- Ладно, - кивает Франсуаз, - подождем, пока помощник останется один.
Она снова закуривает и пускает в мою сторону густую струю дыма.
- Ты, конечно, соответствующим образом осмотрел квартиру Димова. Что
любопытного удалось обнаружить?
- Ничего такого, о чем бы мы не знали. Для более тщательного
обследования у меня не было времени.
- Неважно. Этим займутся наши люди. А теперь расскажи, о чем именно
говорили те трое.
Хотя к этому вопросу мы подошли только в конце разговора, я ждал его
с самого начала и соответственно подготовился: почти дословно воспроизвожу
услышанные реплики, исключая те, в которых речь шла об операции
"Незабудка". Вернее, памятуя о своих обязательствах, я упоминаю и про
операцию, но очень кратко и туманно:
- Речь шла и о том, что следует продумать какую-то операцию, но
ничего определенного услышать не удалось, потому что как раз в этот момент
подошли те...
Не могу себе позволить сказать больше, потому что, узнав
преждевременно подробности операции, шефы Франсуаз и Леконта могут грубо
вмешаться в это дело и провалить мой план. Ни к чему, в самом конце,
создавать ситуацию, при которой Кралев мог бы ускользнуть. Не кто-нибудь,
а я должен свести счеты с этим человеком.
К моему удивлению, Франсуаз не проявляет особого интереса к
упомянутой операции.
- Ладно, - тихо говорит она и пускает мне в лицо еще одну струю дыма.
- Посмотрим, что будет дальше.
Я излагаю на скорую руку план ближайших действий. Франсуаз кивает или
делает короткие замечания. Под конец она снова насквозь пронзает меня
взглядом.
- Хорошо. И помни, что я тебе говорила: в случае провала ты сам по
себе. Если попытаешься сослаться на нас, то этим только усугубишь тяжесть
своего положения.
Она гасит сигарету и встает.
- Если что, звони мне. До обеда я дома. После семи вечера тоже, если
буду нужна тебе по делу.
- Ты мне нужна, - бормочу я, тоже вставая. - Ты мне ужасно нужна.
И обнимаю ее плечи, прикрытые шелковым пеньюаром. Она ловит мою руку
и деловито смотрит на мои часы.
- Пожалуй, я могла бы позабавить тебя часок. Хоть ты с разными своими
интрижками этого не заслуживаешь. Но что поделаешь, такова уж я: не могу
жить без дебютантов.
И я жить не могу без таких вот пленительных женщин. Поэтому сильнее
стискиваю ее в объятиях, рассеянно думая о том, что людей нашего сорта
даже в постели не оставляют одних. Может быть, именно поэтому Франсуаз
никогда не произносит нежных слов, ничуть не сомневаясь, что где-то рядом
вращается магнитофон, готовый навеки запечатлеть уходящее мгновенье.
"Остановись, мгновенье!" - как сказал Фауст или кто-то другой.

Когда кто-нибудь идет за тобой по пятам, ты, естественно, стремишься
как можно скорее ускользнуть от него. Но иногда проще пойти ему навстречу
и сказать: "Здорово, как делишки?"
Нечто подобное случилось и со мной. После того как накануне вечером
меня поймали на месте преступления, после того как за мною следили по
всему городу, наконец, после того как люди из Центра угнали мою машину, я
прихожу к десяти часам в этот самый Центр, звоню, нахально прохожу мимо
открывшего мне Ворона, от изумления разинувшего рот, и спокойно
направляюсь в свою комнату. Свалив на стол стопку экземпляров журнала,
только что взятых из типографии, сажусь на стул и, следуя высшим образцам
американского воспитания, кладу ноги на письменный стол. Через
непродолжительное время в комнату входит Младенов. Весть об убийстве
Димова, очевидно, уже дошла до Центра, потому что костлявая фигура заметно
выправилась, да и в походке чувствуется достоинство настоящего шефа. Он с
явным укором смотрит на мои покоящиеся на столе ноги, но, поскольку я не
нахожу нужным переменить позу, приступает к делу:
- Эмиль, мы ведь договорились: твое дальнейшее пребывание в Центре
нежелательно.
- Судя по всему, ты уже посвящен в шефы, - отвечаю я, не приходя в
трепет от его важного вида.
