Несколько домиков, пара затоптанных краболовов, и ни одной живой души
вокруг, до самого дна долины, а в конце дороги - здравствуйте.
Растянувшись в обе стороны от дороги, стоит с небольшими интервалами цепь
странного вида охраны. Различных народов, ростов и типов, одежда почти вся
рваная и ветхая, но на каждом - по новенькому поясу, блестящему золотым
шитьем. На ногах никакой обуви нет, босиком стоят и лица спокойные,
слишком спокойные даже. Мы приближаемся к цепи постепенно, и чем ближе,
тем больше всяких подробностей различить можно. А это уж совсем непонятно!
В строю несколько, вне всякого сомнения - эльфов! Это что же, Друг уже и
открыто светлых в свою руку взял? Или это против него войско идет? Анлен
спокойно вышагивает рядом, я тоже стараюсь, все больше округой любуюсь или
под ноги, чем вперед, смотрю. Где-то метров за тридцать до цепи не
удержался, поднял глаза - и в области живота начинается дрожь. Третьим
справа, так же ровно, как и все остальные, с таким же лицом, ничего не
выражающим, стоит в строю Граф. В той же самой рубахе, от которой я
отрывал полоски на забинтовку его златокудрой башки. Он не может меня не
видеть, или его сбивает с толку мой маскарад? Кинуться бы к нему, крикнуть
радостно, но мертвая тишина и каменное спокойствие стражи давят собою все
подобные порывы. Когда до нее остается всего-то шагов пять, ближайший воин
- гном с полуободранной бородой - делает шаг в нашу сторону и без
выражения говорит:
- Идите влево вдоль. Дальше десяти шагов не отходить, ближе пяти не
приближаться.
Идем, как овечки, по ниточке. Мимо Графа проходили, я взглянул
украдкой - вроде все на месте, но глаза какие-то не такие. Мертвые глаза.
Идти приходится далековато. Изредка, обходя камни, я приближаюсь к
границе либо десяти-, либо пятишаговой зоны - тотчас ближайшие воины
кладут руки на ножи или поднимают копья, и так пока цепь не упирается в
отвесный склон, прямо под которым раскинута палатка. У двери часовой,
сзади пара телег с лошадьми, и прямо на камнях лежит резерв золотопоясных
- штук до сотни будет. Из палатки выходит еще один оборванец с серебряным
обручем на лысом черепе и равнодушно моргает огромными глазами. Следом еще
один краболов, но уже как-то более живой, и одет нормально. Долго
выспрашивает у Анлен, что и как - она купоросит ему мозги вполне
квалифицированно. Заканчивается разговор довольно мирно - трое
золотопоясных конвоя, два орка и гном, и сообщение, что "дальше с вами еще
поговорят подробней, вы первые, кто из этого места живым пришел".
И опять идти, теперь уже вверх, наискось по склону, противоположному
тому, по которому мы шли с перевала. Он и поположе, и поотрадней - травка,
деревья довольно плотно стоят, и даже цветочков две штуки я видел. Дорога
натоптанная, хорошо видна - то есть в наступающих сумерках мы ее не
теряем. Я конвою отдохнуть предлагаю - гном в ответ тихо говорит:
- Идти еще не больше двух часов, а там вы получите еду и отдых, - и
снова замолкает. Неразговорчивый попался конвой, а с Анлен по тактическим
соображениям беседовать и вовсе не стоит, и топаем в тишине, как немые,
бессловесные, так сказать. Постепенно темнеет, и один из конвойных
зажигает факел, ловко действуя кремнем и обожженной тряпкой, а потом снова
впадает в как бы полусонное состояние. Хоть бы птичка какая-нибудь
запищала или цикада скрипнула. Такая обстановка отнюдь не способствует
успокоению напряженных нервов, и я машинально вслушиваюсь, как шуршит под
ногами щебень, а затем такой же хруст раздается впереди - навстречу
движутся две темные фигуры, без огня идут. Наша стража выставляет вперед
копья и сбавляет шаг. Раздается громкий свист стрелы, и гном падает со
стрелой в боку на дорогу, а еще одна весело впивается в Анленовский щит. Я
прыгаю вперед, валю Анлен на дорогу и падаю сам, а рядом валится конвойный
орк, стрела в глазу торчит. Последний стражник посылает копье куда-то в
гущу ветвей и затем, вытащив нож, кидается в темноту, оставив факел
догорать на дороге, а в нашего соседа втыкается еще пара стрел. Я говорю:
"Анлен, в лес, живо!" - она бросается вперед, я за ней, но еще и не
отбежав от дороги, цепляюсь ногой за веревку, протянутую низом, и пашу
носом перегной. Сильные руки сдирают с меня сапоги, отковыривают меч и
чайник без ручки. Потом двое усаживаются один на шею, другой на зад и
вяжут мне конечности - господи, в который уже раз! Я отплевываюсь от земли
и самым дружелюбным голосом интересуюсь:
- На своем горбу меня потащите?
