Ведь раньше Повелитель Теней владел Ключом к Источнику, но…
Не завершив фразу, Мандор уставился в пустоту невидящими глазами. Возникшая мысль, основывавшаяся лишь на рассказе Рэйдена, была невероятной. И все же, если дело обстоит именно так?
Тогда ясно, почему Четрания не является Тенью. Источник находится в граничащих с ней Сумеречных Странах, которые как бы окружают ее кольцом… Интересная ситуация. А что из этого следует? То, что все уроженцы Четрании потенциально ничем не отличаются от жителей Двора Хаоса или Амбера.
О Хранительница! Целый мир людей, подобных Повелителю Теней или Синей Колдунье! Пускай не все они обладают магическими способностями, так ведь это же относится и к Хаосу.
С этим явно надо что-то делать.
И не в последнюю очередь Мандора сейчас беспокоил вопрос: кому, как и сколько из имеющихся сведений следует продать, чтобы заручиться поддержкой и не выдать тайны…
Инеррен провел рукой по поверхности зеркала, разрывая связь. В начале разговора мысль о наблюдении за королевскими покоями показалась Айре чуть ли не кощунством, но потом чародей переубедил ее – тем более что помогло и прирожденное любопытство волшебницы.
Итак, дорога из Двора Хаоса ему открыта. Никто и ничто не будет ему препятствовать. Только вот…
– Что такое «Лабиринт» и «Логрус»? – спросил Инеррен.
У Айры потемнело в глазах.
– Забудь об этом.
– Почему?
– До добра это не доведет.
– Мне что, процитировать тебе твою собственную балладу? – ехидно заметил чародей.
– Какую это?
– Ту, что посвящалась Дню Битвы Богов.
– Где ты ее услышал? – Волшебница даже привстала.
– Уже не помню. Звучала она, кажется, так…
Нет зла во Тьме, как нет добра во Свете —
Есть Свет, есть Тьма; есть Зло и есть Добро.
Нет чистых дел – есть только намеренья,
Что в Бездну прямиком ведут порой.
Адрагерон давал не часто слово —
Но клятв не нарушал Он никогда;
А Слуги Света… те вершить готовы
Предательство, убийство и обман.
Во имя Света много зла творили,
Возможно, даже больше, чем для Тьмы;
И все слова – мол, стоит тех усилий
Святая цель – лишь ложь. Закон – един.
Для Света и для Тьмы он был написан
Самой Судьбою много лет назад,
И людям его дали как Путь Истин…
Они же шли иной дорогой – в ад.
Иллюзии людей недолговечны
И Время все расставит по местам.
Тогда узнает даже первый встречный
Того, кто тот Закон не соблюдал.
И первыми должны быть сами Боги:
Веками правя судьбами людей,
Они добры бывали, как и строги, —
Но только там, где это Им нужней.
Прощайте, Боги! Жизнь нас разлучает —
К концу подходит вашей власти век:
Для новой Силы время наступает
И Имя этой Силе – Человек!
Айра закрыла лицо ладонями и беззвучно затряслась. Инеррен обеспокоенно наклонился к ней.
– Когда-нибудь от этих фокусов ты серьезно пострадаешь, – стерев слезы смеха, выговорила волшебница.
– То есть? – не понял чародей.
– Это моя поэма, мой стиль. Но я ее еще не написала. В следующий раз будь поосторожнее – это небось еще со времен Источника у тебя осталось?
– Черт его знает. Кстати, ты должна мне кое-что пояснить.
– Не о Логрусе с Лабиринтом, надеюсь?
– Нет. Тут упоминался некто Адрагерон…
Айра вздрогнула.
– Не называй Его по имени!
– Кого «его»? Да ты же с ним знакома, еще…
– Я с Ним знакома, – мрачно кивнула волшебница, – и ближе, чем ты думаешь. Именно из-за Темного Властелина я не могу вернуться в Четранию.
– Это как же? Он перекрыл тебе дорогу? – недоверчиво усмехнулся Инеррен. – Мне что же, сказать ему пару теплых слов?
– Ты-то что о Нем знаешь?
– Помнишь Тень? Тот, что провожал меня в Аркану, когда я впервые охотился за Источником?
– Так это Он! Значит, вот каково Его истинное происхождение… Стоп, так это благодаря тебе Он попал в Преисподнюю?
– Ага. Вместе со Старухой. Потом, как я понял, его взял в ученики Лорд-Демон Белиал.
