Он собирался точно так
же поступить и со своей дражайшей половиной, но как раз в эту
критическую минуту у хижины остановился Робладо.
Оба вскочили на ноги и почтительно его приветствовали. Они
знали, кто он такой. Разговор поддерживал в основном мулат -
ведь из них двоих он был главный, - самбо же оставался в тени.
Беседа велась вполголоса, чтобы не услышали женщины и
Эстебан. Как и советовал отец Хоакин, приятели были наняты для
того, чтобы выследить охотника на бизонов и, мертвого или
живого, доставить его в крепость. В первом случае их ожидало
немалое вознаграждение, во втором - почти вдвое большее.
Они не пожелали помощи солдат. Это их не прельщало. Им
вовсе не хотелось уменьшить щедрую награду, делить ее еще с
кем-нибудь. Для двоих эта сумма была бы целым состоянием, и
блестящая перспектива ее получить разжигала их стремление
добиться успеха.
Покончив с этим делом, капитан поскакал обратно в
крепость, а мулат и самбо стали тут же собираться на охоту за
человеком.
Глава LII
Через полчаса мулат и самбо - первого звали Мануэль,
второго Пепе - готовы были отправиться в путь. Сборы не отняли
и половины этого времени, но добрых пятнадцать минут было
затрачено на то, чтобы подкрепиться жарким и выкурить по
крепкой сигаре; а лошади пока что грызли брошенные им початки
кукурузы.
Но вот сигары докурены; приятели вскочили в седла и
поскакали.
Мануэль был вооружен длинноствольным ружьем, какими обычно
пользуются американские охотники, и ножом, тоже американским, с
тяжелым крепким клинком, обоюдоострым на несколько дюймов от
конца, - страшным оружием в единоборстве. И то и другое Мануэль
привез с собой из долины Миссисипи, там же он научился
пользоваться этим оружием.
У седла лошади Пепе болталось на ремне испанское охотничье
ружье; на боку у Пепе висел большой, тяжелый нож - мачете, а за
спиной - лук и колчан со стрелами. В некоторых случаях -
например, когда нужно добыть дичь или нанести удар, не поднимая
шума, - мачете и лук удобнее, чем любое огнестрельное оружие.
Из лука стреляют быстрее, чем из ружья; а если первая стрела не
попала в цель, что ж, это не пуля - меньше вероятности, что она
выдаст намеченной жертве врага.
Кроме этого оружия, у каждого охотника за поясом торчал
пистолет, а на седельной луке висело свернутое лассо.
Позади, на крупе лошадей, они везли провизию - связки
вяленого мяса и завернутые в оленью шкуру холодные маисовые
лепешки. Снаряжение довершали тыквенная бутыль для воды с двумя
горлышками, рожки, пороховницы и сумки. За лошадьми по пятам
бежали два громадных тощих пса, такие же свирепые и дикие на
вид, как и их хозяева. Один из них был волкодав местной породы,
другой - испанская ищейка.
- Как поедем, Мануэль? - спросил самбо, когда они отъехали
от хижины. - Напрямик к Пекосу?
- Нет, нет, вверх полезем, в обход. Увидят нас в долине -
еще догадаются, за кем это мы. Ему кто-нибудь сболтнет - тогда
не видать нам тех денег. Нет, поедем старой дорогой - через
сухое русло к Пекосу. Дольше будет, зато вернее.
- Черт побери! - воскликнул Пепе. - Да там крутизна -
помрешь, пока влезешь. Моей бедной скотине, пожалуй, не под
силу. И так выдохлась. Мы ведь сколько гонялись за бизонами!
Они пересекли заросли и по дороге, огибавшей скалы,
подъехали к месту, где в отвесный склон врезалась лощина. По
дну ее можно было подняться на верхнее плоскогорье. Подъем был
крутой, очень трудный. Любая лошадь заартачилась бы, кроме
выросшего в горах мустанга, - эти всюду карабкаются, как кошки.
Даже собаки взбирались с трудом на этот почти вертикальный
откос. Однако охотники спешились и, таща за собой лошадей,
полезли вверх; вскоре они достигли плоскогорья.
Отдышавшись немного и дав передохнуть лошадям, они опять
сели в седла и поскакали галопом через прерии на север.
- Ну, Пепе, сынок... - пробормотал мулат. - Нам, может,
кто попадется навстречу. Может, тут пастух гоняется за
антилопой. Слышишь?
- Ага, Мануэль, понимаю.
