Что его как-то кормят, было ясно и по внешнему виду тела, и потому,
что голода он не ощущал.
"Я ни за что не засну больше, - решил он однажды. - Дождусь прихода
людей. Во что бы то ни стало я должен увидеть кого-нибудь".
Сколько времени надо было ждать? Он совершенно не знал этого.
Но ничего другого, кроме терпеливого ожидания неизвестной минуты. ему
не оставалось. Он был абсолютно беспомощен и ничем не мог воздействовать на
окружающее, не мог изменить его по своему желанию. Он находился в полной
власти неведомых ему людей, которые лечили его (это было совершенно
очевидно) с помощью каких-то необычайных способов. Когда сочтут нужным
прийти эти люди, оставалось неизвестным. Может быть, они намеренно ожидали,
чтобы больной заснул, наблюдая за ним откуда-то, скорее всего, сзади.
В этот раз он долго боролся со сном, решив добиться поставленной перед
собой цели, но в конце концов все же заснул, не дождавшись.
Открыв глаза, он увидел то же помещение, но тотчас же понял, что
произошла разительная перемена.
Пол и купол, бывшие столько времени темно-голубыми (он был уверен, что
это их обычный, постоянный цвет), стали неизвестно каким образом
молочно-белыми, и в павильоне было гораздо светлее.
Мало того. Синее покрывало, под которым он лежал, и синяя подушка были
заменены белыми. И такого же цвета оказалась теперь поверхность его ложа.
Все стало белым, как только что выпавший снег, и лишь его собственное
тело оставалось прежним - золотисто-коричневым.
Он не успел еще до конца осознать происшедшую перемену, как услышал
слабый, но совершенно отчетливый звук - точно где-то далеко прозвенел
звонок.
И он сразу узнал этот звук, тот самый, который он слышал, когда лежал
еще с закрытыми глазами, - звук, вернувший ему ощущение жизни и характер
которого он тщетно старался вспомнить. Это был тот же звук, за которым, во
второй раз, раздались шаги человека.
Наконец-то!
Сейчас он все узнает!
И вот прямо перед ним нижняя часть купола внезапно раздвинулась,
образовав проход. В помещение кто-то вошел. Стена тотчас же сомкнулась за
ним, но в глаза лежавшего человека успел ударить яркий свет оттуда, из-за
пределов купола, служившего для него границей внешнего мира. Этот свет был
так ярок, так ослепителен, что глаза сами собой закрылись.
И снова, как в давно прошедший день, он услышал приближавшиеся шаги.
Совсем так же, как тогда!
Нет, на этот раз он не потеряет сознания!
Он открыл глаза.
Вошедший стоял в двух шагах.
В одно мгновение лежавший человек успел рассмотреть своя гостя (было
бы вернее сказать - хозяина) с головы до ног.
И вместо облегчения от того, что исполнилось его желание и к нему
пришел наконец другой человек, он почувствовал вдруг тревогу.
Во всем облике вошедшего, в каждой черте его лица и фигуры, в каждой
подробности необычайной одежды лежавший человек увидел чужое. Он сразу,
всем существом, каждой клеточкой тела почувствовал, что незнакомец глубоко
чужд ему, что это существо, имеющее все внешние признаки обычного человека,
не имеет с ним самим ничего общего, что они совершенно различны, как должны
быть различны жители разных планет.
Незнакомец был очень высокого роста, с могучей фигурой атлета. На
плечах, достойных Геркулеса, помещалась голова, которая в первый момент
показалась лежавшему раза в полтора больше обычной человеческой головы.
Потом он понял, что эта голова про сто пропорциональна росту и фигуре
незнакомца.
Загорелое лицо обладало настолько правильными и красивыми чертами, что
даже производило впечатление какой-то искусственности, точно классическая
статуя, а не живое человеческое лицо.
Волосы были коротко острижены. Подбородок и верхняя губа гладко
выбриты, а может быть, на них вообще не росли волосы.
Удивительнее всего была одежда Она напоминала костюм европейца в
тропиках и была сшита, по-видимому, из тонкой и легкой ткани. Рубашка с
короткими рукавами и без воротника открывала шею и сильные руки с
рельефными мышцами. Очень широкий пояс плотно стягивал талию. Брюки едва
доходили до колен.
