В
орочаясь в жестком кресле эконом-класса, Старлиц подсчитал, что никогда
так долго ни с кем не оставался. После бесплодных уроков языка он с наслаж
дением ее наряжал и вез в город Ц на дискотеку, в хороший ирландский бар,
в дорогой ресторан. Ему доставляла наслаждение ее неспособность прочес
ть меню и что-либо сказать официанту, при том что ее наряды стопроцентной
американки, на которые раскошеливался Старлиц, стоили годового заработ
ка официанта. Он вел ее в чайнатаун, поил рисовым вином и кормил упоительн
о вкусными и безумно острыми сычуанскими блюдами. Он испытывал примитив
ный, животный восторг, видя, как ее белоснежные зубы дробят крохотные кук
урузные початки.
С тех пор минуло двадцать лет, но воспоминания о несуразности всего этог
о и теперь вызывали у Старлица улыбку. Он очень старался, их связь много дл
я него значила. Это было... веселье, радость. Теперь, в зрелом возрасте, огляд
ываясь назад и воспринимая прошлое как не очень ясную янтарную ферротип
ию, он понимал, что она Ц да как же ее звали? Ц была первой претенденткой н
а звание главной любви всей его жизни.
Такого самообладания, как у нее, Старлиц не встречал ни у кого. Они почти н
е могли разговаривать, но такова жизнь. Ее привлекательности мог позавид
овать разве что столб. Принять с ней вторую позицию можно было только пос
ле смертельной схватки. Он никогда не видел ее совершенно обнаженной, да
и не больно-то хотелось. Все это даже отдаленно не походило на любовные св
идания. Нет, это были два соприкоснувшихся со всего размаху чуждых мира. З
емлетрясение, неодолимая сила тяжести, разнузданные природные стихии.
Почти все время она молча отстаивала свою честь, а через два раза на трети
й начинала вдруг так же молча ее отвергать. Секс с ней был малопривлекате
лен, ибо даже для молодого парня, каким он тогда был, этот секс больше похо
дил на тяжкий труд. Нет, причина, по которой его так привлекала Консуэла (в
от как ее звали Ц Консуэла! Ц или что-то вроде этого), заключалась в прису
щем ей бескрайнем, освобождающем душу резервуаре сугубо индивидуально
й, какой-то сектантской подлинности. Сказать, что она была горяча в постел
и, было бы сильным преувеличением, но жизнь становилась для него плените
льнее после того, как он покидал ее постель. Он выбегал от нее ночью, корча
сь от мужской неудовлетворенности, Ц и Чикаго почти переставал существ
овать. Огромный, мишурный город в самом сердце бескрайней страны погибал
в неземном огне, как плод фантазии Ван Гога. Он чувствовал, что способен п
роходить сквозь железобетонные стены рвущихся ввысь небоскребов. Он мо
г бы пять месяцев продержаться на высеченных между ними искрах, на порож
дении титанического трения между ней и реальностью мира янки. Быть с ней
было все равно что побывать на Луне.
Она никогда ни о чем его не спрашивала. Ее ничего не удивляло; вернее, все, ч
то он делал, поражало ее в равной степени Ц то есть не поражало совершенн
о. Месяц за месяцем росло его отчаяние, он делался все более жесток, все бо
лее безумен. Он прибегал к сложным приемам, чтобы разрушить неприступную
крепость статус-кво. Он чувствовал, что, проделав незаметно дыру ниже ее
ватерлинии, сумеет заразить ее своей вселенной. Он ставил опыты: завалил
ее одеждой, украденной из особняков в Оук-Парк, притащил ей ворованный цв
етной телевизор, надел ей на голову драгоценную диадему, однажды преподн
ес краденую норковую шубу.
А она продавала одежду на барахолке, телевизор отдала матери, драгоценно
сти сложила в шкатулку, шкатулку потеряла. Даже в разгар чикагской зимы о
на отказывалась надевать норковую шубу, хотя однажды он увидел, как она е
е поглаживает с печальным изумлением. Все остальное Ц вибратор, бюстгал
ьтер самого большого размера с силиконовыми подкладками, съедобное ниж
нее белье Ц образовывало один бескрайний, однородный, демонический пей
заж, оставалось непристойным мутным хаосом под звенящей струной целому
дренности. Она была бесконечно обыкновенной и невыразимо далекой. Иметь
с ней дело было все равно что тряхнуть бутылку с колой, сковырнуть крышку
Ц и захлебнуться лавой вулкана Килауэа.
