- Она на
том свете.
Вхожу и набираю номер. Мне отвечает незнакомый мужской голос.
- Это Салпетриера?
- Идите вы к черту, - отвечает голос.
Что-то сегодня все, как по уговору, посылают меня в вечную обитель.
На крючке под телефоном болтается кем-то забытый ключ с металлическим
номером 56. На всякий случай кладу его в карман и покидаю кабину. Наверху,
в заведении, выпиваю у стойки чашку кофе, рассеянно глядя вокруг.
Присутствующие не обращают на меня никакого внимания. Оставляю
обязательный франк, выхожу, пересекаю улицу и оказываюсь у входа в вокзал.
Подойдя к шкафам для хранения ручного багажа, нахожу дверку с номером 56.
Отпираю ее только что найденным ключом. В шкафчике обнаруживаю не очень
большую черную сумку, хотя и довольно увесистую. Хорошо, что "ягуар"
рядом. Двумя минутами позже я уже трогаюсь с места, не зная толком, куда
мне ехать. И поскольку двигаться в неизвестность не в моем характере -
вопреки моим лживым уверениям в противном, - я останавливаюсь на пустынной
улочке и раскрываю сумку. В записной книжке, найденной точно в указанном
месте, ясно обозначено направление и адрес. Закрыв сумку, еду дальше.
Предприятие находится где-то за Порт Клинанкуром, у входа висит
большая ржавая вывеска: "Автомобили - купля-продажа". Пожилой мужчина в
замасленном и выгоревшем синем комбинезоне стоит у входа в свою убогую
конторку и хмуро наблюдает за моими маневрами.
- Машину с повреждениями я не покупаю, - предупреждает он, когда я
наконец останавливаюсь.
- Я не продаю, - успокаиваю человека в комбинезоне. - Меня прислал
Жак.
Пронзив меня взглядом, он кивает.
- Чем могу служить?
- Поставьте мне одну деталь.
- А она у вас есть?
Я указываю глазами на сумку, стоящую на сиденье.
- Где вам ее поставить?
- Под шасси, у картера.
- Ладно.
Человек садится за руль и ставит мой "ягуар" на бетонную яму.
- Ладно, - снова повторяет он, вылезая из ямы. - Не такая уж она
изношенная, как кажется.
Пока человек подбирает подходящую коробочку, чтоб поместить в нее мою
"деталь", и пока он привинчивает коробочку к шасси, из пристройки дважды с
любопытством высовывается голова молодой женщины. Эта женщина с прыщеватым
лицом и в бигуди явно удивлена тем, что клиент не иначе как заблудился,
попав сюда.
- Моя жена, - успокаивающе бормочет хозяин.
Он оказывается сноровистей, чем я ожидал. Проходит полчаса, и
"деталь" уже надежно привинчена к шасси. Пользуясь случаем, я решаю
уладить еще одно дело. Уже в конторе, перед тем как расплатиться, я
объясняю, в чем оно состоит, и достаю при этом из брючных карманов маузер
с магазинами. Человек снова кивает. Принеся откуда-то банку из-под масел
"шелл", он с усилием вытаскивает крышку, очевидно заранее тщательно
подогнанную. Потом завертывает пистолет с магазинами в концы для
протирания машины, запихивает их в банку и опять закрывает ее крышкой.
- Бросьте банку в багажник, пускай там болтается - никто на нее не
обратит внимания.
Рассчитавшись, я так и делаю. После чего завожу мотор и приветливо
машу рукой. Тут же высовывает свое прыщеватое лицо женщина в бигуди - это,
мол, и ее касается.
Пока я лавирую между машинами на бульваре Орнано, меня настойчиво
донимает мысль о Сен-Мартене. Самое верное - взять на мушку Милко, и он
сам отбуксирует меня до места встречи. Но мне неизвестно где он живет, к
тому же я мало верю, что он в это время околачивается в кафе. А вот Тони
наверняка там, и поскольку он второй участник встречи, то в такой же мере
можно рассчитывать и на его услугу.
Въехав на Рю де Паради, я обнаруживаю, что черная "симка" Тони стоит
на своем обычном месте. Миновав ее, въезжаю задним ходом в ближайший
переулок и ставлю "ягуар" за каким-то грузным "шевроле" с тем расчетом,
чтобы при надобности можно было без труда снова выкатить на Рю де Паради.
После этого я вылезаю из машины, желая поразмяться.
