Бизнес – это одно, но такая вещь, как связь между нашими семьями, – это совсем другое. Даже если он потеряет свое могущество, Вероника может быть для тебя идеальной женой. Люди вроде нас, дорогой, не могут жениться на ком попало. Ты знаешь лучше, чем кто-либо другой, что твоя женитьба – это часть твоих интересов, и Вероника станет тебе опорой. Мы можем доверять ей. И мы будем счастливы, если ты женишься на ней.
Диего встал и прислонился к камину.
– Я сказал отцу, что в понедельник еду в Нью-Йорк.
– Я рада, – проговорила Мария. – Ты не можешь никогда больше не ездить туда. Это безумие – доверять наши деньги другим. Ты же знаешь, там крупные вложения, – твердила она сыну.
– Ты не понимаешь, – огрызнулся он. – Я еду в Нью-Йорк, чтобы как можно скорее встретиться с Мелани. Я хочу жениться на ней, и ни отец, ни ты не сможете мне помешать.
Мария наклонилась и произнесла спокойным голосом: – Что я слышу? Я предпринимаю все возможное, чтобы сдержать твоего отца, но больше ничего сделать не могу. Он сказал тебе, что последует за твоей женитьбой на этой девчонке. У тебя не будет ничего, ты не получишь от отца ни цента.
– Значит, он меня больше не увидит, и ты тоже.
– Не будь смешным, Диего. Ты не сможешь жить в бедности. Ты не тот человек, – ответила Мария. Она забавлялась ситуацией, но, с другой стороны, восторгалась мастерством сына так легко обманывать. Он говорил совершенно убедительно, может быть, он уже стал взрослым.
– Не беспокойся об этом, – произнес он с улыбкой. – У меня много денег в Нью-Йорке, я далеко не беден.
Марии не хотелось менять тему разговора. Диего, несмотря ни на что, был ее сыном: он внешне похож на нее, думает, как она, и Мария была горда этим сходством между ними. „Лучше не давить на него слишком сильно и принять его заявление", – решила она.
– Твой отец пришел бы в ужас, если бы услышал наш разговор.
– Так почему бы тебе не поведать ему об этом разговоре. Я не хотел волновать тебя, мама. Я только хочу, чтобы мы все были счастливы и жили вместе. Уверен, со временем ты полюбишь Мелани, как свою… У тебя не останется сомнений насчет нее. – В этот момент Диего избегал взгляда матери.
– Я так рада за тебя, дорогой, если ты действительно любишь ее, а об отце не беспокойся. Он по-своему любит тебя, и я уверена, что он поймет. Нам нужно поскорей объявить о твоей помолвке. Ты будешь играть свадьбу здесь, конечно. – Мария слишком неожиданно начала строить планы на будущее. – Я буду молиться за твое счастье в следующее воскресенье, твое и Мелани, – прибавила она чересчур быстро, что было не похоже на неожиданно пришедшую мысль.
Мелани опустила монеты в щель, открыла маленькое стеклянное окошко и, взяв номер „Нью-Йорк таймс", направилась" к автобусной остановке. Она наблюдала, как в раннем утреннем небе исчезают последние звезды, когда почувствовала, как одна рука закрыла ей рот, а другая обхватила ее и крепко сжала. Первой реакцией Мелани было закричать, но мужчина не позволил ей сделать этого.
– Не двигайся, – хрипло прошептал он. Мелани отчаянно попыталась вырваться.
– Я убью тебя, если ты не ответишь мне „да". Я хочу жениться на тебе. Сейчас же, как только ты наденешь свадебное платье, – сказал Диего, уже не изменяя своего голоса. Он отпустил ее, и Мелани не знала, поцеловать его или ударить.
– Мне не нравится ни одно из них, – сказал Диего ювелиру, изучая глазами черный бархатный поднос. – Мне нужен зеленый камень, но изумруды слишком обычны. Все эти кольца похожи на те, что носят подруги моей матери.
– Ваша мама может иметь разных друзей, мистер Сантос, но у меня есть кое-что, что может понравиться вам. Извините, – проговорил ювелир, скрываясь за дверью. Через минуту он вернулся, держа в руках маленький поднос с единственным кольцом на нем.
– Это императорский нефрит, – пояснил он, – прекрасный камень, более редкий, чем изумруды. В Китае только император мог носить его, потому что он считался даром Бога. Этот камень принадлежал императрице Хан-Шу.