Это были последние слова, которыми они обменивались на
протяжении десяти миль. Ехали они гуськом: впереди Мануэль,
следом Пепе, позади собаки. Те тоже бежали друг за дружкой -
волкодав за ищейкой.
Проехав десять миль, они достигли высохшего русла реки,
наискосок пересекавшего дорогу. По этому самому руслу ехали
Карлос и его спутники в день, когда они бежали после
происшествия в крепости. Теперь сюда спустились охотники. Как
тогда Карлос, они свернули вниз по направлению к устью - к
берегу Пекоса. Здесь они въехали в рощу и, спешившись,
привязали коней к деревьям. Хотя лошади лишь недавно вернулись
после долгого пути и сейчас пробежали еще не менее тридцати
миль, они совсем не казались измученными. Несмотря на худобу,
они были сильны и выносливы, как это присуще их породе, и могли
бы без ущерба пробежать еще миль сто. Их хозяева прекрасно это
знали, иначе они не были бы уверены в успехе своей охоты на
человека.
- Как бы он не ускакал, вороной у него хорош, - заметил
мулат, поглядев на мустангов. - Ничего, нагоним, а, Пепе?
- Да уж нагоним.
- Пара кляч измотает рысака, а, Пепе?
- Верно, Мануэль, измотает!
- Не хочу я надрываться, надо сделать игру полегче.
Исхитримся, Пепе?
- Надеюсь, Мануэль!
- Он наверняка засел в пещере. Лучше местечка ему не
найти. Не схватят, когда спит, солдатам тут в жизнь не
взобраться. И назад, в долину, ему выйти легко. Ходит взад и
вперед, никакие шпионы его не углядят. Больше ему негде быть.
Наверняка он в пещере с конем вместе. Только вот загвоздка:
когда его поймать? А, Пепе?
- То-то и оно! Кабы знать, когда он там, а когда нет!
- Ну, это нетрудно. Устроим засаду - и все.
- Думаешь, он там бывает днем?
- Думаю, Пепе. В долину он выходит ночью, это ясно -
только ночью. Может, не к себе домой, куда-нибудь по соседству.
Уж наверно, он встречается с Антонио. В пещеру Антонио нельзя
идти: белоголовый хитер, он идет ему навстречу. Это наверняка!
- Может, нам выследить Антонио?
- Можно, только это не годится. Тогда надо драться сразу с
двоими. И не надо убивать Антонио. У людей нет зла на Антонио.
Найдут с ним Антонио - будет хуже. Нет, сынок, хватит с нас
белоголового - много дела поймать его. Помни: поймать - не
убить. Пусть-ка сами убивают. На что нам выслеживать Антонио?
Мы знаем, где он сам. Кабы не знали, другое дело.
- А может, пойти к пещере днем, Мануэль? Что-то я плохо
помню, где это.
- Миля, не меньше. Пошли бы, если он спит... А когда он
спит? Может, ты скажешь?
- А если не будет спать?
- За милю увидит нас в ущелье, вскочит в седло, ускачет
вверх, на плоскогорье, - ищи его тогда! Может, три дня
пропадут, а может, и вовсе не найдем.
- А знаешь, Мануэль, я придумал! Пойдем к входу в ущелье,
заляжем до ночи поблизости. Как станет темно, заползем туда,
где поуже. Он проедет мимо - другой дороги в долину у него нет,
понимаешь? - тогда мы его и подстрелим.
- Эх, ты! Да мы так потеряем половину платы! А если
промахнемся в темноте? Тогда все потеряем. Ну нет! Все - или
ничего! Жизни своей не пожалеем, а его надо взять живьем,
только живьем!
- Ладно, тогда пускай он выедет из ущелья, - заметил Пепе.
- Отъедет подальше, а мы заберемся в пещеру. Будем ждать, пока
придет обратно. Что скажешь, Мануэль?
- Неплохо придумано, сынок. Ладно, так и сделаем. Только
зря соваться не будем. Сперва пускай он выедет из ущелья, тогда
пойдем. Увидим, что он убрался, - и в пещеру. Так мы его
наверняка захватим... Смотри, солнце садится. Пора! Поехали!
- Поехали!
Они сели на коней и выехали на берег реки. В этом месте не
было брода, но что с того? Не медля ни минуты, они заставили
лошадей войти в воду и поплыть; за ними последовали собаки; и
вскоре все они выбрались на другой берег. Вода текла с них
ручьями. Вечер был холодный, но что для таких людей жара или
холод! Они не замечали своей промокшей одежды. Не задерживаясь,
они поскакали прямо к отвесным скалам, в которые упиралась
долина. Здесь, у подножия Льяно Эстакадо, они свернули вправо,
огибая утесы.
