Решетки на окне и дверях, основательные замки и запоры явно говорили о том, что до нее здесь уже держали какого-то узника. Может быть, Диего и не лгал вовсе. Мария ведь сказала, что когда-то Марина жила в этой комнате, расческа могла принадлежать как раз ей.
Кто-то осторожно постучал в дверь.
– Можно нам войти, сеньора Мелани? – Это был Ремиго, его поведение совершенно изменилось. Теперь она снова была „сеньорой Мелани", с которой он должен был обращаться учтиво.
– Войдите, – ответила Мелани и услышала знакомый звук отодвигаемых засовов – ничего не изменилось, она продолжала быть пленницей.
Ремиго вошел в комнату, за ним следовали двое мужчин.
– Мой брат Касильдо, сеньора, – представил он смуглого мужчину, стоявшего справа от него. Из рассказа Диего Мелани вспомнила, что тот был надзирателем Марины.
Ремиго повернулся к другому мужчине.
– А это доктор Гомес из ближайшего селения. Сеньора Мария попросила его осмотреть вас… – добавил он.
Мария стояла у камина и задумчиво смотрела на огонь, когда зазвонил телефон.
– Что так поздно? – спросила она, как только услышала в трубке голос Амилькара. – Почему ты не позвонил мне раньше? У меня появилась проблема.
– Что бы это ни было, это ничто по сравнению с тем, что происходит здесь, – раздраженно бросил Амилькар. – У меня свои трудности. Я буду у тебя утром, но ты можешь начинать все устраивать уже сейчас. Полчаса назад мне звонил Тито. Американцы страстно желают видеть нас, и они обратились к своим друзьям за помощью, настоящей помощью. Это очень серьезно, Мария. Тито сказал, что ему удастся отложить это мероприятие на день – не больше, и это все, чем он сможет помочь. Завтра они придут в мой офис.
Мария почувствовала нервозность в голосе мужа. Разведывательное управление США может раздуть процесс в Америке против них. У него есть весомые доказательства, раз оно надеется вступить в борьбу с деловой сетью Сантосов в Буэнос-Айресе.
– Я понимаю, – пробормотала она, внезапно осознав всю грядущую опасность. Но ей придется дождаться приезда Амилькара сюда и расспросить во всех подробностях.
– Ты можешь рассказать мне о своих проблемах? – спросил он.
– Мелани беременна, – ответила Мария. – Сегодня утром она сказала мне об этом, и я попросила доктора Гомеса проверить, правда ли это. Вскоре он принесет результаты анализов, но даже после осмотра он абсолютно уверен в ее беременности.
– Ты хочешь сказать, что твой план изменился?
– Он больше невозможен, Амилькар. Этот ребенок – наш внук. Теперь она одна из нас, – ответила Мария.
Мелани выключила телевизор и взяла одну из книг, стоящих стопкой на столе. Пару часов назад их принесла служанка, когда пришла убрать поднос после ленча. С ней вместе зашел Касильдо и принес телевизор и радио.
– Сеньора Мария прислала их вам, – произнесла девушка, указывая на книги.
Могла быть только одна причина столь внезапного внимания к ее особе, поэтому Мелани мысленно поздравила себя с мудрым решением: позволить доктору Гомесу осмотреть себя без сопротивления. В этом не было никакого особого расчета, просто она почувствовала отвращение при мысли, что, если она откажется от осмотра, Ремиго и Касильдо принудят ее силой.
– Если я вам понадоблюсь, вот здесь есть звонок, – прибавила девушка, показывая кнопку, скрытую с внутренней стороны передней спинки кровати.
– Спасибо. Как тебя зовут? – спросила Мелани.
– Виолетта, сеньора, – ответила служанка и, слегка кивнув головой, покинула комнату. Мелани услышала знакомый скрежет задвигаемых засовов. До того как Мария узнала о ребенке Диего, ее интересовало в Мелани лишь ее молчание, и если бы та смогла уверить в этом свою свекровь, то появилась бы хоть минимальная надежда, что Мария позволит ей когда-нибудь уехать совсем. Но сейчас все изменилось, будущий ребенок создал между ними определенные отношения.
Весь день Мелани провела в отчаянии, которое чередовалось с приступами жалости к самой себе и бесплодными мыслями о выходе из сложившейся ситуации. Временами она пыталась смотреть телевизор или читать книги, но ничто не могло отвлечь ее от мучительных дум. Мария и Амилькар ни за что не расстанутся с ребенком Диего. Даже если она заявит в полицию об их темных делишках, то они выйдут на свободу самое большее через день.