Диего взял перстень и надел его на палец Мелани. Она подняла руну, чтобы получше рассмотреть кольцо; камень был полон такой необыкновенно сказочной зелени, так совершенен и чист, что походил на яркую звезду.
– О, Диего, я уже влюблена в него. Он такой великолепный, – произнесла она с восторгом.
– Он подходит к твоим глазам, – прошептал Диего. – Мы возьмем его, – обратился он к ювелиру.
– Это уникальный экземпляр, мистер Сантос, – пробормотал ювелир. – Может быть, вы захотите узнать цену, перед тем как давать согласие на покупку?
– Это не важно, – ответил Диего.
– Он стоит… двести тысяч долларов, – робко прошептал ювелир.
Мелани в подвенечном платье стояла у ворот церкви. Около нее суетилась женщина, прибывшая в Буэнос-Айрес из нью-йоркского салона Оскара де ла Ренте вместе с очаровательным свадебным нарядом. И сейчас она завершала последние штрихи своей работы, расправляя эффектный шлейф, каскадом спускающийся к земле. Мелани даже не задумывалась о цене этого платья; счет, как и все остальные, был отослан прямо в офис Сантосов в Буэнос-Айресе. После шести недель приготовлений к свадьбе деньги для Мелани перестали иметь какое-либо значение.
Был поздний май. Вечер стоял холодный, но Мелани была слишком взволнованна, чтобы обратить на это внимание. Когда шлейф и фату уложили надлежащим образом, подали сигнал и двери открылись.
Мельком увидев толпу людей внутри храма, Мелани вспомнила о настойчивом предложении Марии, чтобы один из друзей Амилькара играл роль отца невесты. Но Мелани, несмотря на все уговоры, оставалась непреклонной. Она жила много лет одна и не имела понятия, где ее отец. Сама мысль о том, что его присутствие здесь создало бы лишние неприятности, выводила ее из себя, как и мысль о том, чтобы войти в церковь с одним из старых друзей Амилькара. Порасспросив своих знакомых и покопавшись в истории свадебных церемоний Буэнос-Айреса, Мария нашла пару невест, входивших в храм в одиночестве. В обоих случаях девушки были безупречны во всех отношениях, и в итоге она согласилась с тем, что ее невестка войдет в боковой придел храма без сопровождения.
И сейчас Мелани, услышав органную музыку, почувствовав аромат цветов и ощутив наплыв потока теплого воздуха, выходящего из открытых дверей церкви, была рада своему одиночеству. Эти мгновения принадлежали только ей и Диего и никому больше.
Мелани направилась к алтарю. Ее атласные туфли скользили по белоснежному ковру, а позади с тихим шелестом развевалась невесомая фата, скрепленная жемчужно-бриллиантовой тиарой, перешедшей к невесте по наследству, согласно старой семейной традиции, от Марии Сантос. Мелани посмотрела на сверкающий ослепительной позолотой в тусклом свете свечей мраморный алтарь, украшенный цветами, как бы парящими над ним, но не заметила всего этого великолепия – она видела лишь Диего, ждущего ее напротив алтаря. Не заметила Мелани и людей, толпящихся вокруг; мужчин, с неподдельным интересом разглядывавших ее, женщин в дорогих украшениях, не заметила она Марию и Амилькара Сантосов, стоявших слева от Диего, ни его белого воротничка и шелкового галстука, который они долго выбирали во французском магазине, ни его темно-серого бархатного костюма. Она не обратила внимания даже на епископа в церемониальных одеждах. Мелани видела лишь мужественную красоту лица Диего, его широкие плечи и узкую талию, создававшие знакомый силуэт фигуры, четко вырисовывающийся на фоне золотистых солнечных лучей. Он улыбнулся, предлагая ей руну, и подвел к алтарю.
Церемония началась. Благодаря репетиции Мелани уже заранее знала весь ритуал, но сейчас она едва понимала смысл слов, произносимых священником. Епископ благословил кольца, и Мелани улыбнулась, протянув Диего свою левую руку. Неодобрение на мгновение вспыхнуло в глазах Марии: она заметила на руке Мелани подаренное в честь помолвки кольцо. Императорский нефрит дважды сверкнул ярким огнем, пока рука Диего не накрыла руну Мелани.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– А теперь попробуйте еще раз, миссис Сантос… El ojo del аmо engorda el ganado…
– El ojo del amo engorda el ganado , – повторила Мелани, или, вернее, думала, что повторила, пока не увидела своего учителя, отрицательно качающего головой. Через секунду Мелани слушала свой голос, записанный на пленку.