В ответ мне затыкают рот грязной тряпкой, и на зубах теперь скрипит
песок. Без излишней аккуратности волокут меня опять к дороге, и рядом тем
же манером Анлен, опутанную сетью и оглушенную, видать, вдобавок.
Вытаскивают нас на туда как раз в тот момент, когда луна вылезает из-за
величаво проплывающей тучи. Место события как фонарем освещено, и я даже
мычание в тряпочку от удивления издаю. Гном лежит в луже своей крови,
стрела по-прежнему торчит в боку, но он жив и бесстрастно глядит куда-то
вдаль. А там, где должен бы лежать труп орка - полуистлевшие кости, в
которых можно распознать скелет, впрочем, скелет, опоясанный все той же
роскошной перевязью, перебитой посередине. С другой стороны дороги
появляется невысокий человечек самого что ни на есть простецкого вида, но
в то же время чувствуется некий подвох в его простоте. Мужичок опасливо
наклоняется к гному и резким движением расстегивает пояс. На моих
изумленных глазах, и все-таки неуловимо, гном теряет всякое сходство с
раненым воином и превращается в раздутого полуразложившегося мертвеца.
Раздается хрипловатая команда на незнакомом мне наречии, и меня снова
хватают и волокут все дальше и дальше от дороги. Короткая остановка, меня
ощупывают и вытаскивают кинжал, расписанный западноэльфийскими рунами, как
я его не прятал, а все без толку. Положили меня снова на землю носом вниз,
и ничего видеть я не могу, только разговор слушаю спокойный, хотя я бы
удивился, у урха эльфийскую вещь из-за пазухи вытащив. Тянется это
недолго, один из носильщиков развязывает мне ноги и моим же лезвием тычет
в спину. Кое-как на ноги поднимаюсь и оборачиваюсь поглядеть, кто же это
так квалифицированно нас повязал? Сзади стоит свирепого вида вахлак, а
чуть поодаль еще один. А я-то после Орогоччу ни разу их не только не
видал, но и не слыхивал про них даже. Получается, они и тут живут? Ничего
не понимаю. Вахлак на мои оглядывания не обижается, а просто нажимает на
нож - мол, давай двигай. Я не противлюсь, только философски думаю про себя
над превратностями судьбы: из-под одного конвоя в руки другому попал,
потом вот третий, и будет ли еще продолжение?
Луна уже вылезла высоко, ее время от времени закрывают темные клочья,
но свет есть. Наш путь приводит к небольшой прогалине между деревьев, на
середине которой стоит железная конструкция, внутри которой, видимо, горит
огонь, но сюда пробиваются только слабые отсветы, потайная переносная
печка, одним словом. Вокруг нее лежат и сидят с десяток вооруженных
вахлаков, и рядом, но отдельно - трое простецких мужичков, навроде того,
что я видал на дороге: рубахи, штаны, на ногах нечто на лапти похожее,
бороденки короткие, но пухлые. А над поляной между деревьев растянута
настоящая маскировочная сеть, или я совсем спятил! Пока я соображаю,
откуда она здесь, происходит такое, что я оказываюсь окончательно добит.
От костра подходит бородатый светловолосый человек, и один из вахлаков,
доложив ему что-то по-своему, становится по стойке смирно и отдает
светловолосому честь. Я, совершенно ошалев, начинаю смеяться в ту же самую
тряпку. Светловолосый удивленно глядит на меня и что-то приказывает - меня
волокут в сторону общей компании, где уже чернеет сверток с моей
соратницей. Она уже в себя пришла, но говорить не может - ее рот замотан
длинной лентой в несколько слоев. Я пытаюсь успокоиться, но сетка над
поляной не дает этого сделать, и все накопившееся за последние два дня и
две ночи напряжение разряжается в совершенно диком смехе, который со
стороны, наверное, похож на страстное мычание какой-нибудь домашней
скотины. Угомониться удается не скоро, но усталость все же берет свое, и,
заснув, я наслаждаюсь бредовыми картинами: орки, марширующие на плацу,
Кун-Манье в форме трехзвездного генерала, и эльфы в кольчугах и при луках,
идущие в атаку на танках. Еще там мы со Знахарем и Амгамой кого-то
спасали, и прочие выверты подсознания.
