– кричал им полковник.
Узники в боковой комнате тоже его слышали. «Любви, а не возмездия», – думала Али, лежа на полу. Полковник все переврал. Это была цитата из Послания римлянам, и речь там не о возмездии, а о любви. Впрочем, спорный вопрос.
Часовой ушел помогать с погрузкой. Он уже знал – ученых с собой не берут.
Время настало. Айк сделал для нее все, что мог. Теперь нужно действовать самой. Али вытащила нож. Трой поднял голову. Али поместила нож перед веревкой, связывающей руки. Лезвие было острое, и веревка мигом разлетелась. Али перекатилась к Трою.
Сперриер услышал и оглянулся.
– Вы что там делаете? – прошипел он. – С ума сошли?
Али размяла запястья и плечи и, встав на колени, перерезала веревку, которой ее привязали за шею к стене.
– Разозлишь их, и они нас не возьмут с собой! – сказал Сперриер.
Али нахмурилась:
– Нас никуда и не берут.
– Как это не берут! – не поверил ученый. – Возьмут, имей терпение.
Али уже разрезала его веревку.
– Солдаты сейчас вернутся. Нам лучше уйти.
Трой взял нож и подобрался к Челси, Пиа и Сперриеру.
– Уберись от меня, – велел Сперриер.
Пиа схватила Али за руку и подтащила к себе. Она смотрела на монахиню сумасшедшим взглядом. Дыхание у нее было зловонным. Сперриер сказал:
– Нельзя их злить, Пиа.
– Тогда оставайтесь! – не выдержала Али.
– А она?
Трой стоял на коленях возле пленницы. Та твердо и внимательно смотрела ему в глаза.
Девушка может кинуться к выходу, или закричать, или даже наброситься на своих спасителей. И в то же время оставить ее здесь – значит вынести ей смертный приговор.
– Возьмем, – решила Али. – Только скотч не отклеивай. И руки не развязывай. И веревку на шее оставь.
Трой продел нож под веревку, собираясь ее разрезать. Он медлил. Девушка сверкнула глазами в сторону Али. Отливающие желтизной глаза были как у кошки.
– Не развязывай ее, Трой. Я только об этом прошу.
Сперриер уходить отказался.
– Дурачье, – процедил он.
Пиа направилась к двери, но тут же вернулась.
– Не могу, – сказала она Али.
– Нельзя здесь оставаться, – ответила та.
– Как я его брошу?
Али потащила Пиа за руку, потом отпустила.
– Прости, – произнесла Пиа. – Береги себя.
Али поцеловала ее в лоб.
Беглецы прокрались из своей темницы во внутреннюю крепость. Фонарей у них не было, но хватало исходящего от стен свечения.
– Я знаю одно место, – решилась Али.
И все, не задавая вопросов, последовали за ней. Она отыскала лестницу, которую показал ей Айк.
Челси досталось от охранников, и она сильно хромала. Али помогала ей идти, а Трой помогал девушке. Наверху Али провела их тайным ходом в комнату с лампами.
Здесь было почти темно – только снизу пробивался слабый свет. Кто-то открыл подвал и опустошил его. И оставил одну зажженную глиняную лампу. Али спустилась в подвал и помогла сойти Челси. Трой спустил пленницу. Али удивилась, какая та легкая.
– Айк здесь был, – сказала она.
– Похоже на склеп, – заметила Челси. Она дрожала. – Не хочу здесь сидеть!
– Здесь хранились сосуды, – объяснила Али. – В них было масло. Айк их куда-то забрал.
– А где он сам?
– Побудьте здесь, – попросила Али. – Я его найду.
– Я с тобой, – предложил Трой, но как-то неохотно.
Ему не хотелось бросать девушку. За последние несколько дней он буквально на ней зациклился. Али посмотрела на Челси – та выглядела ужасно. Трою лучше остаться. Али попыталась поставить себя на место Айка.
– Ждите здесь. Сидите тихо. Ни звука. Когда опасность минует, мы с Айком за вами вернемся.
Слабый огонек освещал их лица. Али хотелось остаться здесь, с ними, где светло и безопасно. Но Айк где-то там, и ему, возможно, нужна помощь.
– Возьми нож, – предложил Трой.
– Я с ним не умею обращаться.
Али очень хотелось поддержать их слабую надежду.
– Ну, пока, – сказала она.
* * *
Плоты покачивались на воде. Толчков не чувствовалось, но озеро колыхала зыбь. Продукты и прочий груз уложили и увязали морскими узлами. Установили пулемет, включили большой фонарь. Одиннадцати путникам придется нелегко. Впрочем, не беда: рог изобилия прокормит их несколько месяцев, а ноша по мере продвижения облегчится.
