Дайте нам точные цифры, сколько пороха извел тот или иной
народ на фейерверки, на ракеты и шутихи, и я скажу вам, на
каком уровне физического и духовного развития он находится. Чем
выше цифра, тем ниже опустился душой и телом этот народ, ибо
соотношение здесь обратно пропорциональное.
Я стоял однажды в Париже, на площади Согласия, и видел
толпу богачей и бедняков, глазеющих на одно из этих жалких
зрелищ, которые для того лишь затеваются, чтобы обмануть людей,
создать у них иллюзию довольства и радости. Этой пустой забавой
им платили за утраченную свободу - так ребенок отдает
драгоценный камень за горсть леденцов. И они глядели с
наслаждением, чуть ли не с восторгом, а я смотрел на них: какие
они были жалкие, малорослые, на добрый фут ниже своих предков!
Я смотрел и видел глаза, оживленно блестевшие, но лишенные
мысли.
А это были представители некогда великой нации, и она все
еще мнила себя первым народом на земле. Они с таким увлечением,
с таким восторгом следили за фейерверком, что я уже не мог
сомневаться: расцвет и величие этого народа позади, а теперь он
быстро катится по наклонной плоскости - к упадку и
вырождению...
После фейерверков начали танцевать фанданго. Здесь можно
было встретить все те же лица, почти без изменений те же
наряды. Лишь сеньоры и сеньориты переоделись, да иная
деревенская красотка сменила грубую шерстяную юбку на другую -
из пестрого миткаля, отделанную оборками.
Танцевали в просторном зале Дома капитула11, который
выходил на площадь. В этот праздничный день вход был открыт для
всех. В пограничных городах Мексики, несмотря на классовые
различия и деспотизм властей, во всем, что касается
развлечений, сохраняется своеобразное демократическое
равенство, смешение представителей низших и высших слоев
общества, чего никогда не встретишь в других странах. Приезжих
англичан и даже американцев это всегда удивляло.
В зал для танцев впускали всякого, кто пожелает, лишь бы
он заплатил за вход. Бок о бок с богачом в прекрасном костюме
тонкого сукна можно было увидеть скотовода в кожаной куртке и
бархатных штанах до колен; а дочка богатого торговца танцевала
рядом с крестьянкой, которая своими руками месит тесто и ткет
шали.
Комендант, Робладо и лейтенант прибыли на бал в полном
параде. Здесь же были и алькальд с жезлом, и священник в
широкополой шляпе, и отцы иезуиты в своих развевающихся
сутанах, и вся месная знать.
Тут и богатый коммерсант дон Хосе Ринкон со своей дородной
супругой и четырьмя толстыми, вечно сонными дочерьми; и супруга
и вся семья алькальда; и девицы Эчевариа с братом-щеголем в
костюме по парижской моде - во фраке и цилиндре; на всем балу
он один был в таком наряде. Здесь и богатый землевладелец
сеньор Гомес дель Монте с тощей женой и несколькими довольно
тощими дочерьми - этим они отличались от сотен коров, бродивших
по его пастбищам. Здесь же блистает и красавица Каталина де
Крусес, дочь богатого владельца рудников дона Амбросио; отец не
отходит от нее и не спускает с нее глаз.
Помимо этих важных особ, тут присутствуют и люди менее
значительные: и служащие с рудников дона Амбросио, и конторщики
торговых предприятий, и молодые скотоводы из долины, и
рудокопы, и пастухи, и охотники на бизонов, и даже городские
бедняки с дешевыми серапе на плечах. Кого только не было на
этом балу!
Оркестр состоял из бандолы12, арфы и скрипки; танцевали
вальс, болеро, коону. Можно прямо сказать, что лучше не танцуют
и в Париже. Пеоны, в коротких кожаных куртках и штанах до
колен, и те танцуют с таким изяществом, будто они профессора
этого дела; а деревенские красотки в коротких юбочках и пестрых
туфлях порхают по залу, словно балерины.
Робладо, по обыкновению, не отходил от Каталины и танцевал
с ней почти все танцы, но она не смотрела на его золотые
эполеты - ее взор блуждал по залу, словно искал кого-то. Было
очевидно, что она невнимательна; она почти не слушала Робладо и
явно тяготилась его обществом.
