Эльфы
в технике никогда понятливостью не отличались, им любой прибор сложней
колодезного ворота уже кроссворд, а если магии еще не чувствуется, тогда
полные потемки для светлых ребятишек настают. А Андреевы педагогические
потуги прерываются поскрипыванием и появлением на фоне неба с
обозначившимися звездами трех телег, в которые запряжен кто-то типа мулов.
Ведут их под уздцы странные существа, я о таких на слыхал, а видать тем
более не приходилось. Больше всего они похожи на вставших на задние лапы
собачонок, но морда, скорее, обезьянья. Один из волосатых обращается к
эльфам на их языке, разговор интереса не представляет, и обнаруживать свои
познания в нем ни я, ни Ар не торопимся. Эльф с железным обручем
приказывает отобрать у нас оружие и грузить его сначала, а вещи сверху.
Теперь наша боевая сила - пистолет у Андрея да пистолет у Брыка, да
наконечник стрелы у меня, я его в самый низ пижамных штанов засунул, и он
благополучно миновал досмотр. Анлен обыскивать не стали - зря, между
прочим! У нее в складках платья - она его вновь надела - ножик запрятан,
не сама додумалась, так Ларбо засунул.
Итак - двинулись, несмотря ни на позднее время. Телеги, колыхаясь и
скрипя, лезут вверх по склону, а мы идем следом. Чисимет тихонько
недоумевает - а где же обещанная охрана? Недоумевает он ровно до того
момента, когда мы поднимаемся из речной ложбины на ровное место, а там нас
встречает внушительный отряд в десятков пять эльфов, и четыре стреломета
перед ними на колесах стоят. От отряда отделяется группа в ровно десять
воителей, и их командир, кстати, тоже с железом в волосах, представляется
с радостной улыбкой:
- Карами, десятник левобережного войска. Буду вас сопровождать до
нашей двойной тысячи, а потом уж только сам и до города.
Симпатичный товарищ этот Карами, он явно не считает нас за гадов и
шпионов, и, наверное, с ним можно будет неплохо пообщаться на тему местной
жизни и вообще. Прежде всего, я прошу у Карами разрешения самим нести свои
вещи - он удивлен, но не против. Теперь я тащу свой передатчик, Брык -
самолетный аварийный, а Андрей обе пачки батарей прихватил. Никто не
ворчит: всем ясно, что без связи весь наш переход потеряет смысл.
Звезды мигают и мерцают переливчатым светом, а над кусочком горизонта
- желтоватое сияние, скоро и луна появится. Мы идем по хорошо натоптанной
и наезженной дороге, когда кто-нибудь неловко загребет ногой, в воздух
поднимается облачко пыли, она такая же летучая и противная, как и днем,
даром, что воздух посвежел. Впереди поскрипывает обоз, а из травы по краям
дороги начинают скрежетать сверчки да цикады - все смелей и смелей, пока
все не сливается в один могучий хор. Луна, наконец-то, сумела выползти и
теперь движется по небу торопливо, будто стремясь наверстать упущенное.
Наша команда идет молча, Ларбо всего труднее - то подойдет к Анлен,
то отодвинется, мучения и терзания, словом. Где Карами? - впереди, я к
нему приближаюсь и завожу беседу, наши не влезают, но прислушиваются.
Удается узнать весьма немало. Во-первых, структуру государства.
Стандартная пирамида с королем-эльфом во главе. Он - Куранах короля звать
- достаточно древний род имеет, но на Заокраинный пробраться ни разу не
покушался. Скорей наоборот, собравши некоторое количество
единомышленников, он двинулся от первородных мест на Север, пока не
обосновался в этих краях. С огромными трудностями Куранах и его
королевство сумели удержаться на плаву, хотя за прошедшие времена здесь
творилось всякое. И драконы проползали, и саранча налетала кровожадная, а
однажды одурелый от безделья Огненный Воин вылез поразмяться из местных
скал. Север всегда был неприятен для живых, а в давние времена тем более.
Кстати, на эту тему у нас теория была, что поглощающая часть спектра
А-поля концентрируется к полюсам, и в нее укладываются здешние бесчинства.
