– Я имел в виду – в течение дня. Мы разговаривали о прогулочных платьях.– Если я тебя правильно поняла, мы не все время станем проводить в постели?Он улыбнулся, но глаза остались серьезными.– Не все. Видишь ли, если бы мне не нравилось твое общество, дорогая, я бы никогда не согласился на эту затею.Мужчине вроде капитана – вроде Уорда, поправилась Морган, – обходительному, с хорошими манерами, дружелюбному, не требуется платить за общество женщины. Женщины должны лететь к нему, как пчелы на мед.Он улыбнулся шире.– Теперь о мебели. Обеденный стол можно оставить, большую часть времени он все равно покрыт скатертью. Но скатерть, – Уорд покачал головой, – нужно выкинуть. И кровать, и матрас, и непременно эти шторы!– Да ты устроишь тут настоящий переполох.– Что до переполоха, – нахмурился капитан, – то все это можно сделать за один день.– За один день? – изумленно воскликнула Морган. – Да разве это возможно?– Я сделаю это возможным.Он говорил так уверенно, что по спине Морган пробежал холодок страха. Несмотря на непривычное сочувствие, постоянно светившееся в глазах Уорда, она время от времени замечала в нем жесткость. Не случится ли так, что задолго до окончания их отношений ей придется сильно пожалеть? Ну нет, она даже думать об этом не будет. Сердце сжалось от ужаса – ведь когда все закончится, она опять окажется на улице.– Что до всего прочего, – добавил капитан, в первый раз проявляя признаки смущения, – ты будешь получать деньги на домашнее хозяйство.– Роберт сказал, что он сам будет заниматься финансами.– Крупными суммами – да, но домашние расходы я оставляю на твое усмотрение. – Он вытащил из кармана жилета две золотые монеты. – Тридцати долларов в неделю должно хватить. Все, что останется после необходимых трат, можешь оставлять себе. Если потребуется больше, дай мне знать.Морган посмотрела на деньги в его руке.– Больше? – переспросила она, поднимая голову. – Должно быть, вы считаете меня потрясающей мотовкой, сэр. Я могу содержать дом на четверть этой суммы.Уорд покачал головой, повернул руку и уронил деньги в ее ладонь.– Но… – Морган замолкла, до нее внезапно дошло. Он ей платит! Чувствуя себя униженной, она вспыхнула и потупилась, не в силах встретиться с ним взглядом. Аренду дома, одежду, прислугу и мебель она восприняла как должное, капитан извлекал из этих расходов свою выгоду. Но то, что ей будут платить за использование тела… Стыд пронзил Морган, разрывая сердце, уничтожая едва обретенную радость. – Я не могу взять деньги, – произнесла она и наклонилась, чтобы бросить монеты ему на колени.Он схватил ее за запястье.– Я настаиваю. Мне совершенно неинтересно заниматься покупкой продуктов.Лицо пылало, и Морган сердито выкрикнула:– Нет! Ты не должен…– Да черт побери! – выругался Уорд, взял ее сильной рукой за подбородок и приподнял вверх, чтобы заглянуть в глаза. Лицо его было хмурым, глаза мрачными. – Будь у меня жена, я бы сделал то же самое. Разве твои мужья не обеспечивали тебя деньгами? – спросил он, убирая руку.– Но это совершенно другое дело! Как мужья они обязаны…– Разве я обязан меньше?– По закону и в нравственном отношении…– По закону, мадам, ни один мужчина не обязан обеспечивать своей жене денежное содержание. Закон считает жену всего лишь собственностью. А нравственность – это вопрос толкования и меняется от поколения к поколению. Как бы там ни было, я даю тебе деньги, потому что я так хочу.Дрожь слегка ослабла. Морган сглотнула.– Ты просто хочешь успокоить свою совесть.– Совесть? А в чем я должен чувствовать себя виноватым?– Ну… потому что… потому что сделал меня своей любовницей.Он нахмурился, лицо его потемнело от негодования.– Если уж на то пошло, мадам, именно вы предложили все это, а не я. Я давал вам возможность выбрать другую работу, но вы отказались. Это был ваш выбор.Прерывисто дыша, Морган смотрела на него, не в силах разобраться в не оформившихся мыслях. Бежать… остаться… стать подмастерьем… фабричной работницей… но тогда ее могут узнать… жить без капитана… но она должна жить без него… это все неправильно… но кажется таким невероятно правильным…– Ты хочешь уйти?Уйти куда? На виселицу… Еще несколько раз вздохнув, Морган покачала головой.