Со всеми, кроме Мельниковой.
Она относилась к нему сдержанно из-за своего злосчастного сходства с
Ириной, убежденная, что Волгину тяжело ее видеть. Так, действительно, было
прежде, но Волгин уже перестал замечать это сходство. У Мельниковой были
волосы Ирины и такие же черные глаза, но все остальное совсем иное. Теперь
ему казалось, что между ними вообще нет никакого сходства, что Мельникова
нравится ему сама по себе. Это было не так, но Волгин уже не отдавал себе
отчета в том, что именно притягивает его к Мельниковой. Новое чувство
развивалось и крепло с каждым днем, еще немного - и оно должно было перейти
в любовь. Это было неизбежно.
- Рассказывай! - повторил он. - И зови меня Димой. Мне это приятно.
Он приказал окну "открыться" совсем. Лунный свет опять залил комнату,
и в серебристом сиянии Волгин увидел...
Нет, это не было обманом зрения!
Мельникова постарела! Она выглядела старше, чем была, когда он видел
се в последний раз. Как это могло случиться? В чем дело?...
И смутное подозрение, что не вес обстоит так, как он думает, что "сон"
его был продолжительнее, чем казалось, заставило сердце забиться сильнее в
тревожном предчувствии.
- Говори же! - умоляюще сказал Волгин, видя, что Мария колеблется.
Мельникова действительно колебалась. Ей было предписано, как только
Волгин проснется, немедленно известить Люция, Ио и фаэтонского врача. Может
быть, Волгину необходимо дать какое-нибудь лекарство, может быть, задержка
причинит ему вред? Но она вспомнила, как Иэйа всего несколько часов тому
назад сказал (Мэри перевела его слова), что Волгин должен проснуться так,
как просыпается всегда, когда он совершенно здоров. И он выглядит
прекрасно, как будто и не было вовсе этих четырех лет.
Она не могла противиться умоляющему выражению лица Волгина. Он хочет
услышать вес от нес. Пусть так и будет!
Она была не в силах встать и уйти. Пусть Люций будет недоволен, пусть!
Ей было приятно находиться с Дмитрием наедине в комнате, освещенной
Луной, - старой Луной, такой же, как в былое время, - быть с человеком,
близким ей больше, чем все остальные люди на Земле, со своим современником.
"Он не знает еще, - думала она, - что только мы двое и остались на
Земле. Совсем одни".
Говорить ему об этом Люций запретил.
- Ты хорошо себя чувствуешь?
- Прекрасно. Не бойся ничего. Рассказывай!
Она рассказала обо всем. Как был доставлен на Марс рабочий корабль
"И-76", как были найдены на нем бесчувственные тела трех членов экипажа и
самого Волгина. (О том, что он один остался жив, было решено не говорить,
пока Волгин окончательно не оправится.) Она рассказала, как его доставили
на остров Кипр, положили в павильоне, как мучились все, беспокоясь о его
судьбе, как прилетели потом фаэтонские ученые...
- Все произошло так, как они сказали. Месяц назад ты очнулся от
летаргии, и тебя перенесли из павильона сюда. Со дня на день ожидали
окончательного пробуждения. Я очень рада, что это случилось в мое
дежурство, - закончила Мельникова.
Итак, он снова был почти мертв. Опять возвращен к жизни силой науки.
Что за необычайная судьба!
- Наверное, дежурят и Мэри, и Ксения? - спросил Волгин.
- Мэри да, а Ксении здесь нет. Она в Ленинграде. Не знаю, что побудило
меня зайти к тебе в неурочный час, - сказала Мельникова, желая переменить
разговор. - Но мне вдруг послышалось...
- Ты не ошиблась, - сказал Волгин. - Я вставал и подходил к окну. Но,
Мария, постой. Ты сказала, что прошло четыре года. Ты уверена?
- Как я могу быть неуверенной в этом. Мы все считали дни.
- Который час?
- Около пяти утра. Скоро взойдет солнце.
- Тогда я уже проснулся, - засмеялся Волгин. - Ты только что узнала об
этом и идешь звать Люция.
Через несколько минут комната наполнилась людьми. Прибежали Люций, Ио,
Владилен, Мэри и еще другие, которых Волгин не знал. Пришел Иэйа,
маленький, хрупкий, с мощным лбом над громадными глазами, очень пожилой,
если не старый. Никого из космонавтов с "Ленина" не было.
Это удивило Волгина.