Но Куранах, как оказалось, рассчитал верно. Основной очаг боев, интриг и
прочих пертурбаций оказался гораздо западней, а Мульмуга ни у кого на
дороге особо не стояла, и трясли ее походя, без ярости и силы, словом,
воробьиное гнездо в ветвях орлиного сооружения. Вот сейчас: вроде бы
притихли драки, только мирная жизнь пошла - нате. Властелин появился, да
внутри страны лазутчики темных сил, агенты тьмы бродят, с ними бороться
приходится. Карами, сколько сам себя помнит - а он молод, трех сотен лет
нету - провел в боях да погонях. И с черными орлами встречаться
приходилось, с орками само собой, со зверями порченными... Насчет зверей я
осторожно выясняю - уж не наши ли помеси имеются в виду? В Круглом у нас
однажды сбежало целое стадо, Ларбо-старший за ними гонялся, да так и не
поймал, сказал - на восток исчезли. Оказалось - нет. В здешних краях живал
некогда маг, философ и моралист, от политики далекий. Надумал себя от
неожиданностей досадных уберечь, собрал он войско звериное, на скорую руку
модернизировав местные виды. Потом он нашел еще какой-то способ от
превратностей судьбы беречься, и исчез, а войско разбрелось и бросается на
кого ни попадя.
- Но они скоро сами поутихнут, - заключает Карами, - вот водяных
коров этот маг себе приспособил, хищниками сделал. Так они теперь своими
хищными зубами все траву жуют.
Так за разговорами мы и доезжаем до обещанной стоянки двойной тысячи.
Ее издали различить можно по разливному морю костров, окружившему
небольшое озерцо. Войско весьма разношерстное: тут и люди, и эльфы, и
волосатые у повозок, - но особо долго любоваться этой картиной не
приходится. Повозки, а затем и охрана сворачивает к небольшому костерку -
его, похоже, только что развели, но уже в котелке сверху кипит какое-то
варево, а может, просто вода. Один из охранников довольно любезно
сообщает, что здесь и будем ночевать. Подходит человек с уже медным
обручем в волосах, и Карами докладывает, без особого вытягивания в
струнку, но в общем уважительно, что охрану и подотчетных пока что
обделяют довольствием. Я, как и все, получаю пахучий бублик, кружку
полупива-полукваса и кошму для ночевки. Ларбо, так тот свое одеяло даме
отдал, а сам под мое залезть норовит - ну, что ты будешь делать? Не гнать
же...
Ночь прошла, утро наступило, и наступило оно, начавшись с довольно
пошлого эпизода. Ларбо по своим делам за соседний шатер зашел, но не учел
того, что войско куда-то засобиралось и свертывает свои долговременные
сооружения. Словом, и этот шатер тоже в пять секунд обрушили, и остался
парнишка на ровном месте в виде неприглядном. Хорошо, что Анлен еще
проснуться не изволила, а то совсем бы неудобняк вышел.
Карами объявляет официальный подъем, а местные интенданты собирают у
нас одеяла и утягивают куда-то в водоворот движения. Снова бублики и квас,
а мимо со скрипом и треском проходит двойная тысяча, скарб на повозках, а
войско пешком. От земли постепенно поднимается все густеющая стена пыли,
от которой на зубах хрустит. Из проходящих частей слышны шутки и смех, а
потом подходит снова шеф с медным обручем, а с ним шестеро гномов, без
знаков различия, но с топорами.
- Карами! - сообщает он. - Пришло приказание тебе сопровождать
неизвестных до города Серебряных Стен, их повезут на королевских
перекладных. Твой десяток дальше на запад пойдет, а тебе до города вот
гномы из Гэрновой полусотни.
Карами явно не рад. Конечно, если эльфу присоседивают гномов - даже
под начало - удовольствия он испытывать не будет. Теперь наша дорога - на
ближайшую станцию, как один из гномов проинформировал. До нее оказывается
часа два ходу, и всю эту дорогу наша процессия идет в похоронном молчании.
Моя команда размышляет кто о чем, гномы службу несут бдительно, а Карами
весь прямо излучает подавленности и обиду, и кстати, куда он лук свой
подевал?
Станция, я бы сказал, полустанок. Несколько сараев хилых досок и
добротное каменное строение, но под соломенной крышей. В загоне рядом
лежат, стоят и слоняются из угла в угол десятка полтора лошадиных сил,
мускулистых и неплохо ухоженных. Перед сараем стоят две телеги оглоблями в
землю, и еще одну распрягают перед каменным домом. Из него появляется
плотный пузатый человек и выслушивает объяснения Карами, видимо, для
проформы, потому что по дальнейшим действиям и словам толстяка можно
заключить, что его осведомленность выходит за пределы недолгой речи нашего
провожатого.