– Вот, значит, как…
Айра долго обдумывала ситуацию, а затем начала свой рассказ. О том, что происходило в Четрании со времен рождения чернокнижников, и до того момента, когда она сама вела Игру против Адрагерона…
6. Дорога Надежды
В Главной Цитадели Хаоса есть комната, не известная практически никому. Она не имеет ни окон, ни дверей – лишь односторонний портал, работающий только на вход. Так что рассказать о ее существовании может далеко не каждый, даже из тех, кто сумел найти этот портал, скрытый среди Окольных Путей.
У комнаты пять квадратных стен и черный гладкий пол. В ее центре постоянно висит сферический кристалл, излучающий слабый свет – слабый, но вполне достаточный, чтобы рассмотреть единственную достопримечательность этого помещения. Это четыре готовые картины и одна незавершенная.
На первой изображен то ли рабочий кабинет, то ли небольшая библиотека. В большом мягком кресле сидит средних лет человек с высоким лбом, смеющимися глазами и широкой улыбкой. Он одет в светло-коричневый жилет с желтым кантом и темно-коричневую тонкую рубашку.
Вторая картина показывает того же человека. Он постарел немногим больше чем на пять лет, однако выглядит уставшим или о чем-то задумавшимся. Человек стоит на краю Бездны Ерквиста, ссутулившись и глядя на медленно проплывающую к западу от него Цитадель Двора Хаоса. Теперь его одежды такие же, какие носит большинство Придворных, а на пояс подвешены шпага и кинжал.
Образ третьей картины – темное пятно. Лишь внимательно присмотревшись, можно различить тюремную камеру. Единственным предметом обстановки является небольшой ворох грязной соломы, а единственным обитателем – все тот же человек, облаченный в рваные лохмотья, оставшиеся от изящного парадного костюма. (Магическое зрение способно подсказать наблюдателю, что глаза узника закрыты темной повязкой.)
Четвертое полотно способны опознать очень немногие. Только после тщательного созерцания можно разгадать, что изображена на нем крышка гроба в несколько необычном ракурсе – изнутри. Мореный дуб изборожден царапинами, а гвозди, удерживающие крышку на месте, не выдержат следующего сильного удара – если его нанесут.
Пятая стена комнаты еще пуста, лишь тонкая рама из темного дерева висит на ней, бессмысленно взирая на пришельцев грунтованным прямоугольником холста, на котором проведены несколько линий.
И таковой эта комната стоит уже давно, с тех пор, когда слепой художник, написавший все эти картины, скончался от разрыва сердца, едва провел на пятой очередную линию. Ни один из целителей не мог спасти его, ибо поражена оказалась душа – не тело.
Кто изображен на этих картинах?
Что должно быть нарисовано на последней?
Почему погиб художник?
Наконец, какой смысл в самом существовании этой закрытой комнаты со столь тщательно замаскированным входом и отсутствующим выходом?
Бесспорно, это хорошие вопросы. Однако ответы на них внесут в мир еще больше неразберихи. Настолько больше, что даже Хаосу выгоднее не допускать этого…
Покидавшего Двор Хаоса не провожали пышными букетами цветов и восторженными стансами в его честь. Впрочем, Инеррен этого и не ждал. В кошельке находилась вполне приличная сумма, выигранная чародеем в последний вечер на званом банкете в «Триаде». Банкет был дан Гильдией Огненных Путей, праздновавшей устранение опасного конкурента, и Инеррен просто не мог не появиться на посвященном ему же празднестве. В связи с чем несколько наиболее богатых членов Гильдии – те, кто повел себя недолжным образом при встрече столь важного гостя, – стали намного беднее.
Он не выбирал, куда идти. Зачем? Если встретится опасность, никто не помешает ему переместиться в Аркану или даже в Четранию. А заблудиться чародей попросту не мог бы, так как сам не знал, куда направляется.
Потому-то он и прошел тропинкой, обычно оставляемой прохожими в стороне – ведь она не вела ни в одно из часто посещаемых мест. По светло-коричневой ленте, петляющей по алмазной россыпи звезд внутри Бездны Ерквиста, он скользнул внутрь черного туннеля…
…и оказался в пятиугольной комнате, со стен которой безмолвно смотрели четыре картины и пустая рама.
Изображенный на трех из них человек чем-то был знаком Инеррену. Нет, они ни разу не встречались – но этот взгляд…
Боль, радость, печаль и гордость.
