Покатили мы дальше - а теперь за рычагами ночная смена, чувствую, что
скоро эти понятия - дневная, ночная - всякий смысл потеряют. Я, пользуясь
свободной минутой, повышаю свой кругозор - выспрашиваю у Знахаря, как так
у нас именно усилитель выбили: ведь эти диверсанты просто не способны
знать, что он и где он. Знахарь, правда, тоже не шибкий спец по нашему
оборудованию, но разъяснил толково: когда идет на нас воздействие, то его
задают чаще всего результатом, например, "ослепни, чудище". И при наличии
в зрительной цепи чудища слабых мест поражаются именно они. Послы на крыше
сидят, тихо разговаривают. Серчо Знахаря подзывает и надевает ему на
голову наушники, мне отсюда видно пульт, на нем внешний микрофон
подключен. Знахарь слушает недолго, решительно стаскивает наушники с
головы и говорит:
- Этого языка я не знаю. Даже слов знакомых не проскакивает. Это кто
так говорит?
Серчо пальцем на люк показывает, Знахарь головой кивает и на свою
нару лезет. Не знаю как ему, а вот Серчо это сообщение радости в жизни не
прибавило, по лицу видать. Я ему киваю - мол, что? - а он отвечает:
- Сейчас, пожалуй, рановато, а вот пустыню пройдем, и надо будет
серьезно поговорить с этими ребятами.
И вот Серчо включает общую трансляцию и заявляет:
- Внимание. Сейчас мы повернем на север, и к Узкому проходу пойдем
через пустыню. Идти будем в закупоренном состоянии, иначе у нас много воды
уйдет, да и незачем наверх там лезть, под ветер и песок. Вопросы?
У матросов нет вопросов. Я без лишних напоминаний пробираюсь к
конденсатору и начинаю проверять его начинку. Кроме собственно
водосборника там и остальной комплект замкнутого цикла находится. Время от
времени на очередной яме я соприкасаюсь головой с его открытой крышкой,
что мне весьма не нравится, но слава богу, работа недолгая. Прокачал я все
кишки, и обратно закрываю - готов к работе агрегат. Доложил -
начальственное одобрение получил, что достаточно приятно. Местность, пока
я шебуршился, совершенно поменялась: куда-то трава исчезла, земля не
коричневая теперь, а бурая и местами желтоватая, все больше примесь песка.
Серчо по внутренней трансляции объявляет:
- Ну все, задраиваем люки, всем вниз. - Это значит, начинается
великое сидение, на манер в консервной банке. Полюбовался я в последний
раз на небо, оно все в пятнах мелких облачков, глотнул воздуху свежего
напоследок, и все. Если наши планы верны, то снова на крышу вылезу я
только дня через три. А сейчас спать мне предстоит, нам с Дроном, видать,
ночью сидеть придется. Нам-то еще ничего, а вот послы наши как бы с
безделья не скисли, и Знахарь с ними в компании. Хотя нет, ничего - я
смотрю, он их уже в шашки играть учит, а у нас еще и карты есть.
Съел я таблеточку - чтоб долго сна не ждать, а будит меня к смене
Знахарь довольно оригинальным способом: просто отстегивает ремни, и я
начинаю кататься по койке, и хорошо, что очухался до того, как на пол
слетел. Ужин, потом доклад Пьеро - матчасть в порядке, происшествий не
было, перерасходу четыре грамма - и он отваливает играть, Чисимету
партнера нет. На экранах - рельефная картинка, я пытаюсь вести по ней, но
дело дохлое, песок никакой четкости не дает, и, промучавшись с полчаса,
включаю фары и веду по оптике. Дрон светом из башни управляет, а я дорогу
выбираю. Высвечивается то холм песчаный, то ложбина межбарханная, то
бугорок слежавшийся и вредный. Эти бугорки под гусеницами то даже и
незаметно как проходят, а то встряхивает так, что шашки с доски в
жилотсеке слетают, а они магнитные, между прочим! Серчо мне на правый
экран дает подряд приборы, карту и пяток снимков со спутника месячной
давности, а потом, видимо, на случай, если я сам не понял, резюмирует:
- Часа через два начнется песчаная буря, всю оптику тебе, конечно,
забьет, и привыкай лучше сразу вести по рельефу. Я попробую отрегулировать
локацию, чтобы четче давала рисунок.