Этот наряд странным образом гармонировал с мощной фигурой
необыкновенного человека. Трудно было его представить одетым иначе. Так
естествен на человеке национальный костюм. С первого взгляда было видно,
что вошедший привык к нему.
Каждое движение чем-то неуловимым, отличалось от движений обычных
людей. Гибкость и точность их напоминали дикого зверя, и одновременно они
были изящны, как движения гимнаста.
Все это лежавший рассмотрел за одну-две секунды. В такие мгновения
мозг работает с необычайной быстротой и точностью.
... Увидя закрытые глаза больного, незнакомец нерешительно
остановился. Когда же глаза открылись, он, издав радостный возглас
стремительно подошел и наклонился над ложем.
Его загорелое лицо слегка побледнело.
Почти с минуту он пристально всматривался в глаза больного. в этих
глазах, темных и глубоких, застыл немой вопрос.
Незнакомец понял.
Он наклонился еще ниже и спросил на русском языке, но с каким-то
странным акцентом:
- Вы меня видите?
Губы больного дрогнули, и сквозь них раздался едва слышный звук.
- Вы меня слышите, но не можете мне ответить Но вы можете шевелить
веками. Закройте глаза, если вы видите меня.
Веки больного на мгновение сомкнулись.
Незнакомец выпрямился. Его лицо побледнело еще больше, кисти рук
судорожно сжались, словно он старался сдержать этим нараставшее волнение.
Минуты две он тяжело дышал. Потом, видимо успокоившись немного, опять
наклонился над больным.
- Я задам вам несколько вопросов, - сказал он. Даже звук его голоса
отличался от голосов всех людей, которые приходилось пытать больному. - Вы
будете отвечать мне глазами Если вы захотите сказать "да", то мигните один
раз, а если захотите сказать "нет", - два. Вы меня хорошо поняли?
"Да", - ответили глаза.
- Ваше зрение вполне нормально?
"Да".
- А слух?
"Да".
- Можете ли вы шевелить языком?
"Нет".
- Можете ли вы пошевелить одной из рук?
"Нет".
- А ногой?
"Нет".
- Чувствуете ли вы где-нибудь боль?
"Нет"
- Испытываете ли вы голод?
"Нет".
- А жажду?
"Нет".
- Чувствуете ли вы какое-нибудь неудобство?
"Нет".
Наступила небольшая пауза. Незнакомец сдвинул брови задумался.
Лежавший смотрел на него, ожидая других вопросов еще больше объяснений. Его
сильно мучила невозможность самому задать вопрос.
- Вернулась ли к вам память? - снова спросил незнакомец как и раньше
наклонившись над ложем, будто не доверяя слуху больного. - Помните ли вы
свою жизнь?
"Да".
- Вполне отчетливо?
"Да".
- Понимаете ли вы, где находитесь?
Наконец-то задан нужный вопрос, которого с таким нетерпением ожидал
больной.
"Нет... нет... нет!" - быстрое мигание глаз было более чем
красноречиво.
- Вы не понимаете, где находитесь и зачем. Вы хотите знать это?
"Да"
- Вы это узнаете, но только не сейчас, а немного позже. Теперь я не
могу вам сказать, потому что это принесет вам вред. Вы у друзей. Они любят
вас и ждут, когда вы придете к ним. Потерпите еще немного, и вес станет для
вас ясно. Не бойтесь ничего Не думайте о странных для вас явлениях, которые
происходили с вами и могут еще произойти. Все получит объяснение со
временем. Вы видите и слышите, ваша память вернулась к вам, но ваш мозг еще
не избавился полностью от последствий, бессознательного состояния. Поэтому
вы еще не можете двигаться Но это продлится недолго. Мы не думали, что так
произойдет, и я очень жалею, что вы получили сознание раньше, чем
закончился процесс вашего лечения. Это создаст вам некоторые неудобства,
но, к сожалению, тут ничего нельзя сделать. Будем надеяться, что эти^яс
удобства скоро прекратятся. Вы быстро поправляетесь и, пройдет немного
времени, будете совсем здоровы. Вы поняли все, что сказал?
