После ответа Мельниковой Второва уже не просили рассказать о его
прадеде - Геннадии Второве.
Кто-то вспомнил слова Волгина об ограниченности передвижений, и
пришлось рассказать о поездах, самолетах, пароходах.
Не сговариваясь, Волгин и Мельникова старались создать впечатление
комфортабельности и удобства транспорта былого времени, но они не могли
скрыть скорости движения, а именно это обстоятельство и служило критерием
для оценки их рассказа.
И странное дело! Они чувствовали, что начинают удивляться, как могли
люди мириться со столь медленным передвижением.
А те, кто их слушал, воспринимали рассказ Волгина о скорых поездах,
проходивших расстояние от Ленинграда до Москвы за девять часов, так же, как
сам Волгин в свое время воспринимал путешествия по тому же маршруту на
лошадях за две недели.
Он не дожил до реактивных самолетов, но если бы и рассказал о них, то
это мало помогло бы. Мельникова, говорившая о двухчасовом пути на шариковых
электроэкспрессах, идущих по желобовой дороге, имела не больший успех, чем
Волгин. Дети привыкли к мысли, что достаточно нескольких минут, чтобы
перелететь в Москву на арелете.
От транспорта перешли к бытовым условиям жизни. И тут стало еще
труднее. Слушателей интересовало все: устройство жилища, питание,
развлечения, а в особенности ученье в школах и домашняя жизнь. И почти
каждый ответ вызывал недоумение и множество новых вопросов. Волгин подумал,
что говорить со взрослыми гораздо легче, они не расспрашивали так подробно.
Все приходилось объяснять до конца, дети не удовлетворялись полу
ответами. Стоило Мельниковой, говоря о школе, упомянуть о географии, как
тотчас же ее спросили:
- Сколько же времени занимали уроки географии? Ведь вы сами
рассказывали о медленности вашего транспорта.
- При чем здесь транспорт? - удивилась Мария Александровна, но затем
поняла, в чем дело. - В наше время географию Земли изучали по картам и
книгам.
Многие не удержались, и в аудитории снова послышался смех.
- А разве вы сами, - перешла в наступление Мельникова, - изучаете
астрономию практически?
- То астрономия, - сказал кто-то, - а то наша же планета.
- Мы не могли иллюстрировать уроки географии поездками по Земле. Кроме
того, что это заняло бы слишком много времени, существовали границы между
государствами, и через них трудно было переходить.
Снова недоумение - и дополнительный рассказ о границах.
Чем дальше шла беседа, тем больше чувствовали Второв, Мельникова и
Волгин, что своими рассказами они лишь ухудшают впечатление. Читая о
двадцатом и двадцать первом веках, дополняя книгу воображением, дети,
несомненно, получали иное представление о прошлом. Не желая того, можно
сказать, против своей воли, живые представители былых времен срывали
романтическую дымку, всегда вуалирующую прошедшее, затемняющую подробности,
чуждые потомкам. История сохраняет только выдающиеся события, и каждое
поколение воспринимает их со своей точки зрения, забывая о деталях.
Заметив, что Электра начинает проявлять признаки беспокойства, Волгин
понял, что необходимо рассеять невыгодное впечатление, вызванное рассказами
Мельниковой.
- Вы увлеклись, Мария! - сказал он по-русски. И продолжал на другом
языке, обращаясь ко всем: - Дети! Уже поздно, и мы устали. Вы, конечно,
тоже. Пора кончить наш разговор. Я хочу, в заключение, рассказать вам о
том, что происходило после войны, в которой я участвовал. Хотите послушать?
Одобрительный гул голосов послужил ответом.
- Мария говорила вам о втором веке коммунистической эры. Я вернусь на
целый век назад. Ведь я родился почти на сто лет раньше Марии, - добавил
Волгин. - Война принесла огромное разорение Советскому Союзу. Сотни
городов, тысячи населенных пунктов были разрушены...
Он нарисовал слушателям жуткую картину опустошений, причиненных
войной.
- Перед нами встала задача - залечить раны, восстановить разрушенное,
на месте развалин отстроить новое, лучшее, чем было прежде, и все это
проделать как можно скорее...
