Только этим она для него и является – обязанностью. Вздернув подбородок, Морган сердито сверкнула на него глазами и шагнула еще ближе к двери.– Какая досада, сэр! Однако я освобождаю вас от этой обязанности.Глаза его посуровели, губы изогнулись в грозной улыбке. Он тоже шагнул к двери.– Довольно, Морган, возвращайся в свою комнату. Ты никуда не пойдешь.С этими словами он полностью перекрыл дверь, чем подбросил топлива в костер ее гнева. Уорд напомнил ей отца, уверенного и полного решимости. А она не подчинится! Ни за что!– Ты не сможешь заставить меня остаться! – Морган орала так, что могла разбудить и мертвого, а не только спящего младенца. – Отойди в сторону, Уорд, предупреждаю! – Она вытащила ножик из складок платья.– Пожалуйста, прислушайся к голосу разума, любовь моя, У тебя еще нет сил для путешествия, – произнес он спокойным, ровным голосом. На какой-то миг его слова тронули ее душу, взывая к остаткам разума и здравого рассудка. Тут плач Ли перерос в вопль. Уставшее тело напряглось, нервы натянулись, чувства взвинтились до предела. Морган хотелось кинуться вверх по лестнице и схватить сладкого маленького мальчика на руки… Если бы не Уорд, ей не пришлось бы бросать сына.– Я ненавижу тебя, – прошипела Морган. Уорд вздрогнул.– Сейчас речь не о твоих чувствах ко мне. Мы говорим о потребностях твоего ребенка и о твоем здоровье. Об этом можно позаботиться, только если ты останешься со мной.– Для меня будет лучше, если я окажусь где-нибудь в другом месте. Отойди от двери.Глаза его напряглись, значит, удар попал в цель, но лицо осталось бесстрастным.– Твой сын плачет. Иди к нему.– Не могу! – вскричала Морган. Досада кипела в крови, а жалобные крики Ли эхом отдавались в холле. – Иди к нему сам! Черт возьми, Уорд, ты что, не слышишь, как он плачет?Он вскинул брови.– Конечно, слышу. И плачет все сильнее из-за твоих воплей.В последней отчаянной попытке Морган обошла его и рванулась к двери. Рука Уорда, как змея, метнулась вперед и схватила ее за запястье. Морган занесла правую руку и вонзила нож ему в предплечье. Лезвие прорвало кожу. Глаза Уорда расширились, и он вскрикнул, отдернув руку:– Клянусь Богом, Морган, ты меня ранила!Она снова занесла руку и вонзила нож в бедро Уорда – лезвие легко рассекло плоть, погрузившись в нее по самую рукоятку.– Проклятие! – проскрипел Уорд и, пошатнувшись, отступил назад. – Ты, маленькая ведьма, что, черт побери, ты делаешь?Она не ответила, не стала выдергивать нож из его нот, не стала наносить новых ран. Уорд больше не преграждал ей путь. Она выскочила в дверь и помчалась вниз через три ступеньки. Ли плакал все громче, а Уорд кричал ей вслед. Глава 27 Потирая уставшие покрасневшие глаза, Уорд снова всматривался в карту Чикаго. Как и две недели назад, когда он вернулся в Бостон, карта не давала ему никаких ответов. Морган могла остановиться где угодно в этом городе, могла уже и уехать из него. «Проклятие! – подумал он, потирая ноющие мышцы шеи. – Проклятие, Морган, где ты?»Уорд откинулся на спинку стула и стиснул зубы. Две недели назад Морган бесследно исчезла.– Проклятие! – выругался он, ударяя кулаком по столу. Он убьет любого, кто посмеет ее обидеть, любого, кто тронет хотя бы волосок у нее на голове.Уорд резко вскочил. Его тело пылало от ярости. Это не любовь. Любовь нежна, любовь изысканна и благородна.На этот раз у Морган есть деньги и драгоценности. Проявив чуть-чуть бережливости, она сможет несколько месяцев прожить довольно комфортно.Если ее не ограбят. В то время как он наслаждается роскошью, его жена, может быть, валяется в сточной канаве, израненная, умирающая с голоду, избитая… он убьет любого…Дыхание участилось. Уорд снова прошелся по библиотеке и на этот раз остановился у окна, глядя на маленький садик у дома. Розы еще цвели, но листья на двух, кленах уже побагровели – скоро осень, а за ней зима, а Морган убежала без теплой одежды. Зимы в Чикаго суровы, снег метет по озеру, ветер завывает на улицах. Уорд резко втянул в себя воздух – он представил себе Морган, замерзшую, одинокую, и ярость сменилась ледяным ужасом.И тоской. Господи, прикоснуться к ней, снова пропустить ее волосы между пальцев, прижать ее к себе, уберечь от холода, уберечь от жестокого мира! Уорд не мог есть, не мог спать. Он скучал по ней, Боже, как он по ней скучал!