– Зачем ты рассказываешь мне об этом? – спросила она. – Это все равно не изменит моего отношения к тебе.
– Я знаю, как ты ко мне относишься. Проблема не в этом. Если бы не твоя глупая мораль, ты бы сейчас была со мной, и все было бы как прежде, как и должно было быть. Я люблю тебя, и Питер мой сын, а не его. Мы оба грешны, но на его грехи ты закрываешь глаза, а на мои нет. Ты не веришь мне, потому что все еще любишь меня. Меня, а не его. И ты знаешь это…
– Я не хочу продолжать этот разговор по телефону, – прервала его Фрэнсис. – Мы можем встретиться и поговорить.
Искушение – засадить Диего в тюрьму, чтобы он навсегда исчез из ее жизни, – было велико и непреодолимо.
– Это не так просто, – ответил он. – Я уже говорил, что за тобой следят. Мне надо быть осторожным.
– Это твои проблемы. Ты можешь сказать своим ребятам, чтобы они оставили меня в покое.
– Мои ребята профессионалы, и если бы они следили за тобой, этого не смог бы заметить даже я. Кто эти, я не знаю, но не полицейские, иначе они не прятались бы каждый раз, стоит лишь лицу официальных служб появиться у них на пути. Может, это твой муж следит за тобой?
– Это не он.
– Почему ты так уверена? Насколько мне известно, он не все рассказывает тебе.
– А может, они следят за тобой, – резко парировала Фрэнсис.
Последнее замечание Диего вывело ее из себя.
– Не думаю. Но в любом случае встречаться сейчас рискованно. Да и нет смысла, пока ты не изменишь своего мнения. Ты уже знаешь, где мы можем встретиться, – сказал Диего.
– Где мы встретимся, решать мне, – ответила Фрэнсис.
Некоторое время Диего молчал.
– И не вздумай привести с собой полицейских, – наконец проговорил он. – Я постараюсь все устроить. Позвоню тебе в среду утром. И на всякий случай освободи вечер.
– …И еще он сказал, что ты продавал военные ракеты аргентинцам. Сначала я подумала, что это просто угроза, чтобы любым способом заставить меня немедленно встретиться с ним, но, когда я наконец согласилась и предложила ему поговорить с глазу на глаз, он отказался, сказав, что сейчас не время. Он предупредил меня, что позвонит в среду. Ты тем временем можешь сообщить о нашей встрече полиции.
Фрэнсис терпеливо ждала, что скажет Норман.
– Он не говорил тебе, есть ли у него доказательства? – наконец произнес он, и Фрэнсис поняла: все, о чем говорил Диего, было правдой.
– Почему ты не рассказывал мне?
– Не рассказывал о чем?
– Что ты занимался продажей оружия.
– Да, не рассказывал. Но я заключил в своей жизни множество сделок, Фрэнсис. Я же не могу сообщать тебе о каждой из них. К тому же это было задолго до нашей женитьбы. То, что ты или я делали до того, как мы встретились, не имеет отношения к нашей совместной жизни.
– Это верно, – ответила Фрэнсис. – Но я предпочла бы знать. Это, по крайней мере, дало бы мне право самой судить о твоих поступках.
– Увиденное мною в воскресенье не слишком подтверждает тот факт, что я для тебя хоть что-то значу, – резко заметил Норман.
Воцарившееся глубокое молчание лишь подтверждало то, что они оба знают, о чем идет речь.
– Прости, Фрэнсис. Я сказал глупость. Конечно, ты права, дорогая, но давай сначала решим нашу сегодняшнюю проблему. Он говорил вздор, но факт остается фактом: он пытается шантажировать нас. Чего он хочет?
– Я уже говорила тебе. Он хочет вернуть меня и Питера. Он хочет вернуть свою семью! – выдохнула Фрэнсис, решив наконец разрушить ту стену, которую она так старательно много лет возводила вокруг своей семьи.
Диего раскрыл ей глаза и показал, что это было в действительности: спектакль, играемый на освещенных призрачным светом подмостках, где каждый актер, великолепно зная свою роль и место на сцене, старается не импровизировать, чтобы не подвергать опасности прекрасную иллюзию.
– Ну почему из всех земных благ он хочет именно это?! – проворчал Норман.
Фрэнсис не верила своим ушам: чтобы ее рассудительный муж попал под власть эмоций и сказал нечто подобное вслух – это было невероятно.
– Питеру нечего с ним делать, – продолжал Норман, и тут Фрэнсис все поняла.