Его она не берегла. Ей было невдомек, что значит льстить самолюбию, выпраш
ивать подачки, изображать девичье счастье. Она даже сама выносила свой м
усор. Его роль в ее жизни была совершенно символической. Для Консуэлы он о
лицетворял весь мужской пол, ее экзистенциальное столкновение с мужски
м началом. Больше никто не стучался в ее женский мир, и после его ухода она
спокойно довольствовалась воспоминаниями. Высшие силы нашли его на зад
ворках, отряхнули и подсунули Консуэле, ибо ее внутренний мир нуждался в
неизбывном кошмаре.
А потом он познакомился с ее матерью. Длинные седые космы, страшные желты
е бельма, ольмекская сантерия
Сантерия Ц синкретическая афроамерикан
ская религия.
. Не продержавшись и тридцати секунд, он бросился прочь из жертвенн
ой пирамиды. Дальше пути не было. Он подарил ей краденое кольцо с бриллиан
том в форме хоккейной площадки, предложил заключить брак (на нейтральной
территории Ц в синагоге) и улететь с ним в Ливию. Консуэла обдумала предл
ожение и пришла к непоколебимому заключению: сказала твердое «нет». Тогд
а он выбросил кольцо в озеро Мичиган, несколько минут поплакал и в ближай
ший понедельник улетел в Ливию один. Все кончилось.
Ливия оказалась великолепной, он получил все, чего хотел, даже больше. Тол
ько Ц теперь он это знал Ц ему уже не было суждено так сильно привязатьс
я к женщине. Секс остался ему доступен, но движущая сила иссякала. Он уже н
е бился с разбегу головой в стену, а мог в лучшем случае побриться, приодет
ься, протянуть деньги Ц и ждать. Иногда дожидался, иногда нет. Он не горев
ал. Все хотя бы отдаленно напоминающее роман уходило дальше и дальше. Сек
с утратил смысл, который он не мог бы контролировать, и более не сулил ему
истинных последствий. В его крови, в самом его существе не осталось будущ
его.
Ц Папа!
Ц Что?
Ц Эй, папа!
Ц Да что тебе?
Зета высунула из-под одеяла всклокоченную головку.
Ц От игры в «Нинтендо» у меня онемели пальцы. Скоро мы прилетим?
Ц Мы парим над океаном. Но в конце концов мы доберемся до места.
Таможня в Мехико была гостеприимна к обладателям паспортов, похожих на а
мериканские. В обменном пункте Старлиц опорожнил бумажник и снова его на
бил Ц теперь мексиканскими песо. В беспошлинном магазине он купил себе
упаковку сигарет «Лаки Страйк» и ребристую бутылку текилы «Гран Сентен
арио» на три четверти литра. Зета получила пачку жвачки «Чиклетс».
Ц Я не люблю цветные, Ц заныла красноглазая от перелета Зета. Ц Я люблю
белые.
Ц Тогда жуй только белые. Нам надо сделать покупки.
Старлиц оставил нетяжелый багаж и оба паспорта в ячейке камеры хранения
, с силой захлопнул стальную дверцу и спустил ключ от нее в унитаз мужског
о туалета. Теперь он разыскивал своего отца. Такова была главная задача. С
делать это следовало обязательно, хотя это было очень нелегко. Это было б
ы неосуществимо без погружения в просторный, сумрачный мир людей без док
ументов.
Старлиц купил дешевую брезентовую сумку на ремне с грубой четырехцветн
ой эмблемой с изображением чупакабры
Чупакабра Ц мифическое существо, козий ва
мпир.
, убивающей козу, большую шерстяную кофту с деревянными пуговицами
, настоящую мексиканскую шляпу, которую с трудом раскопал среди поддельн
ых.
Ц Тебе тоже надо полностью преобразиться, Ц сказал Старлиц дочери. Ц
Я собираюсь познакомить тебя с твоим дедушкой.
Ц Дедушка не любит прикид «Большой Семерки»?
Ц Он об этом даже не слыхал. Ц Старлиц покачал головой. Ц Понимаешь, ког
да ты будешь знакомиться с моим папашей, своим дедом, то увидеть его будет
очень непросто. Тебе придется по-настоящему раскрепоститься, и тогда, во
зможно, ты его мельком заметишь. Если нам повезет, если мы правильно опред
елим место и время, то твой дед может... появиться.
Зета задумчиво кивнула. Старлиц постарался придать голосу искренности.
Ц Теперь, когда мы вместе, Зенобия, тебе пора познакомиться с родней с мо
ей стороны. А эта твоя родня совсем не похожа на мамаш номер один и номер д
ва.
Ц Они Ц лесбиянки в стиле «нью-эйдж»?
Ц О, нет, это было бы слишком просто...
Ц Родня с моей стороны мне тоже не слишком нравится, Ц отважно проговор
ила Зета. Ц Все нормально, папа.
Старлиц потрепал ее по плечу. Разговор по душам оказался проще, чем он пре
дполагал.
