Чтобы
не озябнуть, мулат накинул себе на плечи только что присвоенное
одеяло. Тыквенная фляна с вином, которую они принесли с собой,
помогла им не скучать в ожидании. Лишь мысль о Бизоне, мелькая
порой в сознании желтолицего охотника и его темнокожего
приятеля, омрачала их веселье.
Они ждали свою жертву совсем не так долго, как
рассчитывали.
Им почему-то казалось, что Карлос ускакал далеко, к самому
Сан-Ильдефонсо, а там, пожалуй, его задержат какие-нибудь дела,
и он вернется лишь перед рассветом.
Но задолго до полуночи, пока они строили эти
предположения, Мануэль, не сводящий глаз с ущелья, вдруг
привскочил и дернул приятеля за рукав:
- Гляди, Пепе, вон! Вон он, белоголовый!
И мулат показал на тень, которая приближалась со стороны
равнины к узкому концу ущелья. В полутьме она была едва видна,
но все же можно было различить очертания человека верхом на
лошади.
- Черт бы его побрал! Он самый... Ч-черт! - ответил Пепе,
вглядевшись в темноту.
- Прячься, сынок! Придержи собак... Назад! Прячься! Я
подстерегу снаружи... Тише!
Они еще раньше уговорились, кому где стоять, и Пепе тотчас
занял свое место. Мануэль, ухватив ищейку за загривок, остался
у входа в пещеру, но через минуту приподнялся, явно
встревоженный.
- Дьявол! - пробормотал он. - Дьявол!.. Говорил я - все
пропало... Держись, Пепе! Пес напал на наш след!
- А, черт! Что же делать?
- В пещеру... Скорей!.. Там его и прикончим.
Оба кинулись в пещеру и замерли в ожидании. Наспех они
составили новый план действий: они схватят собаку Карлоса, как
только она вбежит к ним, и постараются придушить.
Но им это не удалось. Подойдя ко входу в пещеру, Бизон
остановился у выступа и принялся громко лаять.
Раздосадованный Мануэль вскрикнул и, выпустив ищейку, с
ножом в руке ринулся на Бизона. Тут же прыгнула вперед и
ищейка, и псы сцепились в отчаянной схватке. Он плохо кончилась
бы для ищейки, но в следующее мгновение все четверо - Мануэль,
Пепе, ищейка и волкодав - напали на Бизона, пустив в ход ножи и
зубы. Ему нанесли несколько тяжелых ран, и бедный пес,
чувствуя, что ему не справиться сразу с четырьмя противниками,
благоразумно отступил за скалы.
Его не стали преследовать: негодяи все еще надеялись, что
Карлос ни о чем не догадается и подойдет к пещере. Но надежды
их быстро рассеялись. В полумраке они увидели, как всадник
повернул коня и поскакал прочь из ущелья.
Несколько минут под сводами пещеры гулко звучали возгласы
досады, богохульства, непристойная брань.
Наконец негодяи немного поостыли; ощупью добрались они до
своих лошадей и вывели их из пещеры. Здесь они остановились и
опять дали волю злобной досаде; потом принялись обдумывать, как
же действовать дальше.
Гнаться тут же за Карлосом не имело смысла: пока они
выберутся на равнину, он, конечно, ускачет от них на много
миль.
Долго еще охотники ругались и осыпали Бизона проклятиями.
Наконец это утомило их, и они опять задумались над тем, как
быть.
Пепе считал, что ночью идти дальше бесполезно: до
наступления утра им все равно не нагнать Карлоса; а вот станет
светло, тогда будет легче его выследить.
- Дурак ты, Пепе! - ответил Мануэль на эти рассуждения. -
Станет светло - он увидит нас... Так мы все дело испортим. Эх,
ты!
- Как же теперь?
- Дьявол! А ищейка на что? Она и ночью поскачет по следу.
Не уйдет белоголовый.
- Так ведь он когда остановится? Миль за десять, не ближе!
Значит, ночью нам его не догнать.
- Опять ты дурак, Пепе! Миль за десять? Нет, ближе! Про
ищейку-то он не знает, не думает, что мы его выследим.
Наверняка ближе остановится. Только вот пес у него сущий
дьявол! Кабы не пес...
- Черта с два! Пес теперь нам не помеха.
- Почему это?
- Почему? Да потому, что я пырнул его его ножом. Уж ты мне
поверь, он свое отбегал.
- Дьявол! Хорошо бы так... Хорошо бы... За это и двух
золотых не жалко. Кабы не этот пес, белоголовый уже был бы наш.