- Наконец-то я вижу друга! - встречает меня Тони, когда я в пятом
часу вхожу в кафе "У болгарина".
Перед ним, как всегда, стоит наполненная рюмка, однако он не под
градусом. Подсев к нему, я заказываю кружку пива.
- Понимаю, браток, почему ты в одиночестве, но не в моих силах тебе
помочь, - сочувственно подмигивает Тони.
- А вот мне не понятно, что именно понятно тебе, - отвечаю я,
закуривая "зеленые".
Человек - это животное, обладающее той особенностью, что привыкает ко
всему, даже к "зеленым". Другой табак, мне кажется, я бы уже и нюхать не
смог.
- Не старайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле, - бормочет
Тони. - Мы уже знаем, что Кралев умыкнул ее у тебя из-под самого носа. И
чтоб как-то утешиться, ты льнешь к француженке... видная такая брюнетка...
но не то что наша...
- Выдумываешь...
- Тут, браток, все известно... Ничего, что Париж велик... И чем
скорее ты это поймешь, тем меньше будешь делать глупостей.
- А насчет Кралева ты сочиняешь, - говорю я с кислой миной, хотя в
данный момент Кралев так же мало меня интересует, как и Лида.
- Сочиняю? Жалко, что ты не подоспел к обеду, сам увидел бы, как они
ворковали вон за тем столиком. А потом Кралев повел ее в Эльзасскую
пивную. Что ни говори, а наш Кралев мужик не промах. Если уж что задумал,
непременно своего добьется.
- Чепуха! - настаиваю я. - Кралев не бабник. Злость мешает ему
ухаживать за женщинами.
- Он не бабник, ты прав, - соглашается Тони. - Но если уж загорится,
поберегись, браток. Такой загорается раз в жизни, и не завидую тому, кто
встанет у него на пути.
Мы еще продолжаем развивать эту тему, причем я делаю вид, что сплетни
вокруг Лиды меня мало трогают, с таким, однако, расчетом, чтоб Тони понял
притворство, хотя меня по-настоящему все это не волнует. Но постепенно
убеждаюсь, что и собеседника моего мало занимает наш разговор, что мысли
его где-то далеко. Как видно, и в самом деле случилось либо должно
случиться что-то очень важное, раз даже такому, как Тони не пьется.
Около шести часов, как я и ожидал, он расплачивается и уходит под тем
предлогом, что ему захотелось подремать. В заведении нет болгар, кроме
нас, если не считать владельца, занятого подсчетом выручки. Это
освобождает меня от необходимости прибегать к сложным маневрам. Через две
минуты я тоже покидаю кафе, сворачиваю в переулок, сажусь в "ягуар",
завожу мотор и жду черную "симку".
Следить из машины за человеком, который допускает, что за ним могут
следить, дело довольно муторное. Но следить за ним из машины, которую он
может легко узнать по виду на расстоянии трехсот метров, просто глупо. К
сожалению, у меня нет иного выбора, и я уже готов пойти на такую глупость,
как глазам моим представляется неожиданное зрелище: Тони пешком пересекает
площадь и идет в направлении, обратном предполагаемому. Я решаю выждать
минуту в "ягуаре", пока он немного оторвется от меня, потом вылезаю и иду
за ним следом.
То обстоятельство, что Тони махнул рукой на свою машину и пошел в
противоположную сторону, можно объяснить различными причинами. Перед
встречей он решил сделать покупку или что-то в этом роде. Решил приехать в
условленное место на такси, а не на своей "симке". Хочет проверить, не
ведется ли за ним наблюдение. До свидания с Милко ему предстоит другая
встреча. Просто не хочет являться на место встречи, указанное им самим.
Двигаясь вдоль вереницы выстроившихся автомобилей, в известной мере
служащих мне прикрытием, и наблюдая за маленькой фигуркой вдали, я
взвешиваю в уме все эти возможные причины и некоторые из них исключаю.
Если бы Тони собирался делать покупки, то использовал бы для этого
послеобеденное время, а не откладывал до последних минут. Если бы хотел
удостовериться, что за ним следят, вышел бы гораздо раньше, с запасом
времени для проверки и для того, чтоб оторваться от преследователя. Не
желая являться в указанное место на "симке", мог бы оставить ее подальше и
дойти пешком. Остаются, значит, две последние возможности, из которых
вторая представляется мне весьма маловероятной.