Взгляд истинного творца. Нет, не того бога, именуемого Творцом, с которым он когда-то разыгрывал партию в Игре Судьбы. Того, кто знает на своей шкуре, что такое Ответственность, – и идет на риск, ибо альтернатива выглядит еще хуже.
Но кто он? И какова функция этой странной комнаты? Кстати, не видно что-то, чтобы у нее имелся выход. Чародей исследовал стены, пол и далекий потолок в поисках скрытого прохода, но такового не обнаружил.
Так… следовательно, тот, кто попал в это «тайное» помещение, должен пройти определенный тест. Какой? Наверняка дело связано с картинами (поскольку больше ничего тут и нет), точнее с незаконченной. И что же должно быть на ней изображено?
Подбирая слова больше по интуиции, чем на основе разума, логики и имеющихся крупиц информации, Инеррен речитативом бормотал отдельные фразы, складывающиеся в странный стих:
Творец миров, создатель грезы,
Прошедший сквозь туман и грозы,
Лицом к лицу однажды повстречался
С тем, что он создал сам когда-то,
И с недругом своим заклятым
В сраженье безнадежное ввязался.
В бою неравном проиграв,
Он погрузился в адский мрак,
Но в каменном мешке сидел недолго —
Избавила от адских мук
Старуха Смерть, изгоев друг,
И бросила в могилу. Чувство долга
Его вернуло в мир опять,
И крышку гроба приподнять
Заставило оно его с рассветом.
Победной песней огласив
Простор морской, он Знаку Сил
Приказ отдал – идти искать ответы.
А существует ли ответ?
Не знает этого поэт,
И он не знал, хоть сам его придумал;
Но путь пред ним лежит сейчас,
Путь, на котором век – как час,
Где над горой сияет белый купол.
Он не чувствовал ничего – ни как слова пылают энергией в сумеречной комнате, ни как ритм стиха заставляет тени плясать дикий и странный танец, ни как образы и нити-связи сплетаются в реальные краски и оседают на бледном холсте незавершенной картины…
Очнувшись от вынужденного транса, чародей с удивлением уставился на сияющую новизной красок пятую картину.
Лишенный изящных украшений, оружия и изысканных одежд, человек уходил куда-то вдаль. Отполированная до блеска черная дорога, казалось, дымилась под его ногами, однако не осмеливалась задержать путника. Над ним кружил небольшой ястреб с серо-коричневым оперением; голову окружало призрачное сияние – золотистое кольцо.
Высокая черная трава по обочинам дороги склонялась перед ним и медленно выпрямлялась позади путника. Вдалеке слева полыхали молнии, брошенные каким-то громовержцем из-за стены багровых туч, а правая сторона пейзажа трусливо скрывалась в бледно-сером тумане, подобно…
Да, подобно Королевству Теней.
Картина дрожала перед Инерреном, словно была окном из призрачного мира в реальный. По наитию он коснулся ее рукой. Вернее, попытался коснуться – пальцы тотчас охватило сияние, которое быстро распространилось по всей руке, а минутой спустя – по всему телу. Когда сияние угасло, чародей обнаружил себя стоящим в том самом месте, которое нарисовало на картине его заклятие – или разыгравшаяся фантазия его подсознания.
– Я хотел бы понять, как тебе это удается, – сказал кто-то.
Инеррен обернулся, но никого не увидел.
– Где ты и кто ты? – спросил он.
– Пятнышко у твоей левой ноги.
Усмехнувшись, чародей посмотрел на беспорядочно прыгающее пятно красно-оранжевого света.
– Так что тебе хотелось понять?
– Каким образом ты всегда ухитряешься попадать в ненужное место и в ненужное время.
– Почему же ненужное?
– Да потому, что тебе обычно абсолютно все равно, где ты окажешься, а остальные от этого имеют массу проблем.
Инеррен признал, что кое-какая логика тут есть.
– Ты меня, похоже, знаешь. Может быть, назовешь себя, чтобы беседа стала двусторонней?
– Я – Колесо-Призрак. Можно просто – Призрак, Мерлин меня именно так и называет.
– Мерлин? – прервал чародей. – Король Хаоса?
– Ага. Правда, сам он был не в восторге от этой работенки.
– А какое ты имеешь к нему отношение?
– Гм… – Призрак завертелся, свернувшись в огненный шарик. – В некотором роде он мой отец.
Инеррен покачнулся и вынужден был сесть на придорожный камень.