Пока мы говорили, Дрон уже подготовительные мероприятия провел: ствол
у пушки задраил, заслонки на стекла опустил, все честь по чести. Два не
два, но полтора часа все было тихо, а потом начинается: ветерок снаружи
засвистел, и видимость вроде поменьше стала. Я перископ задраивать не
стал, а только пластину защитную опустил, ее пусть царапает - не жалко.
Снаружи уже не свистит, а вой стоит, и кучи песка бьют прямо нам в лоб.
Вести танк еще сложнее стало - хочешь холм объехать, а он в пять секунд
переползает метров на десять и снова оказывается прямо по курсу.
Попробовал я лавировать в таких условиях, потом плюнул - про себя, конечно
- и пошел напрямик. Теперь поездка наша на полет среди воздушных ям похожа
- то вниз идем, хвост задрав, то вверх с дифферентом чуть ли не сорок
градусов. Мощность - конечно, не реактора, а моторов в колесах - сейчас на
максимуме, и если так пойдет, то скоро придется включать экстренное
охлаждение, что не есть плюс. Средняя скорость, конечно, упала, а когда я
еще газку наподдал - так уже не воздушные ямы пошли, а фигуры высшего
пилотажа, нет уж, лучше помедленнее пойдем. Ветер уже прямо орет и все нас
засыпать пытается, но не успевает.
К утру я выматываюсь настолько, что ставлю вождение на автомат, и
плевать на все изгибы. Дрон научной работой занят - считает число толчков
на единицу времени, его можно понять - в башне делать сейчас абсолютно
нечего. Серчо, узнав об этом, дает ему задание проверить местность на
активность, тщательно и плотно. Дрон за это берется, хотя и без
энтузиазма, а я все за Серчо переживаю - неспавший ведь, бедняга, сидит,
страхует нас. А Дрон кое-что интересного нашел! Материальных очагов нет,
но поле сильное и к нам недружественное, конкретно к нам. Может, оно
наведено издали, а может, и с незапамятных времен здесь висит, никто из
нас сказать не может, и приходится просто примириться с фактом.
Смена, Пьеро ко мне лезет, а на щеке синяк красуется - последствия
этой ночи, плохо, видать, пристегнулся к койке. Меняемся, и я отползаю
вглубь, пытаясь парировать толчки и броски пола - такой качки я давно не
имел возможности ощущать. В жилотсеке все спокойно настолько, насколько
это возможно. Заползаю на свою лежанку и кругозора ради в стеклоблок
смотрю. Там однообразная каша красного и желтого цветов, а изредка через
нее и небо прорывается, мутное и серое. Я так и заснул, безо всяких
препаратов, а проснулся часов через пять - за окном благодать божья. Ни
ветра, ни мутности в воздухе, до горизонта дюны или барханы - словом, кучи
песка, и из них изредка жесткие элементы торчат, глина ссохшаяся. Цвет у
них - золотой и сумрачный, а в небе - правильные ряды облаков вдаль
уходят, и выглядит все достаточно мрачно.
В отсеке обед. По этому случаю скорость сброшена, и банки консервов
не прыгают, как бывало, по столу, а стоят спокойно, только медленно
кренятся вместе с ним туда-сюда. Но все равно, даже в таких спокойных
условиях я ухитряюсь попасть вилкой вместо куска ставриды в масле в руку
Знахаря. Его тонкая душа не выдерживает, и он просит остановиться вообще.
Пьеро тормозит, и Знахарь тыкается носом в стенку ЦП. Новая порция охов и
стенаний, но она стихает, и все сидят и наслаждаются неподвижностью пола и
стен. Серчо сидит, подперев рукой опухшее лицо, и решает проблему: с одной
стороны, надо поскорей выбираться из этой песочницы, а с другой - хочется
хоть немного отдохнуть от тряски и раскачиваний по этим барханам. Наконец
выбрал:
- Час - отдых и проверка матчасти. Сергей - сеанс связи с базой.
