Жмурюсь, моргаю, а когда глаза привыкают, удивляюсь еще раз. У
лестницы стоит Первый Младший Здешний, и на меня глядит, заботливо так.
Ничего не понимаю, все не как всегда. Хорошего ждать мне нечего, и пока мы
поднимаемся по лестнице, я прикидываю, будут ли меня сейчас препровождать
в другое место, или наоборот, специалист сам по вызову сюда приехал,
безымянному помочь. Верхний коридор - два ряда решеток, и за ними поперек
стенки - словом, зверинец. Клетки хитрые - чтоб засов изнутри не сдвинуть,
он еще сбоку клинышком приперт - абсолютная надежность, и никаких замков,
умно! В конце коридора движется кучка народу, поглядывают по сторонам, а
то и задерживаются около какой-нибудь клетки. Два орка - видимо, охрана -
какой-то мрачный рыцарь в плаще с мехом, на ногах сапоги до колен, и
магообразный старичок. Старче сухонький, маленький, но с объемистой
бородой серебристого цвета. Внешнего эффекта не производит, но, похоже,
вокруг него все сейчас и вертится. Правда, непохоже, что это специально по
мою душу, это успокаивает. Старичок с обстановкой знакомится, ну что ж, и
мне не грех. Сзади меня лестница в мой подвал, и дверь, по которой меня во
двор и дальше на "пытку" водят. Справа, рядом за решеткой - пустая камера,
в ней лежат обрезки досок, пара запыленных щитов, копье без наконечника,
тряпье какое-то - в общем, подсобка, она не заперта. В камере слева жилец
есть, мрачный орк со шрамом вместо одной брови. Он пялится на меня из
глубины, потом подходит к решетке и, изогнувшись, глядит в сторону гостей,
насколько позволяет решетка. Нехороший у него взгляд. Дальше разобрать
трудно, да и времени уже нет - старичок со свитою вплотную приближаются.
Первый Младший подталкивает меня вперед, и принимается излагать: так мол и
так, человек народа неясного, пойман и доставлен из лесу за болотом
зеленым, и так далее, всю историю болезни. Старичок слушает весьма
внимательно, а потом просит показать, что за вещи при мне были взяты, и
один из троллей, не дожидаясь приказа Младшего, вразвалочку выходит
наружу. Через минуты три дверь вновь скрипит - еще один охранник тащит
телегу с сеном, а сзади и тот, которого за вещами посылали. Я на тележку
смотрю и завидую - во жизнь тут, наверху, даже подстилку меняют! Рыцарь
расстилает плащ, и высыпает на него содержимое мешка, а потом вместе со
стариканом долго разглядывает кучку. Есть на что посмотреть! Вперемешку
лежат эльфийский кинжал с заклинанием на ручке, часы, показывающие 7.38, с
загадочными рунами "24 SAT" в окошке, пластмассовая расческа, деревянная
ложка, штормовая зажигалка, грубая суконная рубаха, и дальше в том же роде
набор. Публика задумчиво глядит на вещи, я задумчиво гляжу на публику, но
мое созерцание почти сразу прерывает толчок в спину. Тележка с сеном стоит
сбоку, и у безбрового орка идет смена постельной соломы, тележка меня и
задела. Орк стоит у открытой двери, но его никто не гонит, все внимание на
меня. Налюбовавшись моим скарбом издали, магообразный щупает расческу,
взвешивает на руке кинжал, а затем берет зажигалку.
- Это что? - голос суровый, вопрос мне. Я в ответ идиотски улыбаюсь и
говорю первое, что на ум взбрело:
- Штучка такая. Зубы лечить. Или вырвать, когда не лечится.
Рыцарь усмехается и приказывает:
- А ну-ка, верхний передний зуб вырви!
- А он у тебя уже долго болит?
- Себе вырви!