– Вы чувствуете разницу? На конце твердый, отчетливый О, не ojow или ganadow . Попробуйте еще.
И Мелани повторила снова…
Когда они с Диего вернулись из свадебного путешествия, проведенного в Канкуне, Мелани решила, что должна учить испанский.
– Святой Матфей говорит, что добродетель возвышает нас в глазах Бога, Мелани, но милосердие Он ставит на первое место. Через любовь к ближнему мы можем выразить нашу любовь к Богу…
Мелани закрыла глаза, пытаясь отчасти сконцентрировать все свое внимание на словах падре Ангелотти, но в большей степени для того, чтобы согнать с себя оцепенение, овладевшее ею от столь долгой проповеди.
Готовясь к свадебной церемонии, она вместе с Диего посещала церковь, заставляя себя думать, что религия играет не последнюю роль в ее жизни. Когда Мелани была ребенком, религии в их доме не уделяли особого внимания. И только после смерти младшего брата Мелани ее мать стала ходить в церковь. Сейчас она жила в Лос-Анджелесе со своим новым мужем; и как-то во время очередного телефонного разговора с дочерью она старалась убедить Мелани выгравировать свое имя на стеклянной звезде, которая бы висела среди тысячи других в Стеклянном Соборе, прекраснейшем храме, построенном проповедником, который и указал матери Мелани путь к Богу. „И совсем не обязательно посещать эту церковь", – объяснила она дочери. По ее словам, они с Бадом, ее новым мужем, вполне могли слушать богослужение и сидя в машине. Мелани не считала нужным спорить с матерью о ее новых убеждениях, а также о ее абсурдной идее, по которой слово Божье можно было услышать, находясь в кабине автомобиля.
Так или иначе, но религия имела огромное значение для семьи Сантосов, и Мелани чувствовала себя обязанной посещать воскресные мессы вместе со всеми. А потом она сообщила, что хочет побольше узнать о католицизме, и Мария Сантос, которой это желание пришлось по душе, пригласила к Мелани падре Ангелотти, своего духовного отца. После нескольких бесед со священником Мелани еще больше укрепилась в намерении усвоить все премудрости католицизма. Она всем сердцем хотела стать частью мира Диего, понять его, и одобрение Марии было лучшим поощрением в ее начинаниях.
– Я не могу продолжать, Диего. Банки на грани банкротства. В июне страна потеряла два миллиарда долларов. Ты когда-нибудь слышал, чтобы экспорт зерна в Аргентине был на грани краха?
– Они просто не имеют представления, как управлять своим делом, – усмехнулся Диего. – Ты не хуже меня знаешь, Хуан, что старые методы уже не подходят. Мы живем в 80-е годы, и нам нужна умелая, эффективная экономика, достойная мировой конкуренции…
Диего продолжал объяснять достоинства свободной торговли, и Мелани, на которую этот разговор стал навевать скуку, перевела взгляд на окно, за которым раскинулся тенистый парк, а чуть в стороне виднелись редкие огни далеких пароходов, настолько слабые и нечеткие, что напоминали монитор с бегущей по нему тоненькой ниточкой кардиограммы умирающего сердца. Они снова были на вечере, снова в элегантном доме, снова все присутствующие были одеты в платья, купленные в самых дорогих модных европейских магазинах, и, как обычно, обсуждали надвигающуюся катастрофу. Или, на худой конец, мужчин. Мелани заметила свою новую знакомую, Зу-Зу Лобос, беседующую с красивой, элегантной женщиной, и направилась к ним в поисках новой темы для разговора.
– Мелани, дорогая, как я рада видеть вас! Вы великолепно выглядите. – Свой комплимент сверхшикарная Зу-Зу произнесла на чистом английском. – Вы знакомы с Терезой де Таннери? Мелани Сантос. Мелани недавно вышла замуж за Диего, – объяснила Зу-Зу, а затем опять обратилась к Мелани. – Большую часть времени Тереза живет в Париже. Она приехала в Буэнос-Айрес вчера.
– Вы француженка? – поинтересовалась Мелани.
– Мой муж француз, а я жила в Буэнос-Айресе до замужества, – объяснила мадам де Таннери.
– Тереза самая настоящая аргентинка, Мелани. Ее род один из самых древних в стране.
– И не такая уж я настоящая аргентинка, Зу-Зу. Моя мама наполовину шотландка, – протестовала Тереза.