Половина отряда уже погрузилась, остальные вернулись, чтобы «прибраться». Они тянули жребий – кому делать мокрую работу. Когда Шоут попросил их заняться этим делом, им стало противно.
Нельзя оставлять живых свидетелей, даже таких доходяг. Пока они не сдохли от голода, с кого-нибудь станется нацарапать на стене свои дурацкие показания. И тогда могут возникнуть проблемы. Может, пройдет целых десять лет, пока какой-нибудь колонист найдет чертову крепость, но зачем ненужный риск, зачем давать призракам возможность обвинять? Правда, их несколько смущал полковник. Впрочем, он сам назвал бы это долгом; хотя ничего, кроме преступления, тут не было.
Солдаты сделали все от и до, и сделали в лучшем виде. Каждый из раненых товарищей получил точный выстрел в переносицу. Уокера убивать не стали, он без того висел на стене и бормотал куски из Писания. Оттуда ему и за миллион лет не выбраться, растак его.
Оставались только ученые. Двое солдат вошли в боковую комнату.
– Что за черт?! – воскликнул один.
Сперриер поднял голову, прикрывая Пиа.
– Они убежали, – сообщил он. – Мы тоже могли, но видите – остались.
– Вот дерьмо, – сказал солдат.
Солдаты швырнули в комнату по осколочной гранате, прижались к стене, затем выпустили еще по обойме в то, что осталось.
Закончив, они вернулись в большой зал. Тут стояла тишина, потому что раненые больше не стонали. Только Уокер похныкивал.
– Ну и хреново, – пожаловался солдат.
– Это еще что, – ответил Шоут.
– О чем ты?
– Да так. Не все йогурты одинаково полезны, – бормотал Шоут, устанавливая у стены очередной маячок.
– Эй, а зачем ты их тут ставишь? – спросил его кто-то. – Нам же сюда не нужно возвращаться.
– Посади дерево, вырасти сына… – продолжал нести Шоут.
– Заткнись, придурок.
* * *
Одни смотрели на крепость с озера, другие подбирались сверху, вымазавшись глиной, незаметные, как камни. Нападающие действовали с хладнокровием змей или насекомых. Наступали кланами. Так их расставил Исаак.
Если бы солдаты догадались осветить утесы на воде, они бы заметили слабое подрагивание, зыбь от дыхания многих легких. А направляемый на воду свет просто скользил по покрытой рябью поверхности. И людям казалось, что, кроме них, тут никого нет.
Отряд палачей неспешно вышел из ворот крепости. Они ступали тяжело, словно крестьяне после рабочего дня. Пока сам не займешься, не поймешь: такое дело, как казнь, требует основательности.
– Мне отмщение и аз воздам! – доносился из крепости дикий голос Уокера.
– Успехов! – пробормотал кто-то.
Дрожащие языки пламени осветили проем ворот. Кто-то устроил костер из уцелевших документов экспедиции.
– Парни, мы едем домой! – приветствовал своих солдат лейтенант.
Пронзившее его копье являло прекрасный образчик изделия солютрейской культуры позднего палеолита. Изящный кремневый наконечник, изготовленный методом отжимной ретуши, имел форму продолговатого листа и был обработан ядом, добываемым из подземных скатов.
Безупречный бросок, прямо из воды, поразил лейтенанта точно в анус, именно так, как поступал он сам, препарируя лягушек в научной лаборатории средней школы.
Никто сразу и не понял. Лейтенант стоял прямо или почти прямо. Он слегка наклонил голову, но глаза были открыты, и на лице расползлась широкая улыбка.
– Лейтенант, все тип-топ, – доложил ему солдат.
У самого дальнего плота, верхом на поплавке, сидел снайпер по фамилии Гриф. Он услышал странные звуки – как будто рядом кто-то производил сепарацию масла – и обернулся.
Вода разверзлась, и, прежде чем его схватили и утащили вниз, Гриф успел увидеть довольную морду с бельмами вместо глаз. И вода сомкнулась над его ногами.
Солдаты рассыпались по берегу, стараясь добраться до лежащих на песке плотов. Двое несли винтовки за рукояти, один положил ее на плечи, словно распятие.
– Пошли, ребята, – позвал кто-то с лодки, – чую я, где-то тут их призраки шляются.
