Неудивительно, что всюду царили смятение и ужас.
Комендант, по-видимому, был все время настороже. Во главе
своих улан он рыскал по окрестностям и делал даже вылазки в
горы. Ночью из конца в конец долины разъезжали патрули.
Населению было предложено, если нападут индейцы,
забаррикадировать двери и не выходить из домов. И все
восхищались рвением и энергией своих зашитников.
С каждым днем росла слава коменданта. Впервые ему
представилась подлинно блестящая возможность показать всем,
какой он храбрец, - ведь с тех пор, как он прибыл сюда, индейцы
еще ни разу не нападали на Сан-Ильдефонсо. Во времена его
предшественника индейцы появлялись здесь несколько раз, и всем
памятно, что в этих случаях, вместо того, чтобы преследовать
"варваров", войска отсиживались в крепости до тех пор, пока
враг не скрывался, угнав из долины весь оказавшийся под рукой
скот.
Нет, новый комендант действует совсем иначе. Что за
храбрый офицер этот полковник Вискарра!
Волнение продолжалось несколько дней. Но так как до сих
пор индейцы никого не убили, не похитили ни одной женщины и
появлялись только ночью, все решили, что, по-видимому, их тут
слишком мало, просто какая-нибудь небольшая кучка грабителей. В
противном случае они бы уже давно осмелились показаться среди
бела дня и вообще причинили бы гораздо больше вреда.
Все это время мать с сестра охотника на бизонов жили,
никем не охраняемые, в своем уединенном ранчо, и притом во всей
долине вряд ли можно было бы найти семью, которая меньше
боялась бы индейцев. На то были причины. Во-первых, сама жизнь
научила их почти не обращать внимание на опасность, которая
приводила в ужас их менее отважных соседей. Во-вторых, индейцы,
как видно, стремились захватить побольше добра, и их вряд ли
могла соблазнить такая бедная хижина. Чуть выше по долине
немало богатых ранчо. Нет, вряд ли индейцы нападут на таких
бедняков.
Имелось и еще одно важное основание для такой уверенности
- это было нечто вроде семейной тайны. Карлос торговал со всеми
соседними племенами, был известен индейцам и поддерживал дружбу
почти со всеми их вождями. И индейцы хорошо относились к нему:
ведь он был американец. А их отношение к американцам в то время
и еще много времени спустя было таково, что даже совсем
малолюдные партии американских трапперов или торговцев, ничего
не опасаясь, проходили по землям апачей и команчей, тогда как
эти же самые апачи и команчи постоянно нападали на огромные
мексиканские караваны и грабили их без пощады. Лишь много
времени спустя эти племена люто возненавидели и саксов, и
виноваты в этом были сами белые, которые не раз проявляли
варварскую жестокость по отношению к индейцам.
Карлос же, торгуя с индейцами, никогда не забывал о своем
маленьком ранчо, о родных, и он всегда уговаривал мать и сестру
не бояться индейцев, когда его нет дома, уверяя, что индейцы не
тронут их.
Он не поддерживал дружеских отношений лишь с хикариллами -
маленьким, жалким племенем, жившим в горах, к северо-востоку от
Санта-Фе. То была одна из ветвей могучего племени апачей, но
держались они особняком, и у них было мало общего с великими
разбойниками юга - мескалеро и "пожирателями волков".
Вот почему маленькая Росита и ее мать отнеслись к ходившим
тогда слухам хоть и не совсем спокойно, но все же с меньшим
страхом, чем их соседи.
Их постоянно навещал дон Хуан и снова уговаривал
переселиться на время к нему: у него был большой, хорошо
укрепленный дом, охраняемый самим хозяином и его
многочисленными пеонами. Но мать Роситы только смеялась над его
страхами, и Росита, конечно, тоже отказалась принять его
предложение - ей это казалось не вполне удобным и приличным.
Приближалась ночь, третья с тех пор, как в долине пошли
слухи о появлении индейцев. Мать и дочь оставили станок и
веретено и уже собирались улечься на свои постели на земляном
полу, как вдруг Бизон вскочил с циновки и, яростно рыча,
кинулся к двери.
Рычанье перешло в лай, такой неистовый, что сразу стало
ясно - за дверью кто-то чужой. Дверь была закрыта и заперта на
засов, но старуха, даже не спросив, кто там, отодвинула засов и
отворила дверь.