Охотники проскакали две или три мили вдоль каменной стены
и подъехали к скалистому отрогу, врезавшемуся в долину. Отходя
от плоскогорья, он постепенно суживался и становился все более
пологим. В конце его беспорядочно громоздились обломки скал и
каменные глыбы. Здесь не было деревьев, но темные вздыбленные
камни придавали этому месту какой-то взъерошенный вид. Меж
камней и в расселинах скал мог бы укрыться целый отряд
всадников вместе с лошадьми.
К этому выступу скалистого мыса и направился мулат. За
мысом скрывалось ущелье, где находилась пещера; второй такой же
кряж огораживал ущелье с южной стороны. Оно глубоко вгрызалось
в скалу, а оттуда вверх, на плоскогорье, вела узкая крутая
тропа. Это было то самое ущелье, где перебили стадо молодого
скотовода дона Хуана. Здесь больше не видно было трупов.
Стервятники, волки и медведи немало потрудились над ними, и
теперь на дне ущелья валялись одни лишь кости, уже побелевшие.
Наконец охотники достигли цели путешествия. Они провели
своих коней меж каменных глыб и крепко привязали их; потом
стали карабкаться по расселинам и скалам вверх и добрались до
вершины хребта. Отсюда открывался вид на вход в ущелье. Он был
шириной ярдов в триста, и ни человек, ни лошадь не могли бы
пройти мимо Мануэля и Пепе незамеченными, разве что ночь будет
уж очень темная. Но охотники надеялись на луну; при свете ее
они увидят и кошку, если она вздумает проскочить в ущелье.
Облюбовав себе местечко, они залегли в засаде. Снизу, из
лощины, лежащей по обе стороны хребта, никто не мог бы их
увидеть. А их лошади были спрятаны среди скал.
Охотники на человека ясно представляли себе план действий.
У них были основания предполагать, что Карлос, объявленный вне
закона, поселился здесь, в пещере, в этом ущелье, хорощо
знакомом Мануэлю. По ночам он, уж наверно, выходит отсюда,
отправляется в долину - отсюда до его ранчо всего миль десять -
и гдето на полпути встречается с Антонио, а тот рассказывает
ему обо всем, что происходит в Сан-Ильдефонсо, и кстати
передает ему съестные пррипасы.
Здесь они намеревались ждать, пока Карлос выедет из
ущелья, потом забраться в пещеру и наброситься на него, когда
он вернется. Конечно, они могли бы подкараулить его, когда он
будет проезжать мимо, но они не были уверены, что им удастся
его схватить. Если он будет верхом на своем коне, им его не
поймать. Можно, конечно, подкрасться совсем близко и выстрелить
в него, но в этом случае, как сказал мулат, есть риск, что он
ускользнет.
К тому же они гнались вовсе не за его скальпом. Оба они, и
в особенности Мануэль, хотели во что бы то ни стало захватить
Карлоса живым и заработать двойную плату. Пусть это и труднее и
опаснее, зато, если они его поймают, награда будет удвоена, а
за деньги эти головорезы были готовы на все. Впрочем, они вовсе
не были так отважны, чтобы стремиться к открытой схватке. Они
знали безудержную храбрость белоголового и надеялись взять верх
над ним, прибегнув к хитрости.
С самого начала они решили выследить его, а потом
подкрасться к нему, когда он будет спать, и постепенно, в пути,
обдумали план действий. В голове Мануэля этот план зрел задолго
до того, как он предложил его Пепе.
Их надежды подогревались уверенностью, что жертва и не
подозревает о том, кто за ним гонится. Карлос ни от кого не мог
узнать об их возвращении с охоты, поэтому он не будет уж очень
осторожен. Конечно, знай Карлос, что они отправились по его
следу, он повел бы себя иначе, чем теперь, когда он думает, что
скрывается от солдат. От солдат он в любое время спрячется
гденибудь на Льяно Эстакадо. Охотники - другое дело. Если при
первой попытке им не удалось бы разделаться с ним, они выследят
его и найдут, куда бы он ни ускакал.
Оба они, Мануэль и Пепе, не сомневались: белоголовый не
заподозрит, что они здесь, до той минуты, пока они его не
схватят. Поэтому-то они и рассчитывали на успех.