С красноречием, которого он сам не ожидал от себя, Волгин говорил о
самоотверженном труде народа, о жизни, со сказочной быстротой возникшей из
пепла, о всеобщем стремлении в кратчайший срок достигнуть самого высокого
на Земле уровня жизни.
Чутье подсказало ему верную мысль. То, что он говорил, заставило этих
детей, с молоком матери впитавших в себя величайшее уважение к
человеческому труду, сразу забыть обо всем, что им рассказывали. Его
слушали с горящими глазами, возбужденными лицами, слушали, затаив дыхание
Все это было им понятно, дорого.
Электра улыбалась. Это как раз то, что нужно детям. Теперь все будет в
порядке, только бы дети снова не повернули разговор.
Когда Волгин закончил, долгое молчание лучше всего говорило о
произведенном им впечатлении.
Электра встала и в теплых словах поблагодарила за беседу.
- Если захотите посетить нас еще раз, мы будем рады.
- Вряд ли, - прошептал Второв.
Дети наперерыв предлагали доставить их домой на арелете, но гости
отказались.
- Мы хотим пройтись по городу, - сказал Волгин
- Проводить вас?
- Нет, не надо. Мы дойдем сами.
Было уже девять часов вечера. Над городом собирались тучи, станции
погоды, видимо, наметили на ночь дождь. На темном небе отчетливо
вырисовывались арки мостов и линии спиральных дорог, светившиеся в темноте.
Виднелись многочисленные арелеты. Людей было значительно больше, чем днем.
Нигде не было ни одного фонаря, но улицы заливал яркий свет. Его
испускали стены домов, линии движущихся тротуаров, маршрутные арелеты,
попадавшиеся теперь гораздо чаще. Казалось, что сам воздух немного
светится, а может быть, это так я было.
Волгин со своими спутниками пошли по внешней, неподвижной, полосе
тротуара, где людей было меньше. Они видели вдали верхнюю часть памятника
Борису Мельникову, и это указало им направление. Статуя, выглядевшая днем
гранитной, теперь казалась огненной, точно была сделана из стекла и внутри
наполнена оранжевым светом.
- Как хорошо, что вам пришло в голову заговорить о труде, - сказала
Мельникова. - Это произвело огромное впечатление. Вы были правы, я
увлеклась и забыла, с кем говорю. Но ведь все, что я рассказывала, мне так
дорого...
- Такие беседы, - сказал Второв, - и особенно с детьми, нельзя
проводить без самой тщательной предварительной подготовки. Мы сами во всем
виноваты. Это должно послужить нам уроком на будущее. И не думайте, что
слова Дмитрия исправили дело. Они все запомнили, у них чудесная память.
- Не страшно! - засмеялся Волгин. - Узнав, как жили люди прежде, они
больше оценят то, что их окружает теперь. Помните, как они удивлялись, что
мы изучали географию без экскурсий по Земле, а историю без хроникальных
фильмов. Их представления и понятия иные, чем были у нас. Им кажется совсем
простым в любой момент отправиться в любой конец земного шара. Кругосветное
путешествие для них мероприятие кратковременное. А современное кино - это
живая жизнь, я видел его много раз в доме Мунция.
- Да, - задумчиво сказала Мельникова, - они другие, чем были мы. И как
они все красивы! Совсем другая порода людей.
- Условия жизни, - заметил Второв, - из поколения в поколение меняют
облик человека. Чрезмерный физический труд не способствовал красоте. А как
выглядят теперь представители черной и желтой расы? - обратился он к
Волгину.
- Не знаю, я их не встречал еще. Условия жизни везде одинаковы.
Вспомните Космоград.
- Ну это не пример Космоград как раз исключение. Волгин вспомнил
обещание Люция рассказать о Космограде.
- А вы знаете, почему этот город не обычный?
- Знаю. Мне объяснили это, когда я спросил. Космоград построен для
фаэтонцев, по типу их городов. Ожидали, что они будут часто прилетать на
Землю.
- Я все вспоминаю их имена, - неожиданно сказала Мельникова. - Я
говорю о детях. Назвать девочку Феей, как это поэтично! А другие - Диана,
Нея. И наряду с этим - Елена, Мария, Мэри, Джульетта. Даже имя Электра
звучит странно, но красиво. И у мальчиков так. Я не могу забыть Фею.
