Али насторожилась. О наскальных надписях она Корделии не сообщала. Томас объяснил, обращаясь к Дженьюэри:
– В южных окрестностях Йемена их особенно много. Протосемитские письмена. Саудовский век тьмы.
Али пожала плечами, словно речь шла об известных всем фактах, но внутренне напружинилась. Иезуит как-то проведал о ее планах. Что еще ему известно? Знает ли Томас о другой причине ее отпуска, о том, что она оттягивает принятие окончательного обета? Отсрочка понадобилась как для занятий наукой, так и для нее самой – для испытания веры. Быть может, его прислала мать-настоятельница, чтобы он исподволь ее направлял? Али тут же прогнала эту мысль. Они бы не посмели. Такой выбор – ее дело, а не какого-то иезуита.
Томас словно прочел опасения Али.
– Видите ли, я слежу за вашей карьерой, – объяснил он. – Я и сам балуюсь антропологией и лингвистикой. Ваша работа о неолитических надписях и праязыке написана… как бы это сказать… весьма изящно для вашего возраста.
Он явно старался, чтобы его слова не прозвучали лестью, и правильно делал. Али нелегко заморочить.
– Я прочитал все ваши работы, которые смог найти, – продолжал Томас. – Смело и весьма, особенно для американки. Большинство исследований по праязыкам пишется в Израиле русскими евреями. Но им просто деваться некуда. А вы-то молоды, перед вами все дороги, и все же вы взялись за такое неортодоксальное исследование. Происхождение языка.
– Не понимаю, почему люди так рассуждают, – сказала Али. Томас задел ее за живое. – Находя путь к первым нашим словам, мы возвращаемся к нашим истокам. И это приближает нас к Господу.
«Да, именно так», – подумала она. При всей наивности подобных рассуждений. Такова сущность ее исследований, ее разума и души. Иезуита ответ, казалось, вполне удовлетворил. Впрочем, для Али это значения не имело.
– Скажите мне как профессионал, – попросил он. – Что вы думаете о выставке?
Ее явно проверяли, и без Дженьюэри тут тоже не обошлось. Али решила уступить, но осторожно.
– Я немного удивлена, – отважилась она признаться, – их вкусом к священным реликвиям.
И Али показала на стенд с четками – из Тибета, Китая, Сьерра-Леоне, Перу, Византии, страны викингов, Палестины. Рядом – витрины с распятиями, потирами, изображениями для медитации, сделанными из золота и серебра.
– Кто бы мог подумать – хейдлы собирают такие изящные изделия. Я такого от них не ожидала.
Монахиня подошла к монгольским доспехам двенадцатого века; на них, исколотых, до сих пор оставались пятна крови. Повсюду висело и лежало оружие, носившее следы долгого применения, доспехи, пыточные орудия… хотя в описании экспозиции сказано, что эти предметы были изготовлены людьми.
Они остановились перед известной фотографией хейдла, который замахнулся дубиной на робота-разведчика. Первая встреча современного человека с «ними» – событие из тех, что не забываются. Люди навсегда запоминают, где они были и чем занимались в тот момент. Существо на фотографии выглядело разъяренным и походило на демона; на белой голове торчали наросты, напоминающие рога.
– Какая жалость! – сказала Али. – Может случиться, что мы так и не узнаем, кто же на самом деле были хейдлы. Будет слишком поздно.
– Возможно, и сейчас уже поздно, – предположила Дженьюэри.
– Не верю, – ответила Али.
Томас и Дженьюэри обменялись взглядами. Томас принял какое-то решение.
– Я думаю, нам стоит кое-что обсудить, – предложил он.
Али сразу же поняла, что именно ради этого и затеяна ее поездка в Нью-Йорк, которую организовала и оплатила Дженьюэри.
– Мы принадлежим к некоему сообществу, – начала объяснять Корделия. – Томас долго собирал нас по всему миру. Мы называем себя «Братство Беовульфа». Это неофициальная организация, и собираемся мы очень редко. Встречаемся в каком-нибудь месте, чтобы поделиться собранными сведениями и…
Прежде чем она успела продолжить, раздался крик охранника.
– Положите на место!
Охранники бросились на шум. В центре событий оказались те двое, что вошли вслед за Дженьюэри и Томасом. Виновником был молодой человек. Он поднял с одной из витрин железный меч.