Разумеется, они приняли меры, которые должны были
обеспечить им удачу, если только их предположение правильно:
Карлос сейчас в пещере и выйдет из ущелья ночью.
Скоро они это узнают. Солнце уже село. Ждать осталось
недолго.
Глава LIII
Карлос действительно был в это время в пещере. После
случая в крепости он поселился здесь, сделав эту пещеру своим
"логовом" по тем самым причинам, о которых Мануэль говорил
своему сообщнику. Она обеспечивала ему надежное убежище и при
этом находилась недалеко от его друзей, от долины. Он мог
спокойно выходить из ущелья ночью и возвращаться перед
рассветом. Днем он спал. Здесь он мог не бояться, что его
выследят солдаты. Но если бы даже и выследили, из входа в
пещеру открывался вид на ущелье почти на милю, до самого устья,
и кто бы ни появился с той стороны, Карлос заметил бы его еще
издали. И хотя по обе стороны ущелья вздымались неприступные
утесы, у охотника была возможность бежать, если бы солдаты
вошли в ущелье снизу, из долины. Как уже сказано, из ущелья
вверх, на плоскогорье, вела узкая, крутая, опасная тропка.
Несмотря на ее крутизну, славный вороной смело взбирался по
ней, а наверху, на широком просторе Льяно Эстакадо, Карлос
только посмеялся бы над своими преследователями-уланами.
Лишь в часы его сна или после наступления темноты враги
могли бы подкрасться к нему. Но и этого Карлос не боялся. Он
спал так же безмятежно, как если бы его окружала надежная
охрана. И у него был страж - верный страж Бизон. Из последней
отчаянной схватки на мосту Бизон все-таки вырвался, и хотя его
искололи пиками, раны были неопасны. Как и прежде, он был рядом
со своим хозяином, и, когда тот спал, умный пес сидел на уступе
и смотрел вниз, в ущелье.
От одного лишь вида солдатских мундиров шерсть встала бы
дыбом на спине Бизона и он бы предостерегающе зарычал. Даже в
темноте собака почует приближение постороннего еще за несколько
сот ярдов, и это позволит хозяину вовремя скрыться от самых
быстроногих преследователей.
Пещера была просторная, достаточно просторная, чтобы
вместить людей с их лошадьми. Кристально чистая вода стекала со
скал в ее глубине в круглую, точно чаша, выемку, казалось,
созданную рукой человека. Но это лишь казалось. Сотворила эту
чашу и наполнила ее чудеснейшей водой сама природа. В этих
местах такие водоемы не редкость. В горах Вако и Гваделупских,
расположенных еще южнее, часто встречаются пещеры с такими
родниками.
Трудно представить себе лучший приют для беглеца, кто бы
он ни был - разбойник, изгнанник, преследуемый законом, - и для
Карлоса теперь это было самое подходящее убежище. Он давно знал
о существовании пещеры, а кроме него, о ней знали лишь такие же
охотники на бизонов, как он, да дикие индейцы. К этому темному,
мрачному ущелью жители долины никогда не приближались.
Здесь, в пещере, Карлос мог сколько угодно предаваться
размышлениям, а размышления его подчас бывали очень горьки. Обо
всем, что происходило в долине, ему рассказывал Антонио. Каждую
ночь он виделся с Антонио в условленном месте, у Пекоса, и
узнавал от него новости. Хитрый мулат Мануэль угадал верно.
Если бы Антонио приходил в пещеру, его могли бы выследить и тем
самым обнаружить убежище Карлоса. Вот почему охотник каждую
ночь уходил отсюда, чтобы встретиться с Антонио подальше.
В городе у Антонио была ловкая помощница - ему сообщала
новости Хосефа. От нее он узнал, что Каталину де Крусес держат
под замком; что Робладо всего лишь ранен и уже поправляется;
что на поиски Карлоса отправились отряды, возглавляемые вновь
приехавшими офицерами, и что награда за его голову увеличена. О
слежке, установленной за ранчо, Карлос знал давно. Эта затея,
не такая уж хитрая, все же сильно досаждала ему: он не мог
навещать мать и сестру. Однако через Антонио он все-таки
поддерживал с ними постоянную связь. Казалось, после
происшедшего ему следовало бы беспокоиться за сестру; но
негодяй Вискарра еще не оправился после ранения, а кроме того,
Карлос правильно рассудил, почему Роситу отпустили на свободу.