- Что-то в этом роде. Сегодня утром тут имел место разговор с
ответственными лицами, и руководство было возложено на меня. Между прочим,
мне было сделано напоминание, что тебя следует незамедлительно удалить из
Центра. Должен тебе сказать, что со стороны кое-кого, - старик подчеркнул
местоимение, - мне довелось услышать обидные намеки, будто я нахожусь под
твоим влиянием. Это тем более обязывает меня ускорить твой уход.
Мне бы следовало ответить ему: "Значит, я обеспечил тебе хорошее
наследство, сделал шефом, а теперь ты воротишь от меня нос, да? Погоди,
старик, так дело не пойдет". Но к чему это ребячество, и потом, как можно
говорить то, что думаешь, в комнате, где все подслушивается? Поэтому я
довольствуюсь тем, что бормочу:
- Всю жизнь мечтал о вашем Центре. Принес вот экземпляры последнего
номера, как было условлено. Об остальном не волнуйся. Можешь считать, что
мы не знакомы.
Младенов пытается выразить какой-то лицемерный протест, но
расчетливость берет в нем верх, и он сухо замечает:
- Так будет лучше всего. Впрочем, если ты не торопишься, подожди
минут десять. Кралев хотел с тобой поговорить.
Новый шеф слегка кивает мне и уходит. На сей раз осанка его
выправилась заметней, поскольку с плеч свалилось бремя дружбы, чреватой
многими неприятностями.
"Почему бы нет, подожду, - рассуждаю про себя. - Человек никогда не
знает, как может обернуться предстоящий разговор".
Кралев, очевидно, где-то в бегах. Однако он не заставляет меня долго
ждать. Спустя всего лишь несколько минут он врывается в комнату и
останавливается перед моим столом, угрожающе заложив руки за спину. Черные
глазки его налились кровью от злобы, прядка жирных редких волос съехала на
лоб. Этот устрашающий вид не повергает меня в трепет, поскольку другого я
и не ждал. Более неожиданной представляется его реплика:
- Где девушка?
Ну и ну! Я готов был услышать "где ты был вчера вечером?" или "кто
убил Димова?", только не "где девушка?".
- Вышла замуж, - холодно говорю в ответ.
- За кого? - спрашивает Кралев и делает шаг вперед.
- За Младенова.
- Ты что, идиот?! - взрывается Кралев, который уже явно не в
состоянии владеть собой. - Как может дочь выйти замуж за своего отца?
- А, ты о дочке спрашиваешь? А я подумал, что ты интересуешься Мери
Ламур.
- Слушай, - рычит черномазый сквозь зубы. - Не морочь мне голову! Где
девушка?
- Если речь о Лиде, не имею понятия.
- Лжешь!
- Я лгу только в случае крайней нужды, - спокойно уточняю я, доставая
сигареты. - А сейчас такой нужды нет. Может быть, я и знал бы что-нибудь о
ней, если бы твои болваны не совались куда не следует.
- О чем ты болтаешь?
- А о том же самом! Сижу вчера вечером в "Колизее" с одной
приятельницей, гляжу - Лида. Зная, что я после обеда буду в "Колизее",
пришла туда - у нее ко мне серьезный разговор. Не могу же, говорю ей,
бросить свою приятельницу ради беседы с тобой. Но Лида очень настаивала, и
вид у нее был до крайности встревоженный, и я пообещал заехать к ним
позже. "Нет, - говорит, - я больше с папой не живу, перебралась пока что в
отель близ площади Звезды". - "Хорошо, я приду в отель". - "Не хочу, -
говорит, - чтоб ты приходил в отель". - "Тогда скажи, что ты хочешь,
видишь ведь, что я не один".
Тут она назвала улицу, где мы должны встретиться, условились о
времени и наверняка бы встретились, если бы эти твои типы меня не
поприжали.
- Лжешь! - повторяет Кралев, на этот раз не столь уверенно, так как,
видимо, что-то соображает.
- Я говорю правду, а ты хочешь - верь, хочешь - нет.
- Смотри, как бы ты не запутался в собственных плутнях, - бормочет
Кралев. - Возле площади Звезды не миллион отелей. Я все их проверю, и,
если окажется, что это враки, приготовь завещание.
- Не думаю, чтоб Лида стала называть там свое имя, раз она сбежала, -
вставляю я.
- Как она назвалась, это не имеет значения. Мы обнаружим ее в любом
случае. Ну, а если ты солгал, тогда...
- Ладно, - прерываю я его. - Это я уже слышал. Вот тебе готовые
экземпляры. А сейчас распорядись, чтоб те болваны вернули мне машину.
- Какую машину? - удивляется Кралев.