– Значит, бери деньги, – произнес он, легко сжав ее кулачок. – Это не чувство вины и не плата. Считай, что это подарок. Потрать их на домашние нужды или купи себе любую безделушку, какая понравится.– Мне нравишься ты, – негромко сказала она.На лице Уорда отразилось сразу несколько эмоций – удивление, радость, сожаление. Глаза его смягчились.– Тебе пришлось нелегко, дорогая. Когда ты оправишься, то посмотришь на это другими глазами.Морган посмотрела на монеты. У нее никогда не было так много денег. Отец, как и Ричард, считал, что женщины не умеют обращаться с деньгами. Барт едва зарабатывал на жилье и еду. Чарльз, самый щедрый из всех, давал ей пять долларов в неделю, которые она тратила весьма легкомысленно. Но мода ее больше не интересует. И что делать с такими большими деньгами?Развлечения. Должна же она чем-то себя занимать. Вот на что она их потратит.Морган кивнула:– Хорошо. Глава 7 Прищурившись на густо напечатанные строчки рецепта, Морган прочла вслух:– «Если вы не собираетесь выпекать его на листе под мясом, вылейте в хорошо, смаханную…» О Боже, нет, опять эта дурацкая «х» вместо «з»! Так… «…вылейте в хорошо смазанную плоскую форму и пеките в горячей духовке». О, ради Бога! Разумеется, печь нужно в горячей духовке! Что можно испечь в холодной духовке?Морган сердито захлопнула книгу. Она жила под крылышком Уорда вот уже две недели, и ей здорово надоела простая ирландская стряпня Фионы. Но когда Морган очень тактично намекнула на это и предложила кухарке поваренную книгу, выяснилось, что ни Мейв, ни Фиона не умеют читать. Это она, конечно, исправит, но пока придется самой читать книги по этикету и кулинарии, которыми ее любезно обеспечил Роберт Монтгомери. К несчастью, ее сильно раздражало отсутствие подробностей в этих книгах. Вот, пожалуйста, живой пример. Как можно попять, насколько горячей должна быть духовка? Как сделать, чтобы духовка оставалась одинаково «горячей» в течение всего процесса готовки? Господи, да как вообще можно научиться готовить?!Будучи леди самого изысканного воспитания, ее мать никогда и не помышляла о том, чтобы обучать Морган готовить. Это работа для прислуги, дело хозяйки – продумывать меню. Американцы питаются не так, как англичане, это Морган поняла быстро. А хуже всего то, что ирландцы едят пищу, совершенно непохожую ни на английскую, ни на американскую.Морган снова посмотрела на книгу. Что ж, теперь она американка, во всяком случае, по образу жизни, и должна научиться готовить так, как они, будь она проклята!«О, как мне нравится ругаться!» – улыбнувшись, подумала Морган и опять взяла книгу. Нравится ругаться, быть вульгарной и носить пеньюары вроде тех, что сейчас на ней, – просто непристойная свобода от условностей. «И ради этого, – подумала она, снова вглядываясь в рецепт, – я научусь готовить для Уорда йоркширский пудинг». До Рождества осталась всего неделя, а она твердо решила, что приготовит ему традиционный обед – с ростбифом, йоркширским пудингом и сладкими пирожками с изюмом и миндалем.Если, конечно, Уорд вообще собирается прийти к ней на рождественский обед.Книга снова упала на колени. С чего она вдруг решила, что капитан проведет с ней хоть часть Рождества? Хотя, несмотря на все свои предупреждения, последние две недели он приходит к ней практически каждый вечер и остается до утра, даже по воскресеньям, только уходит раньше, чтобы пойти в церковь, да посмеивается, когда Морган дразнит его лицемером. Постепенно он перенес сюда из дома всю свою одежду и даже очень красивые шахматы из золота и серебра и теперь проводит целые часы, терпеливо пытаясь научить ее играть.На лице Морган мелькнула улыбка. Это чудовищно скучная и ужасно сложная игра, но она старается. Честно говоря, Морган уловила суть довольно быстро, но продолжала играть бестолково только ради удовольствия слышать, как Уорд смеется. Господи, да ей всегда будет мало его смеха – и вообще мало Уорда, подумала Морган.Через приоткрытую дверь она услышала, что открылась входная дверь. Значит, пришел Уорд – как обычно, рано. В сердце и в животе затрепетало. Морган захлопнула книжку и положила ее на стол рядом с остальными тремя. Пригладив волосы, поправила блестящий, усыпанный черными и золотыми блестками шелковый пеньюар и, приветливо улыбаясь, повернулась к двери.