Ц Будет лучше, если ты временно откажешься от своей крутой одежки из дев
яностых. Тебе придется одеваться по-другому Ц в вещи, которые могли бы но
ситься когда угодно с 1901 по 1999 год. Ориентир Ц середка, год 1945-й.
Ц Сорок пятый? Третья мировая война?
Ц Вторая.
Ц Ах да!
Ц Прошлое Ц это другая страна, Зета. Мы тоже должны измениться. Такси те
перь не для нас. Мы с тобой превратились в бедняков. Мы бедны Ц и невидимы.
У нас нет документов, и мы не можем позволить, чтобы нас сцапала полиция. М
ы не знаем ни адвокатов, ни докторов, нам ни к чему банки. Не вздумай загова
ривать с незнакомцами. Притворись, что не владеешь английским. Не пиши св
ое имя, никому не говори, кто ты такая. Ц Старлиц перевел дух. Ц Главное, с
торонись видеокамер. Как только заметишь камеру слежения Ц пускайся на
утек.
Ц Чем так плохи камеры?
Ц Ты еще не заметила?
Она пожала плечами.
Ц Я знаю, что видеокамеры меня не любят. Я их всегда ломаю. Фотоаппараты я
тоже иногда ломаю.
Ц Причин две, детка: наблюдение и учет. Механическая объективность, неус
ыпное наблюдение, научный метод, воспроизводство результатов, весь этот
ужас. Если мы решили отыскать твоего деда, то должны стать неуловимыми, до
лжны уйти от связного повествования как можно дальше. Ты меня понимаешь?
Знаю, это не так-то просто понять...
Зета наморщила лобик.
Ц Что-то вроде игры в прятки?
Ц Вроде того.
Ц Мы охотимся на дедушку? Переодеваемся, чтобы его выследить?
Ц Похоже на то. Очень похоже.
Она просияла.
Ц Мы уходим в подполье, чтобы ухватить его за задницу?
Ц Именно! Ц воскликнул Старлиц. Ц Почти что в самую точку.
К вечеру они уже ехали в автобусе в Хуарес. Зета спала, привалившись к его
плечу, с рваным билетиком и надкусанной мармеладной черепашкой в руке. С
тарлиц курил одну сигарету за другой, не вызывая возражений соседей Ц с
куластой вдовы в черном платке и мужчины в полосатом костюме, похожего о
чертаниями на грушу. Ночь за стеклом сияла центральноамериканскими зве
здами.
С наслаждением докурив одну сигарету, вызвавшую приступ рыхлого кашля, к
ак у жителя Мехико, Старлиц без промедления зажег другую. Он остался букв
ально без гроша, в кармане мешковатых хлопковых штанов не нашлось бы даж
е одного песо, но его связь с остальным миром поддерживали сигареты. В под
полье двадцатого века они всегда были ходовой валютой, вызывавшей в памя
ти войны, оккупационные войска, сопротивление, заключенных. Тайное богат
ство ГУЛАГа, Париж времен оккупации, московские stilyagi, обитатели гонконгски
х лодчонок, окружные каталажки и больницы, реабилитация. Он курил весь де
нь, потому что дым скрывал его лицо, делал его таким же, как все. Он тянул с п
одсчетом оставшихся сигарет, потому что ему хотелось думать, что на дне с
умки всегда найдется хотя бы еще одна завалявшаяся.
Старлиц и Зета провели в Хуаресе девять дней, разыскивая проводника, кот
орый переправил бы их через Большую реку Ц Рио-Гранде, в Эль-Пасо Ц «Пер
еход», в Эль-Норте Ц на север, в легендарное бескрайнее царство жестокос
ти и золота.
Старлиц видел, что Эль-Норте протянуло свои извивающиеся противоестест
венные щупальца через границу, пустило прочные корни в этой безмятежной
прежде стране: в этой части Мексики не осталось дремлющих метисов, стало
не с кем сражаться с помощью мачете, перекрестив грудь патронташами. Япо
ния производила здесь свои пластиковые штуковины на пальчиковых батар
ейках, мультинациональная Европа преобразила здешние города силиконом
и чудищами на колесах. Страна еще именовалась Мексикой и в целом оставал
ась своим, домашним предприятием, но уже стала Мексикой 1999 года, Мексикой Н
АФТА, единственной в Латинской Америке экономической супердержавой ми
рового масштаба. До третьего тысячелетия и здесь было уже рукой подать.
На торговых улицах было полно праздношатающихся пьяных янки, поэтому ко
рмежка и ночлег сразу улучшились: Старлиц стянул у одного из них бумажни
к.
Не сводя глаз со своей тарелки с толченой белой кукурузой, мясом и перцем,
Зета спросила:
Ц Папа, воровать из карманов бумажники неправильно?