- Ту самую, мою, которую ты приказал угнать.
- Тут другой издает приказы. Почему бы тебе не обратиться к Димову?
Черномазый испытующе смотрит мне в глаза, однако слишком он наивен,
если надеется поймать меня.
- Зачем мне обращаться к Димову? Я не такой простак. Знаю, кто мутит
воду.
- Ты другое знаешь! - ревет Кралев мне в лицо. - Иначе ты пошел бы к
Димову, с самого утра пошел бы, потому что Димов уступчивее меня. Но
Димова больше нет, Димов на том свете! Кто его отправил на тот свет, ты?
Кралев устрашающе навис над письменным столом, и мне трудно устоять
перед желанием вскинуть ногу и пнуть ботинком в его квадратную челюсть.
- Не брызгай на меня слюной, - говорю. - Отойди подальше. А главное,
не мели вздор. Про то, что Димов отправился на тот свет, я впервые слышу.
И если его насильственно отправили на тот свет, то не трудно догадаться,
кто это сделал.
- Не трудно, верно сказано. Ты загнал его в гроб.
- Видишь ли, Кралев, ты, наверно, лучше меня знаешь толк в убийствах
и не станешь отрицать, что для предумышленного убийства нужен мотив. Тебе
же отлично известно, что у меня не было никаких оснований убирать Димова.
А вот тебе зачем понадобилось делать изумленный вид, будто впервые
слышишь, когда я сказал, что Младенов женится на Мери Ламур?
- Потому что и это твои очередные измышления...
- Этот брак зарегистрирован в мэрии Девятого района, о чем там
имеется акт под номером 5311. Брак зарегистрирован только вчера утром. В
силу этого брака наш Младенов завладел богатой наследницей, если верить
тому, будто Димов все завещал Мери. Тебе ясно? Ясно, конечно, только ты
умеешь прикидываться дурачком, чуть только запахнет паленым.
- Попридержи язык! - рычит Кралев, но в голове у него, как видно,
засело другое.
- Распорядись, чтоб мне вернули машину! - напоминаю я.
Он смотрит на меня рассеянно, будто не понимая моих слов, потом
безучастно говорит:
- Машина твоя внизу, на улице. Выметайся и уезжай. Чтоб ноги твоей
больше тут не было.

Моя таратайка действительно ждет меня внизу, будто ничего не
случилось. Отъехав от места и взглянув в зеркало заднего вида, я
убеждаюсь, что нашел то, что искал: "пежо" Ворона катит за мною следом,
почти не скрываясь. История встречи с Лидой сослужила мне добрую службу,
зато обеспечила нежелательный надзор по крайней мере до вечера.
Мой "ягуар" пробирается по мрачному коридору Рю де Паради, которую я
покидаю навсегда. Нечто вроде повторного изгнания из рая, притом без
всякой Евы. Бесшумное изгнание из хрустально-фарфорового рая, где так и не
успел прогуляться слон моей мечты. Хотя, выражаясь фигурально, черепков
разбито уже немало в этом предприятии под вывеской ИМПЕКС.
Когда за тобой кто-то следит, не подавай вида, что ты его заметил,
дабы не портить ему настроение. Но если тебя преследует такой болван, как
Ворон, подобная учтивость ни к чему, особенно если тебе необходимо
уединиться.
Все же я продолжаю ехать медленно и, чтобы усыпить бдительность
болвана, не обращаю на "пежо" никакого внимания. И лишь когда мы
оказываемся перед Оперой и мне удается увериться, что от Ворона меня
отделяют две машины, я выруливаю на простор и стремительно еду на красный
свет. Полицейский издает пронзительный свист, но движение здесь такое, что
ему не до меня. "Ягуар" с предельной скоростью мчится по авеню Оперы,
пересекает Риволи, площадь Карусель и выходит на набережную. Раз Ворон до
сих пор не настиг меня, то теперь это ему и вовсе не удастся, потому что
движение по набережной значительно менее затруднено, а моя антилопа
изумительно подвижна.
Я гоню машину с недозволенной скоростью, как, впрочем, делают все
вокруг меня, проезжаю Бастилию, Домениль, пересекаю Венсенский лес и
выхожу на Марну. В будни тут безлюдно и тихо. В почти неподвижных
маслянисто-зеленых водах реки плывут темные тени деревьев. Пляж-купальня
пустует. Маленькие пивные тоже.