– Пожалуйста, совсем не обязательно говорить на английском ради меня, – сказала Мелани. – Que hermoso vestido tenes, Zou-Zou , – добавила она, показывая свое знание испанского.
– О, это… – произнесла Зу-Зу, не удостоив свое парижское платье даже быстрым взглядом. – Благодарю вас, но это старое платье. – Она качнула своей белокурой головкой, и браслет с изумрудами скользнул вниз по ее худой изящной руке. – Ваш испанский изумителен, Мелани, – добавила она, – но в значении слова „красивый" в данном случае лучше употребить слово „lindo" или „bonito" вместо „hermoso" .
– Раньше Диего всегда исправлял меня, когда я говорила „esposo" , – сказала Мелани. – Несомненно, он мой „marido" . Он говорит, что только невоспитанные люди говорят „mi esposo" в значении „мой муж", и он дал мне длинный список того, как надо и не надо говорить. Я все еще никак не запомню его весь.
– Это все очень глупо, – согласилась Тереза.
Они болтали о трудностях изучения неуловимых оттенков значения различных языков, когда Мелани заметила Диего, ищущего ее взглядом в этом огромном зале.
– Я думаю, Диего собирается идти домой. Он летит в Майами завтра утром, – сказала она.
На прощание женщины обменялись легкими поцелуями. И только Мелани отошла на пару шагов, как услышала спокойный голос Терезы.
– Она очень мила, – говорила мадам де Таннери Зу-Зу, – но она чересчур беспокоится о том, чтобы правильно говорить. Все, что ей нужно, так это слушать своего свекра, и тогда она будет знать, как не надо говорить.
– Твой отец родился в Буэнос-Айресе? – спросила Мелани Диего, когда они ехали домой.
– Нет. Он приехал из Сальты. Это провинция на севере. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что… – Мелани не могла сказать почему, этим она обнаружила бы слишком явное любопытство, зародившиеся сомнения по поводу родословной своего свекра.
– Потому что я заметила, его произношение отличается от произношения твоей матери, – в итоге произнесла она.
– Ты неплохо чувствуешь испанский, – с оттенком одобрения ответил Диего. – Мама также приехала из Сальты, но она говорит с буэнос-айресским акцентом, потому что училась здесь. Ее матерью была Тита де ла Форсе, принадлежащая к одной из старинных семей в Санте. Я показывал тебе дом Саймона де ла Форсе недалеко от нас. Он был сводным братом Титы. Саймон был самым богатым мужчиной в Аргентине. Он умер в свою брачную ночь, и его жена Эрианн унаследовала все его состояние. Некоторое время Тита и ее сестра хотели затеять судебный процесс и отобрать у нее все наследство, они были уверены, что она убила мужа, чтобы заполучить его деньги, но у них не оказалось настоящих доказательств. Сейчас Эрианн живет за границей. Она невероятно красива, и, несомненно, у нее достаточно любовников. Саймон женился на ней после того, как его первая жена умерла от укуса змеи. Эрианн была в их имении, в Сальте… – продолжал Диего, и Мелани удивилась тому, как он легко ушел от вопроса, рассказывая в подробностях о женах его дяди, хотя исходной точкой их разговора был его собственный отец.
– Расскажи мне о семье своего отца, – наконец перебила она его.
– Мой отец был единственным ребенком в семье, а мои дедушка и бабушка умерли до того, как я родился, поэтому я ничего не могу рассказать тебе о них. Вернемся к Эрианн…
История семьи Сантосов была богата различными событиями и подчас неправдоподобными легендами, но история самого Амилькара была, на удивление, самой короткой из всех.
Диего вышел из ванной, вытирая полотенцем волосы, другое полотенце было обернуто вокруг талии. Мелани уже лежала в постели и читала „Ла Насьон" с карандашом в руне, делая соответствующие пометки на страницах; открытый словарь лежал около нее.
– Тебе не обязательно всякий раз смотреть в словарь, спрашивай меня, – сказал Диего, подойдя к Мелани. Она улыбнулась и отложила газету.
– Я отмечаю дома, а не слова. Я уже немного говорю по-испански и думаю, что пришло время обзаводиться собственным домом. Твоя мама ничего не говорит, но я уверена, она не хотела бы, чтобы мы жили здесь всегда, – объяснила Мелани Диего. – У вас еще не было разговора об этом?