Считается, что римские пращники могли поражать мишень размером с человека на расстоянии сто восемьдесят пять метров. Камень, ударивший Джефферсона по кличке Бум-Бум, пролетел двести тридцать пять метров – настоящий рекорд. Его приятель услышал глухой удар о грудную клетку, такой, как если бы шлепнулся арбуз. Он повернулся к Бум-Буму и увидел, как бывший прославленный центровой баскетбольной команды «Юта-Джаз» вдруг застыл и рухнул, словно огромное дерево, которому вышел срок.
Прошло десять секунд.
– Хейдлы! – завопил приятель.
Люди уже попадали в такие переделки, так что особого сюрприза не получилось. Сработала автоматическая реакция – жать на спуск и производить как можно больше шума и света. Стрелять было не в кого, но с хейдлами и не стоило дожидаться, пока появятся мишени. В первые несколько секунд единственная возможность ошарашить противника и чуть-чуть исправить положение – вести непрерывный огонь. И солдаты начали стрелять. Они стреляли в скалы, стреляли в песок, стреляли вверх. Старались не попадать друг в друга – но этот риск был наименьшим.
Специальные патроны давали отличный результат. Образуемые «Люциферами» шары ударялись о камни и разлетались искрами ярчайшего света: ни дать ни взять фейерверки в День независимости, только смертельные. Они вспахивали землю, взрывали сверкающими дугами воду. В высоте, под самым потолком вспыхивали и осыпались каменным дождем зловещие созвездия.
И это подействовало.
Хейдлы отступили.
На минуту.
– Огонь не прекращать! – кричал кто-то. – Рассчитаться! Первый!
– Второй! – отозвался другой.
– Третий!
Их осталось только семеро.
Те, кто был ближе к воде, побежали вниз, к плотам. Трое стали ползком пробираться к крепости по вязкому, как патока, песку.
– Меня зацепили!
– Лейтенант убит.
– А Гриф?
– Пропал.
– А Бум-Бум?
– Уже все? Хедди отступили?
Такую жизнь солдаты вели несколько недель – бежали и стреляли. Ночь в этом царстве ночи принадлежала хейдлам.
– Чертовы хедди! Как они нас нашли?
Суетясь внутри крепости, Шоут обдумывал ситуацию и подсчитывал шансы. Когда началась атака, он еще не вышел и теперь не видел необходимости демонстрировать, что уже поправился. Шоут потрогал мешочек, в котором держал активатор. Прибор был для него словно талисман: давал уверенность и ощущение власти. Шоут мог легко стереть этот мир. Нажав несколько кнопок, он сразу окажется в безопасности. Хейдлы превратятся в призраков. Но ведь и солдаты тоже, а они ему еще пригодятся. Среди прочих вещей Шоут, в частности, не любил грести. И, держа в мешочке своего джинна, думал – выпустить сейчас или попозже? Лучше потом. Сейчас ему ничто не грозит – осталось только подождать, пока уляжется пыль. Кажется, хейдлы поняли намек и смотались подальше в темноту.
– Что делать будем? – вопил какой-то солдат.
– Убираться! Надо уходить! – кричал другой. – Всем – на плоты! На воде мы будем в безопасности.
Несколько плотов плавали пустыми. Пулеметчик на своем греб обратно к берегу.
– Давайте, давайте! – подгонял он троих товарищей, которые жались к стене крепости.
Те неуверенно озирались, боясь новой засады. Никого не увидев, они стали перезаряжать винтовки и готовиться к пробежке. Сидевшие на плотах махали им и торопили.
– Сто метров, – прикинул один из троих, застрявших у стены. – Я как-то раз пробежал за девять и девять десятых.
– Только не по песку.
– Подожди-ка.
Они разгрузили рюкзаки и бросили все лишнее: гранаты, ножи, фонари, несгораемые жилеты.
– Готовы?
– Девять и девять десятых? Ну ты и ползаешь!
Все приготовились.
– На старт!
С верхних этажей крепости на них обрушился женский вопль. Его услышали все. Али, которая в это время пробиралась по лестнице, даже остановилась. Трой ее не послушался.
Солдаты подняли головы. Кричала пленная девушка – она высунулась из окна башни, выходившего на озеро. Скотч с нее кто-то снял. И во всю мощь своей глотки пленница испустила второй вопль. Ее завывание подхватило эхо. Людям показалось, у них сердце выскочило прямо в воду.
Она, наверное, взывала к земле или воде. Или заклинала о чем-то своего бога.
И земля, словно по ее зову, поднялась.
Али успела добраться до окна и увидеть.
Посередине между крепостью и водой берег вспучился, и возник небольшой холм. Холм стал расти и принимать очертания какого-то существа. Потом с него осыпалась земля, и он превратился в человека.