За нее он не очень боялся - по крайней мере, в ближайшее время;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
же поступить и со своей дражайшей половиной, но как раз в эту
критическую минуту у хижины остановился Робладо.
Оба вскочили на ноги и почтительно его приветствовали. Они
знали, кто он такой. Разговор поддерживал в основном мулат -
ведь из них двоих он был главный, - самбо же оставался в тени.
Беседа велась вполголоса, чтобы не услышали женщины и
Эстебан. Как и советовал отец Хоакин, приятели были наняты для
того, чтобы выследить охотника на бизонов и, мертвого или
живого, доставить его в крепость. В первом случае их ожидало
немалое вознаграждение, во втором - почти вдвое большее.
Они не пожелали помощи солдат. Это их не прельщало. Им
вовсе не хотелось уменьшить щедрую награду, делить ее еще с
кем-нибудь. Для двоих эта сумма была бы целым состоянием, и
блестящая перспектива ее получить разжигала их стремление
добиться успеха.
Покончив с этим делом, капитан поскакал обратно в
крепость, а мулат и самбо стали тут же собираться на охоту за
человеком.
Глава LII
Через полчаса мулат и самбо - первого звали Мануэль,
второго Пепе - готовы были отправиться в путь. Сборы не отняли
и половины этого времени, но добрых пятнадцать минут было
затрачено на то, чтобы подкрепиться жарким и выкурить по
крепкой сигаре; а лошади пока что грызли брошенные им початки
кукурузы.
Но вот сигары докурены; приятели вскочили в седла и
поскакали.
Мануэль был вооружен длинноствольным ружьем, какими обычно
пользуются американские охотники, и ножом, тоже американским, с
тяжелым крепким клинком, обоюдоострым на несколько дюймов от
конца, - страшным оружием в единоборстве. И то и другое Мануэль
привез с собой из долины Миссисипи, там же он научился
пользоваться этим оружием.
У седла лошади Пепе болталось на ремне испанское охотничье
ружье; на боку у Пепе висел большой, тяжелый нож - мачете, а за
спиной - лук и колчан со стрелами. В некоторых случаях -
например, когда нужно добыть дичь или нанести удар, не поднимая
шума, - мачете и лук удобнее, чем любое огнестрельное оружие.
Из лука стреляют быстрее, чем из ружья; а если первая стрела не
попала в цель, что ж, это не пуля - меньше вероятности, что она
выдаст намеченной жертве врага.
Кроме этого оружия, у каждого охотника за поясом торчал
пистолет, а на седельной луке висело свернутое лассо.
Позади, на крупе лошадей, они везли провизию - связки
вяленого мяса и завернутые в оленью шкуру холодные маисовые
лепешки. Снаряжение довершали тыквенная бутыль для воды с двумя
горлышками, рожки, пороховницы и сумки. За лошадьми по пятам
бежали два громадных тощих пса, такие же свирепые и дикие на
вид, как и их хозяева. Один из них был волкодав местной породы,
другой - испанская ищейка.
- Как поедем, Мануэль? - спросил самбо, когда они отъехали
от хижины. - Напрямик к Пекосу?
- Нет, нет, вверх полезем, в обход. Увидят нас в долине -
еще догадаются, за кем это мы. Ему кто-нибудь сболтнет - тогда
не видать нам тех денег. Нет, поедем старой дорогой - через
сухое русло к Пекосу. Дольше будет, зато вернее.
- Черт побери! - воскликнул Пепе. - Да там крутизна -
помрешь, пока влезешь. Моей бедной скотине, пожалуй, не под
силу. И так выдохлась. Мы ведь сколько гонялись за бизонами!
Они пересекли заросли и по дороге, огибавшей скалы,
подъехали к месту, где в отвесный склон врезалась лощина. По
дну ее можно было подняться на верхнее плоскогорье. Подъем был
крутой, очень трудный. Любая лошадь заартачилась бы, кроме
выросшего в горах мустанга, - эти всюду карабкаются, как кошки.
Даже собаки взбирались с трудом на этот почти вертикальный
откос. Однако охотники спешились и, таща за собой лошадей,
полезли вверх; вскоре они достигли плоскогорья.
Отдышавшись немного и дав передохнуть лошадям, они опять
сели в седла и поскакали галопом через прерии на север.
- Ну, Пепе, сынок... - пробормотал мулат. - Нам, может,
кто попадется навстречу. Может, тут пастух гоняется за
антилопой. Слышишь?
- Ага, Мануэль, понимаю.