"Выходит, - подумал он, - что я их совсем не интересую, если сейчас,
когда вся Земля, наверное, знает, что я должен вот-вот проснуться, никто из
них не счел нужным прилететь на Кипр. Даже Виктора нет".
Пока Ио и фаэтонец осматривали Волгина, он не спускал глаз с Мэри. Она
в чем-то изменилась, но нисколько не постарела, как Мельникова. Четыре года
не повлияли на свежесть се лица.
"Конечно, она моложе Марии, но не надо забывать, что современные люди
выглядят совсем молодыми и в пятьдесят лет. Что для них какие-то четыре
года? То же, что в наше время несколько месяцев".
Волгин почувствовал горечь от этой мысли. Он и Мария состарятся,
одряхлеют, а вот она - Мэри будет все такой же молодой и здоровой. И
остальные будут такими же.
Мельникова показалась ему еще ближе, еще дороже. Она не покинула его,
как остальные се товарищи, она осталась с ним. И они вместе проживут всю
оставшуюся им жизнь.
Владилен заметил пристальный взгляд Волгина, устремленный на Мэри. С
проницательностью людей этой эпохи он понял мысли своего друга. Надо
отвлечь его от сравнений.
- Ты удивлен переменой в Мэри, - сказал он. - Она объясняется просто.
Мэри - мать. У нес родился сын. Он назван, в твою честь, Дмитрием.
Спрашивать, кто отец ребенка, было незачем. Волгин протянул руку
Владилену:
- Поздравляю вас обоих. А где он, мой тезка?
- В доме Мунция, с Эрой. Она закончила свою работу в истребительном
отряде и вернулась на Землю. Правда, на время. И пожелала повозиться с
внуком.
- Не буду спрашивать, - сказал Волгин, - здоров ли маленький Дмитрий.
С ним, конечно, вес в порядке?
- Я видела его вчера днем, - сказала Мэри. - И первое, что он спросил
у меня, - о тебе. Это у него уже вошло в привычку.
Почему-то се слова удивили Волгина. Ему представлялось, что сын Мэри
еще грудной ребенок.
- Сколько ему?
- Скоро будет два года.
Да, пока он лежал здесь, жизнь не останавливалась!
Взгляд Волгина встретился с глазами Мельниковой. Ему показалось, что
ее лицо грустно. И внезапно он понял, в чем причина этой грусти.
Люди живут вокруг полной жизнью, все им доступно, все радости жизни,
вес счастье открыто для них... А они, люди прошлого времени? Могут ли они
наслаждаться жизнью вполне? Нет! Не могут! Мария думает о детях. У нес
никогда не будет детей. Нельзя обрекать живое существо на жизнь
неполноценного человека. Это было бы чудовищной жестокостью!
- Ты здоров, Дмитрий, - сказал Ио. - Поздравляю тебя.
- Не с чем, - вырвалось у Волгина.
Люций, говоривший с кем-то в глубине комнаты, повернул голову,
посмотрел на Волгина и вдруг побледнел.

2
- Итак, они улетели?
- Да, три года тому назад. Ксения очень не хотела снова покидать
Землю. Но Виктор умер...
- Умер? Как, отчего? Неужели его не могли спасти?
- Он не захотел, чтобы его спасли, - сказала Мельникова. - Нет не
думай, это не самоубийство. Он заболел. Я думаю, что причиной этой болезни
была возрастающая тоска...
- Понимаю, - прошептал Волгин.
- Ему предложили длительный сон, но Виктор отказался. Он не позволил
лечить себя никому, кроме меня и Федора. А мы, что мы могли сделать?
Медицина двадцать первого века не знала средств от подобных болезней.
Обмануть его? Мы не решились на это. Он знал, что мы этого не сделаем. И
понимал, что не сможем вылечить его. Он умер добровольно.
- Это то же, что самоубийство.
- Не совсем. Он говорил: "Я не хочу жить, но если меня вылечит моя
медицина, буду жить". Это было очень эгоистично с его стороны. Я и Федор
чувствовали себя убийцами.
- Удивляюсь вашей сговорчивости. Я обратился бы к современным врачам.
- Ты бы не сделал этого. Признаюсь тебе, я говорила с Люцием. Он
ответил...
- Знаю, - перебил Волгин, - Что-нибудь о свободной воле каждого
человека.
- Они смотрят на такие вещи иначе, чем смотрели мы. И их нельзя
упрекать за это.
- Я их не упрекаю. Итак, Виктор умер, и Ксения...