Вискарра тоже кого-то искал взглядом и не находил; он
прогуливался взад и вперед, тщетно заглядывая в лица, во все
углы.
Если он искал прекрасную блондинку, ему не повезло: ее не
было здесь. После фейерверка Росита с матерью уехали домой. Они
жили далеко, в долине, и отправились туда в сопровождении
Карлоса и молодого скотовода дон Хуана. Однако оба еще хотели
вернуться на танцы. Дорога задержала их, и они появились в зале
с большим опозданием. Потому-то взор Каталины и блуждал по
сторонам. Однако ее не ждало разочарование, как Вискарру.
Фанданго еще не окончилось, когда в зал вошли два молодых
человека и смешались с толпой. То были дон Хуан и Карлос.
Охотника нетрудно было узнать по белоснежному султану из перьев
цапли, который развевался на его черном сомбреро.
Взор Каталины уже не блуждал беспокойно по лицам. Теперь
он снова и снова устремлялся в одну сторону, но не прямо и
подолгу, а украдкой - ведь за ней наблюдали разгневанный отец и
ревнивый поклонник.
Карлос притворялся равнодушным, хотя сердце его пылало.
Чего бы не дал он, чтобы танцевать с Каталиной! Но он слишком
хорошо понимал положение дел. Он знал, что стоит ему пригласить
Каталину, и разразится скандал. И он не отваживался на это.
Время от времени ему вдруг начинало казаться, что Каталина
больше не обращает на него внимания, что она с интересом
прислушивается с словам Робладо, щеголя Эчевариа и других. Да,
Каталина прекрасно играла свою роль. Игра эта предназначалась
для других, не для Карлоса, но он не знал этого и почувствовал
себя уязвленным.
Беспокойство охватило его, но он пошел танцевать.
Партнершей он избрал прехорошенькую крестьяночку, Инес
Гонсалес, и она была счастлива танцевать с ним. Каталина видела
это и, в свою очередь, ощутила укол ревности.
Некоторое время продолжалась эта игра. Наконец Карлосу
наскучила его партнерша, и он уселся в одиночестве на скамью.
Его глаза следили за каждым движением Каталины. И в ее ответном
взгляде он читал любовь, любовь, в которой они признались друг
другу, - да, они уже связали себя клятвой. Что же им было
сомневаться друг в друге ?
Они снова верили друг другу, танцы взволновали их, дон
Амбросио изрядно выпил и уже не так рьяно опекал дочь, и теперь
уверенность была не только у них в сердце, но и во взгляде -
они чаще и смелее смотрели друг на друга.
По комнате кружились пары и в вихре вальса проносились
мимо Карлоса. Каталина вальсировала со щеголем Эчевариа. И
каждый раз, когда она оказывалась рядом с Карлосом, их взгляды
встречались. Чего только не скажет испанка мимолетным взглядом,
который вновь и вновь возвращается к любимому! И в глазах
Каталины Карлос читал чудесную повесть. Когда Каталина в третий
раз проносилась мимо по кругу, Карлос заметил, что в руке,
которая покоится на плече партнера, она что-то держит. То была
веточка, покрытая темной зеленью. Оказавшись рядом с Карлосом,
Каталина ловко уронила ее прямо к нему на колени, и до него
донесся едва слышный шепот: "Туя!"
Карлос схватил ветку, темно-зеленую ветку туи. Ему ли было
не понять ее значение! Он прижал ее к губам, а потом сунул в
петлицу своей вышитой куртки.
Когда Каталина снова оказалась рядом с ним, они обменялись
взглядами, полными любви и доверия.
Ночь тянулась медленно, дон Амбросио начал клевать носом и
наконец увез дочь домой; капитан Робладо сопровождал их.
Вскоре после этого почти все, кто был познатнее и
побогаче, разъехались; лишь некоторые, самые неутомимые
поклонники Терпсихоры, танцевали до тех пор, пока румяная
Аврора не заглянула в забранные решетками окна Дома капитула.
