы,
вероятно, устали не меньше меня, если не больше. На остаток ночи
остановимся здесь. Вы знаете, снаружи старая луна уже сдвинулась к западу
и середина ночи прошла.
- Бедный Билл! - сказал Сэм. - Интересно, где он. Надеюсь, его не
съели волки.
Слева от большой арки они обнаружили каменную дверь, она была
полузакрыта, но открылась от легкого нажима. За ней оказалось большое
помещение, высеченное в скале.
- Стойте! Стойте! - крикнул Гэндальф Мерри и Пиппину, которые
двинулись было вперед в надежде отыскать место, где можно отдохнуть более
спокойно, чем в открытом проходе. - Стойте! Мы не знаем, что там внутри. Я
пойду первым.
Он пошел осторожно, остальные - за ним.
- Вот! - сказал он, указывая посохом на середину пола. У своих ног
они увидели большое круглое отверстие, как устье источника. Разбитые
ржавые цепи лежали на краю и опускались в темную яму. Рядом лежали обломки
камня.
- Один из вас мог упасть туда, и кто знает когда бы он ударился о
дно, - сказал Арагорн Мерри. - Всегда идите за проводником.
- Похоже, что это помещение охраны, что сторожила эти три прохода, -
сказал Гимли. - Это отверстие, очевидно, источник, из которого брали воду,
оно закрывалось каменной крышкой. Но крышка разбита, и мы должны быть
осторожны во тьме.
Любопытство Пиппина было возбуждено источником. Пока остальные
развертывали одеяла и устраивали постели у стен помещения, как можно
дальше от отверстия в полу помещения, он подполз к краю и заглянул внутрь.
Холодный воздух, поднимающийся из неимоверных глубин, ударил ему в лицо.
Повинуясь внезапному импульсу, он схватил камень и опустил его в
отверстие. Сердце его ударило много раз, прежде чем он услышал звук. Затем
где-то глубоко внизу, как будто камень упал в какую-то обширную пещеру,
раздался глухой звук.
- Что это? - воскликнул Гэндальф.
Услышав объяснение Пиппина, он облегченно вздохнул, но глаза его
сердито сверкнули.
- Глупый тук! - пробормотал он. - Это серьезный путь, а не
увеселительная прогулка хоббитов. В следующий раз бросай себя, тогда не
будешь больше мешать. А теперь тихо!
В течение нескольких минут больше ничего не было слышно. Но потом из
глубины донесся слабый стук. Потом стук прекратился, чуть позже замерло и
эхо. Он звучал, как какие-то сигналы, но больше уже не повторялся.
- Это стучал молот, или я ничего не понимаю в молотах, - сказал
Гимли.
- Да, - согласился Гэндальф, - и мне это не нравится. Может, он
ничего не имеет общего с дурацким поступком Перегрина, но, вероятно,
потревожено что-то такое, что лучше было бы оставить в покое. Умоляю, не
делайте больше ничего подобного. Я хочу хоть немного отдохнуть без
дальнейших беспокойств. Как в награду, Пиппин будет дежурить первым, -
проворчал он, закутываясь в одеяло.
Пиппин уныло сидел у двери в полной темноте, он все время
поворачивался, опасаясь, что какой-то неизвестный ужас выползет из
источника. Он хотел было закрыть дыру одеялом, но побоялся двигаться и
подходить к ней, хотя Гэндальф, казалось, спал.
На самом деле Гэндальф не спал, хотя лежал неподвижно и молча. Он
глубоко задумался, стараясь припомнить все подробности своего прежнего
путешествия и беспокойно выбирая дальнейший путь: неправильный поворот мог
погубить их. Через час он встал и подошел к Пиппину.
- Иди к стене и поспи немножко, сынок, - сказал он добрым голосом. -
Я думаю, ты хочешь спать. А я не могу сомкнуть глаз, так что все равно
буду караулить.
- Я знаю, в чем дело, - пробормотал он и уселся у двери. - Мне нужен
дым. Я не пробовал его с утра перед снежной бурей.
Последнее, что видел Пиппин, засыпая, была темная фигура старого
мага, сгорбившаяся на полу, защищающая тлеющую лучину в изогнутых ладонях.
На мгновение стал виден его острый нос и облако дыма.
