Ц Расскажи это Жириновскому, парень. Сколько воздушных боев дали НАТО ю
гославские ВВС? Я немного не в курсе событий.
Ц Не слишком много, Ц признал Виктор.
Ц В таком случае наш ас мог остаться в живых.
Зета села в постели.
Ц Кто это, папа? Моя мама?
Ц Нет.
Зета угрюмо шмыгнула носом. Она была бледной и напуганной.
Ц Я хочу поговорить с мамой.
Ц Помнится, она была на Кипре. Туда я сейчас и звоню.
Ц Насчет группы?
Ц Да.
Ц «Большая Семерка» погибнет?
Ц Нет, у группы все отлично. Умрут только девушки.
Ц Ты должен их спасти, папа.
Ц Зачем?
Ц Не знаю. Но ты должен это сделать, папа. Ты просто должен спасти их!
Старлиц вернулся в особняк с мыслью выклянчить у Макото денег. Но Макото
никого не принимал. Служанка, выполнявшая его распоряжения, повела Старл
ица и Зету к Барбаре.
Барбара нежилась в саду в шезлонге, надзирая за прислугой, которая ленив
о выпалывала розы-мутанты.
Ц Какая прелестная крошка! Ц воскликнула она, увидев Зету.
Ц Mahalo Mahalo Ц б
лагодарю (гавайск.)
, Ц сказала Зета. Ц Можно мне кокосового молока? Оно так хорошо пах
нет!
Барбара подозвала другую служанку и велела ей проводить Зету на кухню.
Ц Макото занят монтажом студийных записей, Ц сообщила она. Ц Он никог
о не принимает. Особенно тебя.
Ц Он не бесится?
Ц Нет, но произошла путаница с контактными линзами. Ц Старлиц промолча
л. Ц Я теперь проклятая? Ц спросила Барбара. Ц Макото сказал, что я была
сверхъестественной. Не зашла ли я слишком далеко? Я обречена?
Ц Не больше любого другого, Ц отмахнулся Старлиц.
Ц Я действительно была волшебной? Это правда?
Ц Правда в том, что ты Ц кумир, Барбара.
Ц Это ему и не нравится, Ц проговорила она, дрожа нижней губой. Ц С куми
рами у нас иногда возникают проблемы.
Ц Ты сожительствуешь с психованным музыкантом, детка. Брось.
Ц Я Ц кумир. Он меня сломает?
Ц О чем ты?
Ц Он меня сломает, да? Вечно он заставляет меня читать эти свои дурацкие
книжки, где совершенных женщин ждет смерть.
Ц Макото мог бы тебя сломать, но я уверен, что он этого не сделает.
Ц Значит, он меня бросит? Ради другой богини? Ц Оставаясь в солнечных оч
ках, Барбара поджала губы.
Ц Да, бросит. Когда ты его похоронишь. Когда его не станет.
Ц А не ради другой богини?
Ц Ни в коем случае.
Ц Это хорошо. Ц Судя по ее виду, у нее отлегло от сердца.
Ц Успокойся, Барбара. У ситуации есть преимущества. Макото не замечает, к
ак ты стареешь. Он тебя вообще не видел. Он видит только волшебство. Ц Ста
рлиц перевел дух. Ц Люди любят кумиров из-за звезд, сыплющихся у них сами
х из глаз. Макото Ц твой главный поклонник. В некотором смысле это обуза,
но это можно пережить.
Ц Я вынуждена жить на пьедестале.
Ц Конечно, но только до тех пор, пока он не умрет.
Барбара потерла щеку.
Ц Пораскинь мозгами! Ты трижды в день занимаешься аэробикой-хулу, а твой
мастер игры на укулеле
Укулеле Ц маленькая четырехструнная гавайская гитара.
жует мясной фарш и курит марихуану без фильтра. У этого сюжета возм
ожен один-единственный конец. Есть все шансы, что ты переживешь Макото на
двадцать Ц двадцать пять лет и получишь все. Конец кумирам и толпам, ты са
ма себе хозяйка Ц пожилая дама, которой не нужно думать о сексапильност
и, фотографировании, восхищенном свисте вслед, вызовах на бис. Пожилая же
нщина с кучей собственных денег Ц это же совсем другая жизнь! Никто на св
ете не может тобой помыкать: мужчины перестали тебе приказывать, потому
что больше тебя не замечают. Вот когда ты станешь собой!
Ц Это мое будущее? Говорят, ты умеешь предсказывать будущее.
Ц Дай-ка мне для верности ладонь. Ц Подавив зевок, Старлиц пригляделся
к узору линий. Ц Все правильно.
Барбара выдернула у него руку и смущенно потерла ладонь.
Ц Я подумаю обо всем этом.