– Мерлин – человек, а ты… Даже не знаю, как назвать…
– Он создал меня, – сообщил Призрак, нисколько не задетый колебаниями собеседника. – Благодаря ему я тот, кто я есть. По-моему, правильнее всего называть его моим отцом.
– А не Создателем?
– Не-а. Создатель досконально знает то, что создает. Мерлин же этого не знал.
Логично, вновь согласился чародей.
– Ты еще не ответил на мой вопрос, – напомнил Призрак, копируя на сей раз тон Мандора.
– Как я делаю то, что делаю?
– Точно.
– Используя Силы и Искусство в открытую и безо всяких там правил, если они мне мешают.
Огненный шарик превратился в столб белого света.
– Что, включая и правила Вселенной?
– Я сказал – безо всяких правил. Тем более, что тайны Вселенной мне по большому счету неизвестны.
– Ты один из лучших Игроков. И говоришь, что не знаешь правил?
– Не забывай, что правила каждой конкретной Игры различны.
– Но каждая конкретная Игра – часть единого целого.
– Верно. А это значит, что единое целое – в смысле, Вселенная – не имеет единых правил. То есть не имеет правил вовсе.
– Интересно… – Призрак настолько задумался, что даже перестал прыгать. – А что ты скажешь по поводу Игры Хаоса и Порядка?
– Порядка? Честно тебе скажу: с Порядком мне встречаться не доводилось, так что об этой Игре у меня более чем смутное представление.
– Думаю, тебе придется с нею познакомиться.
– Зачем? – пожал плечами Инеррен.
– Потому что ты – ее часть.
– Я – Игрок, а не Фигура.
– В Игре Судьбы ты действительно Игрок. Но не в Игре Порядка и Хаоса – там ты считаешься Козырем. Они постоянно используют в ней – или пытаются сделать это – всех и всякого. А цели их… – Призрак сделал несколько пируэтов, превращаясь в размытое колесо, – крайне непонятны, это лучшее слово.
– Гм. Звучит странно. Может быть, есть те, кто смогут объяснить лучше?
– Вполне вероятно. Я могу даже показать их тебе.
Колесо-Призрак, немного покрутившись, приняло вид входа в короткий коридор. Усмехнувшись, чародей вошел.
– Дворкин, создатель Лабиринта.
Картина изображала горбатого карлика в бесформенном балахоне, в глазах его плясала сумасшедшая искорка. Длинные седые волосы дополняла столь же внушительная борода.
– Сухэ, Хранитель Логруса.
Тут все было ясно. Появление массивного красновато-серого демона с овальными огненными глазами Инеррена нисколько не удивило.
– Делвин, Отрекшийся от Амбера.
Темно-рыжий человек с непроницаемым лицом, одетый в коричневое и желтое. На среднем пальце левой руки – кольцо, точную копию которого он видел у Мерлина.
– Роджер, Железный Гвардеец.
Эта картина заставила чародея застыть на месте. Она показывала того самого человека, которому были посвящены пять картин из закрытой комнаты.
Картины исчезли, как и коридор.
– Хорошо работаешь, – признал Инеррен. – Такие фокусы и Мастеру Иллюзий нужно готовить заранее…
– Не знаю я, кого ты называешь мастерами иллюзий, – проговорил Призрак, – но то, что я показывал, – реальность. Точнее, ее копия.
Гм. Ну что ж, очень даже возможно. Те фокусы, которые некоторые власть предержащие могли вытворять с действительностью, наверняка были бы сочтены сказками даже при Дворе Хаоса.
– Извини, но я не из тех, кого ты называешь власть предержащими, – поправил голос Колеса-Призрака.
– Ты что, еще и телепатией развлекаешься? – поинтересовался чародей, которому было в общем-то все равно.
– Обычно нет. Однако с тобой это необходимо.
– Почему? – Инеррену действительно стало интересно.
– Я тут провожу некоторые исследования…
Чародей, слушая рассуждения Призрака, вновь осел на камень. Ну и дела! Этот «сыночек» Мерлина, судя по всему, полагал себя Богом – в крайнем случае, кандидатом на получение сего притягательного статуса. Он, видите ли, проверяет, укладывается ли поведение людей в разработанную им самим систему!
– А как насчет жителей Двора Хаоса? – спросил Инеррен. – Например, самого Мерлина? Или Мандора?