Тони шагает быстро и уверенно и только раз оглядывается по сторонам.
Но делает это при пересечении Фобур Пуасоньер, возможно желая убедиться,
не идет ли следом машина. Так или иначе я слишком далеко от него, чтоб он
мог меня заметить, настолько далеко, что, когда Тони приближается к
оживленному перекрестку, где Шатодьен выходит на Лафайет, мне приходится
ускорить шаг, чтобы не дать моему человеку затеряться среди пешеходов.
Скоро половина седьмого, и народу на центральных улицах заметно
прибавилось. Я с трудом обнаруживаю Тони в толпе на левом тротуаре
Шатодьен и спешу туда же. Вот мы уже на площади Кошута, и тут Тони в
мгновение ока исчезает в каких-нибудь двадцати метрах от меня.
В подобных случаях легко впасть в панику. При мысли, что безвозвратно
потерян из виду нужный человек, ты останавливаешься посреди улицы и
начинаешь озираться по сторонам, как последний дурак. Я и сам на волосок
от подобного состояния, но, овладев собой, вхожу в кафе на углу. Отсюда
можно наблюдать за всей площадью, не рискуя быть замеченным. Тони был
слишком близко от меня, чтоб свернуть в одну из следующих улиц или
пересечь площадь, значит, ему следовало бы снова появиться, если только он
не нырнул в какой-либо знакомый ему дом, имеющий второй выход.
Опускаю в стоящий у витрины лотерейный автомат двадцать сантимов и,
делая вид, что играю, зорко слежу за площадью, в особенности за левым
тротуаром. Проходит пять минут. Неожиданно в нескольких шагах от кафе
выныривает Тони; задержавшись на бордюре, бегло оглядывается и пересекает
улицу. Он вышел из соседней букинистической лавки и держит в руке
детективный роман из "черной серии" - факт весьма примечательный, так как
Тони не станет читать даже детективный роман, разве что ему хорошо
заплатят за это усилие.
Дав моему подопечному повернуть на Фобур Монмартр, я снова пускаюсь
за ним следом, косясь на букинистическую лавку. Тони, очевидно,
использовал ее как наблюдательный пункт, чтоб сквозь заставленную книгами
витрину окинуть взглядом окрестную панораму. Перейдя улицу и вступив на
Фобур Монмартр, я вижу, что Тони сворачивает на улицу Сен-Лазер. Я делаю
то же самое, и как раз вовремя - мне удается установить, что он исчезает в
ближайшем небольшом отеле.
Раз он вошел в отель, придется ждать, а уже ровно половина седьмого.
Но если я стану ждать здесь, то пропущу встречу на Сен-Мартен, а я очень
рассчитываю попасть на нее, хотя она и не для меня устроена. Спрятавшись
за одним из входов, чтоб меня не было видно из отеля, я обдумываю свои
дальнейшие действия, как вдруг на противоположном тротуаре показывается
знакомая фигура. Фигура чрезвычайно импозантная и сверх меры чувственная,
с мощными бедрами, натягивающими при движении льняное платье
лимонно-желтого цвета, и с внушительным бюстом, опережающим свою владелицу
сантиметров на пятнадцать. Это сама Мери Ламур, которая в данный момент
подходит к отелю, зорко и хитро оглядывается во все стороны и исчезает за
дверью.
Больше ждать нет смысла. Я поворачиваюсь назад, к площади, и иду на
стоянку такси, но тут же соображаю, что в этот час улицы до того запружены
автомобилями, что едва ли на машине удастся добраться скорее, чем пешком.
Поблизости станция метро Ле Пелетье, и я стремительно сбегаю вниз, ловко
лавируя в толпе людей и не обращая внимания на сыплющуюся сзади ругань.
На перроне шумно и душно, как в бане, белые плитки облицовки блестят,
тоже как в бане, в туманных ореолах люминесцентных ламп. Втиснувшись в
первый прибывший поезд, я едва нахожу силы противостоять напору толпы и
задержаться у выхода. На станции Шоссе д'Атен я делаю пересадку на поезд,
идущий по направлению к площади Республики. Вокруг меня стоят зажатые люди
с усталыми, озабоченными лицами - этому молока надо купить на ужин,
другому забрать детей из садика, тогда как меня заботит только одно
соображение: если Тони решил не являться на место встречи, значит, вместо
него придет кто-то другой, заинтересованный в том, чтоб временно
оставаться в тени.