– Проклятый Кабот! – сердито воскликнул капитан. – Он самый большой идиот во всем Бостоне! – Уорд сорвал с себя перчатки и швырнул их на столик. Морган растерянно помолчала, очень уж непривычно было видеть проявление его гнева, но через несколько секунд нелепость ситуации прорвалась смехом. – Что? Ничего смешного не вижу! – вспылил Уорд, сдергивая сюртук и швыряя его на кресло.– Любовниц так не приветствуют, – с трудом сдержала смех Морган. – Особенно если они одеты в черный и совершенно бесстыдный пеньюар. Но если мы должны проклинать Кабота, то, разумеется, будем. Проклятый Кабот! Пусть он провалится в преисподнюю и снова из нее выскочит! – произнесла она, пытаясь говорить низким мужским голосом.– Что ж, – сказал Уорд, одобрительно посмотрев на нее. – Он по-прежнему чертов идиот, но твой пеньюар мне нравится.– Он совершенно неприличный.– Похоже, ты этим просто наслаждаешься.Морган рассмеялась.– Да, сэр, – снова понизив голос, произнесла она, – но сейчас это совершенно не важно. Мы очень заняты, проклиная Кабота. Да будь он проклят! Будь он дважды проклят! Нет, трижды проклят, как собака!– Проклят, как собака? – спросил Уорд, улыбаясь все шире.– А что, это не ругательство?– Я такого еще не слышал.– О… – разочарованно протянула Морган. – А я была уверена, что оно усиливает смысл, ведь говорят «устал как собака» или «собачья морда».– Может быть. Но не думаю, – фыркнул он, – что есть выражение «проклят, как собака». Впрочем, мне нравится, что ты прониклась духом ругательств.Морган расхохоталась.– Если вам потребуется обругать кого-то, можете на меня рассчитывать, сэр! Но… гм… вероятно, сначала придется меня этому научить.– Любовница, – сказал Уорд, взяв ее за руку и потянув с кресла к себе на колени, – от меня ты ругательствам не научишься. Вульгарность, которой я тебя обучил, уже зажила собственной жизнью. – Он погладил ее по спине и нежно поцеловал в губы.Морган вздохнула и начала расстегивать жилет капитана. В ее жилах медленно закипала страсть.– Ах, наконец-то я получила твое полное внимание. Или нет? – лукаво спросила она, проведя рукой вниз. – Может быть, еще не полное?– Не совсем, – со смешком ответил Уорд и отодвинул ее руку. – Я пришел только пообедать. Есть мероприятие, от которого я не могу уклониться.– О нет! – Только сейчас Морган заметила, что он одет официально – черный фрак, белый шелковый жилет и белый галстук, украшенный золотом, с запонками в рукавах рубашки и со сверкающей, цепью для часов. От его внешнего вида захватывало дух. Одежда была превосходно скроена, как выразился бы Реджи, в сногсшибательном стиле. На каком это мероприятии мог потребоваться такой внешний вид морского капитана?– Прошу прощения, Морган. Мне следовало предупредить тебя заранее. Ты наденешь для меня этот пеньюар в другой раз?– Я надену его для вас сегодня вечером, сэр. Он ласково улыбнулся:– Мероприятие затянется допоздна. Я не вернусь сюда. Обещаю, что приду завтра.– Мне все равно, как долго это будет. Можешь меня разбудить, когда все кончится. Будучи твоей любовницей, я могу проспать все утро, если мне захочется.Морган посмотрела на него. Она уже несколько недель училась соблазнять своего капитана, отмечая то, что ему нравилось. Если она и не сумеет уговорить его остаться, то уж наверняка сможет убедить вернуться к ней после мероприятия.Она лукаво улыбнулась и прикоснулась губами к его уху, сначала поцеловала, а потом начала покусывать мочку.– Прекрати! – Уорд отдернул голову, досадливо улыбнувшись. – Я должен пойти на этот бал, и тебе меня не соблазнить!– Попробуй мне помешать, – шепнула Морган прямо ему в губы и медленно провела по ним языком.Он негромко рассмеялся и откинул голову назад.– Не уверен, что у меня получится, но если ты будешь и дальше так себя вести, я уйду. И предупреждаю – в будущем перед подобным балом я к тебе просто не приду.Морган замерла, широко распахнув обиженные глаза.– Нет! Уорд, я ждала тебя весь день!Он вскинул бровь.– Тебе так не хватает развлечений?– Даже если бы у меня был полон дом гостей, даже если бы я кружилась в водовороте званых вечеров, твои посещения все равно были бы для меня самым главным событием.