Солдат это настолько потрясло, что они даже не стреляли.
Человек не походил на атлета-силача, его мышцы веревками обвивали тело. Как будто они выросли прямо из костей, по необходимости и без особой красоты. Али смотрела во все глаза.
Его рост и стать, серебряные обручи на руках выдавали своего рода высокое происхождение. Ростом он был не ниже солдат и выглядел внушительно, даже величественно. На какой-то миг Али подумала: а не есть ли это страхолюдное существо тот самый Сатана, которого она ищет?
Фонари светили прямо на него, и Али отлично его разглядела. Он стоял достаточно близко, и она узнала в нем воина – по расположению шрамов. Из судебной антропологии известно, что в бою с применением холодного оружия наиболее уязвима левая сторона тела. Этого дикаря шрамы покрывали с ног до головы, и на левой стороне их было в два раза больше, чем на правой. Левое предплечье носило следы порезов и переломов – результат отбитых ударов. Из головы торчали кольчатые костяные выросты; у одного был обломан конец.
В правой руке дикарь держал самурайский меч шестнадцатого века. Воин мало чем отличался от терракотовых солдат в башне – свирепый взгляд, вымазанная землей кожа. Демон, охраняющий святая святых.
Он заговорил, и в его речи слышался лондонский выговор.
– Извини, парень, – обратился он к своей первой жертве.
Этот голос Али слышала раньше – по рации. Тогда еще Айк застыл от удивления.
Исаак стряхнул с себя песок и повернулся к крепости, не обращая внимания на противника. Он смотрел куда-то наверх и принюхивался, жадно ловя ноздрями воздух. Что-то почувствовал. Потом ответил на крик девушки, и Али все поняла. Люди похитили его дочь. Теперь ад требует ее обратно. Прежде чем кто-либо успел нажать на курок, ловушка захлопнулась. Исаак бросился к ближайшему солдату и свернул ему шею.
Главный плот опрокинулся набок, и его пассажиры вывалились в черную воду.
В остальные плоты вонзились снизу десятки гарпунов, и пулеметчик, потеряв голову, дал очередь по собственным ногам.
Фонари поопрокидывались. Сами собой включились стробоскопы. Осколки обсидиана посыпались и на людей, и на хейдлов. Последние из команды Уокера повсюду натыкались на собственное оружие, которое противник в последние месяцы забирал у погибших солдат. Те хейдлы, кому удавалось разобраться в предохранительной системе, нанесли своим не меньший урон, чем врагу. Многие использовали винтовки как дубины.
Трое солдат, застрявших под крепостью, попытались скрыться внутри, но хейдлы уже прыгали со стен и отрезали им путь. Один солдат, прижавшись спиной к стене, крикнул: «Помни Аламо!» – а его приятель, мачо из Майами, сказал: «Да хрен Аламо, viva la Raza!» – и прострелил ему череп. Третий солдат прицельно выстрелил в соседа, затем взял дуло в рот и выпустил последнюю очередь. На хейдлов все это произвело сильное впечатление.
А на воде пулемет поливал огненными струями темный горизонт. Когда закончилась обойма, одинокий пулеметчик схватил весло и начал грести от берега. В наступившей тишине шлепало по воде весло, словно хлопали крылья.
Уокера смаковали прямо живьем. Хейдлы не стали тратить время и снимать его со стены, просто отрезали от него куски, а он выкрикивал изречения из Священного Писания.
* * *
На верхних этажах крепости метался Айк в поисках Али. Он бросился искать ее, как только услышал крик пленницы. Совершенно мокрый – он прятался в озере у берега, – бежал Айк по лестницам и коридорам.
Следовало догадаться – Али воспользуется ножом, чтобы освободить остальных. Конечно, откуда монахине знать, что лишнее рвение ни к чему. Если бы она сделала так, как хотел Айк, предоставив других их судьбе, все прошло бы безупречно. Хейдлы обрушились бы на солдат как гром среди ясного неба. Напоили бы вдосталь свои копья кровью и ушли, оставив Айка с Али, – и все. А теперь народ прочесывает крепость в поисках того, что принадлежит им, – пленной девушки. Они не остановятся, пока не найдут ее, и Али они тоже найдут.
Девушка непременно о ней расскажет, хотя Али и проявляла к ней всяческую доброту.
Нужно найти Али и забрать ее оттуда. Хейдлы готовили нападение несколько дней. Уокер и его наемники по своей глупости ничего не замечали. Но Айк, засев в укрытии среди утесов, видел, как хейдлы начали прибывать почти сразу после появления полковника, и в их намерениях сомневаться не приходилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Узники в боковой комнате тоже его слышали. «Любви, а не возмездия», – думала Али, лежа на полу. Полковник все переврал. Это была цитата из Послания римлянам, и речь там не о возмездии, а о любви. Впрочем, спорный вопрос.