– С Мерлином-то иногда соответствует, – сказал Призрак. – А вот с Мандором… Я его понять не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Не завершив фразу, Мандор уставился в пустоту невидящими глазами. Возникшая мысль, основывавшаяся лишь на рассказе Рэйдена, была невероятной. И все же, если дело обстоит именно так?
Тогда ясно, почему Четрания не является Тенью. Источник находится в граничащих с ней Сумеречных Странах, которые как бы окружают ее кольцом… Интересная ситуация. А что из этого следует? То, что все уроженцы Четрании потенциально ничем не отличаются от жителей Двора Хаоса или Амбера.
О Хранительница! Целый мир людей, подобных Повелителю Теней или Синей Колдунье! Пускай не все они обладают магическими способностями, так ведь это же относится и к Хаосу.
С этим явно надо что-то делать.
И не в последнюю очередь Мандора сейчас беспокоил вопрос: кому, как и сколько из имеющихся сведений следует продать, чтобы заручиться поддержкой и не выдать тайны…
Инеррен провел рукой по поверхности зеркала, разрывая связь. В начале разговора мысль о наблюдении за королевскими покоями показалась Айре чуть ли не кощунством, но потом чародей переубедил ее – тем более что помогло и прирожденное любопытство волшебницы.
Итак, дорога из Двора Хаоса ему открыта. Никто и ничто не будет ему препятствовать. Только вот…
– Что такое «Лабиринт» и «Логрус»? – спросил Инеррен.
У Айры потемнело в глазах.
– Забудь об этом.
– Почему?
– До добра это не доведет.
– Мне что, процитировать тебе твою собственную балладу? – ехидно заметил чародей.
– Какую это?
– Ту, что посвящалась Дню Битвы Богов.
– Где ты ее услышал? – Волшебница даже привстала.
– Уже не помню. Звучала она, кажется, так…
Нет зла во Тьме, как нет добра во Свете —
Есть Свет, есть Тьма; есть Зло и есть Добро.
Нет чистых дел – есть только намеренья,
Что в Бездну прямиком ведут порой.
Адрагерон давал не часто слово —
Но клятв не нарушал Он никогда;
А Слуги Света… те вершить готовы
Предательство, убийство и обман.
Во имя Света много зла творили,
Возможно, даже больше, чем для Тьмы;
И все слова – мол, стоит тех усилий
Святая цель – лишь ложь. Закон – един.
Для Света и для Тьмы он был написан
Самой Судьбою много лет назад,
И людям его дали как Путь Истин…
Они же шли иной дорогой – в ад.
Иллюзии людей недолговечны
И Время все расставит по местам.
Тогда узнает даже первый встречный
Того, кто тот Закон не соблюдал.
И первыми должны быть сами Боги:
Веками правя судьбами людей,
Они добры бывали, как и строги, —
Но только там, где это Им нужней.
Прощайте, Боги! Жизнь нас разлучает —
К концу подходит вашей власти век:
Для новой Силы время наступает
И Имя этой Силе – Человек!
Айра закрыла лицо ладонями и беззвучно затряслась. Инеррен обеспокоенно наклонился к ней.
– Когда-нибудь от этих фокусов ты серьезно пострадаешь, – стерев слезы смеха, выговорила волшебница.
– То есть? – не понял чародей.
– Это моя поэма, мой стиль. Но я ее еще не написала. В следующий раз будь поосторожнее – это небось еще со времен Источника у тебя осталось?
– Черт его знает. Кстати, ты должна мне кое-что пояснить.
– Не о Логрусе с Лабиринтом, надеюсь?
– Нет. Тут упоминался некто Адрагерон…
Айра вздрогнула.
– Не называй Его по имени!
– Кого «его»? Да ты же с ним знакома, еще…
– Я с Ним знакома, – мрачно кивнула волшебница, – и ближе, чем ты думаешь. Именно из-за Темного Властелина я не могу вернуться в Четранию.
– Это как же? Он перекрыл тебе дорогу? – недоверчиво усмехнулся Инеррен. – Мне что же, сказать ему пару теплых слов?
– Ты-то что о Нем знаешь?
– Помнишь Тень? Тот, что провожал меня в Аркану, когда я впервые охотился за Источником?
– Так это Он! Значит, вот каково Его истинное происхождение… Стоп, так это благодаря тебе Он попал в Преисподнюю?
– Ага. Вместе со Старухой. Потом, как я понял, его взял в ученики Лорд-Демон Белиал.