Это были последние слова, которыми они обменивались на
протяжении десяти миль. Ехали они гуськом: впереди Мануэль,
следом Пепе, позади собаки. Те тоже бежали друг за дружкой -
волкодав за ищейкой.
Проехав десять миль, они достигли высохшего русла реки,
наискосок пересекавшего дорогу. По этому самому руслу ехали
Карлос и его спутники в день, когда они бежали после
происшествия в крепости. Теперь сюда спустились охотники. Как
тогда Карлос, они свернули вниз по направлению к устью - к
берегу Пекоса. Здесь они въехали в рощу и, спешившись,
привязали коней к деревьям. Хотя лошади лишь недавно вернулись
после долгого пути и сейчас пробежали еще не менее тридцати
миль, они совсем не казались измученными. Несмотря на худобу,
они были сильны и выносливы, как это присуще их породе, и могли
бы без ущерба пробежать еще миль сто. Их хозяева прекрасно это
знали, иначе они не были бы уверены в успехе своей охоты на
человека.
- Как бы он не ускакал, вороной у него хорош, - заметил
мулат, поглядев на мустангов. - Ничего, нагоним, а, Пепе?
- Да уж нагоним.
- Пара кляч измотает рысака, а, Пепе?
- Верно, Мануэль, измотает!
- Не хочу я надрываться, надо сделать игру полегче.
Исхитримся, Пепе?
- Надеюсь, Мануэль!
- Он наверняка засел в пещере. Лучше местечка ему не
найти. Не схватят, когда спит, солдатам тут в жизнь не
взобраться. И назад, в долину, ему выйти легко. Ходит взад и
вперед, никакие шпионы его не углядят. Больше ему негде быть.
Наверняка он в пещере с конем вместе. Только вот загвоздка:
когда его поймать? А, Пепе?
- То-то и оно! Кабы знать, когда он там, а когда нет!
- Ну, это нетрудно. Устроим засаду - и все.
- Думаешь, он там бывает днем?
- Думаю, Пепе. В долину он выходит ночью, это ясно -
только ночью. Может, не к себе домой, куда-нибудь по соседству.
Уж наверно, он встречается с Антонио. В пещеру Антонио нельзя
идти: белоголовый хитер, он идет ему навстречу. Это наверняка!
- Может, нам выследить Антонио?
- Можно, только это не годится. Тогда надо драться сразу с
двоими. И не надо убивать Антонио. У людей нет зла на Антонио.
Найдут с ним Антонио - будет хуже. Нет, сынок, хватит с нас
белоголового - много дела поймать его. Помни: поймать - не
убить. Пусть-ка сами убивают. На что нам выслеживать Антонио?
Мы знаем, где он сам. Кабы не знали, другое дело.
- А может, пойти к пещере днем, Мануэль? Что-то я плохо
помню, где это.
- Миля, не меньше. Пошли бы, если он спит... А когда он
спит? Может, ты скажешь?
- А если не будет спать?
- За милю увидит нас в ущелье, вскочит в седло, ускачет
вверх, на плоскогорье, - ищи его тогда! Может, три дня
пропадут, а может, и вовсе не найдем.
- А знаешь, Мануэль, я придумал! Пойдем к входу в ущелье,
заляжем до ночи поблизости. Как станет темно, заползем туда,
где поуже. Он проедет мимо - другой дороги в долину у него нет,
понимаешь? - тогда мы его и подстрелим.
- Эх, ты! Да мы так потеряем половину платы! А если
промахнемся в темноте? Тогда все потеряем. Ну нет! Все - или
ничего! Жизни своей не пожалеем, а его надо взять живьем,
только живьем!
- Ладно, тогда пускай он выедет из ущелья, - заметил Пепе.
- Отъедет подальше, а мы заберемся в пещеру. Будем ждать, пока
придет обратно. Что скажешь, Мануэль?
- Неплохо придумано, сынок. Ладно, так и сделаем. Только
зря соваться не будем. Сперва пускай он выедет из ущелья, тогда
пойдем. Увидим, что он убрался, - и в пещеру. Так мы его
наверняка захватим... Смотри, солнце садится. Пора! Поехали!
- Поехали!
Они сели на коней и выехали на берег реки. В этом месте не
было брода, но что с того? Не медля ни минуты, они заставили
лошадей войти в воду и поплыть; за ними последовали собаки; и
вскоре все они выбрались на другой берег. Вода текла с них
ручьями. Вечер был холодный, но что для таких людей жара или
холод! Они не замечали своей промокшей одежды. Не задерживаясь,
они поскакали прямо к отвесным скалам, в которые упиралась
долина. Здесь, у подножия Льяно Эстакадо, они свернули вправо,
огибая утесы.