Часовой ушел помогать с погрузкой. Он уже знал – ученых с собой не берут.
Время настало. Айк сделал для нее все, что мог. Теперь нужно действовать самой. Али вытащила нож. Трой поднял голову. Али поместила нож перед веревкой, связывающей руки. Лезвие было острое, и веревка мигом разлетелась. Али перекатилась к Трою.
Сперриер услышал и оглянулся.
– Вы что там делаете? – прошипел он. – С ума сошли?
Али размяла запястья и плечи и, встав на колени, перерезала веревку, которой ее привязали за шею к стене.
– Разозлишь их, и они нас не возьмут с собой! – сказал Сперриер.
Али нахмурилась:
– Нас никуда и не берут.
– Как это не берут! – не поверил ученый. – Возьмут, имей терпение.
Али уже разрезала его веревку.
– Солдаты сейчас вернутся. Нам лучше уйти.
Трой взял нож и подобрался к Челси, Пиа и Сперриеру.
– Уберись от меня, – велел Сперриер.
Пиа схватила Али за руку и подтащила к себе. Она смотрела на монахиню сумасшедшим взглядом. Дыхание у нее было зловонным. Сперриер сказал:
– Нельзя их злить, Пиа.
– Тогда оставайтесь! – не выдержала Али.
– А она?
Трой стоял на коленях возле пленницы. Та твердо и внимательно смотрела ему в глаза.
Девушка может кинуться к выходу, или закричать, или даже наброситься на своих спасителей. И в то же время оставить ее здесь – значит вынести ей смертный приговор.
– Возьмем, – решила Али. – Только скотч не отклеивай. И руки не развязывай. И веревку на шее оставь.
Трой продел нож под веревку, собираясь ее разрезать. Он медлил. Девушка сверкнула глазами в сторону Али. Отливающие желтизной глаза были как у кошки.
– Не развязывай ее, Трой. Я только об этом прошу.
Сперриер уходить отказался.
– Дурачье, – процедил он.
Пиа направилась к двери, но тут же вернулась.
– Не могу, – сказала она Али.
– Нельзя здесь оставаться, – ответила та.
– Как я его брошу?
Али потащила Пиа за руку, потом отпустила.
– Прости, – произнесла Пиа. – Береги себя.
Али поцеловала ее в лоб.
Беглецы прокрались из своей темницы во внутреннюю крепость. Фонарей у них не было, но хватало исходящего от стен свечения.
– Я знаю одно место, – решилась Али.
И все, не задавая вопросов, последовали за ней. Она отыскала лестницу, которую показал ей Айк.
Челси досталось от охранников, и она сильно хромала. Али помогала ей идти, а Трой помогал девушке. Наверху Али провела их тайным ходом в комнату с лампами.
Здесь было почти темно – только снизу пробивался слабый свет. Кто-то открыл подвал и опустошил его. И оставил одну зажженную глиняную лампу. Али спустилась в подвал и помогла сойти Челси. Трой спустил пленницу. Али удивилась, какая та легкая.
– Айк здесь был, – сказала она.
– Похоже на склеп, – заметила Челси. Она дрожала. – Не хочу здесь сидеть!
– Здесь хранились сосуды, – объяснила Али. – В них было масло. Айк их куда-то забрал.
– А где он сам?
– Побудьте здесь, – попросила Али. – Я его найду.
– Я с тобой, – предложил Трой, но как-то неохотно.
Ему не хотелось бросать девушку. За последние несколько дней он буквально на ней зациклился. Али посмотрела на Челси – та выглядела ужасно. Трою лучше остаться. Али попыталась поставить себя на место Айка.
– Ждите здесь. Сидите тихо. Ни звука. Когда опасность минует, мы с Айком за вами вернемся.
Слабый огонек освещал их лица. Али хотелось остаться здесь, с ними, где светло и безопасно. Но Айк где-то там, и ему, возможно, нужна помощь.
– Возьми нож, – предложил Трой.
– Я с ним не умею обращаться.
Али очень хотелось поддержать их слабую надежду.
– Ну, пока, – сказала она.
* * *
Плоты покачивались на воде. Толчков не чувствовалось, но озеро колыхала зыбь. Продукты и прочий груз уложили и увязали морскими узлами. Установили пулемет, включили большой фонарь. Одиннадцати путникам придется нелегко. Впрочем, не беда: рог изобилия прокормит их несколько месяцев, а ноша по мере продвижения облегчится.