Кабы не пес, мы бы его до рассвета захватили. Скоро он
остановится. Про нас-то он не знает и про ищейку не знает...
Остановится, вот увидишь. Клянусь Богом, дело верное!
- Как так, Мануэль? Думаешь, он не не уйдет далеко?
- Нипочем не уйдет! Никуда он не уйдет!.. Скоро мы его
выследим. Дождемся, чтобы заснул, подберемся к нему... Только
вот этот пес... Ничего, подберемся.
- Про пса не думай, он нам не помеха. Я так пырнул его
ножом - дай Бог ему двадцать минут прожить, а уж больше где
там! Когда найдем белоголового, так одного, без собаки, уж ты
мне поверь.
- Хорошо бы... Что ж, попробуем, сынок. Поехали!
Мануэль тронул поводья и начал спускаться со скалы в
ущелье. Пепе и собаки двинулись за ним.
Глава LIX
Подъехав к месту, где они в последний раз видели всадника,
Мануэль спешился и подозвал ищейку. Он сказал собаке несколько
слов и знаком послал ее по следу. Ищейка поняла, что от нее
требуется, опустила морду к земле и бесшумно побежала вперед.
Мануэль опять взобрался в седло, и оба охотника пришпорили
коней и поскакали вперед, чтобы не отстать от собаки.
Они видели ее, хотя луна скрылась. Светло-рыжая шерсть
ищейки выделялась на темном фоне зелени, к тому же здесь не
росли ни кусты, ни высокая трава, в которой собаки не было бы
видно. Притом, как и приказал хозяин, она шла по следу не
торопясь, хотя запах был еще совсем свежий и она могла бы
бежать намного быстрее. Ищейка была обучена ночью выслеживать
медленно и не поднимать шума, поэтому не раздавалось
характерного для этой породы глухого отрывистого лая.
Прошло не меньше двух часов, прежде чем впереди показалась
роща, где укрылся Карлос. Едва увидев ее, Мануэль пробормотал:
- Гляди, сынок! Собака ведет в лес, гляди! Ставлю монету,
что белоголовый там, будь он проклят! Наверняка там!
Когда они подъехали к роще ярдов на пятьсот-шестьсот - она
все еще лишь смутно виднелась во мраке ночи, - желтолицый
охотник окликнул ищейку и велел ей держаться позади. Он был
уверен, что Карлос либо в самой роще, либо где-то по-соседству.
В любом случае ничего не стоит снова напасть на его след. Если
их жертва в роще, - а судя по возбуждению собаки, так оно и
было, - тогда не нужна больше сноровка ищейки. Настало время
принять другие меры.
Отклонившись от прямого пути, Мануэль поехал по кругу,
неизменно держась на одном и том же расстоянии от опушки рощи.
Спутник ехал позади, с ним были собаки.
Так они оказались напротив естественной аллейки,
рассекавшей рощу, и вдруг им в глаза ударил яркий свет.
Изумленные охотники остановились. Они достигли того места,
откуда была видна лужайка. Посреди нее горел большой костер!
- Говорил я тебе! - воскликнул Мануэль. - Вон он спит,
дурак! И не думал, что его ночью выследят... Холода-то не любит
- какой развел огонь! Не ждет беды... Знаю я эту прогалину -
хитрое место, только с двух концов костер видно. Ага, вон и
лошадь!
В отсвете костра был ясно виден стоявший неподалеку
вороной.
- Черт побери! - продолжал охотник. - Не думал я, что
белоголовый такой дурак. Гляди! Ведь это он спит там! Наверняка
он!
Там, куда показывал Мануэль, у костра виднелось что-то
темное. Похоже было, что это вытянулся спящий.
- Святая дева, так и есть! - подтвердил Пепе. - Разлегся у
самого костра. Вот дурак! Ясно, что он думал - в такую темень
мы его не выследим.
- Тише ты! Пса нет, белоголовый - наш! Хватит болтать,
Пепе! За мной!
Мануэль двинулся не прямо к роще, а несколько ниже, к
берегу реки. И охотники, не обмениваясь больше ни словом,
пустили коней вскачь.
Их жертва была теперь в таком месте, что лучшего и
пожелать нельзя, и они торопились воспользоваться случаем. Оба
хорошо знали эту рощу, так как не раз, укрываясь в ней,
стреляли оленей.
Охотники выехали на берег, спешились и, привязав лошадей и
собак к ивам, направились в сторону рощи.