Солнце почти зашло, когда совсем недалеко послышалось сильное зловещее громыхание, а в небе вспыхнуло яркое огненное зарево. Мелани встала на стул и выглянула в окно. Это был колоссальный пожар всего в двухстах-трехстах ярдах отсюда. Мелани спрыгнула со стула и позвонила служанке.
– Что это? – спросила она, как только Виолетта вошла в комнату.
– Я не знаю. Сеньора Мария желает, чтобы вы через полчаса присоединились к ней за ужином, – ответила девушка и вышла. Мелани снова услышала скрежет задвигающихся засовов.
– Я так рада, что ты решила поужинать вместе со мной. Садись, пожалуйста, – приветствовала Мария невестку, когда та входила в комнату. – Благодарю, Ремиго, ты можешь идти, – добавила она, позвонив в маленький колокольчик, стоявший около нее на столе. В столовую вошла девушка, другая молоденькая индианка, похожая на Виолетту; она несла огромную оранжевую тыкву на серебряном подносе, который поставила около Марии.
– Ты, должно быть, заметила, что пища здесь очень простая, – извиняющимся тоном, точно так, как она говорила со своими гостями в Буэнос-Айресе, произнесла Мария. Она подняла верхнюю часть тыквы, внутри нее оказалось тушеное мясо, рис и овощи. Мария взяла серебряную ложку и стала раскладывать еду по тарелкам. – Это карбонада, очень популярное в здешних местах блюдо. Я думаю, это самое питательное и вкусное, что могли приготовить эти девушки.
– Я надеюсь, вы не собираетесь превратить наш обед в светскую беседу, Мария. Будет лучше, если вы ответите на мои вопросы, – прервала ее Мелани. – Вначале я хочу знать, был ли Диего вовлечен в ваш… бизнес?
– Да, конечно, – ответила Мария, передавая Мелани тарелку. – Амилькар ввел его в наши дела несколько лет назад, и он не разочаровал нас. У Диего очень хорошая голова, он просчитывал все до малейших деталей, особенно полезен он был для меня. С тех пор как сын присоединился к нашему делу, у меня не было нужды так часто летать в Нью-Йорк, чтобы контролировать наши вложения. Ты ведь знаешь, что Амилькар не очень силен в английском. – Мария попробовала кушанье, потянулась за серебряной солонкой, стоящей на другом конце стола. – Они всегда забывают посолить, – недовольно пробурчала она.
– Но Диего знал, как делаются эти деньги? – настаивала Мелани.
Мария бросила на нее насмешливый взгляд.
– Он должен был бы быть чересчур рассеянным, если бы не заметил этого. Послушай, значение Диего было более чем важным в распределении наших денег. Он был преемником Амилькара. Он знал все тонкости бизнеса, и его роль была решающей. Он вывозил деньги из Америки в Рио. Амилькар не может сам летать. А ты так и не догадывалась, откуда у нас столько денег?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду. Мне казалось, деньги никогда не покидают Америку.
– Это было бы очень неблагоразумно, – сказала Мария поучительно. – Здесь как раз самое слабое звено в цепи. Ты не можешь класть в банк один-два миллиона долларов наличными каждый месяц, если не хочешь вызвать удивление по поводу того, откуда берутся столь огромные суммы. Намного проще вывозить деньги из страны в самолете и доставлять в Уругвай, где банки не контролируются, там не задают вопросов о наличных деньгах. У Диего появилась идея насчет поло-клуба в Пунта дель Эсте и строительства частного аэродрома. Превосходное оправдание. Таким образом отметались все подозрения. Эти деньги поступали в Швейцарию, подвергались законным банковским операциям и только затем возвращались назад в Америку. В швейцарских банках оставлять деньги глупо, их проценты смехотворны. А в Америке банкиры очень заинтересованы во вкладчиках: Диего был очень богатым иностранным клиентом, и его деньги поступали из-за границы через безупречные источники. Подобно другим вкладчикам такого масштаба, Диего прилетал на собственном самолете и поэтому редко задерживался надолго. Все было великолепно продумано и отточено, но два-три года назад начались осложнения, вначале в Майами, а затем и в Нью-Йорке. Колумбийцы захотели работать самостоятельно, они убили много людей, включая и нескольких наших. Они до такой степени расширили торговлю, что заставили Рейгана предпринять решительные меры. Можно делать миллионы, не привлекая внимания других, но не биллионы же. Нужно знать меру.