– Это он для меня, – оправдывался его слепой спутник, принимая меч в протянутые ладони. – Я попросил Сантоса…
– Джентльмены, все в порядке, – сказала охранникам Дженьюэри. – Доктор де л'Орме – известный специалист.
– Бернард де л'Орме? – прошептала Али.
Этот легендарный ученый пересек реки и джунгли, проводил раскопки в Азии. Читая о нем, Али представляла его человеком огромной физической силы.
Де л'Орме продолжал невозмутимо ощупывать древнесаксонский клинок и обернутую кожей рукоятку, «рассматривать» их кончиками пальцев. Он понюхал кожу, лизнул железо.
– Великолепен, – произнес ученый.
– Что ты делаешь? – спросила Дженьюэри.
– Вспоминаю кое-что, – ответил он. – Один аргентинский поэт рассказал о двух гаучо, вступивших в смертельный поединок на ножах, потому что их заставил сам клинок.
Слепой держал меч, которым когда-то бился человек, а потом демон.
– Я просто подумал – а может ли железо помнить? – сказал он.
– Друзья мои, – обратился ко всем Томас, – пора начинать.
* * *
Из-за темных стеллажей с книгами выступили фигуры. Али вдруг почувствовала себя полуголой. В Ватикане зима все еще изводила мощеные улицы слякотью. По контрасту ее рождественские каникулы в Нью-Йорке казались истинно римскими, благословенными, словно позднее лето. Однако летнее платье Али подчеркивало дряхлость собравшихся: все остальные мерзли, несмотря на теплую погоду. Некоторые были в элегантных спортивных куртках, прочие, дрожа, кутались в кофты и плащи.
Все общество собралось за столом английского дуба, изготовленным до эпохи великих соборов. Он пережил войны и террор, королей, пап, буржуа и даже исследователей.
На стенах висели морские карты, на которых еще не было Америк.
Тут же стояли сверкающие приборы, которыми когда-то пользовался капитан Блай, чтобы отыскать дорогу назад, к цивилизации.
За витриной была карта из веточек и ракушек – по таким микронезийские рыбаки отыскивали между островами океанские течения. В углу стояла мудреная Птолемеева астролябия, которую использовали в судебном процессе Галилея. На одной из стен висела Колумбова карта Нового Света, необычная, с белыми пятнами, выполненная на пергаменте из овечьей шкуры – ноги животного указывали главные румбы.
Были тут и огромные распечатки снимков Луны, сделанных астронавтом Бадом Персивелом, – исполинская голубая жемчужина, висящая в пустоте. Бывший астронавт довольно нескромно уселся прямо под своим фото, и Али сразу его узнала. Дженьюэри сидела рядом с Али и шепотом называла имена присутствующих. Али радовалась, что Дженьюэри с ней.
Когда все сели, дверь открылась, и, прихрамывая, вошел последний участник заседания. Али сначала решила, что это хейдл. Казалось, вместо кожи у него расплавленный и застывший пластик. На глазах – темные горнолыжные очки, непроницаемые для искусственного света. Пораженная, Али отпрянула – ей еще не случалось видеть хейдла, ни живого, ни мертвого. Он сел на соседний стул, и Али услышала его тяжелое дыхание.
– Я уж думала, ты не соберешься, – обратилась к нему Дженьюэри через плечо Али.
– С желудком что-то неладно, – отозвался он. – Вода, наверное. Обычно несколько недель проходит, пока привыкну.
Али поняла, что он – человек, а дышит тяжело, потому что недавно поднялся на поверхность. Ей еще не приходилось видеть людей, настолько изуродованных субтеррой.
– Познакомься Али, майор Бранч. Засекреченная личность. Служит в армии, наш тамошний связной. Мой старый друг. Я нашла его в госпитале несколько лет назад.
– Иногда я думаю, нужно было меня там и оставить, – поддразнил он и протянул Али руку: – Просто Элиас.
Он состроил странную гримасу, и Али поняла, что это улыбка – без участия губ. Рука была словно камень. Мускулы как у быка, но сколько ему лет – понять невозможно. Огонь и шрамы уничтожили признаки возраста.
Кроме Томаса и Дженьюэри Али насчитала одиннадцать человек, включая и молодого протеже де л'Орме. За исключением Сантоса, самой Али и таинственной личности рядом с ней, присутствующие были стары. Вместе они представляли семьсот лет жизненного опыта и памяти – если не говорить о документированной человеческой истории. Почтенные старики. Многие оставили университеты, компании или правительства, где занимали важные посты. Их награды и репутация стали им не нужны. Теперь эти люди жили жизнью разума, изо дня в день поддерживаемые лекарствами. Старики с тонкими костями.