Мою систему проверять нечего, она в работе. Лезу я в башню, там Дрон,
он датчик системы обзора на максимальных уровнях гоняет, а во внешних
микрофонах ветер чуть-чуть посвистывает. То дунет, то утихнет. Я беру
наушники и лезу в отсек обратно, сижу и слушаю этот шум, весьма приятный
тон. Минуты три я так молча кайфую, а потом вдруг осознаю, что ветерок уж
очень периодично и каждый раз одной и той же мелодией свистит. Пока я это
перевариваю, новые звуки в шум вплетаются. Теперь это уже не мелодия, а
фраза на языке непонятном. Согласные звуки шуршит осыпающийся песок, а
гласные ветерок провывает. Тон спокойный, размеренный, гипнотический
какой-то, прямо в душу лезет, даром что языка не знаю. Я, прямо не снимая
ушей, добираюсь к ЦП - там Сергей на базу передает, что у нас датчики
понаписали - и включаю магнитофон, затем откручиваю кассету назад -
записалось, я, признаться, сомневался. Я еще раз для верности троекратное
повторение записываю, затем стоп - а Сергей с удивлением на мои
манипуляции смотрит. Я ему ничего не говорю пока, а просто включаю
звуковой фон, а наушники, наоборот, выключаю, мне еще уши пригодятся - мои
уши. Теперь, если это и вправду заклинание, то мы от него защищены, а
запись - ее хоть сутки крути, вреда не принесет. Лезу к Серчо и докладываю
о новом повороте судьбы. Серчо запись слушает, а потом, сдержанно одобрив
мои действия, подзывает Чисимета и предлагает магнитофонные наушники ему.
Тот слушает, и лицо у него меняется примерно в такой последовательности:
внимание, испуг, обреченность, удивление и радость недоверчивая наконец.
Уж и запись кончилась, а Чисимет все еще сидит, рот раскрыл. Серчо с него,
как с чего-то неживого наушники снимает и тоном следователя спрашивает:
- Этот язык тебе известен, ведь так? Так давай, разъясни, что за
голос это, и чего он несет?
Чисимет рот закрыл, но сидит молча, Серчо его взглядом сверлит, а я
только дивлюсь, как такой взгляд выдержать вообще можно. Вообще я Серчо
побаиваюсь, а когда он еще и вот такой...
Чисимет:
- Для тех, кто языка этого не знает, голос не опасен. Но я, услышав
его, должен был потерять всякий разум, вылезти сейчас отсюда и идти по
пустыне, а что дальше было бы - я и гадать боюсь. Я не знаю, почему я еще
сохраняю рассудок.
Вся эта тирада идет под бледное лицо и подрагивающую челюсть. Нам с
Серчо такая информация тоже не в радость, и Серчо за решением в карман не
лезет - отдает приказ трогаться вперед, и опять пол под ногами ходуном
ходит. В жилом отсеке - пятиминутка для избранного круга: Серчо, Керит,
Чисимет, Знахарь и я в качестве свидетеля, которого вовремя не прогнали, а
потом стало не до него. Речь идет о вреде излишней скрытности, говорит
Серчо.
- Я бы попросил вас, - взгляд на посольство, - впредь заранее
сообщать сведения о всякого рода затруднениях в пути, о которых известно
хоть что-то. А то глядите: с кем мы ночью столкнулись, знаете - а молчите.
Вот сейчас поющие пески - та же ситуация. Пока обошлось, а дальше? Ну, что
скажете?
Рыцари начинают быстро препираться между собою опять же на своем
языке, Но Серчо это пресекает:
- Сразу давайте. Я и так к вам без особого доверия отношусь, а теперь
и вовсе за нежелательных пассажиров считать начну. Со всеми вытекающими
мерами!
Голос у Серчо позвякивающий, и это ничего хорошего не сулит. Со мной,
к примеру, таким тоном всего один раз беседа была, когда я в Восточном
походе танк набок завалил, причем исключительно по дурости. Серчо мне
тогда пообещал "еще раз такое - и тебя здесь не будет" - вообще в
экспедиции подразумевалось - слава богу, что "такого" вроде больше не
было. И вот сейчас я на Серчо смотрю и понимаю: заартачатся рыцари -
высадит, по три литра воды даст и высадит. Керит брови приподнял, взглядом
сверкнул и деланно-спокойно отвечает:
- Требования ваши мы понимаем. Но у нас многие причины есть, молчать
чтобы. И одна из них - как раз ваше незнание, полное незнание обстановки,
незнание возможностей тех, кто заинтересован в уничтожении. Уничтожении
нас, потому что о нас им известно многое, и уничтожении вас, потому что о
вас неизвестно ничего.
Я бы на такую фразу взъярился, а Серчо спокоен, даже улыбочка на лице
появляется.
- Ну, вот и договорились. Теперь у меня никаких сомнений нет, как
действовать: либо вы сейчас, прямо вот тут разъясняете, что к чему, и
тогда мы вместе мозгуем, либо я вас довожу до Узкого прохода, там
высаживаю, и мы расходимся, как в море корабли. Вот так.