– В наркотиках? – удивленно спросила Мелани.
– Во всем. Так можно дойти до беды.
– Вы хотите сказать, что это колумбийцы убили Диего? – спросила Мелани.
Мария сложила руки в умоляющем жесте.
– Я не знаю. Там оказались какие-то повреждения в самолете, но это могла быть и диверсия, – ответила она. – Я не уверена, что хочу это знать.
– Почему? Потому что вы знаете, что Диего мог бы и не погибнуть, не будь он втянут в ваш бизнес?
– Потому что уже ничего нельзя изменить: он погиб, – огрызнулась Мария. – К тому же есть доказательство, что он взял все деньги с наших счетов в Нью-Йорке перед своей смертью. Это были миллионы. Я так ошибалась в нем… Но не стоит останавливаться на этой печальной теме, – примиряюще произнесла она, – когда еще так много всего в будущем. Твой ребенок – это самый драгоценный подарок, который ты можешь преподнести нам, Мелани. Я так счастлива, а Амилькар пребывает в сильнейшем волнении. После такого огромного горя семья вновь возрождается.
Еще этим утром Мария была готова убить ее. Мелани очень хотелось знать о новом плане своей свекрови, и сама она предположила лишь один вариант: Мария" собирается держать ее здесь до рождения ребенка, а затем в любом случае избавится от нее.
– Я хочу, чтобы мой ребенок родился в Америке, Мария, – объявила она, как будто у нее еще оставалась возможность диктовать свои условия.
Мария бросила на нее иронический взгляд.
– Я могу понять твое желание, но при данных обстоятельствах это не совсем разумно. Ты будешь окружена всевозможной заботой, ребенок должен родиться здесь. Антоны всегда рождались под солнцем Южного полушария, – высокопарно произнесла Мария, как будто принадлежала к одной из древнейших династий. Где-то совсем рядом раздался взрыв, от которого посуда на столе задрожала. – Мы сносим несколько лишних сооружений, – объяснила Мария, прочитав недоумение и испуг на лице Мелани. Снаружи доносился лай догов, до ужаса напоминавший дикие первобытные звуки, и в комнату стал проникать запах керосина.
– В любом случае, мы не собираемся возвращаться в Буэнос-Айрес, – продолжала Мария. – По крайней мере, некоторое время. Мы с Амилькаром решили отдохнуть в нашем имении в Парагвае, завтра утром он приедет сюда. Это восхитительное место, очень уединенное, просто рай, где мы будем в полнейшей безопасности. Я уверена, тебе и ребенку там понравится.
– Вы надеетесь, что я поеду с вами? – нервно произнесла Мелани.
– А разве нет? – Голос Марии напряженно зазвенел. Керосиновые испарения все больше наполняли комнату, и это еще сильнее накаляло атмосферу.
– Вы не сможете всю жизнь держать меня около себя против моей воли. Это абсурд.
– Я и не собираюсь, потому что в этом нет необходимости после всего, что произошло… Знаешь, Мелани, через несколько месяцев у тебя появится ребенок. Тебе нужно будет найти на редкость красноречивого адвоката для того, чтобы доказать, что ты вышла замуж за Диего и жила с нами рядом три года, не ведая о том, чем мы занимаемся. Все слышали, как ты объявила о своем отъезде, а через несколько дней Амилькар и я покинем Аргентину. Слишком много совпадений, слишком много свидетелей того, что ты живешь вместе с нами по собственному желанию – и ничего не изменится, если ты пойдешь в полицию и выдвинешь обвинения против нас. Мы не одни связаны с этим делом, у нас есть могущественные друзья, которые были нашими партнерами, и они будут обеспокоены тем, что ты можешь знать о них. Я уверена, ты не захочешь жить в постоянном страхе, что тебя могут в любую минуту убить. Из всего, сказанного мной, действительно разумные люди сделают вывод, что у них нет иного выхода. Подобные вещи происходят очень легко.
– Возможно, ваша жизнь в порядке и вы можете спать спокойно по ночам, но меня это не устраивает. Вы ненормальная, хуже, чем ненормальная: вы полная идиотка, Мария! – кричала Мелани.
– Иногда ты такая… – Голос Марии начал дрожать.
– Грубая? Вульгарная? Говорите! Вам не нужно подбирать выражения, вы знаете.