Первый Младший восхищен остроумием начальства и подобострастно ждет
бесплатной комедии. Старикан протягивает зажигалку мне - видимо, решил не
препятствовать развлечениям личного состава. Что ж, развлечем! Зажигалка у
меня в руке - опа! Плевок горючей смеси летит в солому. Опа! - еще один в
бороду старикану, и еще - в глаза рыцарю. Сухое сено вспыхивает мгновенно,
и от жара мой конвойный приседает, дергая за ошейник и меня тоже. Спасибо,
теперь можно схватить кинжал и отплатить жестокой неблагодарностью -
рубануть тролля в бок. Короткий хрип, шея моя свободна, и я сразу прыгаю
назад и вбок - второй конвоир уже поднял топор, но на него сзади
набрасывается безбровый. Они сами разберутся, а ко мне через пламя рвется
орк из охраны старика, но катающийся по полу рыцарь попадается охраннику
под ноги, и орк летит со всего размаху в песок, а мой кинжал довершает
дело. Безбровый - быстро он тролля одолел! - толкает пылающую тележку
вперед, за дымом ничего и никого не видно. Где второй орк? Где Первый
Младший? - ага, вот они, перед тележкой, с той стороны. Огонь пышет в
лицо, оглобельки короткие, но мы вместе с безбровым пробегаем весь коридор
и прижимаем всех, кто перед тележкой, к глухой стене. Крики и вой - не до
них. Безбровый уже бежит назад, сшибая и скидывая по дороге запоры, и я
принимаюсь заниматься тем же. Коридор заполнен дымом, я кашляю, последние
клетки отпираю уже просто задыхаясь. Наконец на воздух - и тут же
приходится падать, копье прямо в лицо шло. Сзади оно все же в кого-то
втыкается, а еще кто-то его выдергивает и пускает обратно, опять же чуть
не убив меня. Вся толпа несется к частоколу, прямо к воротам, от которых
врассыпную бегут все три краболова и уцелевший тролль. Никому из них
неохота дело с нами вплотную иметь, гораздо безопасней издали копьями да
стрелами пошвыряться - так считают краболовы, ну, а я считаю по-другому, и
первым подаю пример, запустив в ту сторону подвернувшимся камнем. Пример
оказывается заразительным, и град булыжников разной величины сильно
деморализует противников, и когда ворота наконец удается открыть и наша
толпа очищает поле боя, на нем остается только один труп со стрелой в
груди. Прощальный взгляд - тюряга вся дымится, а из двери лезет на
четвереньках божий одуванчик - уцелел, поди ж ты! Его счастье - народу
недосуг. Народ - всего-то пятнадцать-двадцать человек и прочих - несется к
кромке леса, спотыкаясь об кусты и путаясь в траве. Холм с вовсю уже
пылающим бараком нас от поселка закрывает, это плюс, но поспешать надо, и
поспешать серьезно. Лесок, правда, не ахти какой, но от глаз скрыть может,
и оказавшись более-менее в глубине, мы уже идем - идем вслед за
однобровым. Судя по его уверенности, места он знает, и пока что никаких
других идей, кроме как довериться ему, не возникает ни у меня, да и ни у
кого тоже. Кстати, надо приглядеться к сотоварищам. Нас всего пятнадцать,
из коих двое эльфов, тащащие на плечах третьего, два орка и два метиса
неясных кровей. Сойдет. В полном молчании движемся часа два, а то и более,
а потом лес редеет, и открывается большое озеро, длинное, так что один
конец его теряется где-то в дымке у горизонта, а к нам оно лежит немного
под углом. Безбровый без колебаний ступает в воду и идет по весьма
сложному пути, а общее направление - к другому берегу. Вода ему то по
пояс, то по колено, а то и по грудь. Теперь наша процессия выглядит этакой
змейкой на воде, часа полтора, наверное, ушло на переход озера. Вода не то
чтобы холодная, наверное, теплее воздуха даже, но столько времени по ней
брести - зубы не то что стучать, а прямо лязгать начинают. Заканчивается
фарватер несколько неожиданно - вместо твердой земли мы имеем перед собой
болото с камышом, осокой и прочей флорой. Только к полудню, грязные,
усталые, продрогшие, вылезаем мы к подножью высокого и длинного обрыва,
тянущегося почти вдоль всего видимого берега. На склоне растут всяческие
кусты и травы, деревьев нет, и я обреченно жду, что сейчас придется
карабкаться вслед за безбровым вверх, но нет. Он валится под куст, и весь
отряд делает то же самое, благо кустов хватает на всех. Довольно долго так
лежим. Разговоры потихоньку пошли, а я просто, ни о чем особом не думая,
гляжу в голубое небо и неяркое белесое солнце. Сбоку начинается возня -
хворый эльф в себя пришел, пытается подняться, а двое его удерживают;
удержали, успокоился он, и снова спокойствие, только разговор журчит. Язык
эльфийский я вообще-то знаю, но тут то ли диалект незнакомый, то ли тема
настолько специфическая - словом, понять невозможно, о чем говорят. Ладно,
у меня свои заботы. Расклад такой: Чисимет и два Андрея неизвестно где,
передатчик у них. Им искать меня - номер довольно дохлый, ибо искать
придется одновременно с отрядом преследования, который в любом случае
здесь будет раньше них. Чисимет не дурак, он поймет, что я предпочту
убегать от отрядовцев, хотя бы и уменьшая надежды на встречу с ним, и
скорее всего он сделает так: погрузит Андреев на какой-нибудь плот или
корабль, идущий к Пресному Морю, а уже потом двинет по моим следам. Если
получится с кораблем - хорошо. Речные работяги народ спокойный и
расчетливый, им тайных пассажиров выгоднее довезти, чем выдать. Хорошо. До
реки и отправки Чисимету надо месяца полтора, еще месяц ему на обратный
путь, то есть здесь он будет к середине осени. За это время здешние леса
можно прочесать очень дотошно, и если сидеть на месте, то я снова попался,
только на этот раз за меня могут взяться серьезно, и это ой как худо.