Охотники проскакали две или три мили вдоль каменной стены
и подъехали к скалистому отрогу, врезавшемуся в долину. Отходя
от плоскогорья, он постепенно суживался и становился все более
пологим. В конце его беспорядочно громоздились обломки скал и
каменные глыбы. Здесь не было деревьев, но темные вздыбленные
камни придавали этому месту какой-то взъерошенный вид. Меж
камней и в расселинах скал мог бы укрыться целый отряд
всадников вместе с лошадьми.
К этому выступу скалистого мыса и направился мулат. За
мысом скрывалось ущелье, где находилась пещера; второй такой же
кряж огораживал ущелье с южной стороны. Оно глубоко вгрызалось
в скалу, а оттуда вверх, на плоскогорье, вела узкая крутая
тропа. Это было то самое ущелье, где перебили стадо молодого
скотовода дона Хуана. Здесь больше не видно было трупов.
Стервятники, волки и медведи немало потрудились над ними, и
теперь на дне ущелья валялись одни лишь кости, уже побелевшие.
Наконец охотники достигли цели путешествия. Они провели
своих коней меж каменных глыб и крепко привязали их; потом
стали карабкаться по расселинам и скалам вверх и добрались до
вершины хребта. Отсюда открывался вид на вход в ущелье. Он был
шириной ярдов в триста, и ни человек, ни лошадь не могли бы
пройти мимо Мануэля и Пепе незамеченными, разве что ночь будет
уж очень темная. Но охотники надеялись на луну; при свете ее
они увидят и кошку, если она вздумает проскочить в ущелье.
Облюбовав себе местечко, они залегли в засаде. Снизу, из
лощины, лежащей по обе стороны хребта, никто не мог бы их
увидеть. А их лошади были спрятаны среди скал.
Охотники на человека ясно представляли себе план действий.
У них были основания предполагать, что Карлос, объявленный вне
закона, поселился здесь, в пещере, в этом ущелье, хорощо
знакомом Мануэлю. По ночам он, уж наверно, выходит отсюда,
отправляется в долину - отсюда до его ранчо всего миль десять -
и гдето на полпути встречается с Антонио, а тот рассказывает
ему обо всем, что происходит в Сан-Ильдефонсо, и кстати
передает ему съестные пррипасы.
Здесь они намеревались ждать, пока Карлос выедет из
ущелья, потом забраться в пещеру и наброситься на него, когда
он вернется. Конечно, они могли бы подкараулить его, когда он
будет проезжать мимо, но они не были уверены, что им удастся
его схватить. Если он будет верхом на своем коне, им его не
поймать. Можно, конечно, подкрасться совсем близко и выстрелить
в него, но в этом случае, как сказал мулат, есть риск, что он
ускользнет.
К тому же они гнались вовсе не за его скальпом. Оба они, и
в особенности Мануэль, хотели во что бы то ни стало захватить
Карлоса живым и заработать двойную плату. Пусть это и труднее и
опаснее, зато, если они его поймают, награда будет удвоена, а
за деньги эти головорезы были готовы на все. Впрочем, они вовсе
не были так отважны, чтобы стремиться к открытой схватке. Они
знали безудержную храбрость белоголового и надеялись взять верх
над ним, прибегнув к хитрости.
С самого начала они решили выследить его, а потом
подкрасться к нему, когда он будет спать, и постепенно, в пути,
обдумали план действий. В голове Мануэля этот план зрел задолго
до того, как он предложил его Пепе.
Их надежды подогревались уверенностью, что жертва и не
подозревает о том, кто за ним гонится. Карлос ни от кого не мог
узнать об их возвращении с охоты, поэтому он не будет уж очень
осторожен. Конечно, знай Карлос, что они отправились по его
следу, он повел бы себя иначе, чем теперь, когда он думает, что
скрывается от солдат. От солдат он в любое время спрячется
гденибудь на Льяно Эстакадо. Охотники - другое дело. Если при
первой попытке им не удалось бы разделаться с ним, они выследят
его и найдут, куда бы он ни ускакал.
Оба они, Мануэль и Пепе, не сомневались: белоголовый не
заподозрит, что они здесь, до той минуты, пока они его не
схватят. Поэтому-то они и рассчитывали на успех.