Глава X
Льяно Эстакадо, или "Столбовая Равнина", - царство
охотников, один из самых своеобразных уголков Великих
Американских Равнин. Это уединенное степное плоскогорье, по
очертаниям напоминающее баранью ногу, возвышается над всей
округой почти на тысячу футов. Оно тянется с севера на юг на
четыреста миль, а ширина его в самом широком месте едва
достигает трехсот миль. Это пространство, почти равное всей
Ирландии. Оно не похоже на остальную прерию, и само оно
неоднородно. На севере засушливая степь простирается на
пятьдесят миль; местами не встретишь ни деревца, а местами
растет чахлая, низкорослая акация - здесь встречаются два вида
ее. Степь кое-где рассекают суровые, непроходимые ущелья
глубиной до тысячи футов. Крутые, отвесные стены их совершенно
неприступны; на дне между ними изредка попадаются неглубокие
озерки, а среди скал и по крутым склонам лепятся чахлые кедры.
Проникнуть в эти глубокие расселины, в эти каньоны, или
перебраться через них можно лишь в определенных местах, и такие
переходы не часты - их разделяют десятки миль.
На плоскогорье порою на сотни миль тянутся совершенно
ровные, пустынные земли, и грунт здесь такой плотный, словно
его нарочно утрамбовали; а местами раскинулся зеленый ковер
трав, разрослись акации; кое-где путешественник увидит
неглубокие впадины, наполненные водой, то совсем маленькие, то
побольше; есть и настоящие невысыхающие озерки - их берега
заросли осокой. Почти во всех этих озерках вода в той или иной
степени насыщена солями; в одних она сернистая, в других -
совсем соленая. После сильных дождей озер становится больше, и
вода в них почти пресная; но дожди в этом необитаемом краю
редкость, и во время длительных засух почти все озерки
исчезают.
В южной части Льяно Эстакадо почти не увидишь ровных
пространств; на добрые пятьдесят миль с севера на юг
протянулась широкая - чуть не в двадцать миль шириной - полоса
песчаных холмов. Это груды белого песка; они вздымаются то
грядами до ста футов вышиной, то отдельными конусообразными
вершинами; нигде не деревца, ни куста, ни травинки - ничто не
нарушает их мягких очертаний, ни одно яркое пятно не оживляет
их однообразной белизны. И самое поразительное, поистине
загадка для геолога - что среди этих холмов, даже на самых
высоких гребнях, встречаются водоемы, озерки, и вода в них
бывает не от случая к случаю, не только после дождей. Тут
растет камыш, тростник, кувшинки - значит, эти озерки не
пересыхают и не иссякают. А казалось бы, можно ли найти более
неподходящее место для воды ?
Такие дюны встречаются и на берегах Мексиканского залива и
на европейском побережье, и там это нетрудно объяснить; но
существование их здесь, в самом сердце материка, иначе как
загадкой природы не назовешь.
Этот песчаный пояс можно пересечь в одном или двух местах,
но лошади на каждом шагу вязнут по колено, и не будь здесь
воды, опасно было бы пускаться в такое путешествие.
Где же находится Льяно Эстакадо ? Разверните карту
Северной Америки. Вы увидите большую реку, которую называют
Кэнедиен; она берет начало в Скалистых горах, сперва течет на
юг, потом на восток, пока не сливается с Арканзасом.
Поворачивая к востоку, река огибает северный край этого
плоскогорья, кое-где она омывает его отвесные стены, а в иных
местах отступает далеко в сторону, и тогда с берега эти стены
можно принять за горную гряду - путешественники нередко
совершают эту ошибку.
Западная стена Льяно Эстакадо более отчетлива. У истоков
Кэнедиен начинается еще одна большая река - Пекос. Если верить
карте, она тоже течет на юг, но это не совсем точно: на
протяжении нескольких сот миль Пекос заметно отклоняется к
востоку и лишь потом направляется к югу, где впадает в Рио
Гранде. Пекос омывает все западное основание плоскогорья,
которое преграждает ему путь, и вместо того, чтобы течь на
восток, как все другие степные реки, берущие начало в Скалистых
горах, Пекос отклоняется к югу.
Восточная граница плоскогорья не столь определенна, но
некоторое представление о его очертаниях можно получить, если
знать, что граница эта проходит в каких-нибудь трехстах милях
от Пекоса и пересекает истоки Уошито, Ред-Ривер, Брасос и
Колорадо. Все эти реки и их многочисленные притоки берут начало
на восточных склонах Льяно Эстакадо, и быстрые воды их
рассекают плоскогорье на огромные фантастической формы массивы.