Значит, вывод - идти в наиболее безопасном направлении, оставляя знаки
Чисимету ясные, а более никому. А идти - видимо, с кем-нибудь из товарищей
по счастью, но сначала надо разобраться кто есть кто, и кто есть куда. Я
встаю и делаю во всеуслышание предложение:
- Не худо бы познакомиться, раз судьба свела. Меня звать Алек, родом
я с берегов Южного Моря, из-за хребта Красного, попал в здешние места
колдовством злым, теперь вот домой пробираюсь. Поймали меня этим летом и,
как "по неизвестности опасного", в подвале держали.
Идея поддерживается, и разной степени бодрости и хрипатости голосами
представляется вся братия. Люди все с серыми клеймами, ждали отправки на
очищение. Эльфы причин не назвали - мол, не для многих ушей; и на том
спасибо, что хоть честно. Метисы - оба Властелиновы шпионы; а орк, у
которого брови в комплекте, был нечист на руку и попался на обкрадывании
какой-то лесной заначки. И наконец безбровый. Он не более не менее как
взялся всех окрестных орков сколачивать в один организованный народ, и это
у него начало получаться, но кто-то из своих же его выдал. Правда, цели и
задачи свои безбровый пахан не объяснил, но надо думать тоже - взять верх
после общего дела. Он говорил последним, сразу же поставил вопрос - кто,
мол, куда. Мужики немного побубнили и решили - на запад, там еще не так
строго, Куранаху не дает разгуляться Властелин, Властелину не дает
разгуляться Куранах, и народ живет не особо пригнуто. Шпионы тоже на
запад, им в здешних местах делать абсолютно нечего, даже по специальности.
Эльфы как не слыхали, сидят и лежащего по волосам поглаживают. Безбровый
объявляет с вызовом:
- А я вот на Север пойду, к Другу. Он мне даст совет и помощь. - И
тут - вот так так! - один из эльфов говорит буквально следующее:
- Мы с тобой пойдем.
Я гляжу обалдело, и остальные тоже. Чтобы эльф с орком по своей воле
дело имел - такого даже в Куранаховской интернациональной идиллии не
видано. Впрочем - видимо, решают мужики - у каждого свои причуды. Весь
западный отряд горит желанием идти немедленно, и безбровый рисует им на
плоском камне нечто наподобие карты, и потом долго разговаривает на темы
типа "как обойти", "где переплыть" да "как узнать", и наконец, чавкая по
озерной грязи, толпа отбывает в направлении заката. К этому времени я
принимаю свое решение и говорю пахану:
- Я с тобой пойду тоже. До реки, а там видно будет.
Орк-воришка тоже с паханом собрался, ему деваться здесь вообще
некуда, а вот откуда у эльфов такие идеи? Безбровый тоже глядит
подозрительно:
- А чего это вам со мной захотелось? Эльфу с орком по пути еще
никогда не бывало!
Один из светлых в ответ:
- А вот теперь есть. Нам действительно по пути, а ты вроде бы дорогу
знаешь...
Воришка - этакий молодой паханенок - усмехается:
- А если мы вас продадим ненароком?
- Ты знаешь кому? - другой эльф отвечает спокойно и тоже с насмешкой.
- И разве ты знаешь, какую цену за нас дадут? Пугать нас нечего, мы сами
знаем кого бояться, а кого нет, кому доверять, а кого и обмануть.
Я вступаю:
- То-то о себе ни слова не сказали.
- А зачем?
- Так ведь вместе раз уж быть, так надо знать докуда на вас
полагаться можно.
Паханенок с удовольствием поддакивает:
- Да, может, это мы вас бояться должны.
