- Но сейчас нас интересует
другое. Так вот, Люций, - продолжал он, обращаясь к сыну, - я ошибся. Но
ошибка оказалась не столь уж значительной. Я думал, что под мраморным
памятником были похоронены два брата-героя. Для такого заключения было
достаточно оснований. Оказалось, что не два брата, а муж и жена. Муж и
жена, - повторил он. - Дмитрий Волгин и Ирина Волгина.
- Ирина Волгина! - воскликнул Люций. - Как странно! Каждый раз, бывая
в шестьдесят четвертой лаборатории, я вижу се бюст, установленный в
вестибюле. Ведь Ирина Волгина была врачом. Не правда ли, это очень странно,
что мы столкнулись с ее именем в связи с этой загадкой?
- Не вижу ничего странного, - сказал Ио.
- Значит, муж Ирины тоже был Героем Советского Союза?
- Да. Именно из-за него я и явился к вам, - ответил Ио. Люций и
Владилен посмотрели на него с удивлением.
- Сейчас поймете, - сказал Мунций. - Я продолжаю. Под мраморным
памятником были похоронены сперва Ирина, а затем Дмитрий Волгины. Они
умерли в разное время. Могила находить в центре парка одного небольшого
городка. Этот городок был снесен в середине третьего века коммунистической
эры, и на его месте выращен лес, который растет здесь и поныне. Памятник
остался в густом лесу. И постепенно о нем забыли. Вероятно, считали, что он
снят. Сейчас уже невозможно восстановить истину, да это и не столь важно.
Факт, что о нем забыли и он постепенно развалился от времени. Согласен, что
это редкий случай, - сказал Мунций, точно отвечая на замечание, которого
никто из присутствующих не произнес. - Даже очень редкий случай. Но это
факт. Для нас сейчас интереснее другое. Ирина погибла во время войны, и ее
похоронили в обычном для того времени деревянном гробу. Разумеется, от нес
не осталось ровно ничего. Но не так получилось с Дмитрием. Он умер в
Париже, который был столицей бывшей Франции. Его тело было запаяно в
свинцовый гроб. То есть гроб запаян, - поправился Мунций. - И отправлен на
родину, в бывший СССР. Мужа похоронили рядом с женой. Тогда и появилась на
памятнике надпись, которая ввела нас в заблуждение. Любой мог ошибиться.
Ничего удивительного здесь нет. Так вот! Под памятником было два гроба:
один деревянный, другой свинцовый наглухо запаянный...
Люций вскочил.
- Понял! - вскричал он, перебивая Мунция. - Теперь я знаю о каких
мечтах вы говорили, Ио. Надо попытаться найти этот свинцовый гроб.
- Вот именно! - Ио в первый раз улыбнулся. - Найти непременно, так как
он никуда не мог исчезнуть. Свинец - не дерево И если гроб был хорошо
запаян...
Сильно возбужденный Люций вторично перебил собеседника
- Ваше мнение, Владилен? - спросил он.
- Могу только сказать, что поблизости от поляны никакого гроба нет, -
уверенно ответил молодой ученый. - Мы не могли не заметить столь
объемистого предмета.
- Завтра прибудут два геолога, - сообщил Мунций. - Ведь ясно, что гроб
перенесен на другое место силой подземных вод или, возможно, сдвигами
почвы. Придется затратить много труда, но поискать стоит. Такого
счастливого случая может никогда больше не представиться.
На этом закончился памятный для Люция (но не для Ио, который никогда
не жалел о сделанном) разговор.
На следующий день начались поиски.
Это была не легкая задача - найти в земле, в совершенно неизвестном
месте, свинцовый гроб, переместившийся почти за два тысячелетия под землей
неизвестно куда и погрузившийся неизвестно на какую глубину.
Но упорство людей преодолевало и не такие трудности. На помощь прибыло
несколько десятков человек, как только о намерении четырех ученых стало
известно. Работы развернулись широким фронтом.
Геологическое исследование местности не дало никаких определенных
результатов. Следов подземных источников не нашли. Ученые-геологи разошлись
во мнениях относительно почвенных сдвигов, происшедших за две тысячи лет.