Ц Совершенно неправильно! Ц твердо заверил ее Старлиц, вылавливая тай
ваньской вилкой фасолины из цветастой тарелки. Ц Бизнес карманников да
ет очень небольшую прибыль. Если все организовать по правилам, то потреб
уется много участников: один толкает, второй тащит, третий убегает... Чрезм
ерные трудовые затраты. Процветает только тот, кто высаживает в аэропорт
ах и на вокзалах целые десанты карманников. Даже не думай об этом.
Ц Ты украл у пьяного бумажник. Это нехорошо?
Ц Конечно нехорошо. Но еще хуже не заплатить проводнику, переправляюще
му тебя через Большую реку.
Ц Понятно, папа. Ц И она с аппетитом принялась за еду.
Проводник оказался, скорее, любителем, какого первым делом найдешь, плох
о владея испанским, в пограничном городке в хмурый выходной: прыщавый те
хано с тяжелой серебряной пряжкой на ремне и в здоровенной черной ковбой
ской шляпе, воображавший, что заткнет за пояс всю la Frontera
La Frontera Ц граница (исп.)
, раз у него pistola en la mano
Pistola en la mano Ц пистолет в руке (исп.).
.
После полуночи кучка отчаянных безработных перешла вброд бетонный жел
об Рио-Гранде и тут же попала в перекрестье прожекторных лучей и инфракр
асных камер. На их счастье, после недавнего скандала со стрельбой на пора
жение сотрудники Службы иммиграции и натурализации действовали нескол
ько вяло и нерешительно. Вскарабкавшись по шершавому цементному склону,
Старлиц и Зета упали в грязь и застыли среди колючек, пережидая, пока мимо
них в каких-то десяти футах протопают форменные башмаки и стихнет собач
ий скулеж. Потом пришлось, царапаясь до крови, продираться сквозь колючу
ю проволоку и огибать на цыпочках залитые светом простреливаемые участ
ки. Наградой им стала заросшая сорняком обочина обыкновенной американс
кой улицы.
Ц Знаешь что, папа? Ц проговорила Зета, вынимая из волос колючки и сучки.
Ц Что?
Ц Знаешь что, папа, со мной такого еще никогда не бывало. Это ужасно! Я голо
дная, я все время голодная. Мне холодно, я вся в грязи. Мы всюду таскаемся пе
шком. Не пользуемся туалетом. У меня нет своего дома, даже воды нет.
Ц Точно. Такова главная сюжетная линия.
Ц Тогда почему у меня такое чувство, что все нормально?
Ц Потому что все нормально. Большинство людей на свете так и живут. Больш
инство всегда так жили. Большинство ни на что другое и не надеются. Такова
подоплека, таково подлинное молчаливое большинство
Старлиц, не симпатизирующ
ий Бодрийяру, полемизирует здесь с его книгой «В тени молчаливого больши
нства, или Конец социального» (1982).
. Большинство людей на свете совершенно нищие и темные. Так живут ми
ллиарды. Это не попадает в заголовки новостей, в объективы камер, это нико
гда не показывают по телевизору. И всем на это искренне наплевать.
Некоторое время они брели молча, минуя покосившиеся уличные фонари и неп
ривлекательные магазинчики, заманивающие скорыми тиражами лотерей.
Ц Послушай, папа!
Ц Что?
Ц Послушай.
Ц Что?
Ц Бедняки едят электрические лампочки?
Ц Зачем им это есть? Ц Старлиц запнулся. Ц Ты что, ешь лампочки?
Зета, отставшая на пару шагов, пробормотала что-то неразборчивое.
Ц Я не понял...
Застыв от смущения, она подняла глаза.
Ц Я же говорила: только белые матовые.
Ц Кто-нибудь когда-нибудь видел тебя за поеданием лампочек? Ц рявкнул
Старлиц. Ц Ты говорила хоть кому-нибудь, что ешь лампочки? По крайней мер
е перед камерами ты их не ела?
Ц Нет-нет, папа, никогда, никому.
Ц В таком случае можешь не волноваться.
Ц Правда? Ц Она просияла. Ц Здорово!
Через несколько минут Старлиц нарушил молчание:
Ц Ты все-таки поосторожнее с лампочками. Они же из стекла и металла. Неор
ганические. Ц Зета ничего не сказала. Ц Что ж, как знаешь, Ц смягчился о
н. Ц Я твой отец, мне ты можешь рассказывать такие вещи. Все в порядке, Зета
. Ты хорошо сделала, что сказала мне об этом.