"Да"
- Сейчас я уйду от вас. Нельзя надолго прекращать процесс, а когда я
здесь, приходится его останавливать. То, что полезно для вас, вредно для
меня. Мы лечим вас сейчас излучением. Не смущайтесь тем, что цвет стен и
пола меняется. Они освещены скажи в нужной для вас последовательности
электромагнитных волн. Было бы лучше всего, если бы вы заснули. Когда
пройдет назначенное время, я снова приду к вам, - его большая рука с
необычайно длинными, тонкими и гибкими пальцами (никогда и ни у кого не
видел лежавший человек таких рук) ласково коснулась плеча больного. - Вы не
чувствуете какого-нибудь неудобства? - снова спросил он. Видимо, эта мысль
его особенно беспокоила.
"Нет".
- Теперь вы спокойны?
Как хотелось больному ответить, что нет, он не спокоен и не может быть
спокоен, пока не узнает, что это за странное помещение и кто такой не менее
странный его хозяин. Но он не мог ничего спросить, не мог потребовать
объяснений и настаивать на ответе.
"Да, я спокоен", - ответили глаза.
- Прощайте на короткое время. Когда я опять приду, вы будете в еще
лучшем состоянии, чем сейчас, и мы поговорим дольше.
Он улыбнулся (блеснула безукоризненная линия зубов), погладил руку
больного и медленно направился к стене. Казалось, ему очень не хотелось
уходить так скоро. И действительно, пройдя всего несколько шагов, он
остановился, словно в нерешительности, и повернул обратно.
- У меня есть к вам один вопрос, - сказал он, явно волнуясь. - Очень
важный для всех нас. Мне не хотелось бы откладывать его выяснение. Если
память полностью вернулась к вам, то помните ли вы ваше имя?
"Ну конечно", - хотелось ответить больному, но он мог только медленно
закрыть глаза:
"Да".
- Вы не можете мне его назвать, но я сам назову вам одно, наиболее
вероятное. У нас есть предположение... оно, правда, почти достоверно, но
все же... Вся планета ждет разрешения этой загадки, - он замолчал, точно
собираясь с силами для вопроса, который хотел задать. Потом медленно,
раздельно произнес: - Дмитрий Волгин?
Глаза больного ответили:
"Да".

3
Выздоровление шло все более быстро. Каждый день в Дмитрия Волгина
происходили ощутимые перемены.
Он мог уже, правда, с усилиями и не совсем свободно, двигать руками и
головой. Язык плохо ему повиновался, но слова звучали достаточно ясно,
чтобы быть понятыми
Все еще приходилось лежать почти неподвижно. Физический отправлений
организма не было, и Волгина ничем не кормили голода и жажды он не
чувствовал.
Несколько раз ему делали вливание какой-то светлой жидкости,
по-видимому питательного раствора, и он замечал, что крепнет и полнеет.
Ухаживавшие за ним люди не ожидали теперь, пока Волгин заснет, а входили к
нему во время бодрствования. Они производили над его телом разнообразные,
совершенно непонятные, но кратковременные и безболезненные процедуры.
Большую же часть времени Волгин лежал один, предоставленный действию
света, который медленно и постепенно переходил из одною тона в другой.
Первое время Волгин следил за этими красивыми переходами с
любопытством, но потом привык и перестал обращать на них внимание.
Ему было очень скучно. Приходилось неподвижно лежать и думать. Больше
ничего не оставалось делать. На его просьбу дать ему книгу последовал
ответ, что это пока совершенно невозможно.
Все, что происходило с ним с момента, когда он очнулся от
беспамятства, оставалось для него загадкой. Разговоры с первым чело веком,
которого он увидел, были кратки и сравнительно редки.
Волгин уже знал, что имя незнакомца - Люций.
Это удивительное имя, вызывавшее в памяти Древний Рим поразило Волгина
но потом оказалось, что и другие люди, которых он видел, носили не менее
странные имена Одного из них звали Цезий, другого Ио1. Но вместе с ними
приходили двое молодых людей с обычными, хорошо известными Волгину
именами - Сергей и Владилен.