– Вот, значит, как…
Айра долго обдумывала ситуацию, а затем начала свой рассказ. О том, что происходило в Четрании со времен рождения чернокнижников, и до того момента, когда она сама вела Игру против Адрагерона…
6. Дорога Надежды
В Главной Цитадели Хаоса есть комната, не известная практически никому. Она не имеет ни окон, ни дверей – лишь односторонний портал, работающий только на вход. Так что рассказать о ее существовании может далеко не каждый, даже из тех, кто сумел найти этот портал, скрытый среди Окольных Путей.
У комнаты пять квадратных стен и черный гладкий пол. В ее центре постоянно висит сферический кристалл, излучающий слабый свет – слабый, но вполне достаточный, чтобы рассмотреть единственную достопримечательность этого помещения. Это четыре готовые картины и одна незавершенная.
На первой изображен то ли рабочий кабинет, то ли небольшая библиотека. В большом мягком кресле сидит средних лет человек с высоким лбом, смеющимися глазами и широкой улыбкой. Он одет в светло-коричневый жилет с желтым кантом и темно-коричневую тонкую рубашку.
Вторая картина показывает того же человека. Он постарел немногим больше чем на пять лет, однако выглядит уставшим или о чем-то задумавшимся. Человек стоит на краю Бездны Ерквиста, ссутулившись и глядя на медленно проплывающую к западу от него Цитадель Двора Хаоса. Теперь его одежды такие же, какие носит большинство Придворных, а на пояс подвешены шпага и кинжал.
Образ третьей картины – темное пятно. Лишь внимательно присмотревшись, можно различить тюремную камеру. Единственным предметом обстановки является небольшой ворох грязной соломы, а единственным обитателем – все тот же человек, облаченный в рваные лохмотья, оставшиеся от изящного парадного костюма. (Магическое зрение способно подсказать наблюдателю, что глаза узника закрыты темной повязкой.)
Четвертое полотно способны опознать очень немногие. Только после тщательного созерцания можно разгадать, что изображена на нем крышка гроба в несколько необычном ракурсе – изнутри. Мореный дуб изборожден царапинами, а гвозди, удерживающие крышку на месте, не выдержат следующего сильного удара – если его нанесут.
Пятая стена комнаты еще пуста, лишь тонкая рама из темного дерева висит на ней, бессмысленно взирая на пришельцев грунтованным прямоугольником холста, на котором проведены несколько линий.
И таковой эта комната стоит уже давно, с тех пор, когда слепой художник, написавший все эти картины, скончался от разрыва сердца, едва провел на пятой очередную линию. Ни один из целителей не мог спасти его, ибо поражена оказалась душа – не тело.
Кто изображен на этих картинах?
Что должно быть нарисовано на последней?
Почему погиб художник?
Наконец, какой смысл в самом существовании этой закрытой комнаты со столь тщательно замаскированным входом и отсутствующим выходом?
Бесспорно, это хорошие вопросы. Однако ответы на них внесут в мир еще больше неразберихи. Настолько больше, что даже Хаосу выгоднее не допускать этого…
Покидавшего Двор Хаоса не провожали пышными букетами цветов и восторженными стансами в его честь. Впрочем, Инеррен этого и не ждал. В кошельке находилась вполне приличная сумма, выигранная чародеем в последний вечер на званом банкете в «Триаде». Банкет был дан Гильдией Огненных Путей, праздновавшей устранение опасного конкурента, и Инеррен просто не мог не появиться на посвященном ему же празднестве. В связи с чем несколько наиболее богатых членов Гильдии – те, кто повел себя недолжным образом при встрече столь важного гостя, – стали намного беднее.
Он не выбирал, куда идти. Зачем? Если встретится опасность, никто не помешает ему переместиться в Аркану или даже в Четранию. А заблудиться чародей попросту не мог бы, так как сам не знал, куда направляется.
Потому-то он и прошел тропинкой, обычно оставляемой прохожими в стороне – ведь она не вела ни в одно из часто посещаемых мест. По светло-коричневой ленте, петляющей по алмазной россыпи звезд внутри Бездны Ерквиста, он скользнул внутрь черного туннеля…
…и оказался в пятиугольной комнате, со стен которой безмолвно смотрели четыре картины и пустая рама.
Изображенный на трех из них человек чем-то был знаком Инеррену. Нет, они ни разу не встречались – но этот взгляд…
Боль, радость, печаль и гордость.