На протяжении долгих лет самые лучшие намерения по отношению к Питеру, его любовь к мальчику и молчание постепенно превратили первоначальную ложь в неоспоримый для Нормана факт. Норман искренне и слепо поверил в то, что Питер – его настоящий сын. И если Фрэнсис сейчас развеет иллюзии мужа и напомнит ему истинное положение вещей, то нанесет тем самым жестокий удар Норману. Она не хотела этого.
– Знаю. Я думаю, это лишь очередная угроза, – наконец проговорила Фрэнсис.
– Он мошенник. Может быть, на самом деле ему нужны деньги, – продолжал рассуждать Норман.
Он сам не верил в то, что говорил, и они оба знали это.
– Может быть, но я так не думаю.
Фрэнсис хотелось, чтобы этот неприятный разговор поскорее закончился. Они уже слишком близко подошли к правде, и оставалось самое сложное: признаться друг другу, что они на самом деле думают об этом.
– Считаю, будет лучше пока не посвящать в это дело полицию. Мы еще не располагаем достаточным количеством сведений, – сказал Норман. – Возможно, ты встретишься с ним опять, постарайся тогда выяснить, что ему на самом деле нужно. Но будь осторожна, не подвергай себя излишней опасности.
Норман предложил Фрэнсис решение, которое оставляло право выбора за ней.
– Положись на меня. Я сделаю все, что смогу, – ответила она.
– Спасибо, что позвонили нам. До понедельника 13 апреля офис работать не будет. Если у вас есть к нам какие-либо вопросы, пожалуйста, оставьте свое сообщение с указанием вашего имени и номера телефона. Сразу же, как только это станет возможно, мы обязательно свяжемся с вами. Говорите, пожалуйста, после звукового сигнала.
Фрэнсис перемотала пленку, прослушала запись и после этого выключила автоответчик.
Ни на работе, ни дома Фрэнсис старалась не думать о разговоре с Норманом, который состоялся накануне. Фрэнсис разрешила Евгении всю эту неделю быть свободной. Сама мысль, что кто-то постоянно будет рядом и что ей придется поддерживать пустые, но тягостные для нее сейчас разговоры, была невыносима для Фрэнсис точно так же, как ожидание звонка Диего. Фрэнсис боялась этого ожидания, она боялась, что почувствует разочарование, когда, подняв трубку, услышит чей-нибудь другой голос, а не Диего. Было маловероятно, что он позвонит раньше среды, как обещал. Диего наслаждался игрой, которую вел, а игра имеет смысл, если в ней установлены четкие правила. Покидая сейчас офис, Фрэнсис нарушает установленные правила, но, в конце концов, он может позвонить ей и домой. Она предпочитает ждать на своей собственной территории. Пришло время установить свои правила.
Фрэнсис еще раз придирчиво осмотрела стол. Все было в полном порядке: все бумаги и письма зарегистрированы, счета оплачены, и все это аккуратно уложено в папки. Ей нет смысла приходить на работу до понедельника.
Закрыв за собой дверь, Фрэнсис почувствовала тоску, как будто она расставалась с чем-то дорогим для себя, как будто говорила „прощай" своей надежде. Эта мысль показалась Фрэнсис столь абсурдной, что она решила как можно скорее отогнать ее от себя. Через минуту Фрэнсис уже шла среди многолюдной толпы по Кингз-роуд. После разговора с Диего она всегда, идя по улице, оборачивалась, пытаясь разыскать среди толпы тех, кто, по словам Диего, следил за ней. Сейчас Фрэнсис это не беспокоило. Кто бы они ни были, какое это имеет значение?!
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
– Тебя не было на работе, – заявил Диего.
Даже по телефону Фрэнсис смогла уловить в его голосе явное раздражение.
– Возможно, мы оба сегодня непредсказуемы, – ответила Фрэнсис.
– Ты не можешь быть „непредсказуемой". Никогда.
– Ты чересчур нервничаешь. Что-нибудь произошло? – вежливо спросила она.
– Если кто-то находится рядом и ты не можешь разговаривать, я позвоню позже. – Диего был на грани бешенства.
– Нет, все нормально. Я одна. Может, ты придешь? – предложила Фрэнсис.
– Ты, наверное, считаешь меня дураком. С чего это ты стала теперь такой любезной?
– Я не могу не быть любезной после того, что ты рассказал мне о Нормане.
– Так, значит, ты знаешь, что это правда, – произнес он. – И что ты чувствуешь теперь?
В трубке раздалось потрескивание – какие-то неполадки на линии.
– Надеюсь, ты не записываешь этот разговор, – забеспокоилась Фрэнсис, как будто это имело для нее значение.