Итак, пузан, во-первых, отпускает обратно половину наших гномов, а
во-вторых, предлагает нам на выбор, где ждать транспорта - в доме или на
солнце. Чисимет предлагает компромисс - в теньке у стены, - возражений
нет. Повозку уже отогнали к сараю, а коней повели поить и кормить в загон.
Ее пассажиры - четверо гномов с топорами и эльф с серебряным обручем -
заходят было в дом, но эльф замечает Карами и радостным возгласом
направляется к нему, а голос Карами тоже, в свою очередь, звучит
обрадованно - куда только грусть свою подевал. Дальше добряк
сребровенчанный делает такую вещь: поворачивается к нам и спрашивает
по-эльфийски, не против ли мы, если он туда присядет. Расчет у него
верный, но я молчу, и Ар тоже ухом не ведет, а остальные наши напротив
ушами хлопают, ничего и вправду не понимая. Тогда серебряный обруч
извиняется, мол, простите, что на незнакомом языке обратился, и повторяет
просьбу. Ладно, пусть сидит, жалко, что ли? Карами гостя представляет:
"Грэнью", - а Андрей тихо бурчит: "Гриня", - переиначенный смеется - гриня
так гриня, тоже звучит мило.
Итак, усаживаются рядом оба эльфа и затевают разговор. Мне из него
только обрывки слышны, и поэтому переключаю внимание на беседу Чисимета с
одним из гномов. Страже импонирует уважительное отношение такой
внушительной персоны, и гном охотно и подробно отвечает на вопросы.
Разъясняет, к примеру, смысл знаков различия: железный обруч - десятник,
железный с камнем - пятидесятник. Медный - под началом сотня, медный с
камнем - пять сотен. Серебро - тысяча, а камешек тут уже не пять тысяч
обозначает, а только две. Ну, а золото - войско. Золотых немного, а
сколько - гном не говорит, а Чисимет не спрашивает. Так разговор идет до
тех пор, пока на дороге не показывается облако пыли. Оно быстро - ну,
быстро-то оно так сказать, - приближается, и минут через пятнадцать можно
разглядеть караван: три четверки лошадей с крытыми невысокими повозками.
Караван широкой дугой заворачивает к станции и шумно тормозит.
Пузатый напускается на кучеров - груз срочный, сколько ждать! Один из
возниц, не оправдываясь, машет на него рукой, а потом приглашает нас в
телеги. "Карета подана, Граф!" - конечно, Андрей. Карета широкая и
вместительная, только головой в полотняную крышу упираться приходится,
Анлен с Ларбо тоже шеи выгибают, ну, а гномам большой разницы нету.
Только кое-как устроились - снаружи слышны удары кнута, и телега
резво дергается вперед. Так и едем весь день, на станциях даже не вылезая:
коней за минуту меняют, кроме одной, где обед за счет короля.
Вечереет, а дорога все так же катится под колесами. То поля, то луга,
а изредка и лесочки попадаются, пару раз мелькнули деревеньки, одна
ничего, другая свежесожженная. Анлен, если сначала болтать пыталась, то
теперь уже все - укачалась, уморилась, и гномы тоже не в своей тарелке, но
говорят, на ночь остановки делать не будем. Я спрашиваю:
- И сколько нам еще так трястись до этого города Серебряных Стен?
А вот ответа получить не удалось. Фургон тормозит и одновременно
взбрыкивает задом с такой силой, что я, продырявив башкой крышу, взмываю к
густо-синему небу, а следом летит не успевший ответить гном. Полет
недолгий и приземление удачно, но сразу приходится откатываться вбок -
шмякнулся я около испуганно ржущей лошади. Делаю это вовремя, а вот следом
приземлившийся гном получает могучий удар копытами, еще толком не
поднявшись, и вместе с топором исчезает из поля зрения. Общая картина
такова: с обоих боков дороги - лес, передняя повозка опрокинута набок,
наша перевернута, а хвостовая стоит нормально, но зато разгорается, как
куча сухого валежника. Лошади из упряжек частью повырывались, а частью
нет, но и те, и другие весьма активно дергаются, метаются и ржут с
прихрапом. Что-то в свете пожара гораздо больше народу мечется, чем ехало,
но мне это сейчас без разницы. Я лезу обратно в нашу телегу - там только
Анлен, она, конечно же, в обмороке, дура! Берусь ее волочь - а руки
липкими становятся, э, это не просто обморок, у ней на ноге у щиколотки
рана немаленькая, наверное, когда повозка переворачивалась, на топор
гномовский напоролась Анлен. Отовсюду несутся крики, угрожающие и
нечленораздельные, а я пока вытаскиваю Анлен на воздух, раздираю рубаху и
затягиваю девице ногу, заматываю рану и оставляю лежать - авось не помрет.