Взгляд истинного творца. Нет, не того бога, именуемого Творцом, с которым он когда-то разыгрывал партию в Игре Судьбы. Того, кто знает на своей шкуре, что такое Ответственность, – и идет на риск, ибо альтернатива выглядит еще хуже.
Но кто он? И какова функция этой странной комнаты? Кстати, не видно что-то, чтобы у нее имелся выход. Чародей исследовал стены, пол и далекий потолок в поисках скрытого прохода, но такового не обнаружил.
Так… следовательно, тот, кто попал в это «тайное» помещение, должен пройти определенный тест. Какой? Наверняка дело связано с картинами (поскольку больше ничего тут и нет), точнее с незаконченной. И что же должно быть на ней изображено?
Подбирая слова больше по интуиции, чем на основе разума, логики и имеющихся крупиц информации, Инеррен речитативом бормотал отдельные фразы, складывающиеся в странный стих:
Творец миров, создатель грезы,
Прошедший сквозь туман и грозы,
Лицом к лицу однажды повстречался
С тем, что он создал сам когда-то,
И с недругом своим заклятым
В сраженье безнадежное ввязался.
В бою неравном проиграв,
Он погрузился в адский мрак,
Но в каменном мешке сидел недолго —
Избавила от адских мук
Старуха Смерть, изгоев друг,
И бросила в могилу. Чувство долга
Его вернуло в мир опять,
И крышку гроба приподнять
Заставило оно его с рассветом.
Победной песней огласив
Простор морской, он Знаку Сил
Приказ отдал – идти искать ответы.
А существует ли ответ?
Не знает этого поэт,
И он не знал, хоть сам его придумал;
Но путь пред ним лежит сейчас,
Путь, на котором век – как час,
Где над горой сияет белый купол.
Он не чувствовал ничего – ни как слова пылают энергией в сумеречной комнате, ни как ритм стиха заставляет тени плясать дикий и странный танец, ни как образы и нити-связи сплетаются в реальные краски и оседают на бледном холсте незавершенной картины…
Очнувшись от вынужденного транса, чародей с удивлением уставился на сияющую новизной красок пятую картину.
Лишенный изящных украшений, оружия и изысканных одежд, человек уходил куда-то вдаль. Отполированная до блеска черная дорога, казалось, дымилась под его ногами, однако не осмеливалась задержать путника. Над ним кружил небольшой ястреб с серо-коричневым оперением; голову окружало призрачное сияние – золотистое кольцо.
Высокая черная трава по обочинам дороги склонялась перед ним и медленно выпрямлялась позади путника. Вдалеке слева полыхали молнии, брошенные каким-то громовержцем из-за стены багровых туч, а правая сторона пейзажа трусливо скрывалась в бледно-сером тумане, подобно…
Да, подобно Королевству Теней.
Картина дрожала перед Инерреном, словно была окном из призрачного мира в реальный. По наитию он коснулся ее рукой. Вернее, попытался коснуться – пальцы тотчас охватило сияние, которое быстро распространилось по всей руке, а минутой спустя – по всему телу. Когда сияние угасло, чародей обнаружил себя стоящим в том самом месте, которое нарисовало на картине его заклятие – или разыгравшаяся фантазия его подсознания.
– Я хотел бы понять, как тебе это удается, – сказал кто-то.
Инеррен обернулся, но никого не увидел.
– Где ты и кто ты? – спросил он.
– Пятнышко у твоей левой ноги.
Усмехнувшись, чародей посмотрел на беспорядочно прыгающее пятно красно-оранжевого света.
– Так что тебе хотелось понять?
– Каким образом ты всегда ухитряешься попадать в ненужное место и в ненужное время.
– Почему же ненужное?
– Да потому, что тебе обычно абсолютно все равно, где ты окажешься, а остальные от этого имеют массу проблем.
Инеррен признал, что кое-какая логика тут есть.
– Ты меня, похоже, знаешь. Может быть, назовешь себя, чтобы беседа стала двусторонней?
– Я – Колесо-Призрак. Можно просто – Призрак, Мерлин меня именно так и называет.
– Мерлин? – прервал чародей. – Король Хаоса?
– Ага. Правда, сам он был не в восторге от этой работенки.
– А какое ты имеешь к нему отношение?
– Гм… – Призрак завертелся, свернувшись в огненный шарик. – В некотором роде он мой отец.
Инеррен покачнулся и вынужден был сесть на придорожный камень.