Разбудил всех Гэндальф. Он один сидел на страже шесть часов, позволив
остальным отдохнуть.
- Тем временем я все обдумал, - сказал он. - Средний путь мне не
нравится, мне не нравится и левый путь: либо там внизу опасность, либо я
не проводник. Я выбираю правый проход. Мы снова поднимаемся.
Они двигались восемь темных часов, не считая двух коротких остановок.
Они не встретили никакой опасности, ничего не слышали и не видели, кроме
слабого свечения посоха мага, как блуждающий огонек плывшего впереди.
Избранный ими проход постоянно вел вверх. Насколько они могли судить, он
проходил через большие горные пещеры. В нем не было отверстий и проходов
по обеим сторонам, пол был ровным и гладким, без ям и щелей. Очевидно,
когда-то здесь проходила важная дорога, и они шли вперед быстрее, чем в
первом переходе.
Они преодолели около пятнадцати миль по прямой линии на восток, хотя
на самом деле прошли больше двадцати. Когда дорога поднималась, повышалось
и настроение Фродо, но он все еще чувствовал себя угнетенным, а временами
он по-прежнему слышал шлепанье мягких ног. Это не было эхом.
Они шли столько, сколько могли пройти без отдыха хоббиты, и все уже
подумывали о месте, где они могли бы поспать, когда внезапно стены справа
и слева исчезли. Они прошли, казалось, через какую-то арку и оказались в
темном и пустом пространстве. За ними воздух был теплым, а впереди -
холодным. Они остановились и беспокойно собрались в кучу.
Гэндальф казался довольным.
- Я выбрал правильный путь, - сказал маг. - Наконец мы пришли в
обитаемые области и теперь находимся недалеко от восточной стороны. Но мы
высоко, гораздо выше ворот Димрилла, если я не ошибаюсь. По воздуху
чувствуется, что мы в большом зале. Теперь я могу рискнуть и дать немного
больше света.
Он поднял свой посох - блеснул яркий свет, похожий на молнию. Большие
тени разлетелись по сторонам, и на секунду путники увидели высоко над
своими головами обширный потолок, поддерживаемый множеством столбов,
вырубленных из камня. Перед ними в обе стороны простирался огромный пустой
зал, его черные стены, отполированные и гладкие, как стекло, сверкали. Они
увидел также три других входа, три черных арки, один из входов вел на
восток. Потом свет погас.
- Это все, что я могу сделать пока, - сказал Гэндальф. - В склонах
горы есть большие окна и проходы, ведущие к свету, в верхних этажах
подземелий. Я думаю, мы теперь достигли их, но снаружи ночь, и мы ничего
не можем сказать определенно до утра. Если я прав, утром мы действительно
увидим свет. Тем временем дальше мы пока не пойдем. Отдохнем, если сможем.
Пока же все шло хорошо, и большая часть темного пути позади. Но мы еще не
вышли, и еще долог путь до ворот, открытых в мир.
Товарищество провело ночь в большом подземном зале, сбившись в кучу в
одном из углов, чтобы избежать сквозняка. Вокруг них висела тьма, пустая и
бесконечная, и одиночество давило на них. Самые дикие слухи, доходившие до
хоббитов, тускнели перед ужасами и чудесами истинной Мории.
- Здесь, должно быть, когда-то жило множество гномов, - сказал Сэм, -
и каждый из них был занят больше, чем барсук, чтобы вырубить все это в
твердой скале. Зачем они все это делали? Разве они могли жить здесь во
тьме, в этих ямах!
- Это не ямы, - сказал Гимли. - Это великое королевство и город
гномов. В старину он был не темным, а полным света и великолепия, как об
этом поется в наших песнях.
Он встал и начал петь в глубокой тьме, и голос его эхом отдавался от
потолка.
Проснулся он один,
Когда мир молод был,
Когда среди долин
Зеленый ветер плыл.
Шел Дьюрин, напевая
И имена давал
Тем землям, что еще
Никто не называл.
Среди безмолвных гор
Он пил из родников,
И видел он узор
Кисейных облаков.
Вокруг его волос
Над мудрой головой
Кольцо из звезд вилось,
Что дружат с синевой.
И горы были высоки
В прекрасные те дни
Перед паденьем королей,
Которых не было сильней.