– Наоборот, я хотела сказать „наивная". Но, возможно, это одно и то же, ты права.
– Ну, это уж чересчур! – взорвалась Мелани. – Вы, торговка наркотинами, считаете, что имеете право покровительствовать мне!
Мария закрыла глаза, стараясь сдержать свое раздражение и нетерпение.
– Очень трудно, когда тебя не понимают, – произнесла она. – Мы очень разные, Мелани. Я родилась, имея многое, и вернула себе свое же. Разве это не справедливо? А ты не имела права выходить замуж за Диего.
– Иногда кажется, что только вы одна можете иметь какие-либо права, – саркастически заметила Мелани, и Мария ответила на ее слова злым взглядом.
– Не будь нахальной, – прошипела она.
– И это говорите вы! Вы до того уверены в своем праве судить других, что чувствуете свое постоянное превосходство. Я, по-вашему, была недостойна Диего: вот в чем проблема, настоящая проблема. Для вас женитьба вашего сына на простой девушке была чудовищным криминалом.
– Но я никогда не говорила, что предпочитаю кого-то, кто не является посторонним для нас, кого-то, кто понимает наши ценности лучше. Я не люблю случайностей. С такими людьми, как ты, существует одна проблема: вы судите людей по роду их занятий.
– Мой брат умер, потому что связался с такими людьми, как вы. – Мелани два года сдерживала себя, скрывая свои мысли, теперь она могла высказать все. – Вы убиваете людей и после этого смеете учить меня нормам поведения! Да меня тошнит от вас!
– Твои взгляды на жизнь так же примитивны, как и твой язык, Мелани. Я думала, что ты более разумна, но, видно, это мне показалось… Люди покупают то, что мы продаем, потому что сами хотят этого. Некоторые губят наркотиками свою жизнь, но это их собственный выбор. Ты не можешь обвинить меня в этом, как не можешь обвинять „Дженерал моторс" в автомобильных катастрофах. Я никого не заставляю принимать наркотики.
– Не заставляете? Если бы так, то я обедала бы сейчас на борту самолета по пути в Нью-Йорк, а не здесь, и вы знаете об этом!
– Я не держу тебя. Ты свободна, можешь идти, – улыбнулась Мария, кивнув головой по направлению к стеклянным дверям, ведущим в галерею. – Но снаружи дом охраняют доги, и поля вокруг заминированы. Ты можешь найти, а можешь и не найти дорогу. А я могу не пойти к Касильдо и его людям, которые охраняют территорию, чтобы предупредить их, что я изменила свое решение и готова отпустить тебя этим вечером. А они вначале стреляют, а потом задают вопросы.
– Великолепно! Значит, я могу уйти завтра утром, средь бела дня. Я сумею найти дорогу, – ответила Мелани.
– У тебя есть только сегодняшняя ночь. И до рассвета у тебя есть время решить, какой вариант лучше. А завтра утром уже наступит другой день, и мы будем находиться в самолете по дороге в Парагвай. Тебе понравится там, – улыбнулась Мария и позвонила в колокольчик. Вошла служанка и стала убирать со стола. Мелани попыталась что-нибудь съесть со своей тарелки – она не хотела, чтобы потом специально для нее приносили еду.
– Доброй ночи, сеньора Мелани, – вежливо сказал Ремиго, пропуская Мелани в комнату и снова закрывая дверь. Возвращаясь с обеда, она мельком заметила немыслимую суету вокруг дома, люди сжигали какие-то коробки, корзины, бумаги. Во дворе зарево пламени было подобно яркому красному летнему закату на фоне чистого светлого неба – до такой степени был огромен костер. Что-то произошло, что-то заставляет Амилькара и Марию бежать. Возможно, их застукала полиция – эта мысль доставила Мелани некоторое удовлетворение. Но полицейские прибудут слишком поздно, когда Антоны уже уедут отсюда и заберут ее с собой. Если полиция найдет их, Мелани в конце концов сможет доказать свою невиновность, но это не спасет ее от месяцев тюрьмы. Ее ребенок может родиться там.
Завтра они уже будут в Парагвае. И Мелани там будет под постоянным надзором. Она слышала достаточно и знает, что эта страна является убежищем для всех, у кого есть много денег и связей, чтобы купить защиту от закона. „Из всего, сказанного мной, действительно разумные люди сделают вывод, что у них нет иного выхода. Подобные вещи происходят очень легко", – вспомнила Мелани слова Марии и подумала о том, что может произойти. После одного-двух лет вместе с ее ребенком, привыкшим к той жизни, ей будет легче принять их условия, чем решиться на побег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Кто-то осторожно постучал в дверь.