Едва она показалась на пороге, раздался дикий клич
индейцев, и удар тяжелой дубинки опрокинул ее наземь. Несмотря
на яростные атаки пса, несколько дикарей в устрашающей боевой
окраске и в перьях ворвались в дом, вопя и рамахивая оружием.
Не прошло и пяти минут как они вытащили из дома кричащую от
ужаса девушку и привязали ее на спину мула.
Захватив с собой то немногое, что могло представлять для
индейцев хоть какую-нибудь ценность, дикари подожгли ранчо и
поспешно ускакали.
Сидя на муле, к которому ее привязали, Росита увидела
пламя пожара, а ведь когда похитители выносили ее из дома, она
видела мать - неподвижное тело, распростертое на пороге и,
казалось, безжизненное. И вот дом в огне, уже и крыша занялась
!
- Бедная моя мама! - в отчаянии бормотала девушка. -
Господи! Что будет с мамой ?..
Почти одновременно с нападением на ранчо Карлоса или чуть
позже индейцы появились перед домом дона Хуана; но, покричав и
выпустив несколько стрел на асотею и в дверь, они скрылись.
Дон Хуан был полон страха за своих друзей. Как только
индейцы отъехали от его фермы, он выскользнул из дому и,
надеясь в темноте остаться незамеченным, отправился к хорощо
знакомому ранчо.
Отойдя совсем немного, он вдруг увидел пламя пожара, и от
этого зрелища кровь застыла у него в жилах.
Он не остановился. Хоть он был и пеший, но вооружен и со
всех ног кинулся вперед, решив защитить Роситу или погибнуть.
Через несколько минут он уже стоял перед дверью ранчо и
здесь с ужасом увидел бесчувственное тело старухи, ее страшное,
мертвенно-бледное лицо, озаренное пламенем горящей крыши.
Огонь пока не подобрался к ней, но еще немного - и она
сгорела бы.
Дон Хуан вынес ее в садик и в отчаянии кинулся искать и
звать Роситу.
Но она не откликалась. Лишь треск пламени, вздохи ночного
ветра, уханье горной совы да вой койота были ответом на его
тревожный зов.
Наконец, когда у дона Хуана не осталось никакой надежды,
он вернулся к распростертому телу и опустился подле него на
колени, чтобы осмотреть. К его удивлению, старуха была еще жива
и, после того, как он смочил ее губы водой, стала понемногу
приходить в себя. Страшный удар лишь оглушил ее.
Дон Хуан поднял ее на руки и с тяжелым сердцем отправился
хорошо знакомой тропой к своему дому.
Наутро слух о ночном происшествии разнесся по всему
СанИльдефонсо, вселяя в сердца людей еще больший ужас. Во главе
многочисленного отряда комендант у всех на виду проскакал через
город. После долгих и громких разговоров и бессмысленных
разъездов взад и вперед уланы как будто напали на след
индейцев.
Но задолго до наступления темноты солдаты вернулись с
обычным своим донесением:
- Индейцев догнать не удалось.
Они доложили, что шли по следу до самого Пекоса. Индейцы
переправились через реку и двинулись дальше, к Льяно Эстакадо.
Эта последняя новость немного успокоила жителей долины:
можно было предположить, что, если индейцы скрылись в этом
напралении, грабежу и набегам конец. Они, верно, решили
присоединиться к своему племени, которое, как все знали,
охотилось гдето в той стороне.
Глава XXVII
Перед вечером Вискарра со своими разряженными уланами
проехал вверх по долине: они возвращались в город после
преследования индейцев.
Прошел какой-нибудь час, и на дороге показалась другая
кавалькада, запыленная и усталая; она двигалась в том же
направлении. Едва ли можно было назвать это кавалькадой: тут
были вьючные мулы да быки тащили несколько повозок. Только один
человек ехал на лошади; его одежда и весь вид явно показывали,
что он - хозяин каравана.
Долгий путь утомил всадника и коня, оба покрыты пылью, но
все равно этого всадника узнать нетрудно: это Карлос, охотник
на бизонов.
Он уже совсем недалеко от дома. Еще пять миль по этой
пыльной дороге - и перед ним откроется дверь его бедного
жилища. Еще час - и старая мать, милая сестра кинутся к нему в
объятия, и он с нежностью прижмет их к груди.
Какая это будет неожиданность для них! Уж конечно, они не
ждали его так скоро.