«Братство Беовульфа» оказалось удивительным сборищем энтузиастов.
Али обозревала немощную компанию, разглядывала лица, запоминала имена. Собравшиеся представляли больше наук, чем существует колледжей в иных университетах.
Монахиня опять пожалела о своем легком наряде. Он висел на ней, словно тяжкая ноша. Длинные волосы щекотали спину. Она чувствовала свое тело под одеждой.
– Могли бы предупредить, что забираете нас от семей, – проворчал человек, чье лицо Али знала по старым журналам «Таймс».
Десмонд Линч, специалист по Средневековью и убежденный пацифист. В тысяча девятьсот пятьдесят втором году получил Нобелевскую премию за биографию Дунса Скота, философа тринадцатого века. Он использовал ее как финансовые подмостки для борьбы буквально со всем – от «охоты на ведьм», которую устроил генерал Маккарти в отношении коммунистов, до ядерной бомбы и, позже, войны во Вьетнаме. Это уже история!
– Так далеко от дома, – пожаловался он, – и в такую погоду. Да еще в Рождество!
Томас улыбнулся:
– Что, так плохо?
Линч убийственно взглянул на иезуита из-за набалдашника трости.
– Не будь так уверен, что мы в твоем распоряжении, – предостерег он.
– Об этом можешь не беспокоиться, – серьезно заверил Томас. – Я слишком стар и не уверен даже в следующем дне.
Все слушали. Томас обвел взглядом лица.
– Если бы ситуация не была критической, – сказал он, – я никогда бы не злоупотребил вашей помощью для столь опасной миссии. Но – ситуация именно такова. И потому вы здесь.
– Но почему именно здесь? – спросила крошечная женщина в детском инвалидном кресле. – И именно теперь – это как-то… не по-христиански, отец.
Вера Уоллах, вспомнила Али. Врач из Новой Зеландии. Она в одиночку противостояла и Церкви, и никарагуанским властям, настояв на введении контроля над рождаемостью. Против нее были штыки и распятия, и все же Вера принесла беднякам спасение – презервативы.
– Да, – проворчал худой мужчина, – время унылое. Почему сейчас?
Хоук, математик. Али видела, как он развлекался с картой, на которой материки были как бы вывернуты наизнанку и видны изнутри.
– И всегда-то так, – сказала Дженьюэри, недовольная его сарказмом, – Томас вечно нам навязывает таким манером свои тайны.
– Могло быть и хуже, – прокомментировал Pay, другой нобелевский лауреат.
Родился в Индии, в штате Уттар Прадеш, в семье неприкасаемых и ухитрился попасть в нижнюю палату индийского парламента. Там он много лет был спикером от своей партии.
Позже Pay почти решил уйти от мира, отказаться от своего имени – и одежды – и встать на путь садху, отшельника, живущего подаянием: горстка риса в день.
Томас дал им еще несколько минут – поприветствовать друг друга и побранить его самого. Дженьюэри продолжала шепотом рассказывать Али о присутствующих. Вот Мустафа, александриец из древнего коптского рода; его мать ведет род от самого Цезаря. Христианин по вероисповеданию, он отлично разбирался в шариате – мусульманском законодательстве – и один из немногих умел объяснить его людям Запада. Мустафа страдал от эмфиземы и мог говорить только обрывочными фразами.
На противоположном конце стола сидел промышленник Фоули, сколотивший помимо основного состояния несколько побочных: одно – на пенициллине во время корейской войны, другое – на плазме и крови; потом он увлекся борьбой за гражданские права и облагодетельствовал нескольких страдальцев. Сейчас он спорил о чем-то с астронавтом Бадом Персивелом. Али вспомнила и его историю: сделав свой первый шаг по Луне, Персивел отправился на Арарат искать Ноев ковчег, обнаружил геологические свидетельства того, что много веков назад воды Красного моря действительно расступились, а потом изучал прочие бредовые идеи.
Ясно – «Беовульф» состоит из кучки анархистов и неудачников.
Наконец все успокоились. Наступила очередь Томаса.