Самым существенным и неясным пока что остается значение названия
Сен-Мартен. Если оно относится к улице, то миссия моя абсолютно
безнадежна, потому что у меня нет времени их обходить. Одна Фобур
Сен-Мартен растянулась больше чем на километр. Но, договариваясь о месте
встречи, никогда не ограничатся простым упоминанием улицы протяженностью
больше километра. Если бы имелось в виду самое начало ее, Милко наверняка
сказал бы: "Порт Сен-Мартен".
Вероятнее всего, местом встречи выбрана остановка метро Сен-Мартен,
потому что в этом городе встречи обычно назначают у остановок метро. Так
или иначе, единственное, что я могу сделать, - это понаблюдать за
остановкой, хотя вопрос о том, под землей состоится встреча или на улице,
для меня остается открытым.
Поезд грохочет по подземным проходам от станции до станции. По стенам
тоннелей тянутся назойливые желто-зеленые надписи: ДЮБО...ДЮБОН...ДЮБОНЕ,
прославляющие аперитив того же названия. По лестницам движутся густые
толпы народа. Монмартр. Бон Нувель... Страсбур Сен-Дени.
Следующая остановка, если верить висящей в вагоне схеме, Сен-Мартен.
Я протискиваюсь к выходу и уже стою у самой двери. Грохочущий поезд
стремительно подкатывает к перрону станции Сен-Мартен и с той же
стремительностью мчится дальше, увозя меня к остановке Репюблик.

Было что-то гнетущее, почти зловещее в этой пустынной станции, по
какой-то причине давно закрытой для пассажиров. Безлюдные, в густой пыли
перроны, кучи цементных мешков и железа, почти стертые временем афиши
какого-то фильма Бинг Кроссби, тусклый свет редких, сиротливо мерцающих
желтых лампочек - от всего этого веет заброшенностью и запустением.
Однако я человек не столь уж впечатлительный, особенно если это не
вызывается обстоятельствами, и потому, выйдя на оживленной Репюблик, думаю
главным образом о том, как бы поскорее вернуться пешком на Сен-Мартен -
если станция закрыта для пассажиров, то это вряд ли могло помешать
назначению встречи там.
Когда я наконец подхожу к пустующей лестнице с тривиальным каменным
барьером и надписью "Метрополитен" в ржавой рамке, часы показывают без
десяти семь. Вход в подземную часть перекрыт передвижной решеткой, но
задвинута она не до конца. Это меня озадачивает. Значит, не исключено все
же, что встреча состоится под землей. И может быть, если эта встреча
необычного свойства, она состоится именно там.
Бегло оглянувшись и установив, что никому из прохожих до меня нет
дела, я спускаюсь по лестнице, выхожу через оставленный проход, пинаю
качающуюся дверь и попадаю в подземный коридор. Здесь царит полумрак,
слабый свет исходит лишь от редких ламп; холодно, сыро, пахнет плесенью.
Мои шаги по бетонному полу раздаются так гулко, что я невольно замедляю
ход. Лестница, ведущая к платформе, так же пуста и едва освещена. На
перроне ни живой души. Слева издалека доносится по тоннелю нарастающий гул
приближающегося поезда.
Заброшенная станция, по-видимому, служит складом. На платформе
возвышаются штабеля аккуратно сложенных мешков с цементом, чуть подальше
громоздятся большие деревянные ящики. Я кидаюсь к ним и проскальзываю в
образовавшийся за ними темный угол как раз в тот момент, когда мимо
платформы проносятся освещенные вагоны поезда. Грохот утихает. Я собираюсь
продолжить изучение обстановки, но кто-то идет по лестнице, по которой
спустился я. Это Милко. Он выходит на платформу, озирается, делает
несколько шагов и останавливается у горы цементных мешков. Взглянув на
часы, Милко достает из бумажной сумки, которую принес с собой, банан,
очищает его и начинает есть.
Если бы у меня было время получше уложить ящики, мое убежище было бы
удобнее, однако приходится довольствоваться тем, что есть. Пустые ящики
нагромождены выше человеческого роста и хорошо меня укрывают, но, чтобы
воспользоваться широкой щелью между досками в одном из них, мне приходится
опуститься на колено.
На лестнице снова раздаются шаги, и на перроне показывается Кралев,
очевидно, неожиданно для Милко, потому что тот перестает есть и
выжидательно поглядывает на пришельца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27