За спиной тихо открылась дверь, вырвав Уорда из его печали. Он обернулся, и Герман объявил:– Мистер Хатауэй хочет увидеться с вами, сэр.Ро, черт бы его побрал! Пришел позлорадствовать? Или посочувствовать? Уорд не хотел ничего, он хотел лишь вновь погрузиться в свою тоску. Но грубость говорит лишь о слабости джентльмена. Снова посмотрев на сад, Уорд, постаравшись скрыть свою боль, ответил:– Спасибо, Герман. Проводи его сюда, пожалуйста.– Разумеется, сэр.Через минуту дверь открылась. В комнату вошел Ро, одетый, как всегда, с небрежной элегантностью.– Уорд, – улыбнулся он. Они встретились в центре комнаты и обменялись крепким рукопожатием.– Рад видеть тебя, Ро.– Я пробуду здесь несколько дней. Фрэн, Майкл и я остановились в «Тремонте».– Вы меня очень обяжете, если переберетесь ко мне.– Как вежливо, сэр капитан, – с фальшивой улыбкой ответил Ро. – Но Фрэн ни за что на свете не захочет навязываться. Однако должен признаться, что именно из-за тебя мы и приехали. Как поживаешь? Смотрю, ты уже не хромаешь? Надо полагать, ногу тебе вылечили?Уорд стиснул зубы, очень уж его ранили эти простые слова. Сумев овладеть собой, он произнес:– Я чувствую себя хорошо.– Хорошо? – спросил Ро, вскидывая брови. – Но ты чертовски плохо выглядишь, старина. Насколько я понимаю, ты вернулся в Бостон две недели назад и с тех пор практически не выходишь из дома. И не пытайся отрицать, я заходил в «Сомерсет». Никто тебя не видел почти месяц. Это уже вызывало беспокойство.– Бывало, я и дольше отсутствовал, – заметил Уорд.– Но никогда раньше не возвращался с младенцем на руках.– Нет, – со вздохом согласился Уорд. – И уже полно слухов.Ро молча смотрел на него, словно пытаясь решить, что можно рассказать. Уорд покачал головой:– Выкладывай все, Ро.– Ладно, – ответил тот, пересек комнату и налил себе бренди. – Начинать с самого лучшего?Уорд вздохнул и сел в кресло.– Лучше на доброй ноте закончить.– На доброй ноте? Думаю, можно попытаться. Очевидно, ты ни разу при слугах не называл своего ребенка Монтгомери. Нужно отдать должное твоим слугам – они о тебе не злословят, Уорд, – пожал плечами Ро, скорчил гримасу, увидев равнодушие Уорда, и сел в кресло. – Дальше. Рестон заявил, что Лиланд – отпрыск изнасилованной тобой семнадцатилетней служанки.Уорд резко втянул в себя воздух. Проклятие! Все долгие годы тяжких трудов забыты за несколько недель. Потерянные годы, потерянные деньги.В глазах Ро появилось сочувствие, в лице – непривычный гнев, а голос сделался резким.– Он говорит, что, узнав о ее положении, ты увез девушку из дома и поселил где-то в другом месте, а когда она умерла, то ли родами, то ли от твоей руки, ты забрал ребенка.От его руки?!– Боже Милостивый, неужели люди этому верят?– Это говорил Рестон. Шоу и я положили этой сплетне конец.– Шоу? Клифтон Шоу? Да он меня терпеть не может, в точности как Рестон.– Это не совсем так.Только сейчас Уорд заметил приличный синяк под левым глазом Ро.– Собственно, как вы с Шоу сумели этого добиться?Ро ухмыльнулся:– Скажем так: ни я, ни Рестон, ни Шоу не покажемся в «Сомерсете» две недели, а то и дольше. Нас исключили.– Ты его ударил!Ухмылка сделалась еще шире.– Несколько раз, Рестон – он очень медлительный.– Ты и драка… Клянусь Богом, хотелось бы мне при этом присутствовать!– Тебе бы понравилось. Как ни странно, начал все Шоу. Не секрет, что он терпеть не мог твоего отца, но, похоже, несправедливость он не любит еще сильнее, чем твою семью.Уорд улыбнулся:– Может быть, мне стоит перекинуться с Шоу несколькими словами?– Позже. Пока он неважно себя чувствует.– Видимо, ты увертывался лучше, – осклабившись, бросил Уорд, а потом глубоко вздохнул. – Спасибо, Ро. У тебя душа, достойная вечного спасения.– Ну, у кого-то из нас должна такая быть? – насмешливо ответил Ро, но веселость тут же исчезла с его лица. – Прости, Уорд, но остальные слухи ближе к реальности. Большинство считает, что Лиланд – твой сын, а его мать либо умерла, либо бросила дитя. Остальные – имей в виду, среди них и Кабот – не сомневаются в твоей порядочности и уверены, что ты женился на этой женщине ради ребенка.