Ц Подумай, очень тебе советую. Пораскинь мозгами. Трудно стать собой, ког
да ты всю жизнь ублажала других.
Барбара оглядела сад. Разговор давался ей с большим трудом.
Ц Ненавижу эти мерзкие розы! Они Ц будущее, но не мое. Я рада, что уничтожи
ла все до одной. Ц Старлиц молча кивнул. Барбара поймала его взгляд: Ц Ес
ли я дам тебе денег, ты уедешь и пообещаешь долго-долго не возвращаться?

8

Озбей прислал за ними в стамбульский международный аэропорт имени Атат
юрка правительственный лимузин. Кожаная обивка сидений блестела от час
того ерзанья высокопоставленных турецких бюрократов. В салоне пахло ли
хорадочным курением и злоупотреблением ракией. Зета бросила свой рюкза
чок с символикой «Большой Семерки» на пол и загородилась желтой от никот
ина кружевной занавесочкой. Старлиц, измученный дальним перелетом, тупо
прилип взглядом к окну.
Вот он и вернулся в Стамбул, хотя не планировал проводить здесь так много
времени. Этот город привлекал его неотвратимо. Он был гораздо сильнее ег
о, так что никто не мог бы ему помочь. Город по горло утопал в непроглядной
выгребной яме истории. Стамбул был неофициальной столицей многих истле
вших империй и по очереди именовался Византией, Византом, Новым Римом, Ан
тузой, Царьградом, Константинополем...
Застряв в адской турецкой пробке, водитель включил радио и принялся прок
линать футбольный матч. Судя по надписям на номерных знаках машин, город
состоял из множества отдельных городов: Галата, Пера, Бешикташ, Ортакой. Э
то был мусульманский Лондон, исламский Нью-Йорк, смешение непохожестей
и противоположностей, вроде Блумсбери или Бронкса.
Стамбул. Грозящие обрушиться византийские акведуки, заросшие плющом и о
бвешанные турецкими знаками, запрещающими парковку. Привычные к смогу у
личные торговцы с бубликами на палочках. Желтые бульдозеры на огромных р
езиновых колесах у стен мечетей. Ночные клубы для непритязательных тури
стов, готовых любоваться танцем живота в украинском исполнении. Огромны
е желтые плакаты, призывающие заскучавших турецких домохозяек изучать
английский. Банкоматы в будочках, похожих на минареты. Лавки со сластями.
Каштаны. Пятнистые уличные собаки доисторических пород, несущие вечную
вахту у помоек.
Стамбул был живее Софии, Белграда, Багдада. Двадцатый век не сумел, как ни
пытался, расправиться с этим городом. Стамбул утратил столичный статус,
но все еще стоял на собственных ногах, превозмогая боль. Его не разрушали,
не завоевывали, не подвергали ковровым бомбардировкам, никогда не прину
ждали существовать за счет чужих страданий.
И первейшей причиной этого было и осталось турецкое олицетворение двад
цатого века Ц Кемаль Ататюрк. Он был воинствен и не выпускал из рук оружи
е. Он основал турецкую республику, выгнал пашей, положил на полях битв нес
метное количество греков, присвоил Турции новое имя, одарил ее новым алф
авитом, конституцией, флагом. Этот мусульманский Муссолини заставил ход
ить турецкие поезда, но каким-то чудесным образом избежал фашистской за
падни.
Поэтому из кучи диктаторов двадцатого века Ц Насер, Чаушеску, Диас, Пол П
от и еще сотня других Ц один Ататюрк остался жить в умах и владеть ими. То
лько он один из всех самозванных «спасителей наций» мог не опасаться нас
тупления Y2K. Благодарные турки не стали бы переименовывать названные его
именем улицы, сносить аэропорт его имени, валить десять тысяч его бронзо
вых бюстов и мачистских конных статуй. Стальной взор Ататюрка еще много
десятилетий будет пронзать мысленный пейзаж нации. Ататюрк попросту не
иссяк и не собирался иссякать еще долго.
Наконец лимузин подкатил к величественному розовому отелю, лежащему, ка
к бриллиант, на азиатском берегу Босфора. Это традиционное летнее убежищ
е богачей, известное в городе под местным именем Yali, возвел в девятнадцато
м веке оттоманский визирь. Ататюрк недолюбливал упадочническую султан
скую мишуру, поэтому двадцатый век был с этим приморским дворцом строг. П
осле Первой мировой войны его разграбили греческие солдаты. В тридцатые
годы на верхнем этаже жил Ким Филби
Ким Филби Ц сотрудник английской разведк
и, работал на советскую разведку. Стерлинг, видимо, путает даты: Филби был
резидентом английской разведки в Стамбуле в 1947-1949 годах.