– Я счастлив иметь таких друзей, – сказал он Али. Она удивилась. Слушали все, но обращался иезуит именно к ней. – Редкие души. Много-много лет во время моих странствий я наслаждался их обществом. Каждый из присутствующих немало потрудился, чтобы отвратить человечество от наиболее разрушительных идей. Их награда… – Томас криво улыбнулся, – это их призвание.
Последнее слово он употребил не случайно. Видно, каким-то образом прознал, что монахиня не тверда в своем обете. Но ведь ее призвание не ослабло, только… изменилось.
– Мы прожили достаточно долго, чтобы понять: зло – реально и не случайно, – продолжал Томас. – И последние годы мы пытались его найти. Мы поддерживали друг друга, собирали вместе наши знания и плоды наблюдений. Это было нетрудно.
Казалось, действительно просто. Немолодые люди посвящают свободное время борьбе со злом.
– Наше самое сильное оружие – знания, – добавил Томас.
– Значит, вы – научный кружок, – сказала Али.
– Мы – рыцари круглого стола, и даже более того, – ответил Томас. Некоторые заулыбались. – Видите ли, я намерен найти Сатану. – Иезуит встретился глазами с Али, и монахиня поняла, что он не шутит. Как и остальные.
Али не сдержалась:
– Найти черта?
Группа нобелевских лауреатов и книжников свела поиски Зла к игре в прятки!
– Черт, – с трудом выдохнул египтянин Мустафа, – бабьи сказки!
– Не черта, а Сатану, – поправила Дженьюэри.
Теперь все смотрели на Али. Никто не спрашивал, почему она здесь – значит, им про нее известно. Неспроста Томас знает о ее планах поездки в Аравию, об изучении доисламской письменности, о поисках протоязыка. Члены общества собирали об Али информацию. Ее хотят завербовать. Что же здесь происходит? Чего ради Дженьюэри втянула ее в это дело?
– Сатану? – переспросила Али.
– Именно, – подтвердила сенатор. – Такова наша главная цель. И это – реальность.
– О какой реальности вы говорите? О черте, который является недоедающим и недосыпающим монахам? Или о бунтаре, описанном Мильтоном?
– Успокойся, – сказала Дженьюэри. – Мы, может быть, и старые, но не глупые. Сатана – понятие растяжимое. В данном случае оно отражает наши представления о централизованном руководстве хейдлов. Назовем его как угодно – верховным вождем, главнокомандующим, Чингисханом или Аттилой. А возможно, тут действует совет мудрецов или полководцев. Такая концепция вполне логична.
Али предпочла отмолчаться.
– Конечно, это слова, не более, – снова вступил Томас. – Наименование «Сатана» относится к историческому персонажу. К недостающему звену между нашими сказками про ад и геологически подтвержденным фактом его реальности. Подумайте сами. Если существовал исторический Христос, почему не мог существовать исторический Сатана? Подумайте – что такое ад? Недавние события говорят нам, что старые предания лгали – и в то же время говорили правду. Преисподняя полна вовсе не мертвых душ и демонов, однако там действительно есть люди-узники, а также местное население, которое до недавнего времени яростно отстаивало свою территорию. И хотя тысячи и тысячи лет хейдлов демонизировали в человеческом фольклоре, они, по-видимому, очень похожи на нас. У них, как вы знаете, есть письменность, во всяком случае была. Судя по руинам, они создали выдающуюся цивилизацию. Возможно, у них даже есть душа.
Али не могла поверить, что такое говорит священник. Права человека – это одно, а Божья благодать – совсем другое. Даже если у хейдлов есть генетическое родство с людьми, возможность наличия у них души маловероятна с точки зрения теологии. Церковь не признает души у животных, даже у высших приматов. Только человека ждет Спасение.
– Никак не пойму, – сказала Али. – Вы пытаетесь найти существо, называемое Сатаной?
Никто не возразил.
– Но зачем?
– Ради мира, – сказал Линч. – Если он – верховный вождь и с ним можно вступить в переговоры, мы попробуем добиться вечного мира.
– Ради знаний, – сказал Pay. – Представьте только, что он может знать, куда может нас повести.
– А если он военный преступник, – вступил Элиас, который и тут оставался солдатом, – тогда ради справедливости. Ради наказания.
– Так или иначе, – заключила Дженьюэри, – мы стремимся принести свет во тьму. Или тьму в свет.
Так наивно. Так по-детски. Так притягательно и исполнено надежды. И почти убедительно – гипотетически.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58