- Она была вынуждена лететь со всеми. Ведь на нашем космолете Ксения
была вторым штурманом. Только она и Виктор знали, как найти Грезу.
Современным астрономам эта планета вес еще неизвестна. Конечно, можно было
объяснить, но Второв настаивал, и Ксения в конце концов согласилась.
- Они улетели на "Ленине"?
- Да, так назвали корабль. Только с нашим он не имеет ничего общего. Я
было удивилась - откуда ты это знаешь, но потом вспомнила, что нам
рассказывал об этой экспедиции Владилен, когда мы летели на Марс.
- Когда они должны вернуться? Мельникова опустила глаза:
- На Земле пройдет больше тысячи лет.
- Опять путешествие в будущее.
"Измена" друзей обидела Волгина. Они даже не оставили ему писем,
только несколько строчек от Ксении, кончившихся неуместными словами "до
свидания".
- А почему ты не улетела, Мария? - спросил Волгин.
- Дима, ты ошибаешься, - сказала Мельникова, уклоняясь от прямого
ответа на его вопрос, - через два года на Грезу отправляется вторая
экспедиция. Они были уверены, что мы с тобой прилетим к ним. Они просили
передать, что будут с нетерпением ожидать тебя. Ведь они не ошиблись,
правда? Что тебе делать на Земле?
Волгин заметил се маневр, но вторично задать тот же вопрос он не
решился.
- Я до сих пор не знаю, что же такое ваша Греза, - сказал он,
притворяясь заинтересованным се словами. Про себя он сразу решил, что не
полетит никуда. - Расскажи о ней. Надо же мне знать, куда меня приглашают.
- Греза - это планета звезды 61 созвездия Лебедя. Астрономы равно
подозревали, что у этой звезды есть планетная система. Одна из целей нашей
экспедиции как раз в том и состояла, чтобы проверить это предположение.
Правда, Грезу мы нашли почти случайно. До этого мы обнаружили две
необитаемые планеты. Но мы искали такую, где могла развиться жизнь,
подобная земной. И вот нашли. Разумные существа оказались похожими на нас,
но только похожими, не больше. Они такие же по общим очертаниям тела.
Цивилизация у них на довольно высоком уровне, примерно как у нас в
девятнадцатом веке христианской эры, как теперь говорят. Они не знают еще
электричества, радио, самолетов. Конечно, все это было тогда. С тех пор у
них прошло уже несколько веков. Все могло измениться.
- Как они вас встретили?
- Очень хорошо. Астрономия у них развита, и они знали, что существуют
другие населенные миры.
- Откуда это название - Греза?
- Так назвал эту планету Котов. Их название настолько
труднопроизносимо, что я его не запомнила.
- Вот уж не подумал бы, что Котов. А это название действительно
подходит к планете?
- Да, вполне. Греза прекрасна. Никогда и нигде я не видела такой
красоты природы, такого богатства красок и оттенков. Мае-га животных и
очень красивых птиц всех цветов радуги. А ночью все заливает свет трех лун,
создающих причудливое переплетение теней. Две из них желтые, как наша Луна,
а третья, самая большая, красная, вернее, темно-оранжевая. Когда они светят
все три сразу, создастся фантастическая картина. Ты увидишь и полюбишь
Грезу, се нельзя не полюбить.
- Нет, Мария, - сказал Волгин. - Мне жаль огорчать тебя, но я не
полечу на Грезу. Я вообще никуда больше не полечу. А ты лети! Соединись со
своими друзьями, которые тебе ближе, чем я. Ты осталась ради меня, не
спорь, я знаю, что это так. И ты была права, мне было бы очень тяжело
проснуться и не увидеть никого из вас. До последнего вздоха я буду помнить
это.
- Я и не спорю, - просто ответила Мельникова. - Я осталась именно
поэтому. Но я не могла и думать...
- Что я соглашусь расстаться с тобой? - закончил Волгин. - Мне тяжело
это сделать, не скрою. Я надеялся... - Он замолчал и опустил голову.
Мельникова внимательно посмотрела на него.
- Дима! - сказала она решительным тоном. - Давай покончим с этим.
Договорим до конца. Ты думаешь, что любишь меня, что я тебе нужна. Но ты
ошибаешься. Ты любишь свою Ирину, хотя она и погибла. Если бы я се не
напоминала, ты не обратил бы на меня внимания, относился бы ко мне так, как
относишься к Ксении. Ты прямой, честный человек, с сильной волей. Будь же
искренен до конца.