Половина отряда уже погрузилась, остальные вернулись, чтобы «прибраться». Они тянули жребий – кому делать мокрую работу. Когда Шоут попросил их заняться этим делом, им стало противно.
Нельзя оставлять живых свидетелей, даже таких доходяг. Пока они не сдохли от голода, с кого-нибудь станется нацарапать на стене свои дурацкие показания. И тогда могут возникнуть проблемы. Может, пройдет целых десять лет, пока какой-нибудь колонист найдет чертову крепость, но зачем ненужный риск, зачем давать призракам возможность обвинять? Правда, их несколько смущал полковник. Впрочем, он сам назвал бы это долгом; хотя ничего, кроме преступления, тут не было.
Солдаты сделали все от и до, и сделали в лучшем виде. Каждый из раненых товарищей получил точный выстрел в переносицу. Уокера убивать не стали, он без того висел на стене и бормотал куски из Писания. Оттуда ему и за миллион лет не выбраться, растак его.
Оставались только ученые. Двое солдат вошли в боковую комнату.
– Что за черт?! – воскликнул один.
Сперриер поднял голову, прикрывая Пиа.
– Они убежали, – сообщил он. – Мы тоже могли, но видите – остались.
– Вот дерьмо, – сказал солдат.
Солдаты швырнули в комнату по осколочной гранате, прижались к стене, затем выпустили еще по обойме в то, что осталось.
Закончив, они вернулись в большой зал. Тут стояла тишина, потому что раненые больше не стонали. Только Уокер похныкивал.
– Ну и хреново, – пожаловался солдат.
– Это еще что, – ответил Шоут.
– О чем ты?
– Да так. Не все йогурты одинаково полезны, – бормотал Шоут, устанавливая у стены очередной маячок.
– Эй, а зачем ты их тут ставишь? – спросил его кто-то. – Нам же сюда не нужно возвращаться.
– Посади дерево, вырасти сына… – продолжал нести Шоут.
– Заткнись, придурок.
* * *
Одни смотрели на крепость с озера, другие подбирались сверху, вымазавшись глиной, незаметные, как камни. Нападающие действовали с хладнокровием змей или насекомых. Наступали кланами. Так их расставил Исаак.
Если бы солдаты догадались осветить утесы на воде, они бы заметили слабое подрагивание, зыбь от дыхания многих легких. А направляемый на воду свет просто скользил по покрытой рябью поверхности. И людям казалось, что, кроме них, тут никого нет.
Отряд палачей неспешно вышел из ворот крепости. Они ступали тяжело, словно крестьяне после рабочего дня. Пока сам не займешься, не поймешь: такое дело, как казнь, требует основательности.
– Мне отмщение и аз воздам! – доносился из крепости дикий голос Уокера.
– Успехов! – пробормотал кто-то.
Дрожащие языки пламени осветили проем ворот. Кто-то устроил костер из уцелевших документов экспедиции.
– Парни, мы едем домой! – приветствовал своих солдат лейтенант.
Пронзившее его копье являло прекрасный образчик изделия солютрейской культуры позднего палеолита. Изящный кремневый наконечник, изготовленный методом отжимной ретуши, имел форму продолговатого листа и был обработан ядом, добываемым из подземных скатов.
Безупречный бросок, прямо из воды, поразил лейтенанта точно в анус, именно так, как поступал он сам, препарируя лягушек в научной лаборатории средней школы.
Никто сразу и не понял. Лейтенант стоял прямо или почти прямо. Он слегка наклонил голову, но глаза были открыты, и на лице расползлась широкая улыбка.
– Лейтенант, все тип-топ, – доложил ему солдат.
У самого дальнего плота, верхом на поплавке, сидел снайпер по фамилии Гриф. Он услышал странные звуки – как будто рядом кто-то производил сепарацию масла – и обернулся.
Вода разверзлась, и, прежде чем его схватили и утащили вниз, Гриф успел увидеть довольную морду с бельмами вместо глаз. И вода сомкнулась над его ногами.
Солдаты рассыпались по берегу, стараясь добраться до лежащих на песке плотов. Двое несли винтовки за рукояти, один положил ее на плечи, словно распятие.
– Пошли, ребята, – позвал кто-то с лодки, – чую я, где-то тут их призраки шляются.