– Нет. И я уверен, не будет. – Диего перестал сушить волосы и сел около Мелани. – Это и наш дом, дорогая. Он принадлежит семье вот уже семьдесят лет, и однажды я унаследую его. Он будет домом наших детей. Так что нет никаких причин для переезда в другое место, – прибавил он.
У них действительно не было никаких веских причин уезжать из этого дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Диего встал и прислонился к камину.
– Я сказал отцу, что в понедельник еду в Нью-Йорк.
– Я рада, – проговорила Мария. – Ты не можешь никогда больше не ездить туда. Это безумие – доверять наши деньги другим. Ты же знаешь, там крупные вложения, – твердила она сыну.
– Ты не понимаешь, – огрызнулся он. – Я еду в Нью-Йорк, чтобы как можно скорее встретиться с Мелани. Я хочу жениться на ней, и ни отец, ни ты не сможете мне помешать.
Мария наклонилась и произнесла спокойным голосом: – Что я слышу? Я предпринимаю все возможное, чтобы сдержать твоего отца, но больше ничего сделать не могу. Он сказал тебе, что последует за твоей женитьбой на этой девчонке. У тебя не будет ничего, ты не получишь от отца ни цента.
– Значит, он меня больше не увидит, и ты тоже.
– Не будь смешным, Диего. Ты не сможешь жить в бедности. Ты не тот человек, – ответила Мария. Она забавлялась ситуацией, но, с другой стороны, восторгалась мастерством сына так легко обманывать. Он говорил совершенно убедительно, может быть, он уже стал взрослым.
– Не беспокойся об этом, – произнес он с улыбкой. – У меня много денег в Нью-Йорке, я далеко не беден.
Марии не хотелось менять тему разговора. Диего, несмотря ни на что, был ее сыном: он внешне похож на нее, думает, как она, и Мария была горда этим сходством между ними. „Лучше не давить на него слишком сильно и принять его заявление", – решила она.
– Твой отец пришел бы в ужас, если бы услышал наш разговор.
– Так почему бы тебе не поведать ему об этом разговоре. Я не хотел волновать тебя, мама. Я только хочу, чтобы мы все были счастливы и жили вместе. Уверен, со временем ты полюбишь Мелани, как свою… У тебя не останется сомнений насчет нее. – В этот момент Диего избегал взгляда матери.
– Я так рада за тебя, дорогой, если ты действительно любишь ее, а об отце не беспокойся. Он по-своему любит тебя, и я уверена, что он поймет. Нам нужно поскорей объявить о твоей помолвке. Ты будешь играть свадьбу здесь, конечно. – Мария слишком неожиданно начала строить планы на будущее. – Я буду молиться за твое счастье в следующее воскресенье, твое и Мелани, – прибавила она чересчур быстро, что было не похоже на неожиданно пришедшую мысль.
Мелани опустила монеты в щель, открыла маленькое стеклянное окошко и, взяв номер „Нью-Йорк таймс", направилась" к автобусной остановке. Она наблюдала, как в раннем утреннем небе исчезают последние звезды, когда почувствовала, как одна рука закрыла ей рот, а другая обхватила ее и крепко сжала. Первой реакцией Мелани было закричать, но мужчина не позволил ей сделать этого.
– Не двигайся, – хрипло прошептал он. Мелани отчаянно попыталась вырваться.
– Я убью тебя, если ты не ответишь мне „да". Я хочу жениться на тебе. Сейчас же, как только ты наденешь свадебное платье, – сказал Диего, уже не изменяя своего голоса. Он отпустил ее, и Мелани не знала, поцеловать его или ударить.
– Мне не нравится ни одно из них, – сказал Диего ювелиру, изучая глазами черный бархатный поднос. – Мне нужен зеленый камень, но изумруды слишком обычны. Все эти кольца похожи на те, что носят подруги моей матери.
– Ваша мама может иметь разных друзей, мистер Сантос, но у меня есть кое-что, что может понравиться вам. Извините, – проговорил ювелир, скрываясь за дверью. Через минуту он вернулся, держа в руках маленький поднос с единственным кольцом на нем.
– Это императорский нефрит, – пояснил он, – прекрасный камень, более редкий, чем изумруды. В Китае только император мог носить его, потому что он считался даром Бога. Этот камень принадлежал императрице Хан-Шу.
Диего взял перстень и надел его на палец Мелани. Она подняла руну, чтобы получше рассмотреть кольцо; камень был полон такой необыкновенно сказочной зелени, так совершенен и чист, что походил на яркую звезду.
– О, Диего, я уже влюблена в него. Он такой великолепный, – произнесла она с восторгом.