Подъем - уже и солнце светит, и ветерок дует. Вахлак, меня
разбудивший, берет меня под мышки и устанавливает в вертикальное
положение. Анлен выпутывают из сетки, и рядом трое лучников - на случай,
если мы с нею начнем дурить. От чуть-чуть дымящей печки вразвалочку
подходит светловолосый. Я вспоминаю свой сон, гляжу на него и прикидываю,
что этот начальничек весьма смахивает на Амгаму, и даже не смахивает, а
это он самый и есть. А если так, то и вахлаки, наверное, не здешние, и
сеть маскировочная понятна, и все прочее, вот только мужички... кстати,
где они? Словно и не было их. Ну-ка, что скажет мой разлюбезный товарищ
юности мятежной? Любезности в нем оказывается немного. Амга требует
сведений об оцеплении, о причинах его появления, об окрестных долинах -
отвечай не хочу. Кляп вынимается, но я вместо ожидавшихся сведений говорю:
- Слушай, ты водички не дашь немного? - Амгама делает знак, мне
приносят кожаную мягкую фляжку.
- И руки бы развязали... - Тут уже у собеседника есть сомнения, но
решив не портить раньше времени отношения, он делает то, что я прошу. Я
пару раз умываюсь из горсти, сдирая первый слой грязи и пыли, и заявляю,
уже на озерном диалекте:
- Я вижу, ты, Амгама, большим начальником стал, старых друзей не
узнаешь?!
Следует бурная сцена, которой вахлаки весьма озадачены, но не
препятствуют. Следующим шагом я представляю Анлен, как хотя и в чужом
обличьи, но вполне надежную особу. Амгама лично распутывает ей руки, а
ближайший охранник смотрит на это с явным подозрением.
Амгама действительно рад, но вскоре к его чувствам добавляется
настороженность, и я обещаю ему все рассказать, после того, как он ответит
на один мой вопрос, ну очень важный:
- Ты вот сейчас здесь, я не спрашиваю зачем, чью волю ты выполняешь?
Амгама не колеблется ни секунды:
- Великого Маршала Приозерья, а чью же еще?
- А когда он тебя сюда отправлял, он что-нибудь о здешнем хозяине
знал?
- Нет, откуда. Наоборот, затем и наладил!
- И еще один: как ты думаешь, твой отряд здесь уже засекли?
- Похоже, нет. Я старался.
- Ну ладно, теперь моя очередь говорить, да? - и я кратенько излагаю
основные свои приключения, начиная с самого момента прощания. Про поход с
Чисиметом на Запад, да как от одной к другой базе светлых сил бродили, как
я в первые советника выбился - все это я рассказываю без утайки, а дальше
приходится хитрить, мало ли как дело обернется. Подземелья сокращаю
насколько возможно, про глобальные планы Друга тоже молчу, а Анлен
получается так, колдунья-самородок. Выходит вроде складно и похоже на
правду. Угрызений совести я не чувствую - дружба дружбой, а политика
политикой. Амгама приваливается спиной к уже окончательно погасшей печке,
а вахлаки, успокоенные дружеским его обращением с пленниками - нами, то
есть - разбредаются по поляне. Изредка из леса появляется то один, то
другой, и на смену без слов уходит следующий караульный.
Амгама тихим голосом рассказывает свою историю. Как танк обратно
добирался, я знаю и потому слушаю вполуха. Маршал принял Амгаму с
радостью, потому что наконец-то договорился с хребтовскими вахлаками, и
знаток обычаев, языка и жизни их пришелся очень кстати. Стал Амгама
дипломатом высокого ранга, снова пришлось помотаться по Красному хребту, и
даже с Орогоччу связь удалось наладить, хотя прохладную, но все же не
войну. И вот года три назад в Орогоччу - Горной Стране объявился Керит,
про которого Маршал уже и думать забыл. Но Керит сам о Маршале вспомнил и
прислал с очередной почтой письмо, в котором извещал, что со сводным
отрядом вахлаков местных и хребтовских отправляется в поход на север, и в
знак прошлой и нынешней дружбы не худо бы этому делу поспособствовать -
нужны сведения и карты, полученные летающим железом уртазым-могузов.