Чудесный ребенок! Я сама была такая, - просто прибавила Мельникова, -
независимая, гордая.
- У них не гордость, - возразил Второв, - а другое. Скорее, уважение к
самим себе. А заметили вы, что иногда женские имена носят мужчины?
Например, одного мальчика звали Нелли, а другого Ио.
- Разве Ио женское имя? - спросил Волгин, вспомнив своего врача.
- Конечно. В греческой мифологии Ио - возлюбленная бога Зевса, которую
преследовала жена Зевса, богиня Гера. Галилей назвал трех спутников Юпитера
женскими именами - Ио, Европа, Каллисто.
- То, что у них мужчины могут носить женское имя, а женщины мужское -
вспомните девочку по имени Джерри - отчасти объясняет, почему они не могли
понять, что мы употребляли только отчество, - сказала Мельникова.
- Многого они не поняли, - вздохнул Второв.
Дойдя до площади с памятником Мельникову, они без труда нашли свою
улицу. Ориентироваться в городе вечером оказалось проще, чем днем. Все, что
скрывалось в дымке расстояния, легко различалось глазом при освещении.
Вскоре они дошли до своего дома.
Все были в сборе и ожидали их. Рассказ о встрече с детьми возбудил
долгий спор.
- Мы тоже интересно провели время, - сказала Ксения, - видели много
любопытного. Вот, посмотрите!
Она показала небольшой изящный, как будто кожаный, футляр, в котором
лежал какой-то прибор из стекла и металла, отделанный как ювелирная
драгоценность. У других тоже оказались такие же футляры разного цвета.
- Мы зашли в современный магазин, - рассказывала Ксения, - но он
называется у них не магазином, а оптическим складом. Очень не нравятся мне
эти названия, сколь бы ни были они "определенными", как говорит Виктор. Это
огромное помещение, буквально заваленное продукцией всевозможного
назначения. Там все есть, конечно, оптическое. Товары разложены очень
красиво, на художественно оформленных стендах, а само помещение
декорировано цветами. Не магазин, а сад. Слово "склад" тут совсем не
подходит. Мы ходили по нему часа полтора. И знаете, не нашли там ни одной
пары очков. Это доказывает, что люди перестали нуждаться в них. Что я буду
делать, когда состарюсь? Ведь я очень дальнозорка.
- Ничего! - сказал Волгин. - Они найдут средство исправить твое
зрение.
- Там мы и увидели эти приборы. Это то, что мы называли биноклями, но
они сделаны по иному принципу. И невероятно сильны. Я отчетливо видела лицо
пилота, летевшего в арелете на высоте не менее километра. Но усиление можно
регулировать. Нам они понравились, и мы взяли по одному. Очень любезный
молодой человек научил нас пользоваться ими. Это был дежурный консультант,
кроме таких консультантов, там никого нет, никаких продавцов.
- И вы просто взяли, - пошутил Волгин, - и ушли не заплатив?
- Было немного неловко, - сказал Котов, - Невольно подумалось, а нужны
ли нам эти бинокли?
- Если это чувство явилось у вас, - сказал Волгин, - то можно себе
представить, как оно развито у современных людей. Потребление, которое
раньше ограничивалось материальными возможностями каждого человека,
регулируется теперь сознанием. Никто не станет брать того, что ему не
нужно. Именно как вы сказали: "А нужно ли нам?" Иначе неизбежно возникла бы
анархия.
- Выходит, что мы поступили нехорошо?
- Почему же? Бинокли вам нужны. Но ведь вы не возьмете еще по одному
или по два? Вам довольно одного. В этом все дело. Никто не берет лишнего.
- А потом, - продолжала Ксения, которой не терпелось рассказать, что
она еще видела, - Владилен предложил слетать на оптический завод, откуда
поступает продукция на склад. Он расположен километрах в ста от Ленинграда,
среди леса. Мы зашли на площадку, где стояли сотни арелетов всех размеров,
и взяли один из них, никого не спрашивая. Да там и некого было спросить.
Владилен сказал, что эти машины как раз и предназначены для таких случаев.