На вопрос об их национальности Люций с улыбкой ответил что они вес
русские, однако они говорили между собой на языке который Волгин понимал с
большим трудом. В основе это был, безусловно, русский язык, но почтя
половина слов была ему незнакома, он и улавливал в них отдельные созвучия
из других, неизвестных ему языков.
Один только Люций говорил с ним на обычном русском языке, заметным
акцентом, происхождение которого Волгин не мог уловить.
И он никак не мог поверить, что перед ним соотечественники. Внешний
вид людей решительно говорил против этого. Так же, как Люций, все они
совсем не походили на обычных людей двадцатого века. Их могучие фигуры,
крупные головы, необычайно правильные черты лица, рост, движения - все было
не таким, как у всех, кого приходилось видеть Волгину.
Он с недоумением спрашивал себя - откуда явились эти гиганты? Где они
были до сих пор, если Волгин не только не встречался с ними, но и не слышал
о них. Здесь таилась неразрешимая загадка, поскольку Люций явно уклонялся
от каких бы то ни было объяснений. Создавалось впечатление, что он
просто-напросто боится вопросов Волгина. Но чего ему было бояться?
За исключением Ио, все окружавшие Волгина люди были, по-видимому,
молоды, но, когда Волгин спросил как-то, сколько им лет, Люций снова
уклонился от прямого ответа, сказав только, что они не так молоды, как
выглядят.
Ио был старик, еще крепкий и полный сил, но с совершенно седыми
волосами и глубокими морщинами на лбу и щеках.. Ростом он был выше всех
остальных, и Волгину было странно видеть голову человека, стоявшего у
постели, на расстоянии двух метров от себя. Тем более, что сам Волгин лежал
не на полу, а на "диване" высотой примерно в сорок-пятьдесят сантиметров.
По-видимому, Ио был известным врачом, потому что, когда он осматривал
Волгина, Люций и все остальные с большим вниманием и глубоким уважением
прислушивались к его словам.
Но главным врачом Волгина был не Ио, а Люций. Это стало вполне
очевидно Волгину через несколько дней после первого знакомства.
Постепенно он начал привыкать к необычайному внешнему виду и
своеобразной одежде загадочных людей, и их вид уже не вызывал в нем
удивления и любопытства.
В их разговорах между собой и при обращениях к нему его неприятно
удивляло, что они никогда не употребляли слова "товарищ", называя друг
друга по именам, а его самого Дмитрием.
Один раз Волгин спросил Люция, как его фамилия, но тот как будто
растерялся и ничего не ответил.
Отсутствие в их лексиконе слова "товарищ" обеспокоило Волгина, и он
прямо спросил Люция, почему они не употребляют этого обращения, если они
русские.
Вопрос явно застал Люция врасплох, потому что он задумался прежде чем
ответить.
- Мы все, - сказал он наконец, - близкие друзья и поэтому называем
друг друга по имени. Вас мы тоже любим, как родного нам человека.
Объяснение было правдоподобно, но Волгин видел, что его обманывают, по
какой-то непонятной причине не желая сказать ему правду. За всем этим
что-то скрывалось. Если он еще мог поверить что Люций и его молодые
товарищи называют друг друга по именам из дружеских чувств, то по отношению
к старому Ио это было странно. Тем более, что они все обращались друг к
другу на "вы"
Из вежливости Волгин сделал вид, что поверил, и только спроси л в
какой стране они находятся. Люций сразу ответил, что в Советском Союзе, но
Волгин заметил, как находившийся в это время в павильоне Владилен с
любопытством оглянулся, услышав этот ответ.
Все это было достаточно странно, чтобы возбудить тревогу.
Вскоре произошел еще более странный разговор.
- Значит, меня вывезли из Парижа? - спросил Волгин, когда Люций как-то
пришел к нему один. - Неужели я так долго находился в бессознательном
состоянии, что даже не заметил переезда?
Он видел, что Люций в явном замешательстве.
- Вы очень долго не приходили в сознание, несмотря на вес принятые
меры, - ответил он.
- Где теперь находится мой друг и сослуживец Михаил Петрович
Северский? - спросил Волгин.
- Михаил...
- Петрович, - докончил Волгин. - Северский. Работник Министерства
иностранных дел СССР, первый секретарь нашего посольства во Франции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48