Уорд немного успокоился, и напряжение сразу ослабло. Может быть, еще не все потеряно.– Даже несмотря на репутацию моего отца?Ро усмехнулся:– Ты уже давно доказал, что не похож на своего отца.– Вообще-то мне кажется, что подобное безрассудства как раз доказывает, что я в значительной степени его сын.– Оно доказывает, что ты нормальный человек. На самом деле, сэр капитан, таким образом ты сделался горазда привлекательнее.Уорд, растерявшись и одновременно развеселившись, вскинул бровь:– Значит, плодить незаконнорожденных детей – это способ стать привлекательнее? Как жаль, что я не знал этого раньше! Уж наверное, подобная деятельность понравилась бы мне гораздо больше, чем работа!– Ну, если бы у тебя был полон дом незаконнорожденных детей, тебя бы наверняка просто обожали! – захохотал Ро. – Но на самом деле, – произнес он уже серьезно, – они не думают, что Лиланд – незаконнорожденный. Кое-кто считает, что твоя жена умерла родами, поэтому ты и сторонишься сейчас светской жизни. Остальные уверены, что ты спрятал ее где-то подальше, пока не помиришься с бабушкой. Несколько человек выразили желание познакомиться с этой женщиной, а уж потом судить, и почти все готовы принять твоего сына, не важно, законнорожденный он или нет.Уорд дернулся от неожиданности.– Ты шутишь!Ро ухмыльнулся:– Удивлен, да? У тебя больше друзей, чем ты думаешь, старина, хотя, конечно же, они не знают тебя так хорошо, как я, – Уорд усмехнулся. – Что до леди, то слух, который мы… замяли… не достиг их деликатных ушек. Еще ходит слух (тебе очень понравится), что ты уехал из города по делам и нашел младенца, брошенного, на улицах Нью-Йорка. С твоей прирожденной добротой и чувством сострадания ты просто не мог пройти мимо и решил воспитывать его, как своего собственного.– О Боже милостивый! – воскликнул Уорд. – Теперь ты точно шутишь.Ро, фыркнув, покрутил головой:– Нет, это чистая правда. Многие дамы – и среди них самые хорошенькие! – выражают мнение, что, когда ты выберешь себе жену, ее сочтут чудовищем, если она не примет этого ребенка как родного.– Ребенка с улицы?– Разумеется, это будет ее христианским долгом. Надо признать, ты стал настоящим героем, сэр капитан. Леди тебя любят. И всегда любили.– Ха! С этой-то рожей? Да я их пугаю до полусмерти.– Ты принимаешь за страх их благоговение. – Ро подался вперед и заговорил совершенно серьезно: – Думаю, они простили бы тебе даже развод. Еще не все потеряно, Уорд. Ты…– Нет! – взорвался Уорд.– Уорд, она бросила тебя.– Она была в растерянности.Ро в отчаянии всплеснул руками:– Ради всего святого – она ударила тебя ножом! Как ты вообще можешь думать о том, чтобы жить с ней дальше?Пытаясь подобрать подходящее объяснение, Уорд смотрел на Ро. Нет, он не поймет. Несмотря на всю свою беззаботность и небрежность, Ро придерживался правил поведения и условностей, потому что верил в них. А Уорд в конце концов признал, что, невзирая на годы стальной дисциплины, он, как и Морган, считает эти правила просто мишурой, ограничивающей свободу.Но Морган отказалась от условностей, а он не может. Его семья и те, кого он любит – Роб, бабушка, сын, – зависят от него. Для того чтобы преодолеть скандал, который еще разразится в Бостоне, потребуется безупречное поведение – то, что Морган отвергала и при лучших жизненных обстоятельствах. И к тому же она ненавидит его, Уорда.Он вздохнул. Сожаление свинцовой тяжестью давило на грудь.– Прежде всего я должен убедиться, что она в безопасности. Все остальное подождет, – сказал Уорд, встал и, гонимый тревогой, снова перешел к окну. Ро молчал. Уорд перебирал в уме возможности сохранить и жену, и социальное положение. Если бы он мог вернуть ее любовь… если бы только отыскал ее… он должен ее найти…– Где ты ее ищешь? – внезапно спросил Ро.– Нанял людей в Чикаго. И в Нью-Йорке.– В Нью-Йорке? – с удивлением спросил Ро. – Почему в Нью-Йорке?Уорд пожал плечами, глядя на белку, прятавшую орехи – та готовилась к длинной холодной зиме.– Я подумал, что она может купить билет до Сан-Франциско. Именно там она скорее всего окажется в безопасности.– Если она туда уедет, через пять лет ты можешь подать на развод…– Если она уедет в Сан-Франциско, я привезу ее обратно.– Да зачем? Там ей ничего не будет угрожать, а ты от нее избавишься.