Сердобольные сельские жители Нью-Мексико охотно подсаживали в машину г
олосующую на дороге одиннадцатилетнюю девочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
орочаясь в жестком кресле эконом-класса, Старлиц подсчитал, что никогда
так долго ни с кем не оставался. После бесплодных уроков языка он с наслаж
дением ее наряжал и вез в город Ц на дискотеку, в хороший ирландский бар,
в дорогой ресторан. Ему доставляла наслаждение ее неспособность прочес
ть меню и что-либо сказать официанту, при том что ее наряды стопроцентной
американки, на которые раскошеливался Старлиц, стоили годового заработ
ка официанта. Он вел ее в чайнатаун, поил рисовым вином и кормил упоительн
о вкусными и безумно острыми сычуанскими блюдами. Он испытывал примитив
ный, животный восторг, видя, как ее белоснежные зубы дробят крохотные кук
урузные початки.
С тех пор минуло двадцать лет, но воспоминания о несуразности всего этог
о и теперь вызывали у Старлица улыбку. Он очень старался, их связь много дл
я него значила. Это было... веселье, радость. Теперь, в зрелом возрасте, огляд
ываясь назад и воспринимая прошлое как не очень ясную янтарную ферротип
ию, он понимал, что она Ц да как же ее звали? Ц была первой претенденткой н
а звание главной любви всей его жизни.
Такого самообладания, как у нее, Старлиц не встречал ни у кого. Они почти н
е могли разговаривать, но такова жизнь. Ее привлекательности мог позавид
овать разве что столб. Принять с ней вторую позицию можно было только пос
ле смертельной схватки. Он никогда не видел ее совершенно обнаженной, да
и не больно-то хотелось. Все это даже отдаленно не походило на любовные св
идания. Нет, это были два соприкоснувшихся со всего размаху чуждых мира. З
емлетрясение, неодолимая сила тяжести, разнузданные природные стихии.
Почти все время она молча отстаивала свою честь, а через два раза на трети
й начинала вдруг так же молча ее отвергать. Секс с ней был малопривлекате
лен, ибо даже для молодого парня, каким он тогда был, этот секс больше похо
дил на тяжкий труд. Нет, причина, по которой его так привлекала Консуэла (в
от как ее звали Ц Консуэла! Ц или что-то вроде этого), заключалась в прису
щем ей бескрайнем, освобождающем душу резервуаре сугубо индивидуально
й, какой-то сектантской подлинности. Сказать, что она была горяча в постел
и, было бы сильным преувеличением, но жизнь становилась для него плените
льнее после того, как он покидал ее постель. Он выбегал от нее ночью, корча
сь от мужской неудовлетворенности, Ц и Чикаго почти переставал существ
овать. Огромный, мишурный город в самом сердце бескрайней страны погибал
в неземном огне, как плод фантазии Ван Гога. Он чувствовал, что способен п
роходить сквозь железобетонные стены рвущихся ввысь небоскребов. Он мо
г бы пять месяцев продержаться на высеченных между ними искрах, на порож
дении титанического трения между ней и реальностью мира янки. Быть с ней
было все равно что побывать на Луне.
Она никогда ни о чем его не спрашивала. Ее ничего не удивляло; вернее, все, ч
то он делал, поражало ее в равной степени Ц то есть не поражало совершенн
о. Месяц за месяцем росло его отчаяние, он делался все более жесток, все бо
лее безумен. Он прибегал к сложным приемам, чтобы разрушить неприступную
крепость статус-кво. Он чувствовал, что, проделав незаметно дыру ниже ее
ватерлинии, сумеет заразить ее своей вселенной. Он ставил опыты: завалил
ее одеждой, украденной из особняков в Оук-Парк, притащил ей ворованный цв
етной телевизор, надел ей на голову драгоценную диадему, однажды преподн
ес краденую норковую шубу.
А она продавала одежду на барахолке, телевизор отдала матери, драгоценно
сти сложила в шкатулку, шкатулку потеряла. Даже в разгар чикагской зимы о
на отказывалась надевать норковую шубу, хотя однажды он увидел, как она е
е поглаживает с печальным изумлением. Все остальное Ц вибратор, бюстгал
ьтер самого большого размера с силиконовыми подкладками, съедобное ниж
нее белье Ц образовывало один бескрайний, однородный, демонический пей
заж, оставалось непристойным мутным хаосом под звенящей струной целому
дренности. Она была бесконечно обыкновенной и невыразимо далекой. Иметь
с ней дело было все равно что тряхнуть бутылку с колой, сковырнуть крышку
Ц и захлебнуться лавой вулкана Килауэа.