Проехав с километр по узкой асфальтированной дороге вдоль реки, я
сворачиваю в сторону и останавливаю машину на небольшой поляне среди
кустарников. Необходимо покончить с последней задачей, оставшейся не
выполненной вчера вечером. Имеет смысл пустить в ход остальную часть
техники - не знаешь ведь, что тебя ждет.
Вооружившись отверткой, я залезаю под машину. Винты, которыми
владелец гаража прикрепил металлическую коробочку, отвинчиваются легко, но
у меня в самом начале возникает такое чувство, что коробочка не в меру
легка. Ничего удивительного - оказывается она пуста.
Значит, машину мне вернули после тщательного обыска и соответствующих
изъятий. Швырнув коробку в кусты, я открываю багажник. Банка из-под масла
налицо, но это ни в какой мере не успокаивает меня. Потеря техники,
хранившейся под шасси, столь трагична, что ставит под угрозу исход всей
операции.
Единственное мое утешение в подобных тяжелых случаях в том, что, как
бы они ни казались невероятными, они все же предусматривались мной, и игра
продолжается. Это не такое уж большое утешение, но за неимением другого...
Надо воспользоваться хотя бы тем обстоятельством, что за мной в
данный момент не тащится хвост в виде Ворона или Ужа. Закрыв багажник,
сажусь в "ягуар" и еду к пригороду Ножан. Найдя местное почтовое
отделение, заказываю срочный разговор с Марселем и связываюсь с Лидой,
чтобы узнать, соблюдает ли она мои инструкции, и дать ей кое-какие
дополнительные наставления. Потом снова сажусь в свой драндулет и
возвращаюсь в город, минуя, однако, улицы, где можно столкнуться с
неприятными знакомыми. Возле вокзала Сен-Лазер я въезжаю на Римскую улицу,
изобилующую радиопринадлежностями, как Рю де Паради - изделиями из
фарфора.
Микрофончик, небольшой усилитель и несколько метров проволоки,
приобретенные мною, вызвали бы, наверное, насмешливую улыбку у любого из
моих коллег, но ничего не поделаешь, подчас обстоятельства вынуждают
поступать чисто любительски, используя подручные средства. Заперев пакетик
в перчаточном ящике, еду дальше. На площади Сен-Огюст забегаю в кафе и
съедаю свой каждодневный бифштекс с картофелем. Невзирая на то, что после
обеда я выпил двойной кофе, мне ужасно хочется спать, и я прихожу к мысли,
что могу позволить себе поспать часика два до того, как приступить к
дальнейшему.
Подъехав к дому, я без особого удивления устанавливаю, что два
знакомых мне в лицо эмигранта уже ждут моего прибытия, сидя в обшарпанном
"оппеле" и вооружившись газетами. Они смотрят на меня, только чтоб
убедиться в моем появлении, и я с полным спокойствием перебираю ногами
свои девяносто две ступени, подымаюсь к себе.
Прежде чем лечь в постель, заглядываю на всякий случай под газовую
плиту, чтоб проверить, все ли там на месте. Устройство лежит там, где я
его оставил. Однако печка все же была сдвинута в мое отсутствие - волосок,
использованный мною в качестве приметы, испарился.

Следующий по порядку. И снова не я. Мы провожаем Димова. И Димов
будет покоиться недалеко от Гейне и Стендаля. Для него это прекрасная
возможность познакомиться на том свете с именами писателей, о которых при
жизни он едва ли слышал. Версия нашего домашнего врача с огромной головой
и в темных очках все та же - "разрыв сердца". Очевидно, в кармане этого
человека других диагнозов нет. Пробитый висок прикрыт цветами, и его не
видно. Вообще какой смысл поднимать шум вокруг какого-то семейного
скандала? Но среди эмигрантов опять тайно распространен слух, что и эта
смерть - дело рук коммунистов.
Может быть, именно поэтому, а может, потому, что сегодня нет ни
одного интересного матча, на кладбище собралось человек сто. Цвет
эмиграции в полном составе. Я тоже тут.
Признаться откровенно, покойный не фигурировал в списке моих друзей.
Но это не имеет значения, так как у меня совсем нет друзей. И потом я
пришел сюда не столько ради покойника, сколько ради двух-трех живых. Один
из них - в черном костюме, с благородной старческой осанкой и вызывающе
выставленным вперед кадыком - произносит в данный момент надгробное слово.
После того как три дня назад он говорил о молодой гвардии, сегодня он
отдает дань старой - испытанным борцам, к числу которых принадлежал и
покойный, до последнего вздоха хранивший верность национальным идеалам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27