– Можно нам войти, сеньора Мелани? – Это был Ремиго, его поведение совершенно изменилось. Теперь она снова была „сеньорой Мелани", с которой он должен был обращаться учтиво.
– Войдите, – ответила Мелани и услышала знакомый звук отодвигаемых засовов – ничего не изменилось, она продолжала быть пленницей.
Ремиго вошел в комнату, за ним следовали двое мужчин.
– Мой брат Касильдо, сеньора, – представил он смуглого мужчину, стоявшего справа от него. Из рассказа Диего Мелани вспомнила, что тот был надзирателем Марины.
Ремиго повернулся к другому мужчине.
– А это доктор Гомес из ближайшего селения. Сеньора Мария попросила его осмотреть вас… – добавил он.
Мария стояла у камина и задумчиво смотрела на огонь, когда зазвонил телефон.
– Что так поздно? – спросила она, как только услышала в трубке голос Амилькара. – Почему ты не позвонил мне раньше? У меня появилась проблема.
– Что бы это ни было, это ничто по сравнению с тем, что происходит здесь, – раздраженно бросил Амилькар. – У меня свои трудности. Я буду у тебя утром, но ты можешь начинать все устраивать уже сейчас. Полчаса назад мне звонил Тито. Американцы страстно желают видеть нас, и они обратились к своим друзьям за помощью, настоящей помощью. Это очень серьезно, Мария. Тито сказал, что ему удастся отложить это мероприятие на день – не больше, и это все, чем он сможет помочь. Завтра они придут в мой офис.
Мария почувствовала нервозность в голосе мужа. Разведывательное управление США может раздуть процесс в Америке против них. У него есть весомые доказательства, раз оно надеется вступить в борьбу с деловой сетью Сантосов в Буэнос-Айресе.
– Я понимаю, – пробормотала она, внезапно осознав всю грядущую опасность. Но ей придется дождаться приезда Амилькара сюда и расспросить во всех подробностях.
– Ты можешь рассказать мне о своих проблемах? – спросил он.
– Мелани беременна, – ответила Мария. – Сегодня утром она сказала мне об этом, и я попросила доктора Гомеса проверить, правда ли это. Вскоре он принесет результаты анализов, но даже после осмотра он абсолютно уверен в ее беременности.
– Ты хочешь сказать, что твой план изменился?
– Он больше невозможен, Амилькар. Этот ребенок – наш внук. Теперь она одна из нас, – ответила Мария.
Мелани выключила телевизор и взяла одну из книг, стоящих стопкой на столе. Пару часов назад их принесла служанка, когда пришла убрать поднос после ленча. С ней вместе зашел Касильдо и принес телевизор и радио.
– Сеньора Мария прислала их вам, – произнесла девушка, указывая на книги.
Могла быть только одна причина столь внезапного внимания к ее особе, поэтому Мелани мысленно поздравила себя с мудрым решением: позволить доктору Гомесу осмотреть себя без сопротивления. В этом не было никакого особого расчета, просто она почувствовала отвращение при мысли, что, если она откажется от осмотра, Ремиго и Касильдо принудят ее силой.
– Если я вам понадоблюсь, вот здесь есть звонок, – прибавила девушка, показывая кнопку, скрытую с внутренней стороны передней спинки кровати.
– Спасибо. Как тебя зовут? – спросила Мелани.
– Виолетта, сеньора, – ответила служанка и, слегка кивнув головой, покинула комнату. Мелани услышала знакомый скрежет задвигаемых засовов. До того как Мария узнала о ребенке Диего, ее интересовало в Мелани лишь ее молчание, и если бы та смогла уверить в этом свою свекровь, то появилась бы хоть минимальная надежда, что Мария позволит ей когда-нибудь уехать совсем. Но сейчас все изменилось, будущий ребенок создал между ними определенные отношения.
Весь день Мелани провела в отчаянии, которое чередовалось с приступами жалости к самой себе и бесплодными мыслями о выходе из сложившейся ситуации. Временами она пыталась смотреть телевизор или читать книги, но ничто не могло отвлечь ее от мучительных дум. Мария и Амилькар ни за что не расстанутся с ребенком Диего. Даже если она заявит в полицию об их темных делишках, то они выйдут на свободу самое большее через день.