Теперь они не были так осторожны, как раньше. Они не
сомневались, что жертва спит, растянувшись у костра. Дурень! -
думали они. Но как он мог подозревать, что они здесь появятся?
Самый прозорливый человек считал бы себя здесь в безопасности.
Ничего удивительного, что он лег спать, - уж наверно, он устал.
И неудивительно, что он разложил костер: ночью сильно
похолодало, в такую погоду без огня не уснешь. Все казалось
совершенно естественным.
Они подошли к опушке рощи и, не раздумывая, заползли в
кустарник.
Ночь была тихая, ветерок едва касался листвы - малейший
шорох в кустах можно было услышать с любого края полянки. Тихое
журчание воды далеко на быстрине, легкая зыбь и плеск у берега,
порою вой степного волка да унылый зов ночной птицы - вот и все
звуки, которые доносились до слуха.
И все же, хотя эти двое продирались сквозь густой
подлесок, ни один звук не выдал их приближения. Лист не
шелохнулся, не подогнулась ветка, не хрустнул сучок под рукой
или коленом - ничто не выдало присутствия человека в темном
кустарнике. Эти люди знали, как пролезть сквозь заросли. Они
приближались неслышно, точно змеи, скользящие в траве.
На полянке царила глубокая тишина. На самой середине пылал
костер, ярким пламенем озарявший все вокруг. Неподалеку стоял
великолепный конь, славный вороной охотника на бизонов; в
отсвете костра его нетрудно было узнать. А еще ближе к огню
виднелось распростертое тело самого охотника, который, должно
быть, спал. Так и есть - это его дорожная сумка, сомбреро,
сапоги и шпоры. С шеи лошади свешивается лассо, и конец его,
наверно, обмотан вокруг руки спящего. Все это можно было
заметить с первого взгляда.
Лошадь вздрогнула, ударила копытом оземь, но вот она снова
стоит спокойно.
Что же ей почудилось? Не подкрадывается ли дикий зверь?
Нет, не дикий зверь; тот, кто появился, опаснее зверя.
Из кустов, растущих вдоль южного края поляны, выглянуло
лицо - лицо человека. Оно показалось на мгновение, и сразу же
скрылось в листве. Его нетрудно узнать. Тот, кто увидел бы это
лицо в сиянии пылающего костра, заметив, что оно желтое, мигом
догадался бы, чье оно. Это лицо мулата Мануэля.
Недолго оно прячется в листве, потом появляется снова, и
рядом с ним показывается еще одно лицо, более темное. Оба
обращены в одну сторону. Две пары глаз устремлены на простертую
у костра фигуру: человек, видимо, все еще безмятежно спит. В их
глазах сверкает злобное торжество. Ну, теперь победа
обеспечена! Наконец-то жертва в их власти!
И опять лица исчезают. Минуту не видно и не слышно, что в
кустах люди. Но вот снова высунулась голова мулата, только уже
в другом месте, ниже, у самой земли, там, где кустарник не так
густ.
А еще через мгновение из зарослей появляется и туловище,
оно медленно выползает на поляну. Потом выползает и второй
охотник. Вот уже оба они неслышно подбираются по траве к
спящему. Распластавшись на животе, они движутся, словно две
огромные ящерицы, один по следу другого.
Впереди Мануэль. В правой руке его зажат длинный нож, в
левой он держит ружье.
Они движутся медленно, с величайшей осторожностью, но
готовы мгновенно ринуться вперед, если жертва проснется и
заметит их.
Спящий невозмутимо лежит между ними и пламенем. Тело его
отбрасывает длинную тень на траву. Для большей безопасности,
охотники заползают в эту тень и, скрытые ею, движутся дальше.
Вот Мануэль уже в трехстах футах от распростертого тела;
он весь подобрался и встал на колени, готовясь прыгнуть вперед.
Яркий свет падает на его лицо, и он весь на виду. Его час
настал.
Точно бич, щелкает выстрел, яркая вспышка пронизывает
пышную крону виргинского дуба, растущего у прогалины. Мануэль
внезапно вскакивает на ноги, с диким криком протягивает руки
вперед, шатаясь, делает шаг-другой и, выронив нож и ружье,
падает прямо в костер.
Вскочил и Пепе. Он уверен, что стрелял человек,
прикинувшийся спящим. Стремительно бросается он распростертому
телу и с отчаянной решимостью вонзает ему в бок лезвие ножа.
И тотчас с воплем ужаса он отскакивает назад. Не
задерживаясь, чтобы помочь упавшему приятелю, он мчится через
полянку и скрывается в кустах, а тот, что лежит у костра,
по-прежнему недвижим.