– Ничего не будет угрожать? – спросил Уорд, повернувшись и прислонившись к стене. – Возможно. А как же наш сын? А как же… – спросил он тихо, голосом, рвущимся из сердца, – как же я?Печаль Уорда отразилась в глазах Ро, в которых больше не было насмешливости.– А если она не в Чикаго, не в Нью-Йорке и не в Сан-Франциско? Что тогда?– Буду искать, пока не найду.– Господи, Уорд, как? Это огромная страна!– А у меня много возможностей.– Да ни у кого нет столько возможностей! Почему ты так уверен в победе?Уорд поднял глаза и, пытаясь скрыть панику, грубовато ответил:– Потому что иначе не смогу жить.– Черт возьми, – прошептал Ро. – Это так серьезно, Уорд?– Да.Ро вздохнул и сказал:– Значит, перестань разыскивать ее в Чикаго, в Нью-Йорке и в других местах. Морган в Филадельфии.Уорда окатило огромной, жуткой волной тревоги.– В Филадельфии? Что, Эдвард ее видел?Ро поморщился, но ему хватило приличия изобразить досаду.– Мы хотели найти Морган первыми и отослать ее прочь, чтобы ты потихоньку утратил к ней интерес. Ни я, ни Эдвард и не представляли глубины твоих чувств, – Он вздохнул. – Эд послал людей проверить закладные лавки. Несколько дней назад он сообщил мне, что обнаружил бриллиантовое ожерелье. Эмилия клянется, что оно принадлежит Морган.Уорд недоверчиво помотал головой:– Но Филадельфия? Это бессмыслица какая-то!– Прости, старина, но Морган что-то такое сказала Эмилии, и теперь она полагает, что Морган может добровольно сдаться властям.– Сдаться? – переспросил Уорд, едва дыша. – Нет! Чего ради?Ро, сделав глоток бренди, устало выдохнул, признавая свое поражение.– При добровольном признании не требуется судебное разбирательство. Это сбережет твои деньги и время, и ты не будешь мучительно ждать, когда ее повесят. Более того, скорее всего это не выплеснется за пределы Филадельфии, а значит, вы с Лиландом сможете избежать скандала. И, наконец, чем скорее Морган… не станет… тем скорее ты сможешь выбрать себе новую жену и новую мать для ее сына. – Он помолчал. – Эмилия уверена, что она настолько сильно тебя любит.Уорд несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, а сердце его повторяло эти слова, чтобы услышал разум. Любит… да может ли она все еще любить его? Она поклялась, что ненавидит его… она ударила его ножом… И все-таки…Он с трудом выговорил:– Морган – женщина. Вряд ли ей вынесут смертный приговор.– Это если племянник не вмешается. Но даже если к Кеннету не прислушаются, она всегда может признаться, что убила Уэдерли.– Но Уэдерли никто не убивал!– Если она скажет, что отравила его, ей поверят. И тогда наверняка повесят.– И какого черта Эми не рассказала этого мне?– Видишь ли, в настоящее время она слушается мужа.– Господи Боже, неужели Морган такое сделает? Проклятие, Ро, мои источники сообщили мне, что у Тернера было слабое сердце.Ро нахмурился:– А какая разница?– Морган – маленькая хрупкая женщина. Если она и ударила Тернера так, что он от этого умер, то совершенно случайно!Лицо Ро исказила тревога.– Черт возьми, – прошептал он. – Об этом я не подумал. В таком случае нам лучше сесть на ближайший поезд. Предупреждаю, на этот раз Фрэн будет настаивать на том, чтобы поехать со мной. Она говорит, что если бы хотела жить в одиночестве, то вышла бы замуж за тебя.Уорд, уже направившийся к двери кабинета, негромко рассмеялся:– Это был бы очень короткий брак. Мы бы до смерти утомили друг друга за неделю.Открыв дверь, он окликнул Германа. Дворецкий в другом конце холла с испуганным лицом помогал снимать верхнюю одежду двум посетителям. Сердце Уорда вздрогнуло. Герман поднял голову и без лишних церемоний объявил о прибытии графа и графини Уэстборо. Глава 28 Морган посмотрела на стоявшую перед ней тарелку с водянистым супом. Они называют это куриным супом, но будь она проклята, если хоть одна курица когда-либо посмотрела в сторону этой водички. Морган ничуть не сомневалась, что сумеет сварить куда более жирный суп. Это недавно обретенное умение сослужит ей отличную службу в Сан-Франциско с его обширным мужским населением. Сан-Франциско, где всегда тепло, где всегда светит солнце, а золото просто течет с гор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30