На лице Уорда появилось очаровательное выражение. Он провел большим пальцем по ее скуле.– Правда?В горле Морган встал комок. Она кивнула.– Я буду ужасно скучать, – негромко произнесла она.– Не больше, чем я, – отозвался Уорд и прильнул к ее губам долгим неторопливым поцелуем. Пульс у Морган участился. Она обвила шею капитана руками, упиваясь привкусом перца и нежными, ласкающими движениями его языка. Прервав поцелуй, Уорд, тяжело дыша, произнес:– Это было не очень разумно. Тебе лучше вернуться на свое кресло.Какое-то время Морган могла только смотреть в его глаза, сверкавшие желанием. Сердце ее подпрыгнуло, а потом словно расползлось в кашу. О, это правда! Она его действительно любит! И нечего удивляться. Большинство пришедших в отчаяние дамочек влюбляется в своих спасителей. Однако ее чувство далеко превосходило благодарность. Она была благодарна Уэдерли. И любила Барта. Но с капитаном оба эти чувства слились воедино и оказались очень сильными. Уорд поднялся и начал поправлять одежду.Он кивнул на стопку книг на столе:– Это что?– Это? О! Поваренные книги. И книги по этикету.Он вскинул бровь, подошел к столу и полистал книгу.– Поваренные? По этикету? Господи милостивый, зачем?– Я попросила. Ни Фиона, ни Мейв ничего не знают о кухне Новой Англии.– А ты, надо полагать, хочешь попробовать ржаной хлеб. Я его не особенно люблю, – нахмурившись, сказал Уорд. – И где ты их взяла?– У Роберта.Уорд удивленно вскинул голову:– У Роба? Когда?– Сегодня утром. Он наблюдал, как меняют мебель.– А, – произнес Уорд, оглядевшись. – Я и не заметил.Морган озорно улыбнулась:– Может быть, тебя отвлек мой пеньюар? Или Кабот, которого мы проклинали?– Твой пеньюар отвлекает куда сильнее и выглядит значительно приятнее, чем Кабот, – с кривой усмешкой сказал Уорд, – Тебе нравится новая мебель, Морган? Как ты и просила, никакой готики.– Нет. Это рококо, да? – спросила она, одобрительно проведя рукой по светло-голубой обивке и изящно изогнутому розовому дереву. – Она выглядит довольно… дорого.Уорд улыбнулся и положил книгу на стол.– Она сделана американцем по имени Белтер.– О! – облегченно сказала Морган. – Тогда она мне нравится. Он из Бостона?Заметив ее облегчение, Уорд с трудом сдержал усмешку. Работа Белтера шла нарасхват и стоила весьма дорого. Эта мебель была лучшим из всего, что он когда-либо покупал.– Он из Нью-Йорка.– Из Нью-Йорка? Разве не практичней было купить что-нибудь сделанное в Бостоне?– Возможно, – ответил Уорд, усаживаясь на диван рядом с ней. – Но я предпочитаю эту.– Тогда странно, что ты не поставил ее у себя дома и не заменил свою старую мебель.Представив себе потрясенное изумление высшего общества, Уорд усмехнулся:– Если бы я это сделал, меня бы вышвырнули из Бостона.Морган недоуменно склонила голову набок:– За покупку новой мебели? Какая нелепость!– За то, что я сменил старую на новую, дорогая моя. Бостонцы лелеют свои традиции и с подозрением смотрят на новшества.– Но у тебя есть газовое освещение и водопровод!– Мы делаем исключения ради новых изобретений и чистоты. Впрочем, довольно об этом. Ты хочешь сказать, что вот эти-книги – единственное твое развлечение?Морган весело рассмеялась, чувствуя, как расходятся во все стороны теплые волны восхищения.– Ты не думаешь, что этикет может быть полезным? Стыдись, капитан!– Я думаю, – сухо отозвался он, – что для тебя, любовница, это просто потеря времени. Будь благоразумной. Что до более веселых развлечений, так у меня есть очень неплохая библиотека. Принести тебе что-нибудь?Она свела брови.– Даже не знаю. Что ты понимаешь под «веселым»?– Хоторн, например, или Диккенс.– Да, конечно, следует признать, что они ревнители нравственности, но… я бы предпочла что-нибудь более пылкое.– Пылкое? Может быть, роман? Сэра Вальтера Скотта или мисс Остен?Ее щеки слегка порозовели.– Я бы не назвала мисс Остен пылкой.Уорд медленно произнес:– Еще более пылкое?.. Ричардсон подойдет? «Памела»? Или «Кларисса»?Ее глаза загорелись.– О да! Отец решительно запрещал мне их читать. А может быть, у тебя есть что-нибудь еще менее нравоучительное?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30