Солнце почти зашло, когда совсем недалеко послышалось сильное зловещее громыхание, а в небе вспыхнуло яркое огненное зарево. Мелани встала на стул и выглянула в окно. Это был колоссальный пожар всего в двухстах-трехстах ярдах отсюда. Мелани спрыгнула со стула и позвонила служанке.
– Что это? – спросила она, как только Виолетта вошла в комнату.
– Я не знаю. Сеньора Мария желает, чтобы вы через полчаса присоединились к ней за ужином, – ответила девушка и вышла. Мелани снова услышала скрежет задвигающихся засовов.
– Я так рада, что ты решила поужинать вместе со мной. Садись, пожалуйста, – приветствовала Мария невестку, когда та входила в комнату. – Благодарю, Ремиго, ты можешь идти, – добавила она, позвонив в маленький колокольчик, стоявший около нее на столе. В столовую вошла девушка, другая молоденькая индианка, похожая на Виолетту; она несла огромную оранжевую тыкву на серебряном подносе, который поставила около Марии.
– Ты, должно быть, заметила, что пища здесь очень простая, – извиняющимся тоном, точно так, как она говорила со своими гостями в Буэнос-Айресе, произнесла Мария. Она подняла верхнюю часть тыквы, внутри нее оказалось тушеное мясо, рис и овощи. Мария взяла серебряную ложку и стала раскладывать еду по тарелкам. – Это карбонада, очень популярное в здешних местах блюдо. Я думаю, это самое питательное и вкусное, что могли приготовить эти девушки.
– Я надеюсь, вы не собираетесь превратить наш обед в светскую беседу, Мария. Будет лучше, если вы ответите на мои вопросы, – прервала ее Мелани. – Вначале я хочу знать, был ли Диего вовлечен в ваш… бизнес?
– Да, конечно, – ответила Мария, передавая Мелани тарелку. – Амилькар ввел его в наши дела несколько лет назад, и он не разочаровал нас. У Диего очень хорошая голова, он просчитывал все до малейших деталей, особенно полезен он был для меня. С тех пор как сын присоединился к нашему делу, у меня не было нужды так часто летать в Нью-Йорк, чтобы контролировать наши вложения. Ты ведь знаешь, что Амилькар не очень силен в английском. – Мария попробовала кушанье, потянулась за серебряной солонкой, стоящей на другом конце стола. – Они всегда забывают посолить, – недовольно пробурчала она.
– Но Диего знал, как делаются эти деньги? – настаивала Мелани.
Мария бросила на нее насмешливый взгляд.
– Он должен был бы быть чересчур рассеянным, если бы не заметил этого. Послушай, значение Диего было более чем важным в распределении наших денег. Он был преемником Амилькара. Он знал все тонкости бизнеса, и его роль была решающей. Он вывозил деньги из Америки в Рио. Амилькар не может сам летать. А ты так и не догадывалась, откуда у нас столько денег?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду. Мне казалось, деньги никогда не покидают Америку.
– Это было бы очень неблагоразумно, – сказала Мария поучительно. – Здесь как раз самое слабое звено в цепи. Ты не можешь класть в банк один-два миллиона долларов наличными каждый месяц, если не хочешь вызвать удивление по поводу того, откуда берутся столь огромные суммы. Намного проще вывозить деньги из страны в самолете и доставлять в Уругвай, где банки не контролируются, там не задают вопросов о наличных деньгах. У Диего появилась идея насчет поло-клуба в Пунта дель Эсте и строительства частного аэродрома. Превосходное оправдание. Таким образом отметались все подозрения. Эти деньги поступали в Швейцарию, подвергались законным банковским операциям и только затем возвращались назад в Америку. В швейцарских банках оставлять деньги глупо, их проценты смехотворны. А в Америке банкиры очень заинтересованы во вкладчиках: Диего был очень богатым иностранным клиентом, и его деньги поступали из-за границы через безупречные источники. Подобно другим вкладчикам такого масштаба, Диего прилетал на собственном самолете и поэтому редко задерживался надолго. Все было великолепно продумано и отточено, но два-три года назад начались осложнения, вначале в Майами, а затем и в Нью-Йорке. Колумбийцы захотели работать самостоятельно, они убили много людей, включая и нескольких наших. Они до такой степени расширили торговлю, что заставили Рейгана предпринять решительные меры. Можно делать миллионы, не привлекая внимания других, но не биллионы же. Нужно знать меру.