Считается, что римские пращники могли поражать мишень размером с человека на расстоянии сто восемьдесят пять метров. Камень, ударивший Джефферсона по кличке Бум-Бум, пролетел двести тридцать пять метров – настоящий рекорд. Его приятель услышал глухой удар о грудную клетку, такой, как если бы шлепнулся арбуз. Он повернулся к Бум-Буму и увидел, как бывший прославленный центровой баскетбольной команды «Юта-Джаз» вдруг застыл и рухнул, словно огромное дерево, которому вышел срок.
Прошло десять секунд.
– Хейдлы! – завопил приятель.
Люди уже попадали в такие переделки, так что особого сюрприза не получилось. Сработала автоматическая реакция – жать на спуск и производить как можно больше шума и света. Стрелять было не в кого, но с хейдлами и не стоило дожидаться, пока появятся мишени. В первые несколько секунд единственная возможность ошарашить противника и чуть-чуть исправить положение – вести непрерывный огонь. И солдаты начали стрелять. Они стреляли в скалы, стреляли в песок, стреляли вверх. Старались не попадать друг в друга – но этот риск был наименьшим.
Специальные патроны давали отличный результат. Образуемые «Люциферами» шары ударялись о камни и разлетались искрами ярчайшего света: ни дать ни взять фейерверки в День независимости, только смертельные. Они вспахивали землю, взрывали сверкающими дугами воду. В высоте, под самым потолком вспыхивали и осыпались каменным дождем зловещие созвездия.
И это подействовало.
Хейдлы отступили.
На минуту.
– Огонь не прекращать! – кричал кто-то. – Рассчитаться! Первый!
– Второй! – отозвался другой.
– Третий!
Их осталось только семеро.
Те, кто был ближе к воде, побежали вниз, к плотам. Трое стали ползком пробираться к крепости по вязкому, как патока, песку.
– Меня зацепили!
– Лейтенант убит.
– А Гриф?
– Пропал.
– А Бум-Бум?
– Уже все? Хедди отступили?
Такую жизнь солдаты вели несколько недель – бежали и стреляли. Ночь в этом царстве ночи принадлежала хейдлам.
– Чертовы хедди! Как они нас нашли?
Суетясь внутри крепости, Шоут обдумывал ситуацию и подсчитывал шансы. Когда началась атака, он еще не вышел и теперь не видел необходимости демонстрировать, что уже поправился. Шоут потрогал мешочек, в котором держал активатор. Прибор был для него словно талисман: давал уверенность и ощущение власти. Шоут мог легко стереть этот мир. Нажав несколько кнопок, он сразу окажется в безопасности. Хейдлы превратятся в призраков. Но ведь и солдаты тоже, а они ему еще пригодятся. Среди прочих вещей Шоут, в частности, не любил грести. И, держа в мешочке своего джинна, думал – выпустить сейчас или попозже? Лучше потом. Сейчас ему ничто не грозит – осталось только подождать, пока уляжется пыль. Кажется, хейдлы поняли намек и смотались подальше в темноту.
– Что делать будем? – вопил какой-то солдат.
– Убираться! Надо уходить! – кричал другой. – Всем – на плоты! На воде мы будем в безопасности.
Несколько плотов плавали пустыми. Пулеметчик на своем греб обратно к берегу.
– Давайте, давайте! – подгонял он троих товарищей, которые жались к стене крепости.
Те неуверенно озирались, боясь новой засады. Никого не увидев, они стали перезаряжать винтовки и готовиться к пробежке. Сидевшие на плотах махали им и торопили.
– Сто метров, – прикинул один из троих, застрявших у стены. – Я как-то раз пробежал за девять и девять десятых.
– Только не по песку.
– Подожди-ка.
Они разгрузили рюкзаки и бросили все лишнее: гранаты, ножи, фонари, несгораемые жилеты.
– Готовы?
– Девять и девять десятых? Ну ты и ползаешь!
Все приготовились.
– На старт!
С верхних этажей крепости на них обрушился женский вопль. Его услышали все. Али, которая в это время пробиралась по лестнице, даже остановилась. Трой ее не послушался.
Солдаты подняли головы. Кричала пленная девушка – она высунулась из окна башни, выходившего на озеро. Скотч с нее кто-то снял. И во всю мощь своей глотки пленница испустила второй вопль. Ее завывание подхватило эхо. Людям показалось, у них сердце выскочило прямо в воду.
Она, наверное, взывала к земле или воде. Или заклинала о чем-то своего бога.
И земля, словно по ее зову, поднялась.
Али успела добраться до окна и увидеть.
Посередине между крепостью и водой берег вспучился, и возник небольшой холм. Холм стал расти и принимать очертания какого-то существа. Потом с него осыпалась земля, и он превратился в человека.