Полет продолжался около четырех минут, только потому, что мы летели не на
полной скорости. Странный вид у завода сверху - точно гладкая водная
поверхность, озеро в лесу. Там сплошная стеклянная крыша, и в ней
отражается голубое небо. Площадь завода огромна, не меньше двадцати
квадратных километров. Но он низкий, ниже окружающих деревьев. Когда мы
опустились на землю, нас встретил один из инженеров. Откуда он узнал про
наш прилет?
- Вероятно, его предупредил Владилен по карманному телеофу, - сказал
Волгин. - Кстати, куда девались Владилен и Мэри?
Поглощенный интересным разговором, он только сейчас обратил внимание
на отсутствие своих старых друзей.
- Они отправились в театр, - ответил Озеров. - Звали и нас, но мы
хотели дождаться вас и, к тому же, устали...
Это был первый случай, когда Мэри и Владилен ушли из дому без Волгина.
Очевидно, они решили, что раз он не один теперь, то можно развлечься
по-своему. Что ж, они были правы, Волгин не сразу заметил, что их нет.
- Они молоды, - заметил Котов с лукавой улыбкой.
- Так что же вы увидели на заводе? - спросил Волгин, хорошо зная,
какой будет ответ. Он читал про современные заводы и видел их на экране
диктофона.
- Ничего! - под общий смех ответила Ксения. - Не понимаю, зачем
Владилен повез нас туда. Нам показали машины, но они совершенно закрыты, и
их не рассмотришь. Материалы добываются тут же, из недр земли, но как это
делается, опять-таки не видно. Все автоматизировано. Готовая продукция
выходит уже упакованная. Ее отправляют на склад автоматическими арелетами,
без людей. На наших старых заводах было куда интереснее.
- Много людей на заводе?
- Больше, чем можно думать, но все же мало. Это инженеры, механики,
наладчики, дежурные диспетчеры. Ни одного рабочего.
- Их вообще нет.
- Нам так и сказали. Рабочие профессии, да и то самые
высококвалифицированные, сохранились на заводах, изготовляющих машины, а на
предприятиях легкой промышленности - сплошная автоматизация. Да и что это
за "рабочие"! Инженер, водивший нас по заводу, вернее сказать, возивший,
так как мы вес время ездили на движущихся дорожках, сказал, что у них до
недавнего времени были рабочие. Как вы думаете, кого он имел в виду?
Машинистов, токарей' Нет, чертежников, работников проектного бюро И не
копировщиков, а тех, кого мы называли инженерами.
- Понятие "рабочий" сильно изменилось, - сказал Волгин. - Я уже
встречался с этим. Тот, кто, по нашим представлениям, является инженером,
для них просто рабочий, человек без специального образования. Прежнее
инженерное образование дает пятилетний комбинат. Уровень техники
несоизмерим с прежним.

Глава вторая
1
Снова Космоград!
Уже знакомые гиганты-небоскребы, кольцом окружившие взлетное поле,
поражающие взор своими размерами и странной архитектурой. Волгин смотрел на
них теперь другими глазами. Это были здания, привычные для тех, кого он
увидит в скором времени, - фаэтонцев, людей иного мира, иной культуры. В
них воплощались вкусы и привычки, понятия о красоте и технике другого
народа. Сейчас, когда он знал, почему Космоград не похож на земные города,
Волгин видел многое, что в первое посещение не привлекло его внимания.
Да, это был чужой город, и таких городов не было на Земле ни теперь,
ни в прошлом.
Арелет доставил Волгина и его спутников в Космоград утром четвертого
октября, совершив путь от Ленинграда за один час. Они опустились прямо на
поле, так как до отлета ракетоплана на Марс оставалось всего пятнадцать
минут.
Волгин подозревал, что такой точный расчет времени - следствие заботы
о нем, его хотели избавить от лишних волнений. Те, кто летел с ним, не
имели причин волноваться. Мэри и Владилен привыкли к ракетопланам, а для
Второва, Мельниковой и Крижевского полет с Земли на Марс выглядел сущим
пустяком по сравнению с их межзвездным рейсом. Они уже летали на Плутон, а
совсем недавно с Европы на Ганимед и с Ганимеда на Землю. Один Волгин был
новичком-космонавтом. Впрочем, современные люди не считали полет к
ближайшим планетам космическим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48