, в сороковые здесь находился оплот зловещего турецко-германского
союза, в пятидесятые и шестидесятые он превратился в мрачную ночлежку д
ля советских коммивояжеров-параноиков. В семидесятых и восьмидесятых э
тот обломок империи чуть было не рухнул от ветхости: его изящные некогда
портики обвисли, как вдовий подбородок, причал сгнил, крыша, облюбованна
я летучими мышами, растеряла большую часть изогнутой черепицы.
Но однажды министр, дядя Озбея, решил, что расширяющиеся деловые интерес
ы турецкой разведки нуждаются в надежном причале для скоростных судов. В
девяностые годы Черное море стало морем «черного рынка», ибо омывало за
раженные мафией берега Болгарии, Румынии, Украины, Грузии и России. Во все
х этих странах понятия не имели, что такое честное правительство, их насе
ление ни в грош не ставило таможенников, сборщиков налогов, агентов служ
б борьбы с распространением наркотиков и огнестрельного оружия.
Эти сказочные возможности стали для умирающего оттоманского Yali облакам
и, пролившими золотой дождь. Через него хлынул поток денег, выручаемых ко
нтрабандой наркотиков и оружия. Вместе с ее тайными распорядителями рас
цвел и этот небольшой дворец. В нем опять забила ключом жизнь, его стены, о
заренные восходящим солнцем Ц богатством нуворишей конца века, были вн
овь покрашены традиционной темно-розовой краской оттоманской эпохи. Те
рритория дворца, огороженная витым чугуном, насквозь просматривалась к
амерами слежения, у электрифицированных ворот встали турецкие парашют
исты в белых касках с белыми ремешками на подбородках, в белых перчатках.

Ворота распахнулись, пропустили лимузин и снова затворились. Старлиц и З
ета вылезли, забрали сумки и зашагали мимо сиятельного коллекционного «
астон-мартина», чудовищного бронированного «мерседеса» и автомобильч
ика спортивного класса. Дворцовый вестибюль встретил их головокружите
льной элегантностью: фантастической золотой росписью на стенах, дивана
ми под красным бархатом и синим шелком, восьмиугольными черепаховыми и ф
аянсовыми столиками. Дежурный трудился за внушительной стойкой красно
го дерева при свете лампы в виде огромной жемчужины. Он почтительно приг
ласил вновь прибывших в изящный зеркальный альков с ослепительным марц
ипановым потолком, подал им кофе в крохотных серебряных чашечках и леден
цы.
Старлиц с удивлением узнал в этом услужливом человеке Дрея, бывшего гром
илу, состоявшего при Озбее.
Дрей происходил из затерянной деревушки Верхней Анатолии, в его тяжелые
ручищи так и просились кусачки или нож для сдирания бараньих шкур. Тепер
ь на нем был безупречный итальянский костюм, физиономия гладко выбрита,
зубы сияли белизной, волосы напомажены, как у парламентского атташе. Сам
ое странное, Дрей чувствовал себя здесь как рыба в воде, словно считал вла
дельца казино, залитого цементом, естественной ступенькой к своей уютно
й ливрейной синекуре. Он принял у Старлица визитную карточку и неслышно
удалился. Старлиц смутился: карточка долго пролежала в портмоне, а портм
оне Ц в заднем кармане, что не могло не сказаться на качестве полиграфии.

Поерзав на диване, он взял чашечку с кофе. Напиток его не оживил, но по край
ней мере отвлек. Густой аромат кардамона. По-каирски. Кофе был превосходн
ый, он такого не заслужил.
Время текло медленно. Зета совершенно расклеилась: у нее текло из носа, не
мытые волосы спутались. Она нервно постукивала каблуками по полированн
ой диванной ножке. У Старлица были напряжены нервы, настроение было ни к ч
ерту. Но он знал, что все испортит, если засуетится. Даже подняться с диван
а было бы для него героическим усилием, поэтому он попросил Дрея принест
и Зете апельсиновой «фанты». Зета с бульканьем выпила всю бутылку до дна
и, отдуваясь, уронила липкую посуду на трапезундский ковер ручной работы
, чтобы, сраженная детской скукой, повалиться на диван. Ей очень хотелось в
ыглядеть непокорным подростком, отловленным в диких просторах Кавказа
и доставленным пред очи безразличного султана.
На одной из ближайших дверей повернулась серебряная ручка. Появилась су
перзвезда, за ней семенил мультимиллионер. Зета выпрямилась, как пружина
.
Ц Это она!
На Гонке Уц были серьги-слезки, волосы зачесаны наверх в стиле «замороже
нная бомба», умопомрачительный торс был заключен в кольчугу из персиков
ой тафты от Александра Маккуина
Александр Маккуин Ц английский модельер,
изобретатель рейверских штанов, преемник Джона Гальяно на посту главно
го дизайнера Givenchy.