Пришлось приступить к поискам без всяких указаний, сие генсеки
осматривая недра земли с помощью видеоскопов и извлекая на поверхность все,
что вызывало хоть малейшее подозрение. Такой метод требовал много времени и
сил.
Поиски велись по концентрическим кругам, радиус которых степенно
увеличивался. Разведчики минувшего все дальше и дальше удалялись от поляны.
Проходили недели, но вес было тщетно. Гроба Дмитрия Волгина обнаружить
не удавалось.
Многие теряли терпение и прекращали работу. На их место, по зову Ио и
Люция, являлись другие.
И вот пришел успех как награда за настойчивый труд.
В полутора километрах от места, где были найдены обломки памятника, на
глубине двадцати метров, обнаружили длинный, похожий на камень, предмет.
Извлеченный на поверхность, "камень" казался свинцовым гробом, обросшим
известковыми наслоениями. Казалось бы, бесспорная удача. Но ученые всегда
осторожны в выводах.
К этому времени сотрудники исторического института поднята из архивов
старые карты города У... и его окрестностей. И оказалось, что находка
сделана как раз на том месте, где до третьего века коммунистической эры
находилось городское кладбище.
Кто же лежал в найденном гробу?
Был ли это Дмитрий Волгин, или нашли другого неизвестного человека,
похороненного тоже в свинцовом, а не в обычном деревянном гробу.
Как ответить на этот вопрос? Мало ли могло быть причин, по которым
древние люди применили свинец для гроба...
Прекратить поиски или продолжать их? Люция и Ио не так уж интересовал
вопрос о том, кто лежал в гробу. Самым главным было получить более или
менее сохранившийся труп человека, умершего около двух тысяч лет тому
назад.
Но не так смотрел на это моральный закон эпохи.
Извлеченное из могилы тело человека после обследования его
учеными-биологами надо было похоронить вторично, по современному способу -
сжечь его. Какое же имя назвать при погребальной церемонии? Какое имя
записать в книгу?
- Надо продолжать поиски, - решил Мунций. - До тех пор, а мы или
найдем второй свинцовый гроб, или убедимся, что такового нет, и,
следовательно, найденный является гробом Дмитрия Волгина.
И поиски продолжались с прежним усердием. Ими остались руководить
Мунций и Владилен.
А Люций и Ио улетели, увозя с собой найденный гроб, в котором
находилось чье-то тело, могущее помочь им пролить свет знания на некоторые,
еще не разгаданные наукой тайны жизни клетки.
А чье оно, это тело - не все ли равно!
Известковые наслоения, приобретшие за долгие века крепость камня,
осторожно и тщательно удалили. В ярком свете лабораторного зала тускло
блеснула свинцовая поверхность, и людям показалось, что гроб совсем новый,
изготовленный на этих днях, а не две тысячи лет тому назад.
С помощью мощной оптики осмотрели шов. Он был сплошным и не имел ни
одного изъяна.
- Странно! - сказал Ио. - Шов выглядит не запаянным, а сваренным, и
довольно небрежно.
Всем казалось, что гроб слишком мал. Никто из современных взрослых
людей не мог бы в нем поместиться. Но они знали, что люди первого века
коммунистической эры были меньше и ниже ростом, чем люди девятого века
Новой эры.
- Там труп взрослого человека, - уверенным тоном сказал Люций. -
Вскрывайте!
И вот четыре человека подняли и поставили в стороне крышку гроба.
Перед учеными лежал прекрасно сохранившийся труп мужчины. Почти
черного цвета, сморщенная и высохшая кожа лица и кистей рук плотно
прилегала к костям, но была целой. Остальное скрывало полуистлевшее
покрывало когда-то белого цвета.
- Закрыть! - приказал Люций.
Прозрачный куполообразный футляр опустился на гроб, плотно войдя в
пазы подставки.
- Не знаю, почему, - сказал Люций, - но мне кажется, что это
несомненно Дмитрий Волгин.
- Какая разница, - пожал плечами Ио, - он или его современник? Для
нашей цели это не имеет значения. Когда вы думаете приступить к работе,
Люций?

4
Вторая биохимическая лаборатория стояла среди обширного сада.
Громадное здание из белого материала, увенчанное куполом из молочного
стекла, как снежная вершина горы возвышалась над зеленым морем окружавших
его растений.