Пахан молчит, но смотрит на светлых злобно, хотя и помягче, чем
тогда, в тюряге, на инспекцию глазел. Я орков никогда не любил, но
ей-богу, мне сейчас гораздо больше по душе безбровый, чем вся светлая
троица. Но как бы мои симпатии ни распределялись, а обстановку надо
разрядить, впятером идти сподручнее, чем втроем, а там глядишь и
полудохлый в себя придет - сравнить с тем, как его из барака тащили, так
он значительно живее выглядит. Говорю:
- Ну вот, не успели познакомиться - уже поругались. Никому это не
нужно, врагам нашим только, и лучше вот что мы сделаем: не хотите душу
нараспашку держать - не надо. У меня, к примеру, тоже есть кой-чего, что
при себе держу. Но чтобы друг на друга не оглядываться, вы, светлые,
поклянитесь на чем вам положено, что никакой подлости не сделается, а если
драка - то без финтов на нашей стороне быть посильно. Пойдет?
Эльфы выглядят несколько опешивши, такой наглости они и представить
себе не могли. Им клясться, само собой, не впервые, но перед кем! Перед
двумя орками, которым строго говоря вообще на земле не место, да я
неясный, хитрый и изворотливый. Пока троица совещается, я обращаюсь к
безбровому:
- А у вас есть на чем клясться, у орков-то?
Он тихонько ржет:
- Ну ты сказал, молодец. Ты почаще такие вещи говори, жить веселее
станет!
Ржать-то он ржет, но в глазах что-то весьма интересное мелькнуло, и
надо бы разобраться, но не успеваю. Эльфы клясться согласны, торжественно
начинают. Клянутся звездным небом и западным морем - вроде сойдет. Все
по-честному, и в конце стандартная оговорка - если, мол, кто-нибудь из
компании условия те же самые не выполнит, то всему договору конец, и беды
всякие на его голову призываются. Я доволен - эти светлые народы имеют
много слабых мест, и одно из них - вот эти самые завязки на клятвах и
проклятиях. Ах да! Спрашиваю:
- А все же звать-то вас как-нибудь надо? Не все же орать "Эй, ты!"
Ответ довольно неожиданный:
- А как хочешь, так и зови.
Ладно, сейчас окрестим.
- Ты, - показываю на эльфа, что справа, - будешь Барон. Ты, - в того,
что прямо спереди, тычу я и запинаюсь. А, пусть тоже аристократ будет, -
Граф ты будешь, во. Ну, больной так и будет Хворый.
Тот, который Граф, бурчит:
- Не больной он, а ослабевший. Через день силы свои восстановит
совсем, а идти сам сможет уже завтра.
Безбровый подает свой хриплый голос:
- Меня тогда тоже назови. И его вон. Чтобы уж по справедливости было.
Что ж, и тебе имя уже готовое есть, я безбрового про себя уже давно
паханом называю, а воришка за паханенка сойдет. Растолковываю значения -
пахан доволен, паханенок, видимо, не очень, но бунт поднять не решается.
Эльфы на мою зажигалку нет-нет да и глянут, и приходится им на пальцах
объяснять, откуда там огонь берется и почему его ни вода, ни ветер не
тушат - головами кивают, но глаза все одно непонимающие. За разговорами да
спорами дело подходит к вечеру. Солнце над озером висит низко, но совсем
не красное, а только чуть-чуть с желтизной, тусклое и неяркое. Эльфы
здоровые за дровами ушли, паханенок рвет траву для подстилки. Травы мало и
дело идет медленно, хотя я ему и помогаю. Пахан роет яму для костра,
ворчит:
- Надо бы, конечно, дальше уходить, ну да ладно, и так сойдет. Озеро
за один день посуху не обойти, а ночью - хе, посмотрел бы я на того, кто
ночью там бродить будет.
Я про себя думаю: "Ты бы лучше посмотрел - хе - на нас. Жрать нечего,
огонь маленький, оружия - мой кинжал да твой ятаган трофейный. Вздумает
кто к нам придраться - руками возьмет". Дров по-настоящему мало. Тепла от
костерка будет на грош, дымом греться будем. Ветки, обломки невесть какой
старости, корни кустарниковые - вот и все топливо, а еще ведь и Хворому
под спину веток напихали, и травки помягче - забота!
Солнце наконец заходит, и становится темно, очень резко темнота
наступает, отчетливо. Я своей зажигалкой развожу костер, его со стороны не
видать, а тепла он дает даже больше, чем я ожидал. Сторожить - у костра и
вообще - решили по-честному, кто сколько сможет или сочтет нужным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44