И Нарготронд, и Гондолин,
Что под моря сейчас ушли,
Могучи были, велики,
По-настоящему близки
В тот юный день,
В тот Дьюрин день.
Он был король. Его дворец
Был высечен из хрусталя.
Его, как праздничный венец,
Носила на главе земля.
Был выточен из камня трон,
Как кружево среди колонн.
И руны власти вырезал
Он на двери, ведущей в зал.
Веселой жизнь тогда была.
Здесь резчик свой узор творил,
У кузнеца огонь пылал,
По наковальне молот бил.
Росли дома, росли дворцы,
Росли хлеба, росли леса.
И груды золота росли,
На них свет факелов плясал.
Неутомимый был народ!
Играли арфы под горой,
Слагались песни под луной
Любил веселье Дьюрин род.
Огонь подземный подчинен
Был власти Дьюрина, но вдруг
Восстал балрог, неукрощен
И выжег, вымел все вокруг.
Сейчас все стихло. Ветер сер.
И горы спят глубоким сном.
Мир постарел, мир поседел.
Разрушен славный Дьюрин дом,
Замолкли звуки сладких арф,
В старинных залах темнота,
И неподвижен лунный серп
В глубоком зеркале пруда.
В Мории, в месте Казад-Дум,
Под камнем, не известном нам,
Корона Дьюрина лежит
И верность Дьюрину хранит
Она не зря так долго ждет
Владельца - он опять придет,
И улыбнется сонный мир,
И зажурчат ручьи опять,
Проснутся звуки звонких лир,
И будут скрипачи играть.
- Это мне нравится, - сказал Сэм. - Я это хотел бы запомнить. В
Мории, в месте Казад-Дум? Но как подумаешь о всех этих лампах, тьма
кажется еще тяжелее. А лежат ли тут еще груды золота и драгоценных камней?
Гимли молчал. Спев свою песню, он больше ничего не говорил.
- Груда драгоценностей? - переспросил Гэндальф. - Нет. Орки часто
грабили Морию, здесь, в верхних залах, ничего не осталось. С тех пор, как
отсюда бежал гномы, никто не осмеливался искать сокровища в глубоких
местах: они утонули в воде - или в тени страха.
- Почему же гномы хотят вернуться сюда? - спросил Сэм.
- Из-за митрила, - ответил Гэндальф. - Богатство Мории не в золоте и
драгоценностях, игрушках гномов, и не в железе, их слуге. Все это они
находили тут, это правда, особенно железо, но им не нужно было выкапывать
их. Все, что им нужно, они могли получить при торговле. Ибо здесь, только
здесь во всем мире, находят серебро Мории, или истинное серебро, как
некоторые называют его, - митрил называется оно на языке эльфов. Гномы
дали ему название, которое неизвестно никому. Митрил в десять раз дороже
золота, а теперь вообще бесценен: мало его осталось на земле, и даже орки
не осмеливаются добывать его здесь. Жилы уходят к северу, к Карадрасу, и
вниз, во тьму. И гномы не рассказывают об этом, но если митрил был основой
богатства гномов, он же послужил и причиной их гибели: они слишком
углубились и разбудили то, от чего они бежали, - Огненное Лихо Дьюрина.
То, что они успели добыть, почти все досталось оркам и отдано ими в
качестве дани Саурону, который жаждет его.
- Митрил! Все народы жаждут его! Его можно было ковать, как серебро,
и полировать, как стекло, и гномы делают из него металл, легкий и более
прочный, чем закаленная сталь. Он красив, как обычное серебро, но красота
его не тускнеет и не ржавеет. Эльфы очень любили его и в частности
использовали для изготовления Итилдина, Звезднолунного, который вы видели
на двери. У Бильбо была кольчуга из колец митрила, подаренная ему Торином.
Интересно, что стало с ней? Вероятно, все еще собирает пыль в доме мусомов
в Микел-Делвине.
- Что? - воскликнул Гимли, нарушая молчание. Кольчуга из серебра
Мории? Это был королевский подарок!
- Да, - согласился Гэндальф. - Я никогда не говорил ему об этом, но
кольчуга стоит больше, чем весь Удел со всем его содержимым.
Фродо ничего не сказал, но просунул руку под куртку и дотронулся до
колец своей кольчуги. Он был потрясен мыслью, что ходит, нося на себе цену
всего Удела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57