На юге плоскогорье суживается и, постепенно понижаясь,
переходит в долины многочисленных небольших речушек, которые
вливаются в низовья Рио Гранде.
В этом своеобразном краю никто не живет. Даже индеец
никогда не задерживается тут надолго; он останавливается лишь
на несколько часов, чтобы отдохнуть после перехода, но в иных
местах и он, привыкший к голоду и жажде, не осмелится пересечь
плоскогорье. Переход через Льяно Эстакадо очень опасен, и на
всем ее протяжении - четыреста миль - лишь в двух местах
путешественники могут пересечь ее, не рискуя жизнью. Опасность
кроется в недостатках воды. Травы здесь изобилие, но в иное
время года даже на хорошо известной дороге на протяжении
шестидесятивосьмидесяти миль невозможно добыть ни капли воды.
В давние времена один из этих переходов, соединяющий
Санта-Фе с Сан-Антонио-де-Бехар в Техасе, назывался "Испанской
тропой"; чтобы странники не сбились с пути, кое-где поставлены
были вехи, столбы. Отсюда и название всей местности.
По Льяно Эстакадо теперь мало кто проезжает; там можно
встретить лишь мексиканских охотников на бизонов да индейских
торговцев - команчеросов. Поселенцы Новой Мексики пускаются в
путь небольшими партиями и охотятся на бизонов либо торгуют с
индейскими племенами, кочующими в восточной части плоскогорья.
И охота и торговля не очень-то прибыльны, но и этого довольно
людям особой породы - тем, кого случай или призвание заставили
столь опасным и необычным способом добывать хлеб насущный.
Эти жители мексиканской окраины очень напоминают охотников
и обитателей англо-американских лесных поселений, расположенных
на границе. Однако у мексиканцев иное оружие, одежда, иные
способы охоты.
Снаряжение охотников на бизонов, как и лесного бродяги,
очень простое. Охотится он верхом на неполохом, а иногда и
превосходном коне; вооружен луком и стрелами, охотничьим ножом
и длинным копьем. Огнестрельного оружия он, как правило, не
признает; бывают и исключения, но они редки. Важная часть его
снаряжения - лассо. Что касается торговли, запас товаров у него
невелик - обычно на каких-нибудь двадцать долларов, не больше.
Несколько мешков с хлебом, выпеченным из муки крупного помола (
индейцы, живущие в прерии, его очень любят), куль маиса,
коекакие безделушки, которыми украшают себя индейцы, грубые
серапе, несколько кусков ярко окрашенной домотканной шерстяной
материи - вот и весь его товар. Металлическими изделиями он
почти не торгует. Он сам платит за них слишком дорого, ибо их
привозят издалека и без зазрения совести облагают непомерно
высокими пошлинами. Огнестрельным оружием он вовсе не торгует -
индейцам этих прерий его привозят с востока; но испанские ружья
- легкие мушкеты и штуцеры - команчи добывают во время набегов
на южномексиканские города.
Возвращаясь из своего дорогостоящего и опасного
путешествия, охотник привозит сушеное бизонье мясо и шкуры;
одни он добыл сам, на охоте, другие выменял у индейцев на свои
товары.
В обмен на вещи отдают и лошадей, и мулов, и ослов.
Индейцы владеют огромными стадами, у иных сотни голов скота, и
почти на всех - мексиканское клеймо. Другими словами, индейцы
крадут их в поселениях, расположенных в нижнем течении Рио
Гранде, а затем продают в верховьях Рио Гранде, и торговля эта
считается совершенно законной, - по крайней мере, сейчас дело
обстоит так, что ничего тут не поделаешь.
Охотники на бизонов редко отправляются в прерии большими
группами. Иногда их собирается много, они берут с собой жен и
детей и кочуют с ними, точно индейское племя. Однако чаще всего
в путь пускаются один-два охотника с лошадьми, мулами и слугами
- вот и вся экспедиция. Дикие обитатели прерий тревожат их
меньше, чем обычных путешественников. Команчи и другие племена
знают, с какой целью они пускаются в прерию, и радушно
принимают их. И при всем этом эти люди с двойной профессией,
полуохотники-полуторгаши, нередко обманывают индейцев и плохо
обращаются с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38