Его она не берегла. Ей было невдомек, что значит льстить самолюбию, выпраш
ивать подачки, изображать девичье счастье. Она даже сама выносила свой м
усор. Его роль в ее жизни была совершенно символической. Для Консуэлы он о
лицетворял весь мужской пол, ее экзистенциальное столкновение с мужски
м началом. Больше никто не стучался в ее женский мир, и после его ухода она
спокойно довольствовалась воспоминаниями. Высшие силы нашли его на зад
ворках, отряхнули и подсунули Консуэле, ибо ее внутренний мир нуждался в
неизбывном кошмаре.
А потом он познакомился с ее матерью. Длинные седые космы, страшные желты
е бельма, ольмекская сантерия
Сантерия Ц синкретическая афроамерикан
ская религия.
. Не продержавшись и тридцати секунд, он бросился прочь из жертвенн
ой пирамиды. Дальше пути не было. Он подарил ей краденое кольцо с бриллиан
том в форме хоккейной площадки, предложил заключить брак (на нейтральной
территории Ц в синагоге) и улететь с ним в Ливию. Консуэла обдумала предл
ожение и пришла к непоколебимому заключению: сказала твердое «нет». Тогд
а он выбросил кольцо в озеро Мичиган, несколько минут поплакал и в ближай
ший понедельник улетел в Ливию один. Все кончилось.
Ливия оказалась великолепной, он получил все, чего хотел, даже больше. Тол
ько Ц теперь он это знал Ц ему уже не было суждено так сильно привязатьс
я к женщине. Секс остался ему доступен, но движущая сила иссякала. Он уже н
е бился с разбегу головой в стену, а мог в лучшем случае побриться, приодет
ься, протянуть деньги Ц и ждать. Иногда дожидался, иногда нет. Он не горев
ал. Все хотя бы отдаленно напоминающее роман уходило дальше и дальше. Сек
с утратил смысл, который он не мог бы контролировать, и более не сулил ему
истинных последствий. В его крови, в самом его существе не осталось будущ
его.
Ц Папа!
Ц Что?
Ц Эй, папа!
Ц Да что тебе?
Зета высунула из-под одеяла всклокоченную головку.
Ц От игры в «Нинтендо» у меня онемели пальцы. Скоро мы прилетим?
Ц Мы парим над океаном. Но в конце концов мы доберемся до места.
Таможня в Мехико была гостеприимна к обладателям паспортов, похожих на а
мериканские. В обменном пункте Старлиц опорожнил бумажник и снова его на
бил Ц теперь мексиканскими песо. В беспошлинном магазине он купил себе
упаковку сигарет «Лаки Страйк» и ребристую бутылку текилы «Гран Сентен
арио» на три четверти литра. Зета получила пачку жвачки «Чиклетс».
Ц Я не люблю цветные, Ц заныла красноглазая от перелета Зета. Ц Я люблю
белые.
Ц Тогда жуй только белые. Нам надо сделать покупки.
Старлиц оставил нетяжелый багаж и оба паспорта в ячейке камеры хранения
, с силой захлопнул стальную дверцу и спустил ключ от нее в унитаз мужског
о туалета. Теперь он разыскивал своего отца. Такова была главная задача. С
делать это следовало обязательно, хотя это было очень нелегко. Это было б
ы неосуществимо без погружения в просторный, сумрачный мир людей без док
ументов.
Старлиц купил дешевую брезентовую сумку на ремне с грубой четырехцветн
ой эмблемой с изображением чупакабры
Чупакабра Ц мифическое существо, козий ва
мпир.
, убивающей козу, большую шерстяную кофту с деревянными пуговицами
, настоящую мексиканскую шляпу, которую с трудом раскопал среди поддельн
ых.
Ц Тебе тоже надо полностью преобразиться, Ц сказал Старлиц дочери. Ц
Я собираюсь познакомить тебя с твоим дедушкой.
Ц Дедушка не любит прикид «Большой Семерки»?
Ц Он об этом даже не слыхал. Ц Старлиц покачал головой. Ц Понимаешь, ког
да ты будешь знакомиться с моим папашей, своим дедом, то увидеть его будет
очень непросто. Тебе придется по-настоящему раскрепоститься, и тогда, во
зможно, ты его мельком заметишь. Если нам повезет, если мы правильно опред
елим место и время, то твой дед может... появиться.
Зета задумчиво кивнула. Старлиц постарался придать голосу искренности.
Ц Теперь, когда мы вместе, Зенобия, тебе пора познакомиться с родней с мо
ей стороны. А эта твоя родня совсем не похожа на мамаш номер один и номер д
ва.
Ц Они Ц лесбиянки в стиле «нью-эйдж»?
Ц О, нет, это было бы слишком просто...
Ц Родня с моей стороны мне тоже не слишком нравится, Ц отважно проговор
ила Зета. Ц Все нормально, папа.
Старлиц потрепал ее по плечу. Разговор по душам оказался проще, чем он пре
дполагал.