Она протянула ему руку, сильную, как у мужчины. Он знал, что пожатие
се руки соответствует ее характеру. Кончено!
"Да и что хорошего получилось бы из нашего брака?" - подумал Волгин.
Он ответил ей крепким рукопожатием.
- Но до твоего отлета на Грезу ты будешь со мной?
- Конечно, Дима!... И я уверена, что ты передумаешь. Разве тебе не
хочется увидеть Игоря и остальных? Там, на Грезе, у нас будет много дела.
Обе экспедиции имеют цель помочь обитателям Грезы, научить их тому, что
знаем мы.
- Мы? - насмешливо спросил Волгин. - Ты в этом уверена? Ах, Мария, ты
опять забыла, что мы такое. Земля поможет Грезе, это несомненно. Но там
прошло много веков, ты сама это сказала. Я больше чем уверен, что и там я
окажусь отсталым. Ты говоришь - увидеть Игоря и остальных. Я хотел бы
этого. Мне не хочется расставаться с тобой. Но и на Земле есть люди,
которых мне жаль оставить. Люций, его отец, Мэри, Владилен. Это мои друзья.
Я привык к ним, люблю их, и они меня искренне любят. Я знаю, что никогда не
сравнюсь с ними по умственному развитию, но я уже примирился с этим. Таков,
как я есть, я все-таки могу приносить пользу. А на Грезе моя отсталость
будет вдвойне заметна. Вы - другое дело. Между нами целый век, это много.
- Может быть, ты и прав, - задумчиво сказала Мельникова. - Мы ушли в
будущее добровольно, были подготовлены к этому, и то один из нас не
выдержал испытания. Теперь мы решили уйти еще дальше в глубь времен. Да, ты
прав, оставайся на Земле. Я убеждена, ты найдешь свое место в жизни и
будешь счастлив. Если бы они знали!... - воскликнула Мария Александровна, и
Волгин понял, что она говорит о своих товарищах, улетевших на Грезу. - Они
никогда не покинули бы тебя. Но они были так уверены, что ты присоединишься
к ним.
- Я понял и не осуждаю, - сказал Волгин. - В конце концов, они
поступили разумно. Я даже советую, - прибавил он с обычной своей улыбкой, -
не останавливаться на этом: вернуться с Грезы, посмотреть, что стало с
Землей, и снова отправиться в полет. Так вы увидите историю Земли на
протяжении сотен ееков... Это очень интересно.
- Но и ты мог бы поступить так же.
- Нет, я не призван быть космонавтом. На один день я отправился если
не в Космос, то в его преддверие. Мне достаточно. Судьба Керри, Владимира и
Чарли отвратила меня от космических полетов. Идем! Пора завтракать.
Он поднялся и стильно потянулся, вдыхая ароматный воздух сада. Никогда
еще Волгин не чувствовал себя таким бодрым и свежим. Четыре года его тело
находилось в идеальном состоянии покоя, созданном объединенной наукой Земли
и Фаэтона. Четыре года отдыха! Волгин был полон энергии.
Мельникова поднялась вслед за ним. Густые ветви деревьев защищали от
знойного солнца юга. Среди цветов порхали большие красивые бабочки, где-то
над головой щебетали птицы. Роскошная растительность тропиков окружала их
со всех сторон. Морской ветер доносил запах водорослей, полный йодистых
испарений. Природа острова Кипр располагала к лепи и беззаботному
существованию.
После своего пробуждения Волгин уже месяц жил здесь. И все, кто был с
ним, не покидали острова. Иэйа должен был скоро улететь на Цереру, где
ожидал его присланный за ним космолет. Никто не хотел расстаться с
фаэтонцем раньше времени.
Иэйю полюбили все. Да и нельзя было не полюбить этого человека -
мудрого, доброго, полного какого-то иного, чем на Земле, но влекущего
обаяния Волгин был благодарен фаэтонскому ученому за спасение своей жизни.
Иэйа ежедневно тщательно исследовал Волгина, но никому ничего не
сообщал о своих выводах. И его никто ни о чем не спрашивал. Если будет
нужно, он сам скажет.
До отлета ракетоплана на Цереру остался один день.
И в то самое время, когда Волгин разговаривал с Мельниковой,
решившейся наконец рассказать ему об отлете своих товарищей на Грезу, в
доме, где все четыре года жил Иэйа, шел другой разговор, непосредственно
касавшийся Волгина.
Сидя на низком "диване", Ио, Люций, еще два врача и Мэри с ужасом
слушали, что говорил им фаэтонский ученый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48