А как он обрадует их! Ведь ему необыкновенно повезло.
Великолепные мулы, богатый груз - да это же настоящее
богатство! У Роситы теперь будет новое платье - не из грубой
домотканой материи, а шелковое, настоящего привозного шелка, и
мантилья, и атласные туфельки, и в следующий праздник она
наденет тонкие чулки... Она будет достойной парой его другу
дону Хуану. А матушке не придется больше довольствоваться
маисовым напитком: она станет пить чай, кофе, шоколад - что ей
больше понравится!
Их дом слишком плох и стар, его надо снести и на его месте
построить новый... Нет, лучше пускай он будет конюшней для
вороного, а новый дом можно построить рядом. После продажи
мулов можно будет купить хороший участок земли и наладить все
хозяйство.
А что мешает Карлосу стать скотоводом и сдавать землю в
аренду или самому использовать ее под пастбище ? Это куда более
почтенное занятие; тогда он уже не будет последним человеком в
Сан-Ильдефонсо. Ничто не сможет помешать ему. Так и надо
сделать. Только прежде он еще раз побывает на плоскогорье,
навестит своих друзей вако - ведь они обещали... О, их обещание
и есть тот краеугольный камень, на котором основаны все его
надежды!
Шелковое платье Росите, дорогие напитки старухе-матери,
новый дом, пастбище - мечтать об этом так приятно! Но есть у
Карлоса еще одна, самая заветная мечта, она затмевает все
другие. Если он съездит еще раз в страну вако, он сможет
осуществить и эту мечту.
Карлос верил, что единственная преграда, отделяющая его от
Каталины, - это его бедность. Ведь и ее отец, строго говоря, не
из богачей. Правда, теперь-то он богат, но всего несколько лет
назад он был просто бедный рудокоп, не богаче Карлоса. Прежде
они были соседями, и в те далекие времена дон Амбросио вовсе не
считал, что мальчик Карлос - неподходящее знакомство для
маленькой Каталины.
Что же тогда он может иметь против охотника на бизонов,
если охотник тоже разбогатеет ? "Конечно, ничего, - думал
Карлос. - Если доказать ему, что я не беднее его, он согласится
отдать за меня Каталину. А почему бы и нет? Мать говорила, что
в моих жилах течет такая же кровь, как у любого благородного
идальго, ничуть не хуже. И если вако сказали правду, еще одна
поездка - и у Карлоса, охотника на бизонов, будет столько же
золота, сколько у владельца рудника дона Амбросио!"
Всю обратную дорогу он думал об этом. Каждый день, каждый
час строил он свои воздушные замки. Не проходило часа, чтобы он
не покупал шелковое платье Росите, чай, кофе, шоколад - матери;
он воздвигал новое ранчо, покупал пастбище, показывал отцу
Каталины золото и требовал ее руки. Воздушные замки!
Чем ближе к дому, тем ярче, доступнее становились эти
радужные видения, и лицо охотника светилось счастьем. Но скоро
ужас исказит его черты...
Несколько раз он готов был помчаться вперед, чтобы
поскорее насладиться встречей с матерью и сестрой, но он всякий
раз сдерживал себя.
- Нет, - шептал он. - Лучше я останусь с мулами. Так будет
торжественнее! Мы все выстроимся в ряд перед ранчо. Они
подумают, что я приехал с кем-то чужим и это ему принадлежат
мулы. А когда я скажу, что это все - мое, они вообразят, что я
стал настоящим индейцем и вместе со своими отважными слугами
совершил набег на южные провинции.
И Карлос засмеялся от удовольствия.
"Росита, сестренка! - думал он. - Теперь-то она выйдет
замуж за дона Хуана. Теперь я могу дать свое согласие. Так
будет лучше. Он смелый, он сумеет защитить Роситу, когда я
опять уеду в прерии. Правда, это будет последняя поездка.
Съезжу еще только один раз - и меня будут звать не просто
Карлос, охотник на бизонов, но сеньор дон Карлос".
И при мысли, что он станет богачом и его будут называть "
дон Карлос", он снова рассмеялся.