Ц Будет лучше, если ты временно откажешься от своей крутой одежки из дев
яностых. Тебе придется одеваться по-другому Ц в вещи, которые могли бы но
ситься когда угодно с 1901 по 1999 год. Ориентир Ц середка, год 1945-й.
Ц Сорок пятый? Третья мировая война?
Ц Вторая.
Ц Ах да!
Ц Прошлое Ц это другая страна, Зета. Мы тоже должны измениться. Такси те
перь не для нас. Мы с тобой превратились в бедняков. Мы бедны Ц и невидимы.
У нас нет документов, и мы не можем позволить, чтобы нас сцапала полиция. М
ы не знаем ни адвокатов, ни докторов, нам ни к чему банки. Не вздумай загова
ривать с незнакомцами. Притворись, что не владеешь английским. Не пиши св
ое имя, никому не говори, кто ты такая. Ц Старлиц перевел дух. Ц Главное, с
торонись видеокамер. Как только заметишь камеру слежения Ц пускайся на
утек.
Ц Чем так плохи камеры?
Ц Ты еще не заметила?
Она пожала плечами.
Ц Я знаю, что видеокамеры меня не любят. Я их всегда ломаю. Фотоаппараты я
тоже иногда ломаю.
Ц Причин две, детка: наблюдение и учет. Механическая объективность, неус
ыпное наблюдение, научный метод, воспроизводство результатов, весь этот
ужас. Если мы решили отыскать твоего деда, то должны стать неуловимыми, до
лжны уйти от связного повествования как можно дальше. Ты меня понимаешь?
Знаю, это не так-то просто понять...
Зета наморщила лобик.
Ц Что-то вроде игры в прятки?
Ц Вроде того.
Ц Мы охотимся на дедушку? Переодеваемся, чтобы его выследить?
Ц Похоже на то. Очень похоже.
Она просияла.
Ц Мы уходим в подполье, чтобы ухватить его за задницу?
Ц Именно! Ц воскликнул Старлиц. Ц Почти что в самую точку.
К вечеру они уже ехали в автобусе в Хуарес. Зета спала, привалившись к его
плечу, с рваным билетиком и надкусанной мармеладной черепашкой в руке. С
тарлиц курил одну сигарету за другой, не вызывая возражений соседей Ц с
куластой вдовы в черном платке и мужчины в полосатом костюме, похожего о
чертаниями на грушу. Ночь за стеклом сияла центральноамериканскими зве
здами.
С наслаждением докурив одну сигарету, вызвавшую приступ рыхлого кашля, к
ак у жителя Мехико, Старлиц без промедления зажег другую. Он остался букв
ально без гроша, в кармане мешковатых хлопковых штанов не нашлось бы даж
е одного песо, но его связь с остальным миром поддерживали сигареты. В под
полье двадцатого века они всегда были ходовой валютой, вызывавшей в памя
ти войны, оккупационные войска, сопротивление, заключенных. Тайное богат
ство ГУЛАГа, Париж времен оккупации, московские stilyagi, обитатели гонконгски
х лодчонок, окружные каталажки и больницы, реабилитация. Он курил весь де
нь, потому что дым скрывал его лицо, делал его таким же, как все. Он тянул с п
одсчетом оставшихся сигарет, потому что ему хотелось думать, что на дне с
умки всегда найдется хотя бы еще одна завалявшаяся.
Старлиц и Зета провели в Хуаресе девять дней, разыскивая проводника, кот
орый переправил бы их через Большую реку Ц Рио-Гранде, в Эль-Пасо Ц «Пер
еход», в Эль-Норте Ц на север, в легендарное бескрайнее царство жестокос
ти и золота.
Старлиц видел, что Эль-Норте протянуло свои извивающиеся противоестест
венные щупальца через границу, пустило прочные корни в этой безмятежной
прежде стране: в этой части Мексики не осталось дремлющих метисов, стало
не с кем сражаться с помощью мачете, перекрестив грудь патронташами. Япо
ния производила здесь свои пластиковые штуковины на пальчиковых батар
ейках, мультинациональная Европа преобразила здешние города силиконом
и чудищами на колесах. Страна еще именовалась Мексикой и в целом оставал
ась своим, домашним предприятием, но уже стала Мексикой 1999 года, Мексикой Н
АФТА, единственной в Латинской Америке экономической супердержавой ми
рового масштаба. До третьего тысячелетия и здесь было уже рукой подать.
На торговых улицах было полно праздношатающихся пьяных янки, поэтому ко
рмежка и ночлег сразу улучшились: Старлиц стянул у одного из них бумажни
к.
Не сводя глаз со своей тарелки с толченой белой кукурузой, мясом и перцем,
Зета спросила:
Ц Папа, воровать из карманов бумажники неправильно?