– Он подходит к твоим глазам, – прошептал Диего. – Мы возьмем его, – обратился он к ювелиру.
– Это уникальный экземпляр, мистер Сантос, – пробормотал ювелир. – Может быть, вы захотите узнать цену, перед тем как давать согласие на покупку?
– Это не важно, – ответил Диего.
– Он стоит… двести тысяч долларов, – робко прошептал ювелир.
Мелани в подвенечном платье стояла у ворот церкви. Около нее суетилась женщина, прибывшая в Буэнос-Айрес из нью-йоркского салона Оскара де ла Ренте вместе с очаровательным свадебным нарядом. И сейчас она завершала последние штрихи своей работы, расправляя эффектный шлейф, каскадом спускающийся к земле. Мелани даже не задумывалась о цене этого платья; счет, как и все остальные, был отослан прямо в офис Сантосов в Буэнос-Айресе. После шести недель приготовлений к свадьбе деньги для Мелани перестали иметь какое-либо значение.
Был поздний май. Вечер стоял холодный, но Мелани была слишком взволнованна, чтобы обратить на это внимание. Когда шлейф и фату уложили надлежащим образом, подали сигнал и двери открылись.
Мельком увидев толпу людей внутри храма, Мелани вспомнила о настойчивом предложении Марии, чтобы один из друзей Амилькара играл роль отца невесты. Но Мелани, несмотря на все уговоры, оставалась непреклонной. Она жила много лет одна и не имела понятия, где ее отец. Сама мысль о том, что его присутствие здесь создало бы лишние неприятности, выводила ее из себя, как и мысль о том, чтобы войти в церковь с одним из старых друзей Амилькара. Порасспросив своих знакомых и покопавшись в истории свадебных церемоний Буэнос-Айреса, Мария нашла пару невест, входивших в храм в одиночестве. В обоих случаях девушки были безупречны во всех отношениях, и в итоге она согласилась с тем, что ее невестка войдет в боковой придел храма без сопровождения.
И сейчас Мелани, услышав органную музыку, почувствовав аромат цветов и ощутив наплыв потока теплого воздуха, выходящего из открытых дверей церкви, была рада своему одиночеству. Эти мгновения принадлежали только ей и Диего и никому больше.
Мелани направилась к алтарю. Ее атласные туфли скользили по белоснежному ковру, а позади с тихим шелестом развевалась невесомая фата, скрепленная жемчужно-бриллиантовой тиарой, перешедшей к невесте по наследству, согласно старой семейной традиции, от Марии Сантос. Мелани посмотрела на сверкающий ослепительной позолотой в тусклом свете свечей мраморный алтарь, украшенный цветами, как бы парящими над ним, но не заметила всего этого великолепия – она видела лишь Диего, ждущего ее напротив алтаря. Не заметила Мелани и людей, толпящихся вокруг; мужчин, с неподдельным интересом разглядывавших ее, женщин в дорогих украшениях, не заметила она Марию и Амилькара Сантосов, стоявших слева от Диего, ни его белого воротничка и шелкового галстука, который они долго выбирали во французском магазине, ни его темно-серого бархатного костюма. Она не обратила внимания даже на епископа в церемониальных одеждах. Мелани видела лишь мужественную красоту лица Диего, его широкие плечи и узкую талию, создававшие знакомый силуэт фигуры, четко вырисовывающийся на фоне золотистых солнечных лучей. Он улыбнулся, предлагая ей руну, и подвел к алтарю.
Церемония началась. Благодаря репетиции Мелани уже заранее знала весь ритуал, но сейчас она едва понимала смысл слов, произносимых священником. Епископ благословил кольца, и Мелани улыбнулась, протянув Диего свою левую руку. Неодобрение на мгновение вспыхнуло в глазах Марии: она заметила на руке Мелани подаренное в честь помолвки кольцо. Императорский нефрит дважды сверкнул ярким огнем, пока рука Диего не накрыла руну Мелани.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– А теперь попробуйте еще раз, миссис Сантос… El ojo del аmо engorda el ganado…
– El ojo del amo engorda el ganado , – повторила Мелани, или, вернее, думала, что повторила, пока не увидела своего учителя, отрицательно качающего головой. Через секунду Мелани слушала свой голос, записанный на пленку.
– Вы чувствуете разницу? На конце твердый, отчетливый О, не ojow или ganadow . Попробуйте еще.