А вокруг сражение кипит, повозка разгорелась, и в свете видно: Карами
кинжалом орудует, а Грэнью - топором, да еще как темпераментно! На них
прет куча оборванцев с копьями наперевес, а левее Чисимет и Ар с еще одной
такой же кучей сцепились. Гномы в рукопашном порядке третью группу теснят,
достаточно успешно. Оценив все это, я выхватываю из рук возницы кнут -
возница-то как слетел с козел, так до сих пор в сознание не пришел - и к
Ару с Чисиметом бегу. Кнута эти разбойнички не любят, и приходится им
схлынуть, да и Ар с копьем и Чисимет с дубинкою, не иначе, трофейной, не
бездельничают. Из леса слышится выстрел, затем еще один. Я оглядываюсь -
ни Андрея, ни Брыка не видать. Карами орет: "Отходите, кто может, к
передней повозке!.." Могут немногие. Эльфы, трое гномов, Ар с Чисиметом, а
Анлен я подтаскиваю как мешок с... мукою, скажем. Гриня уже лук где-то
раздобыл, сторожит, а волосатик ловит и впрягает недостающую лошадь. Я не
выдерживаю:
- Но ведь многих наших нету, как же их бросать?!
Гриня, очень возбужденно:
- Нету, так и не будет. Лесные их к себе уже утащили, хочешь тоже?
Тогда иди, ищи! Нас тут стрелами пощелкают, и все, - и обращается к
гномам: - Ну, а вы хоть теперь поняли? Ржавчина вас ешь, помогайте, что
стоите?
Дело и впрямь безнадежное, и я сам понимаю, что самое глупое сейчас -
это бегать по темному лесу в поисках собственной гибели. Итак, в фургон с
полуоторванным верхом последними грузятся Ар и Грэнью, и мы трогаемся со
всей возможной прытью. Честно говоря, я не особо уверен, что все сойдет
гладко и из леса удастся выбраться целиком, но до самого конца зеленого
массива, черт бы его побрал, и до рассвета не происходит ничего, что могло
бы сойти хоть за намек на бандитов.
Поднявшееся солнце освещает "карету" с изодранным верхом и девять
мрачных душ народу, а вернее сказать, разных народов душ. Анлен головой
вертит, озирается. Как нога? - это я спросить хочу, но лишь гляжу на эту
ногу и решаю промолчать. Нога как нога, все нормально, никаких страшных
шрамов и прочих нарушений формы. Если б я ночью сам не перевязывал, ничего
бы и не подумал. Нет, все ничего, и лучше оставить свои мысли при себе.
Один из гномов то ли нам рассказывает, то ли перед самим собой
оправдывается:
- Эти, лесные, на Больших Дорогах еще ни разу не появлялись. Манера у
них такая - ночью засады делать и к себе народ тащить, кого потом на
продажу обратно, а кто и с ними остается. А ночью в лес идти - дело
гадкое. Эти-то хоть живых народов разбойники, а кроме них там можно еще
повстречаться...
Мне противно и стыдно слушать это бормотание. Сижу и кляну себя
последними словами, ну, и остальную публику, конечно, не забываю. Чисимет,
видать, тоже терзается, выспрашивает Грэнью, кто это такой на нас налетел
- эльф не очень вразумительно объясняет, что это разбойники, которые не
хотят жить в мире и согласии. Анлен просто сидит и на меня глазами
сверкает - не уберег я Ларбо ейного, но уж я-то откуда что мог знать. Так
в тягостном настроении до ближайшей станции и добираемся. Смотритель
охает, ахает, словом, страдает, но поспать не дает. Пересаживает нас в
новые экипажи - уже откровенные телеги, разве только что опять с верхом
матерчатым, - и гони-погоняй. Эльфы, между прочим, опять без оружия -
местные гномы и лук, и меч отбирают, я специально смотрел.
Несмотря на толчки и тряску, я все же пристраиваюсь и кемарю перегона
три, а Анлен все так и сидит, вздыхая горестно, я ее утешить пытался, да
где там - она меня, небось, уже виновником всего твердо считать решила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44