– В наркотиках? – удивленно спросила Мелани.
– Во всем. Так можно дойти до беды.
– Вы хотите сказать, что это колумбийцы убили Диего? – спросила Мелани.
Мария сложила руки в умоляющем жесте.
– Я не знаю. Там оказались какие-то повреждения в самолете, но это могла быть и диверсия, – ответила она. – Я не уверена, что хочу это знать.
– Почему? Потому что вы знаете, что Диего мог бы и не погибнуть, не будь он втянут в ваш бизнес?
– Потому что уже ничего нельзя изменить: он погиб, – огрызнулась Мария. – К тому же есть доказательство, что он взял все деньги с наших счетов в Нью-Йорке перед своей смертью. Это были миллионы. Я так ошибалась в нем… Но не стоит останавливаться на этой печальной теме, – примиряюще произнесла она, – когда еще так много всего в будущем. Твой ребенок – это самый драгоценный подарок, который ты можешь преподнести нам, Мелани. Я так счастлива, а Амилькар пребывает в сильнейшем волнении. После такого огромного горя семья вновь возрождается.
Еще этим утром Мария была готова убить ее. Мелани очень хотелось знать о новом плане своей свекрови, и сама она предположила лишь один вариант: Мария" собирается держать ее здесь до рождения ребенка, а затем в любом случае избавится от нее.
– Я хочу, чтобы мой ребенок родился в Америке, Мария, – объявила она, как будто у нее еще оставалась возможность диктовать свои условия.
Мария бросила на нее иронический взгляд.
– Я могу понять твое желание, но при данных обстоятельствах это не совсем разумно. Ты будешь окружена всевозможной заботой, ребенок должен родиться здесь. Антоны всегда рождались под солнцем Южного полушария, – высокопарно произнесла Мария, как будто принадлежала к одной из древнейших династий. Где-то совсем рядом раздался взрыв, от которого посуда на столе задрожала. – Мы сносим несколько лишних сооружений, – объяснила Мария, прочитав недоумение и испуг на лице Мелани. Снаружи доносился лай догов, до ужаса напоминавший дикие первобытные звуки, и в комнату стал проникать запах керосина.
– В любом случае, мы не собираемся возвращаться в Буэнос-Айрес, – продолжала Мария. – По крайней мере, некоторое время. Мы с Амилькаром решили отдохнуть в нашем имении в Парагвае, завтра утром он приедет сюда. Это восхитительное место, очень уединенное, просто рай, где мы будем в полнейшей безопасности. Я уверена, тебе и ребенку там понравится.
– Вы надеетесь, что я поеду с вами? – нервно произнесла Мелани.
– А разве нет? – Голос Марии напряженно зазвенел. Керосиновые испарения все больше наполняли комнату, и это еще сильнее накаляло атмосферу.
– Вы не сможете всю жизнь держать меня около себя против моей воли. Это абсурд.
– Я и не собираюсь, потому что в этом нет необходимости после всего, что произошло… Знаешь, Мелани, через несколько месяцев у тебя появится ребенок. Тебе нужно будет найти на редкость красноречивого адвоката для того, чтобы доказать, что ты вышла замуж за Диего и жила с нами рядом три года, не ведая о том, чем мы занимаемся. Все слышали, как ты объявила о своем отъезде, а через несколько дней Амилькар и я покинем Аргентину. Слишком много совпадений, слишком много свидетелей того, что ты живешь вместе с нами по собственному желанию – и ничего не изменится, если ты пойдешь в полицию и выдвинешь обвинения против нас. Мы не одни связаны с этим делом, у нас есть могущественные друзья, которые были нашими партнерами, и они будут обеспокоены тем, что ты можешь знать о них. Я уверена, ты не захочешь жить в постоянном страхе, что тебя могут в любую минуту убить. Из всего, сказанного мной, действительно разумные люди сделают вывод, что у них нет иного выхода. Подобные вещи происходят очень легко.
– Возможно, ваша жизнь в порядке и вы можете спать спокойно по ночам, но меня это не устраивает. Вы ненормальная, хуже, чем ненормальная: вы полная идиотка, Мария! – кричала Мелани.
– Иногда ты такая… – Голос Марии начал дрожать.
– Грубая? Вульгарная? Говорите! Вам не нужно подбирать выражения, вы знаете.
– Наоборот, я хотела сказать „наивная". Но, возможно, это одно и то же, ты права.