– Мерлин – человек, а ты… Даже не знаю, как назвать…
– Он создал меня, – сообщил Призрак, нисколько не задетый колебаниями собеседника. – Благодаря ему я тот, кто я есть. По-моему, правильнее всего называть его моим отцом.
– А не Создателем?
– Не-а. Создатель досконально знает то, что создает. Мерлин же этого не знал.
Логично, вновь согласился чародей.
– Ты еще не ответил на мой вопрос, – напомнил Призрак, копируя на сей раз тон Мандора.
– Как я делаю то, что делаю?
– Точно.
– Используя Силы и Искусство в открытую и безо всяких там правил, если они мне мешают.
Огненный шарик превратился в столб белого света.
– Что, включая и правила Вселенной?
– Я сказал – безо всяких правил. Тем более, что тайны Вселенной мне по большому счету неизвестны.
– Ты один из лучших Игроков. И говоришь, что не знаешь правил?
– Не забывай, что правила каждой конкретной Игры различны.
– Но каждая конкретная Игра – часть единого целого.
– Верно. А это значит, что единое целое – в смысле, Вселенная – не имеет единых правил. То есть не имеет правил вовсе.
– Интересно… – Призрак настолько задумался, что даже перестал прыгать. – А что ты скажешь по поводу Игры Хаоса и Порядка?
– Порядка? Честно тебе скажу: с Порядком мне встречаться не доводилось, так что об этой Игре у меня более чем смутное представление.
– Думаю, тебе придется с нею познакомиться.
– Зачем? – пожал плечами Инеррен.
– Потому что ты – ее часть.
– Я – Игрок, а не Фигура.
– В Игре Судьбы ты действительно Игрок. Но не в Игре Порядка и Хаоса – там ты считаешься Козырем. Они постоянно используют в ней – или пытаются сделать это – всех и всякого. А цели их… – Призрак сделал несколько пируэтов, превращаясь в размытое колесо, – крайне непонятны, это лучшее слово.
– Гм. Звучит странно. Может быть, есть те, кто смогут объяснить лучше?
– Вполне вероятно. Я могу даже показать их тебе.
Колесо-Призрак, немного покрутившись, приняло вид входа в короткий коридор. Усмехнувшись, чародей вошел.
– Дворкин, создатель Лабиринта.
Картина изображала горбатого карлика в бесформенном балахоне, в глазах его плясала сумасшедшая искорка. Длинные седые волосы дополняла столь же внушительная борода.
– Сухэ, Хранитель Логруса.
Тут все было ясно. Появление массивного красновато-серого демона с овальными огненными глазами Инеррена нисколько не удивило.
– Делвин, Отрекшийся от Амбера.
Темно-рыжий человек с непроницаемым лицом, одетый в коричневое и желтое. На среднем пальце левой руки – кольцо, точную копию которого он видел у Мерлина.
– Роджер, Железный Гвардеец.
Эта картина заставила чародея застыть на месте. Она показывала того самого человека, которому были посвящены пять картин из закрытой комнаты.
Картины исчезли, как и коридор.
– Хорошо работаешь, – признал Инеррен. – Такие фокусы и Мастеру Иллюзий нужно готовить заранее…
– Не знаю я, кого ты называешь мастерами иллюзий, – проговорил Призрак, – но то, что я показывал, – реальность. Точнее, ее копия.
Гм. Ну что ж, очень даже возможно. Те фокусы, которые некоторые власть предержащие могли вытворять с действительностью, наверняка были бы сочтены сказками даже при Дворе Хаоса.
– Извини, но я не из тех, кого ты называешь власть предержащими, – поправил голос Колеса-Призрака.
– Ты что, еще и телепатией развлекаешься? – поинтересовался чародей, которому было в общем-то все равно.
– Обычно нет. Однако с тобой это необходимо.
– Почему? – Инеррену действительно стало интересно.
– Я тут провожу некоторые исследования…
Чародей, слушая рассуждения Призрака, вновь осел на камень. Ну и дела! Этот «сыночек» Мерлина, судя по всему, полагал себя Богом – в крайнем случае, кандидатом на получение сего притягательного статуса. Он, видите ли, проверяет, укладывается ли поведение людей в разработанную им самим систему!
– А как насчет жителей Двора Хаоса? – спросил Инеррен. – Например, самого Мерлина? Или Мандора?
– С Мерлином-то иногда соответствует, – сказал Призрак. – А вот с Мандором… Я его понять не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62