Но вот по ветвям дуба, откуда раздался выстрел, спускается
темная фигура; над лужайкой звучит пронзительный свист, и конь,
волоча по земле лассо, бросается к дереву.
Прямо с дуба на спину лошади прыгает полуголый человек с
длинным ружьем в руке. Еще мгновение - и человек и лошадь
исчезают в прогалине меж деревьев. Всадник во весь опор мчится
по долине.
Глава LX
Кто же все-таки лежал у костра? Это был не Карлос, охотник
на бизонов. Но ведь это его одежда - его плащ и шляпа, его
сапоги со шпорами!
И, однако, сам Карлос не лежал у костра. Нет, это он,
полуголый, соскочил с дерева и ускакал на вороном коне.
Загадка!
Мы расстались с ним два часа назад, когда он подъехал к
опушке рощи. Чем же он был занят это время? Вот тут-то и
кроется разгадка.
Достигнув рощи, Карлос проехал вглубь на полянку; там он
остановил коня и спешился. Поглядев с состраданием на Бизона,
он осторожно положил его на мягкую траву, но раны собаки так и
остались неперевязанными. Сейчас у хозяина не было времени: ему
предстояло заниматься другими делами.
Карлос ослабил уздечку и оставил коня пастись, а сам
принялся за выполнение замысла, который созрел у него в голове,
пока он сюда ехал.
Прежде всего нужно было разжечь костер - в такую холодную
ночь он вполне уместен. В подлеске нашлись сухие ветви и сучья;
Карлос притащил их, сложил на середину полянки, и вот уже
разгорелось пламя, освещая все вокруг. В красных отсветах
гигантские кактусы казались колоннами, высеченными из камня; на
них теперь был обращен взгляд Карлоса.
Он подшел к ним и принялся ножом срезать самый крупный
кактус; скоро великан рухнул наземь. Тогда Карлос рассек ствол
и большие отростки на части различной длины и оттащил их к
костру. Неужели он собирается бросить их в огонь? Ведь эта
сочная зеленая груда только притушит пламя, а не сделает его
ярче.
Но у Карлоса вовсе не было такого намерения. Напротив, он
разложил эти куски на траве в нескольких футах от костра,
разложил хитро, обдуманно; получилось нечто, величиной и
очертаниями похожее на человеческое тело. Два цилиндрических
куска пригодились для бедер, два других - для рук, вытянутых,
точно у спящего; изогнутый отросток зеленого канделябра заменил
приподнятое плечо. И когда Карлос покрыл эту фигуру своим
широким плащом, она стала удивительно напоминать отдыхающего
или спящего на боку человека.
Однако произведение - ибо это, конечно, произведение
искусства - еще не завершено: недостает головы и ног ниже
колен. Но скоро и они оказались на месте. Карлос сделал из
травы шар и положил его над плечами; с помощью шарфа и шляпы
этот ком стал похож на то, что он должен был заменить, - на
человеческую голову. Нахлобученная на него шляпа почти
закрывала его; можно было подумать, что спящий надел ее так,
чтобы уберечь лицо от сырости или москитов.
Оставалось лишь доделать ноги, но с этим пришлось
повозиться. Ведь охотники обычно спят, вытянув ноги к огню, -
значит, они должны оказаться на самом виду и выглядеть так,
чтобы никто не заподозрил подделки.
Все эти подробности Карлос обдумал раньше, поэтому он, не
теряя ни минуты, продолжал работу. Он снял свои кожаные сапоги
и пристроил их под небольшим углом к ляжкам из кактуса так, что
край широкого плаща их немного прикрыл. Огромные шпоры он
оставил на сапогах - они блестели в ярком пламени костра и были
видны издалека.
Еще несколько штрихов - и чучело готово.
Тот, кто его смастерил, отошел на самый край полянки и,
обходя ее вокруг, разглядывал чучело со всех сторон. Он остался
доволен. В самом деле, никто не усомнился бы: это спит путник,
который так устал, что улегся, даже не сняв шпор.
Карлос вернулся к костру и тихим свистом подозвал коня. Он
вывел его ближе к огню и привязал повод к луке седла. Прекрасно
обученный конь тотчас перестал щипать траву: он знал, что
теперь надо тихо стоять на месте, пока его не освободит рука
хозяина или знакомый сигнал, которому он привык повиноваться.
Потом Карлос развернул привязанное к кольцу на удилах лассо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38