– Ну, это уж чересчур! – взорвалась Мелани. – Вы, торговка наркотинами, считаете, что имеете право покровительствовать мне!
Мария закрыла глаза, стараясь сдержать свое раздражение и нетерпение.
– Очень трудно, когда тебя не понимают, – произнесла она. – Мы очень разные, Мелани. Я родилась, имея многое, и вернула себе свое же. Разве это не справедливо? А ты не имела права выходить замуж за Диего.
– Иногда кажется, что только вы одна можете иметь какие-либо права, – саркастически заметила Мелани, и Мария ответила на ее слова злым взглядом.
– Не будь нахальной, – прошипела она.
– И это говорите вы! Вы до того уверены в своем праве судить других, что чувствуете свое постоянное превосходство. Я, по-вашему, была недостойна Диего: вот в чем проблема, настоящая проблема. Для вас женитьба вашего сына на простой девушке была чудовищным криминалом.
– Но я никогда не говорила, что предпочитаю кого-то, кто не является посторонним для нас, кого-то, кто понимает наши ценности лучше. Я не люблю случайностей. С такими людьми, как ты, существует одна проблема: вы судите людей по роду их занятий.
– Мой брат умер, потому что связался с такими людьми, как вы. – Мелани два года сдерживала себя, скрывая свои мысли, теперь она могла высказать все. – Вы убиваете людей и после этого смеете учить меня нормам поведения! Да меня тошнит от вас!
– Твои взгляды на жизнь так же примитивны, как и твой язык, Мелани. Я думала, что ты более разумна, но, видно, это мне показалось… Люди покупают то, что мы продаем, потому что сами хотят этого. Некоторые губят наркотиками свою жизнь, но это их собственный выбор. Ты не можешь обвинить меня в этом, как не можешь обвинять „Дженерал моторс" в автомобильных катастрофах. Я никого не заставляю принимать наркотики.
– Не заставляете? Если бы так, то я обедала бы сейчас на борту самолета по пути в Нью-Йорк, а не здесь, и вы знаете об этом!
– Я не держу тебя. Ты свободна, можешь идти, – улыбнулась Мария, кивнув головой по направлению к стеклянным дверям, ведущим в галерею. – Но снаружи дом охраняют доги, и поля вокруг заминированы. Ты можешь найти, а можешь и не найти дорогу. А я могу не пойти к Касильдо и его людям, которые охраняют территорию, чтобы предупредить их, что я изменила свое решение и готова отпустить тебя этим вечером. А они вначале стреляют, а потом задают вопросы.
– Великолепно! Значит, я могу уйти завтра утром, средь бела дня. Я сумею найти дорогу, – ответила Мелани.
– У тебя есть только сегодняшняя ночь. И до рассвета у тебя есть время решить, какой вариант лучше. А завтра утром уже наступит другой день, и мы будем находиться в самолете по дороге в Парагвай. Тебе понравится там, – улыбнулась Мария и позвонила в колокольчик. Вошла служанка и стала убирать со стола. Мелани попыталась что-нибудь съесть со своей тарелки – она не хотела, чтобы потом специально для нее приносили еду.
– Доброй ночи, сеньора Мелани, – вежливо сказал Ремиго, пропуская Мелани в комнату и снова закрывая дверь. Возвращаясь с обеда, она мельком заметила немыслимую суету вокруг дома, люди сжигали какие-то коробки, корзины, бумаги. Во дворе зарево пламени было подобно яркому красному летнему закату на фоне чистого светлого неба – до такой степени был огромен костер. Что-то произошло, что-то заставляет Амилькара и Марию бежать. Возможно, их застукала полиция – эта мысль доставила Мелани некоторое удовлетворение. Но полицейские прибудут слишком поздно, когда Антоны уже уедут отсюда и заберут ее с собой. Если полиция найдет их, Мелани в конце концов сможет доказать свою невиновность, но это не спасет ее от месяцев тюрьмы. Ее ребенок может родиться там.
Завтра они уже будут в Парагвае. И Мелани там будет под постоянным надзором. Она слышала достаточно и знает, что эта страна является убежищем для всех, у кого есть много денег и связей, чтобы купить защиту от закона. „Из всего, сказанного мной, действительно разумные люди сделают вывод, что у них нет иного выхода. Подобные вещи происходят очень легко", – вспомнила Мелани слова Марии и подумала о том, что может произойти. После одного-двух лет вместе с ее ребенком, привыкшим к той жизни, ей будет легче принять их условия, чем решиться на побег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36