Ц Совершенно неправильно! Ц твердо заверил ее Старлиц, вылавливая тай
ваньской вилкой фасолины из цветастой тарелки. Ц Бизнес карманников да
ет очень небольшую прибыль. Если все организовать по правилам, то потреб
уется много участников: один толкает, второй тащит, третий убегает... Чрезм
ерные трудовые затраты. Процветает только тот, кто высаживает в аэропорт
ах и на вокзалах целые десанты карманников. Даже не думай об этом.
Ц Ты украл у пьяного бумажник. Это нехорошо?
Ц Конечно нехорошо. Но еще хуже не заплатить проводнику, переправляюще
му тебя через Большую реку.
Ц Понятно, папа. Ц И она с аппетитом принялась за еду.
Проводник оказался, скорее, любителем, какого первым делом найдешь, плох
о владея испанским, в пограничном городке в хмурый выходной: прыщавый те
хано с тяжелой серебряной пряжкой на ремне и в здоровенной черной ковбой
ской шляпе, воображавший, что заткнет за пояс всю la Frontera
La Frontera Ц граница (исп.)
, раз у него pistola en la mano
Pistola en la mano Ц пистолет в руке (исп.).
.
После полуночи кучка отчаянных безработных перешла вброд бетонный жел
об Рио-Гранде и тут же попала в перекрестье прожекторных лучей и инфракр
асных камер. На их счастье, после недавнего скандала со стрельбой на пора
жение сотрудники Службы иммиграции и натурализации действовали нескол
ько вяло и нерешительно. Вскарабкавшись по шершавому цементному склону,
Старлиц и Зета упали в грязь и застыли среди колючек, пережидая, пока мимо
них в каких-то десяти футах протопают форменные башмаки и стихнет собач
ий скулеж. Потом пришлось, царапаясь до крови, продираться сквозь колючу
ю проволоку и огибать на цыпочках залитые светом простреливаемые участ
ки. Наградой им стала заросшая сорняком обочина обыкновенной американс
кой улицы.
Ц Знаешь что, папа? Ц проговорила Зета, вынимая из волос колючки и сучки.
Ц Что?
Ц Знаешь что, папа, со мной такого еще никогда не бывало. Это ужасно! Я голо
дная, я все время голодная. Мне холодно, я вся в грязи. Мы всюду таскаемся пе
шком. Не пользуемся туалетом. У меня нет своего дома, даже воды нет.
Ц Точно. Такова главная сюжетная линия.
Ц Тогда почему у меня такое чувство, что все нормально?
Ц Потому что все нормально. Большинство людей на свете так и живут. Больш
инство всегда так жили. Большинство ни на что другое и не надеются. Такова
подоплека, таково подлинное молчаливое большинство
Старлиц, не симпатизирующ
ий Бодрийяру, полемизирует здесь с его книгой «В тени молчаливого больши
нства, или Конец социального» (1982).
. Большинство людей на свете совершенно нищие и темные. Так живут ми
ллиарды. Это не попадает в заголовки новостей, в объективы камер, это нико
гда не показывают по телевизору. И всем на это искренне наплевать.
Некоторое время они брели молча, минуя покосившиеся уличные фонари и неп
ривлекательные магазинчики, заманивающие скорыми тиражами лотерей.
Ц Послушай, папа!
Ц Что?
Ц Послушай.
Ц Что?
Ц Бедняки едят электрические лампочки?
Ц Зачем им это есть? Ц Старлиц запнулся. Ц Ты что, ешь лампочки?
Зета, отставшая на пару шагов, пробормотала что-то неразборчивое.
Ц Я не понял...
Застыв от смущения, она подняла глаза.
Ц Я же говорила: только белые матовые.
Ц Кто-нибудь когда-нибудь видел тебя за поеданием лампочек? Ц рявкнул
Старлиц. Ц Ты говорила хоть кому-нибудь, что ешь лампочки? По крайней мер
е перед камерами ты их не ела?
Ц Нет-нет, папа, никогда, никому.
Ц В таком случае можешь не волноваться.
Ц Правда? Ц Она просияла. Ц Здорово!
Через несколько минут Старлиц нарушил молчание:
Ц Ты все-таки поосторожнее с лампочками. Они же из стекла и металла. Неор
ганические. Ц Зета ничего не сказала. Ц Что ж, как знаешь, Ц смягчился о
н. Ц Я твой отец, мне ты можешь рассказывать такие вещи. Все в порядке, Зета
. Ты хорошо сделала, что сказала мне об этом.
Сердобольные сельские жители Нью-Мексико охотно подсаживали в машину г
олосующую на дороге одиннадцатилетнюю девочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31