Керит тоже ухмыляется:
- Ну, от вас не отстали бы, даже если бы вы сами шли, а теперь, когда
вы уже со мной да с Чисиметом поякшались, так и подавно не отстанут. И
встречи будут куда посерьезней той, ночью в степи. Враг переговоров и
соглашений не признает, это я к тому, что вы, может быть, надеетесь себя
нейтральными объявить.
Знахарь замечает со своей полки, раскачиваясь в такт с колыханиями
танка:
- А какой резон вашим словам верить? Вы же теперь для нас не посланцы
дружественного Межозерья, Великий Воин вам только прикрытием был, ежу
ясно!
Про ежа Знахарь по-русски ввернул, нас с Серчо порадовать решил. Но
Серчо радости не высказывает, а продолжает на послов глядеть выжидательно.
Керит молчит, Чисимет молчит, я молчу. Немая сцена. Наконец, тишину
нарушает Керит:
- Ладно. Вы узнаете то, что хотите.
Серчо глядит на меня, я его мысль понял и включаю общую трансляцию (а
запись с самого начала идет). Включил, и голосом официального журналиста
вопрошаю:
- Уважаемые попутчики, не хотите ли вы сообщить экипажу более
подробно цели и задачи вашего путешествия, намеченные пути их достижения и
наиболее вероятные препятствия, которые при достижении этих целей могут
возникнуть?
Чисимет пихает в бок Керита и начинает:
- Цели - если целью называть какое-то место - не сильно отличаются от
тех, что были объявлены Маршалом. А задачи, конечно, другие. Наверное, вам
известно, что сейчас на дальнем северо-западе сложилась весьма тяжелая,
как бы сказать, ситуация. Идет извечная борьба между Темными и Светлыми
силами, но сейчас она находится в одном из критических положений. Темные
силы выступают под предводительством мага, который имеет много имен на тех
языках, которые мы знаем, и, наверное, еще больше на неизвестных наречиях.
Но для всех он - Враг. Сейчас, вот именно сейчас он получил реальную
возможность взять почти полную, а затем и просто полную власть над дальним
Северо-Западом, Средними Землями, как их называют жители. Светлые силы
оказались разобщены - отчасти по своей вине, отчасти стараниями Врага - и
они могут проиграть эту битву. Это там, впереди. А мы с Керитом - посланцы
Восточного края, который есть ничто иное как эхо Средних Земель, со
многими отличиями, конечно. Там у нас тоже идет борьба с Темными силами,
но нам легче, ибо они не собраны единой волей. Но если Враг победит на
Северо-Западе, то он неминуемо двинется на Юг, где ему вряд ли кто сможет
противостоять, и на Восток, где тоже нет достаточных сил для его
сдерживания. И поэтому мы, два восточнокрайца, идем сейчас на запад. Ни я,
ни Керит не верховные мудрецы и не маги сколько-нибудь заметной силы, хотя
многое умеем и знаем. Мы - просто курьеры, мы просто несем в себе часть
Древней Силы Востока, несем ее для Светлых Сил Средних Земель. Ни я, ни
мой спутник не можем этой силой пользоваться, мы можем ее только хранить
или передать кому-нибудь. Но тот, кто эту силу сможет использовать, будет
в состоянии поспорить хоть с самим Врагом. И Враг это знает, и знает
хорошо. Если он не навалился сейчас на нас всей своей силой, так это
только потому, что она ему нужнее в других местах... В Прибрежном Крае он
запер нас в ловушке - через Хребет дороги нам не дали бы вахлаки, а через
джунгли - сами знаете. Шесть лет мы пытались выбраться из Озерного края -
и только сейчас ваш поход вкупе с легковерностью Великого Маршала дали нам
эту возможность. Враг, скорее всего, уже знает об этом, хотя у него есть
причины не доверять здешним своим приспешникам, и поэтому сейчас,
наверное, идет проверка. А причина - серьезная. Есть ведь в самых диких
местах Хребта древняя раса и-ка, о которых никто ничего не знает толком, и
вести, которые идут отсюда во внешний мир - только те, которые им нужны
или хотя бы безразличны. Именно поэтому Керит идет - не в Захребетье, а к
Серому пику Красного хребта, туда, где не бывал еще никто из живых, и его
дело - узнать у и-ка, что им нужно, и суметь убедить их помочь Светлым
силам. Вот и все, что я могу вам сказать.
Рассказ эффект произвел. Я только по окончании заметил свой разинутый
рот и в ужасе выпученные Знахарские глаза. Серчо всю свою руководящую роль
забыл и затылок ерошит жестом прямо-таки простонародным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44