. Ее преследователем был коренастый загорелый субъект в розовых ав
иаторских очках, костюме банкира и галстуке капитана индустрии с виндзо
рским узлом.
Ц Вы! Ц изрек мультимиллионер, указывая на Старлица. Ц Молодой челове
к!
Ц Да? Ц пролепетал тот, обомлев от такого обращения.
Ц Вы говорите по-турецки или по-французски?
Ц Я говорю по-французски! Ц поспешно вмешалась Зета. Ц Я брала домашни
е уроки!
Ц Здравствуйте, Гонка, Ц сказал Старлиц, привстав. Гонка Уц разглядывал
а его с олимпийским спокойствием.
Ц Вы знаете мисс Уц? Ц недоверчиво спросил субъект.
Ц Мы встречались некоторое время назад.
Ц Вы с телевидения?
Ц Поп-музыка. У меня была группа...
Ц Ага! Ц Мультимиллионер облегченно кивнул. Ц Отлично. Скажите мисс У
ц, что меня ждет самолет. Она должна улететь со мной в Сан-Пауло. Сегодня ве
чером.
С запинками, немыслимой грамматикой и яростной жестикуляцией Зете удал
ось донести эту мысль до Гонки. Та приложила изящную ладошку клинышком к
алым губам и мелодично прыснула.
Ц В этом турецком игровом шоу она зря теряет время, Ц настаивал бразиле
ц. Ц Зато у нас в Бразилии настоящее всемирное телевидение. Международн
ый масштаб! Наши «мыльные оперы» стоят на первом месте в Москве и на второ
м в Тайбее. Они бьют все рекорды в Бейруте и Каире. Скажите это мисс Уц. Добе
йтесь, чтобы она поняла.
Зета предприняла новое переводческое усилие, но Гонка показала им свою г
ибкую спину и убежала в дворцовый сад. Бразилец устремился за ней следом,
вытянув руки, как любовник с древнегреческой амфоры. Вскоре до слуха Ста
рлица и Зеты донесся богатырский рев двигателя «ягуара», от шума выброше
нного колесами гравия чуть не обрушилась лепнина на стенах.
Старлиц поспешил сесть: он заметил, что испачкал шелковый диван.
Ц Она даже со мной не поздоровалась! Ц пожаловалась Зета с искаженной з
агорелой мордашкой. Ц А ведь она однажды расписалась на моей руке и все т
акое... Я ее так любила!
На лестнице раздался молодецкий солдатский топот.
Ц Ну и растяпы!
Старлиц испуганно задрал голову. Американка завершала приземление. На н
ей был синий десантный берет, короткая пятнистая майка и необъятные штан
ы военнослужащей взвода химзащиты.
Ц Американка! Ц взвизгнула обрадованная Зета. Ц Папа, гляди! Мы спасен
ы!
Ц Привет, крошка! Легги, что ты тут забыл?
Ц Жду Главного, Ц доложил Старлиц.
Ц Вставай! Ц приказала Американка и, обняв его за талию кофейной рукой,
сорвала с дивана. Ц Прежде чем ты поговоришь с Озбеем, выслушай меня. Это
серьезно. Дипломатические переговоры на высоком уровне, парнишка.
И она потащила Старлица вверх по лестнице. Зета послушно поплелась следо
м, чтобы выползти за ними на залитый солнцем балкон второго этажа. У Старл
ица заболели уставшие от перелета глаза, он схватился за резные перила о
граждения. Перед ним раскинулся переливчато-синий Босфор, благородное в
одное пространство, слегка подернутое несмываемой нефтяной пленкой.
Американка вдохнула свежий морской воздух и убрала под кожаный ободок б
ерета выбившуюся не свою прядь.
Ц Надеюсь, теперь тебе лучше?
Ц Да, нет, может быть. Спасибо, Американка.
Ц Меня зовут Бетси, ты забыл? Бетси Росс. Ц Миссис Росс достала из красно
й пачки «Мальборо» сигарету, оторвала фильтр, зажгла то, что осталось, и на
легла на перила.
Ц Будешь? Ц спросила она, протягивая пачку Зете.
Ц Нет, спасибо... Ц простонала Зета, зардевшись от гордости.
Миссис Росс лягнула розовую дворцовую стену тренированной ногой.
Ц Здесь все не так, как в обычных отелях на гастролях «Семерки». Все эти з
еркала, плитка, хрусталь и так далее... Прямо голова кругом!
Ц Это точно. Ц Стоя на балконе, Старлиц сполна оценил притягательность
дворца.
Ц Самое красивое здание, которое я когда-либо видела. Другой мир, фантас
тика! Грэйсленд
Грэйсленд Ц поместье в штате Теннесси, где жил и умер Элвис Пресли и
где находится его музей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31