И Мелани повторила снова…
Когда они с Диего вернулись из свадебного путешествия, проведенного в Канкуне, Мелани решила, что должна учить испанский.
– Святой Матфей говорит, что добродетель возвышает нас в глазах Бога, Мелани, но милосердие Он ставит на первое место. Через любовь к ближнему мы можем выразить нашу любовь к Богу…
Мелани закрыла глаза, пытаясь отчасти сконцентрировать все свое внимание на словах падре Ангелотти, но в большей степени для того, чтобы согнать с себя оцепенение, овладевшее ею от столь долгой проповеди.
Готовясь к свадебной церемонии, она вместе с Диего посещала церковь, заставляя себя думать, что религия играет не последнюю роль в ее жизни. Когда Мелани была ребенком, религии в их доме не уделяли особого внимания. И только после смерти младшего брата Мелани ее мать стала ходить в церковь. Сейчас она жила в Лос-Анджелесе со своим новым мужем; и как-то во время очередного телефонного разговора с дочерью она старалась убедить Мелани выгравировать свое имя на стеклянной звезде, которая бы висела среди тысячи других в Стеклянном Соборе, прекраснейшем храме, построенном проповедником, который и указал матери Мелани путь к Богу. „И совсем не обязательно посещать эту церковь", – объяснила она дочери. По ее словам, они с Бадом, ее новым мужем, вполне могли слушать богослужение и сидя в машине. Мелани не считала нужным спорить с матерью о ее новых убеждениях, а также о ее абсурдной идее, по которой слово Божье можно было услышать, находясь в кабине автомобиля.
Так или иначе, но религия имела огромное значение для семьи Сантосов, и Мелани чувствовала себя обязанной посещать воскресные мессы вместе со всеми. А потом она сообщила, что хочет побольше узнать о католицизме, и Мария Сантос, которой это желание пришлось по душе, пригласила к Мелани падре Ангелотти, своего духовного отца. После нескольких бесед со священником Мелани еще больше укрепилась в намерении усвоить все премудрости католицизма. Она всем сердцем хотела стать частью мира Диего, понять его, и одобрение Марии было лучшим поощрением в ее начинаниях.
– Я не могу продолжать, Диего. Банки на грани банкротства. В июне страна потеряла два миллиарда долларов. Ты когда-нибудь слышал, чтобы экспорт зерна в Аргентине был на грани краха?
– Они просто не имеют представления, как управлять своим делом, – усмехнулся Диего. – Ты не хуже меня знаешь, Хуан, что старые методы уже не подходят. Мы живем в 80-е годы, и нам нужна умелая, эффективная экономика, достойная мировой конкуренции…
Диего продолжал объяснять достоинства свободной торговли, и Мелани, на которую этот разговор стал навевать скуку, перевела взгляд на окно, за которым раскинулся тенистый парк, а чуть в стороне виднелись редкие огни далеких пароходов, настолько слабые и нечеткие, что напоминали монитор с бегущей по нему тоненькой ниточкой кардиограммы умирающего сердца. Они снова были на вечере, снова в элегантном доме, снова все присутствующие были одеты в платья, купленные в самых дорогих модных европейских магазинах, и, как обычно, обсуждали надвигающуюся катастрофу. Или, на худой конец, мужчин. Мелани заметила свою новую знакомую, Зу-Зу Лобос, беседующую с красивой, элегантной женщиной, и направилась к ним в поисках новой темы для разговора.
– Мелани, дорогая, как я рада видеть вас! Вы великолепно выглядите. – Свой комплимент сверхшикарная Зу-Зу произнесла на чистом английском. – Вы знакомы с Терезой де Таннери? Мелани Сантос. Мелани недавно вышла замуж за Диего, – объяснила Зу-Зу, а затем опять обратилась к Мелани. – Большую часть времени Тереза живет в Париже. Она приехала в Буэнос-Айрес вчера.
– Вы француженка? – поинтересовалась Мелани.
– Мой муж француз, а я жила в Буэнос-Айресе до замужества, – объяснила мадам де Таннери.
– Тереза самая настоящая аргентинка, Мелани. Ее род один из самых древних в стране.
– И не такая уж я настоящая аргентинка, Зу-Зу. Моя мама наполовину шотландка, – протестовала Тереза.
– Пожалуйста, совсем не обязательно говорить на английском ради меня, – сказала Мелани. – Que hermoso vestido tenes, Zou-Zou , – добавила она, показывая свое знание испанского.