Разумеется, они приняли меры, которые должны были
обеспечить им удачу, если только их предположение правильно:
Карлос сейчас в пещере и выйдет из ущелья ночью.
Скоро они это узнают. Солнце уже село. Ждать осталось
недолго.
Глава LIII
Карлос действительно был в это время в пещере. После
случая в крепости он поселился здесь, сделав эту пещеру своим
"логовом" по тем самым причинам, о которых Мануэль говорил
своему сообщнику. Она обеспечивала ему надежное убежище и при
этом находилась недалеко от его друзей, от долины. Он мог
спокойно выходить из ущелья ночью и возвращаться перед
рассветом. Днем он спал. Здесь он мог не бояться, что его
выследят солдаты. Но если бы даже и выследили, из входа в
пещеру открывался вид на ущелье почти на милю, до самого устья,
и кто бы ни появился с той стороны, Карлос заметил бы его еще
издали. И хотя по обе стороны ущелья вздымались неприступные
утесы, у охотника была возможность бежать, если бы солдаты
вошли в ущелье снизу, из долины. Как уже сказано, из ущелья
вверх, на плоскогорье, вела узкая, крутая, опасная тропка.
Несмотря на ее крутизну, славный вороной смело взбирался по
ней, а наверху, на широком просторе Льяно Эстакадо, Карлос
только посмеялся бы над своими преследователями-уланами.
Лишь в часы его сна или после наступления темноты враги
могли бы подкрасться к нему. Но и этого Карлос не боялся. Он
спал так же безмятежно, как если бы его окружала надежная
охрана. И у него был страж - верный страж Бизон. Из последней
отчаянной схватки на мосту Бизон все-таки вырвался, и хотя его
искололи пиками, раны были неопасны. Как и прежде, он был рядом
со своим хозяином, и, когда тот спал, умный пес сидел на уступе
и смотрел вниз, в ущелье.
От одного лишь вида солдатских мундиров шерсть встала бы
дыбом на спине Бизона и он бы предостерегающе зарычал. Даже в
темноте собака почует приближение постороннего еще за несколько
сот ярдов, и это позволит хозяину вовремя скрыться от самых
быстроногих преследователей.
Пещера была просторная, достаточно просторная, чтобы
вместить людей с их лошадьми. Кристально чистая вода стекала со
скал в ее глубине в круглую, точно чаша, выемку, казалось,
созданную рукой человека. Но это лишь казалось. Сотворила эту
чашу и наполнила ее чудеснейшей водой сама природа. В этих
местах такие водоемы не редкость. В горах Вако и Гваделупских,
расположенных еще южнее, часто встречаются пещеры с такими
родниками.
Трудно представить себе лучший приют для беглеца, кто бы
он ни был - разбойник, изгнанник, преследуемый законом, - и для
Карлоса теперь это было самое подходящее убежище. Он давно знал
о существовании пещеры, а кроме него, о ней знали лишь такие же
охотники на бизонов, как он, да дикие индейцы. К этому темному,
мрачному ущелью жители долины никогда не приближались.
Здесь, в пещере, Карлос мог сколько угодно предаваться
размышлениям, а размышления его подчас бывали очень горьки. Обо
всем, что происходило в долине, ему рассказывал Антонио. Каждую
ночь он виделся с Антонио в условленном месте, у Пекоса, и
узнавал от него новости. Хитрый мулат Мануэль угадал верно.
Если бы Антонио приходил в пещеру, его могли бы выследить и тем
самым обнаружить убежище Карлоса. Вот почему охотник каждую
ночь уходил отсюда, чтобы встретиться с Антонио подальше.
В городе у Антонио была ловкая помощница - ему сообщала
новости Хосефа. От нее он узнал, что Каталину де Крусес держат
под замком; что Робладо всего лишь ранен и уже поправляется;
что на поиски Карлоса отправились отряды, возглавляемые вновь
приехавшими офицерами, и что награда за его голову увеличена. О
слежке, установленной за ранчо, Карлос знал давно. Эта затея,
не такая уж хитрая, все же сильно досаждала ему: он не мог
навещать мать и сестру. Однако через Антонио он все-таки
поддерживал с ними постоянную связь. Казалось, после
происшедшего ему следовало бы беспокоиться за сестру; но
негодяй Вискарра еще не оправился после ранения, а кроме того,
Карлос правильно рассудил, почему Роситу отпустили на свободу.
За нее он не очень боялся - по крайней мере, в ближайшее время;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38