"А как странно, что я никого не встретил! - подумал он
потом. - На дороге ни души! И ведь совсем не поздно, солнце еще
не скрылось за утесом. Куда же делись люди? А на дороге много
свежих конских следов... Ха! Здесь побывали солдаты! Совсем
недавно проехали вверх по долине... Но ведь не из-за этого же
нигде не видно людей. И даже ни одного отставшего солдата! Если
бы не эти следы, я бы подумал, что на Сан-Ильдефонсо напали
индейцы. Только если бы апачи и вправду тут объявились, наш
комендант со своими усачами никогда не посмел бы так далеко
отъехать от крепости, знаю я его!.. Нет, это все-таки странно!
Ничего не понимаю. Может, сегодня какой-нибудь праздник и все
ушли в город?"
- Антонио, друг, ты знаешь все праздники. Сегодня праздник
?
- Нет, хозяин.
- Где же весь народ?
- Я и сам не пойму, хозяин. Хоть бы кто навстречу
попался...
- Вот и я не понимаю... Может, по соседству появились
дикие индейцы? Как ты думаешь?
- Нет, хозяин, глядите! Вот следы улан. Час, как
проскакали. Где уланы, там нет индейцев.
Антонио так сказал это и так при этом посмотрел, что
Карлос не мог ошибиться в истинном смысле его слов, которые
сами по себе можно было бы понять и по-другому. Антонио вовсе
не хотел сказать, что если уж уланы тут появились, так индейцы
не посмеют сюда сунуться, - совсем наоборот. Не "индейцев нет,
потому что появились уланы", но "уланы здесь, потому что
индейцы не появлялись", - вот что он хотел сказать.
Карлос понял его и в ответ разразился смехом - он ведь и
сам так же думал.
На дороге по-прежнему никто не показывался, и Карлоса это
начинало тревожить. Он все еще не думал, что с его близкими
могла случиться беда, но это безлюдье наводило на мысль об
одиночестве и, казалось, сулило что-то недоброе.
И понемногу печаль закралась в душу Карлоса, завладела ею,
и он уже не мог с нею справиться.
Он еще не миновал ни одного ранчо. Как уже говорилось, их
дом был самый последний, если ехать вниз по долине. Но ведь
жители пасли свои стада еще ниже, и в этот час они обычно гнали
скот домой. А сейчас не видно ни скота, ни пастухов.
Луга по обе стороны дороги, на которых обычно паслись
стада, пусты. Что бы это могло значить ?
И на душе у него становилось как-то беспокойно, тревожно;
эта смутная тревога все росла, пока он не достиг того места,
где ему надо было свернуть.
Вот наконец и поворот. Он свернул на дорогу, ведущую к
дому, миновал рощицы вечнозеленых дубов - сейчас он увидит свое
ранчо.
Карлос невольно осадил коня... и так и застыл в седле; рот
его приоткрылся, остановившийся взор был страшен.
Дома не было видно, его скрывала зеленая стена кактусов,
но поверх нее он разглядел какую-то зловещую черную линию, а
над асотеей курился странный дымок.
- Боже правый! Что это? - воскликнул он прерывающимся
голосом, но тут же, не раздумывая, так вонзил шпоры в бока
коню, что тот полетел стрелой.
Вот уже расстояние, отделяющее его от изгороди, осталось
позади, и, соскочив с коня, охотник кинулся к дому.
Вскоре подошел весь караван. Антонио поспешил за ограду.
Там, между еще не остывших, почерневших от огня стен,
полулежал на скамье его хозяин. Кудрявая голова Карлоса
поникла; обхватив ее обеими руками, он судорожно стискивал
пальцы.
Заслышав шаги, он поднял глаза, но лишь на мгновение.
- Господи! Матушка... сестра!.. - повторял он. Голова его
снова поникла, он тяжело, прерывисто дышал. То был час
жестоких, нестерпимых страданий: он предчувствовал страшную
правду.
Глава XXVIII
Несколько минут Карлос, пораженный страшным ударом, и не
пытался стряхнуть оцепенение.
Чья-то рука дружески опустилась на его плечо, и он поднял
голову. Над ним склонился дон Хуан.
По лицу дона Хуана было видно, что он страдает не меньше
Карлоса. Значит, надеяться не на что. И все же почти
автоматически Карлос спросил:
- Мать ? Сестра ?
- Твоя матушка у меня, - ответил дон Хуан.
- А Росита ?
Дон Хуан не ответил, по щекам его катились слезы.
- Ну, дружище, - сказал Карлос, увидав, что дон Хуан не
меньше, чем он сам, нуждается в утешении, - не надо так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38