Я глубине сада были разбросаны небольшие домики, такие же как и
лаборатория. Некоторые из них были тоже увенчаны маленькими куполами. Эти
домики как бы прятались от глаз в той зелени.
Сад был очень велик - несколько квадратных километров. В нем были
представлены все виды плодовых культур: груши, яблони, вишни, лимоны,
мандарины, кокосовые деревья и еще множество растений, неизвестных
ботаникам двадцатого века.
Вдоль аккуратных дорожек тянулись длинные гряды всевозможных цветов,
собранных, казалось, со всех концов света. Тут были хорошо известные во все
времена розы, тюльпаны, георгины, маки. Рядом с ними росли новые,
выращенные за последние века.
Огромные ели, высясь на перекрестках дорожек, касались своими тяжелыми
ветвями легких и стройных стволов тропических пальм. В тени ветвей манговых
деревьев, отягощенных плодами, поражало взор разнообразие форм причудливых
орхидей.
Юг и север, восток и запад были представлены здесь вместе - самыми
красивыми или полезными видами растительного мира.
Воздух, наполненный ароматом цветов и пряным запахом тропических
фруктов, был так чист и прозрачен, что казался совершенно лишенным пыли.
Впрочем, это так и было на самом деле.
Ничем не возмутимая тишина царила в этом уголке роскошной природы.
Разноцветные бабочки порхали с цветка на цветок, сверкая в лучах солнца,
как драгоценные камни. Ни одного насекомого, кроме них, да еще
золотисто-коричневых пчел, не было видно. На дорожках не ползали ни
муравьи, ни жуки. В воздухе не мелькали комары и мошки - обычные спутники
жаркого летнего дня.
Иногда с ветки на ветку перелетали маленькие красивые птичьи,
напоминавшие своим ярким оперением колибри. Других птиц в саду,
по-видимому, не было.
По одной из дорожек, покрытой мелкой, хорошо утрамбованной морской
галькой, шли двое людей. Оба были высоки ростом и хорошо сложены. Их
движения были гибки и точны, изящны и красивы, как движения гимнастов.
Мужчина в обычном для этого времени костюме - рубашке и коротких
брюках, - сшитом из светло-серого материала, был Владилен. Со времени
поисков метеорита, а затем гроба Дмитрия Волгина молодой астроном еще
больше загорел, и его кожа отливала теперь чуть ли не черным блеском.
Этот загар, который на всяком другом показался бы чрезмерным, очень
шел к худощавому лицу Владилена, к его характерным чертам,
свидетельствующим, что в жилах его предков текла кровь арабов.
Его спутницей была молодая женщина, одетая в темно-красное короткое
платье, сильно открытое сзади, а спереди закрывавшее всю грудь до самой
шеи. Голые колени и голени отливали золотистым загаром. Ноги, обутые в
туфельки вишневого цвета, казались очень маленькими в сравнении с ее
ростом. По моде того времени ее волосы свободно падали на спину и плечи.
Женщина была светлой блондинкой и, несмотря на женственную тонкость
черт, очень похожа лицом на Люция.
Она оживленно рассказывала, а Владилен, наклонившись слегка в ее
сторону, внимательно слушал.
- В конце концов, - говорила она, - ему разрешили и этот опыт.
Возражения были со многих сторон, высказывались самые разнообразные точки
зрения, но отец с помощью своего единомышленника Ио сумел убедить
противников. Ио считает, что, сказав "А" надо иметь смелость сказать и "Б".
Если произведен один опыт, нет оснований отказываться от следующего. Отец
говорит, что нельзя упустить такого счастливого случая, не использовав его
до конца что это подведет итог многим работам как его самого, так и целого
ряда его предшественников. Вы знаете моего отца, Владилен. Он большой
ученый и великий энтузиаст науки. Я люблю и уважаю его, но в данном случае
не могу с ним согласиться.
- Вот как? Это почему же?
- Мне кажется некрасивым этот новый опыт. Первый не требовал вскрытия
тела и потому имел характер простого наблюдения. Это одно. А теперь...