– О, это… – произнесла Зу-Зу, не удостоив свое парижское платье даже быстрым взглядом. – Благодарю вас, но это старое платье. – Она качнула своей белокурой головкой, и браслет с изумрудами скользнул вниз по ее худой изящной руке. – Ваш испанский изумителен, Мелани, – добавила она, – но в значении слова „красивый" в данном случае лучше употребить слово „lindo" или „bonito" вместо „hermoso" .
– Раньше Диего всегда исправлял меня, когда я говорила „esposo" , – сказала Мелани. – Несомненно, он мой „marido" . Он говорит, что только невоспитанные люди говорят „mi esposo" в значении „мой муж", и он дал мне длинный список того, как надо и не надо говорить. Я все еще никак не запомню его весь.
– Это все очень глупо, – согласилась Тереза.
Они болтали о трудностях изучения неуловимых оттенков значения различных языков, когда Мелани заметила Диего, ищущего ее взглядом в этом огромном зале.
– Я думаю, Диего собирается идти домой. Он летит в Майами завтра утром, – сказала она.
На прощание женщины обменялись легкими поцелуями. И только Мелани отошла на пару шагов, как услышала спокойный голос Терезы.
– Она очень мила, – говорила мадам де Таннери Зу-Зу, – но она чересчур беспокоится о том, чтобы правильно говорить. Все, что ей нужно, так это слушать своего свекра, и тогда она будет знать, как не надо говорить.
– Твой отец родился в Буэнос-Айресе? – спросила Мелани Диего, когда они ехали домой.
– Нет. Он приехал из Сальты. Это провинция на севере. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что… – Мелани не могла сказать почему, этим она обнаружила бы слишком явное любопытство, зародившиеся сомнения по поводу родословной своего свекра.
– Потому что я заметила, его произношение отличается от произношения твоей матери, – в итоге произнесла она.
– Ты неплохо чувствуешь испанский, – с оттенком одобрения ответил Диего. – Мама также приехала из Сальты, но она говорит с буэнос-айресским акцентом, потому что училась здесь. Ее матерью была Тита де ла Форсе, принадлежащая к одной из старинных семей в Санте. Я показывал тебе дом Саймона де ла Форсе недалеко от нас. Он был сводным братом Титы. Саймон был самым богатым мужчиной в Аргентине. Он умер в свою брачную ночь, и его жена Эрианн унаследовала все его состояние. Некоторое время Тита и ее сестра хотели затеять судебный процесс и отобрать у нее все наследство, они были уверены, что она убила мужа, чтобы заполучить его деньги, но у них не оказалось настоящих доказательств. Сейчас Эрианн живет за границей. Она невероятно красива, и, несомненно, у нее достаточно любовников. Саймон женился на ней после того, как его первая жена умерла от укуса змеи. Эрианн была в их имении, в Сальте… – продолжал Диего, и Мелани удивилась тому, как он легко ушел от вопроса, рассказывая в подробностях о женах его дяди, хотя исходной точкой их разговора был его собственный отец.
– Расскажи мне о семье своего отца, – наконец перебила она его.
– Мой отец был единственным ребенком в семье, а мои дедушка и бабушка умерли до того, как я родился, поэтому я ничего не могу рассказать тебе о них. Вернемся к Эрианн…
История семьи Сантосов была богата различными событиями и подчас неправдоподобными легендами, но история самого Амилькара была, на удивление, самой короткой из всех.
Диего вышел из ванной, вытирая полотенцем волосы, другое полотенце было обернуто вокруг талии. Мелани уже лежала в постели и читала „Ла Насьон" с карандашом в руне, делая соответствующие пометки на страницах; открытый словарь лежал около нее.
– Тебе не обязательно всякий раз смотреть в словарь, спрашивай меня, – сказал Диего, подойдя к Мелани. Она улыбнулась и отложила газету.
– Я отмечаю дома, а не слова. Я уже немного говорю по-испански и думаю, что пришло время обзаводиться собственным домом. Твоя мама ничего не говорит, но я уверена, она не хотела бы, чтобы мы жили здесь всегда, – объяснила Мелани Диего. – У вас еще не было разговора об этом?
– Нет. И я уверен, не будет. – Диего перестал сушить волосы и сел около Мелани. – Это и наш дом, дорогая. Он принадлежит семье вот уже семьдесят лет, и однажды я унаследую его. Он будет домом наших детей. Так что нет никаких причин для переезда в другое место, – прибавил он.
У них действительно не было никаких веских причин уезжать из этого дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36