Маршал же, который, как известно, в каждой бочке затычка, вместо бумаг и
пожеланий удачи, вернее, вместе с ними прислал Кериту Амгаму как своего
представителя и две телеги снаряжения в качестве дополнительного взноса.
Керит поначалу скривился, но познакомившись поближе и со снаряжением, и с
Амгамой, сменил гнев на милость и посвятил неожиданного спутника в суть
дела. Она такова: Керит все же добрался до Серого Пика и сумел наладить
контакты с горными туманниками, и-ка, расой не сильно заметной, но
древней, мудрой и спокойной. Как я понял, не удалось Кериту уговорить их
идти воевать на Запад, Амгаме он, конечно, этого разъяснять не стал. У
и-ка свои заботы были. Они давно уже ощущали чью-то злую волю, которая
хоть и не лишала их свободы мысли и действий, но давила и мешала. Причем с
некоторых пор она начала усиливаться, и боятся и-ка попасть в зависимость
от совершенно неизвестно кого, угнездившегося на севере, то есть здесь, в
Токрикане. Этого они не хотят, и через Керита в полуультимативном тоне
предложили вахлакам организовать поход на предмет выяснения: кто, зачем, и
как отмахиваться в случае чего. К экспедиции присоединились еще пятеро
духов с гор, которых каким-то образом сумели укрепить от всяких нажимов.
- Это вот эти бородатенькие ребята?
- Да. Ночью они могут принимать любую форму и даже цвет, а вот днем -
ничего не могут, разве что видеть и слышать, оставаясь невидимыми и
бессильными. За защиту приходится платить!
- А Керит где?
- Нету. Убили его, еще на подходе к горам. Я не успел ничего сделать,
и теперь в отряде два командира - я у краснохребтовцев предводитель,
Амазар Торопливый - у горнострановцев. Сейчас они на разведку ушли. А
вообще мы скоро уходим отсюда.
- Что, уже все узнали? - в разговор вступает Анлен.
- Ну, не все, но многое, и пожалуй хватит. - Амгама демонстративно
обращается ко мне, не удостаивая ее вниманием. - Знаем, что хозяин здешний
могучий маг, и нашей группе даже смешно вступать с ним в спор. Знаю, что
он готовит и обучает армии, но знаю и то, что любая, даже самая сильная
армия не может быть непобедимой. Особенно если против нее выступит целый
союз. Только вот беда, - голос уже скорей задумчивый, чем самоуверенный, -
в окрестностях на сотни и сотни миль вокруг нет ни одного по-настоящему
сильного народа. Но кроме окрестностей есть еще и дальние окраины, есть в
конце концов Запад и Восток - родина Керита.
В голосе Амгамы сквозит тревога - он, конечно, и не догадывается о
настоящих планах Друга, но перспектива даже просто войны с ним пугает
скороспелого командира. Анлен:
- Значит, и ты решил удалиться, сочтя, что с тебя хватит? - тон
насмешливый и провокационный. На этот раз Амгама поворачивается к ней, и
видимо, готов дать отпор, но я опережаю:
- Послушай, она знает о положении дел больше, чем мы с тобою вместе
взятые. И вообще учти, что она не из тех, кого можно так явно не уважать.
Амгама готов начать ссору, но тут между деревьями появляется новый
отряд вахлаков - в серо-коричневых, под голый камень, комбинезонах, с
вымазанными такой же краской лицами, руками и волосами. Про волосы я
думаю, что такой раскраски не припомню, скорее всего это маскировка и
отосланные подальше традиции. Впереди гордой поступью идет не иначе как
сам Амазар Торопливый, он подходит к Амгаме и, видимо, выясняет, кто и что
мы - вопросы короткие и отрывистые, а ответы длинные и многословные.
Горнострановские ребята весьма отличаются от хребтовских - еще более
молчаливы и сдержанны, за все время объяснения Амгамы с Торопливым не
проронили и трех слов, считая всех восьмерых вместе. Хребтовцы помогают
вытаскивать из трех притащенных мешков всяческую снедь - тут и какое-то
жаркое, порядком повалянное и потоптанное, несколько штук травяных
лепешек, куски хлеба, овощи бледно-зеленого цвета, вроде кабачков, все это
богатство живописной горкой выложено на траву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44