Нельзя забывать, что отец имеет дело не с животным, а с человеком. Пусть
мертвым, но тем не менее заслуживающим уважения. Какое право имеет отец, Ио
или любой другой ученый производить над его телом свои опыты? Его согласия
на это они не получали. И не я одна так думаю. Мой дед Мунций, вы его
знаете, также был против.
Владилен на минуту задумался.
- Мне кажется, - сказал он, - что вы, Мунций и вес остальные,
думающие, как вы, неправы. Ваш отец рассуждает вполне логично. В очень
древние времена умерших людей зарывали в землю. Они как бы продолжали
существовать, не исчезали бесследно. Люди привыкали к мысли, что хотя
человек и умер, но он где есть. Отсюда и происходил этот непонятный культ
мертвых, дошедший в сознании людей до нашего времени...
- В этом вопросе вы что-то путаете, - перебила молодая женщина. -
История совсем иначе говорит о причинах...
- Возможно, что я действительно путаю, - перебил ее, в свою очередь,
Владилен. - Но не в этом дело. Я хочу сказать, что хотя мы не сохраняем тел
умерших, а уничтожаем их, из памяти людей не исчезают те, кто этого
заслуживает. Мы чтим не тело человека, а его деятельность как разумного
существа. Если правда, что это тело Героя Советского Союза Дмитрия Волгина,
то его имя начертано рядом с именем его жены на золотой доске у стен
Пантеона, а этого, по-моему, вполне достаточно. Я уверен, что если бы можно
было спросить его самого, то он с радостью согласился бы и после смерти
послужить науке на пользу человечества. Я был бы счастлив на его месте. Да
и вы, Мэри, конечно...
Она засмеялась.
- Вы рассуждаете совершенно так же, как мой отец, точно сговорились. И
с вами трудно спорить. Любой из нас согласился бы послужить науке не только
после смерти, но и при жизни. Я согласилась бы стать объектом опыта моего
отца даже в том случае, если бы этот опыт лишил меня жизни. Это
естественно. Но тут совсем другое дело.
- Не вижу разницы.
- Его согласия не было... - начала Мэри, но Владилен опять перебил се.
- Это все формальные суждения, не имеющие практического смысла, -
сказал он волнуясь. - Отвлеченные рассуждения о праве каждого человека
самому распоряжаться собой при жизни и своим телом после смерти.
Схоластика! - почти крикнул он. - Я согласен с Люцием, что это совершенно
исключительный и неповторимый случай. Тело пролежало законсервированным в
свинцовом гробу почти две тысячи лет и сохранилось лучше, чем знаменитые
египетские мумии. Оно совершенно высохло, но все внутренние органы остались
на своих местах. Установить - умерли ли клетки тела навсегда, или они
способны снова ожить - это имеет колоссальное значение для науки. До сих
пор все опыты доказывали исключительную способность клеток к
восстановлению, но произвести опыт такого масштаба еще никому не
приходилось.
- Откуда вы знаете все это? - спросила Мэри. - Вы же не биолог, а
астроном.
- Если бы ваш отец, - продолжал Владилен, в своем возбуждении не
обративший никакого внимания на ее реплику, - крупнейший биолог Земли,
упустил этот случай, не использовал его до конца, то он совершил бы
предательский поступок по отношению к науке. Но, к счастью, у него ясный и
трезвый ум. И я просто не могу понять, как вы можете рассуждать иначе.
По-вашему, надо сжечь это тело, как это делается всегда. Кто же с вами
спорит? Это и будет сделано. Но предварительно тело должно послужить науке.
- Оно уже послужило. Вполне достаточно. Сам отец говори что результаты
огромны. Но нельзя глумиться над мертвым. Они собираются отрезать голову,
вынуть мозг. Потом возьмутся за сердце и так далее, - она содрогнулась. -
Это уже слишком. Все должно иметь границы. Таково мое мнение.
- И тут вы неправы, - сказал Владилен. - Неправы формально и по
существу. Отделять голову, насколько я знаю, никто не собирается. А вынуть
мозг - что же здесь плохого или оскорбительного? Разве не производят
вскрытия людей, умерших от неизвестной причины... или для учебных целей. Я
знаю, вы скажете, что эти люди дали согласие еще при жизни, а Дмитрий
Волгин, или кто бы это ни был, такого согласия не давал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48