Солдат это настолько потрясло, что они даже не стреляли.
Человек не походил на атлета-силача, его мышцы веревками обвивали тело. Как будто они выросли прямо из костей, по необходимости и без особой красоты. Али смотрела во все глаза.
Его рост и стать, серебряные обручи на руках выдавали своего рода высокое происхождение. Ростом он был не ниже солдат и выглядел внушительно, даже величественно. На какой-то миг Али подумала: а не есть ли это страхолюдное существо тот самый Сатана, которого она ищет?
Фонари светили прямо на него, и Али отлично его разглядела. Он стоял достаточно близко, и она узнала в нем воина – по расположению шрамов. Из судебной антропологии известно, что в бою с применением холодного оружия наиболее уязвима левая сторона тела. Этого дикаря шрамы покрывали с ног до головы, и на левой стороне их было в два раза больше, чем на правой. Левое предплечье носило следы порезов и переломов – результат отбитых ударов. Из головы торчали кольчатые костяные выросты; у одного был обломан конец.
В правой руке дикарь держал самурайский меч шестнадцатого века. Воин мало чем отличался от терракотовых солдат в башне – свирепый взгляд, вымазанная землей кожа. Демон, охраняющий святая святых.
Он заговорил, и в его речи слышался лондонский выговор.
– Извини, парень, – обратился он к своей первой жертве.
Этот голос Али слышала раньше – по рации. Тогда еще Айк застыл от удивления.
Исаак стряхнул с себя песок и повернулся к крепости, не обращая внимания на противника. Он смотрел куда-то наверх и принюхивался, жадно ловя ноздрями воздух. Что-то почувствовал. Потом ответил на крик девушки, и Али все поняла. Люди похитили его дочь. Теперь ад требует ее обратно. Прежде чем кто-либо успел нажать на курок, ловушка захлопнулась. Исаак бросился к ближайшему солдату и свернул ему шею.
Главный плот опрокинулся набок, и его пассажиры вывалились в черную воду.
В остальные плоты вонзились снизу десятки гарпунов, и пулеметчик, потеряв голову, дал очередь по собственным ногам.
Фонари поопрокидывались. Сами собой включились стробоскопы. Осколки обсидиана посыпались и на людей, и на хейдлов. Последние из команды Уокера повсюду натыкались на собственное оружие, которое противник в последние месяцы забирал у погибших солдат. Те хейдлы, кому удавалось разобраться в предохранительной системе, нанесли своим не меньший урон, чем врагу. Многие использовали винтовки как дубины.
Трое солдат, застрявших под крепостью, попытались скрыться внутри, но хейдлы уже прыгали со стен и отрезали им путь. Один солдат, прижавшись спиной к стене, крикнул: «Помни Аламо!» – а его приятель, мачо из Майами, сказал: «Да хрен Аламо, viva la Raza!» – и прострелил ему череп. Третий солдат прицельно выстрелил в соседа, затем взял дуло в рот и выпустил последнюю очередь. На хейдлов все это произвело сильное впечатление.
А на воде пулемет поливал огненными струями темный горизонт. Когда закончилась обойма, одинокий пулеметчик схватил весло и начал грести от берега. В наступившей тишине шлепало по воде весло, словно хлопали крылья.
Уокера смаковали прямо живьем. Хейдлы не стали тратить время и снимать его со стены, просто отрезали от него куски, а он выкрикивал изречения из Священного Писания.
* * *
На верхних этажах крепости метался Айк в поисках Али. Он бросился искать ее, как только услышал крик пленницы. Совершенно мокрый – он прятался в озере у берега, – бежал Айк по лестницам и коридорам.
Следовало догадаться – Али воспользуется ножом, чтобы освободить остальных. Конечно, откуда монахине знать, что лишнее рвение ни к чему. Если бы она сделала так, как хотел Айк, предоставив других их судьбе, все прошло бы безупречно. Хейдлы обрушились бы на солдат как гром среди ясного неба. Напоили бы вдосталь свои копья кровью и ушли, оставив Айка с Али, – и все. А теперь народ прочесывает крепость в поисках того, что принадлежит им, – пленной девушки. Они не остановятся, пока не найдут ее, и Али они тоже найдут.
Девушка непременно о ней расскажет, хотя Али и проявляла к ней всяческую доброту.
Нужно найти Али и забрать ее оттуда. Хейдлы готовили нападение несколько дней. Уокер и его наемники по своей глупости ничего не замечали. Но Айк, засев в укрытии среди утесов, видел, как хейдлы начали прибывать почти сразу после появления полковника, и в их намерениях сомневаться не приходилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58