– В этом нет нужды, – ответил Диего, и в его голосе уже не было напряженности. – Просто помехи – я звоню из своей машины… Либо твои друзья пытаются выследить меня.
– В любом случае, мы начали говорить друг другу правду. Сам решай, когда нам лучше встретиться, – сказала Фрэнсис.
– Это будет не так, как на прошлой неделе?
– Многое изменилось с тех пор. Это не будет для тебя неожиданностью.
– Я рад, что ты наконец поняла, чего хочешь.
– Я не знаю, чего я хочу, но я знаю, что я сейчас чувствую, – сказала Фрэнсис.
– Значит, ты еще любишь меня? – Чуть вызывающий тон его вопроса и ожидание в голосе почти стерли все остальное, почти заставили Фрэнсис забыть обо всем.
– Я не знаю. Не спрашивай меня об этом сейчас.
– Я спрошу тебя снова вечером, – настаивал он.
– Ты предполагаешь, что я могу встретиться с тобой сегодня вечером? Или что я хочу увидеть тебя сегодня вечером? Но я не говорила этого. – Фрэнсис получила огромное удовольствие от его молчания.
– Не играй со мной, – наконец произнес он.
– Почему нет? Это то, что ты делаешь на протяжении всего времени – играешь в различного рода игры.
– Я только заставляю тебя посмотреть фактам в лицо. Ты сказала, что хочешь правды во всем.
– Жаль, что ты не был настолько правдив, когда это действительно имело значение.
– А разве есть разница? Ложь есть ложь.
– Это совершенно разные вещи, и ты знаешь об этом.
– Поэтому ты не любишь своего мужа. Останься со мной, и все будет так же, как было. Мы будем жить там, где ты захочешь и как захочешь.
– Несмотря на то что ты продаешь кокаин, – едко заметила Фрэнсис.
Диего рассмеялся.
– Я уже стал порядочным. Ну хорошо, почти порядочным, но это можно изменить. Мне не нужно делать ничего противозаконного. Я стану таким, каким ты захочешь меня видеть.
– Ты сумасшедший. Я никогда не брошу Питера. Сделка касается только меня, на моих условиях. Он исключается из нее.
– Мы обсуждали это. Ты не должна бросать его. Но в конце концов это твое дело.
– Я знаю, что это мое дело, и я знаю, чего я хочу. А ты решаешь. Иначе мы можем оставить все как есть.
– Разговаривать по телефону – ты это имеешь в виду? – усмехнулся он. – Это не жизнь. Я хочу быть с тобой.
– И я хочу быть с тобой. Иногда, но не всегда. Ты и я можем продолжать жить каждый своей жизнью. И это именно то, чего я хочу.
– Ты предлагаешь мне завести роман со своей собственной женой? Это весьма романтично. Но мне казалось, ты не одобряешь лжи, – съязвил Диего.
– Временами мы можем и лгать, – пробормотала Фрэнсис. – Я хочу встретиться с тобой сегодня. Мы бесполезно тратим драгоценное время, – быстро добавила она.
Но ответом ей на другом конце провода было только молчание.
– Сегодня вечером я уезжаю, – наконец откликнулся Диего.
– Когда ты вернешься?
– Не знаю.
– Я хочу увидеть тебя, Диего. И вновь молчание.
– Будь готова к трем часам. За тобой заедут. Ты должна следовать моим инструкциям, – ответил он.
Она была согласна на все, что бы он ни предложил. Все вновь превратилось в игру, а в играх нет места чувствам.
Фрэнсис лежала в ванне, вдыхая одурманивающий аромат мимозового масла, тонкой пленкой покрывшего поверхность воды. Этим утром она попала под сильный ливень и теперь могла позволить себе получить удовольствие.
Теплая вода приятно окутала плечи Фрэнсис, и, расслабившись, она вытянула ноги и откинулась на стенку ванны. Фрэнсис могла быть с Диего на своих условиях, снова приобрести власть над ним, если бы была готова допустить, что до сих пор любит его. Она поверила в его угрозы, потому что они были единственным приемлемым предлогом для встреч с ним. Но круг самообмана ни к чему не приводит, дороги назад нет, об этом свидетельствовали все ее опасения и чувства. Однако сейчас Фрэнсис могла бы быть с ним. Сейчас – и еще долгое время.
Закрыв глаза, Фрэнсис с волнением вспоминала лучшие минуты своей жизни. Она снова увидела себя и Диего в Нью-Йорке и в Буэнос-Айресе, в знакомых комнатах, в знакомых кроватях. Эти образы никогда не забывались и возникали в памяти так же ясно, как и отражение ее лица в его глазах, когда он склонялся над ней. Фрэнсис почти ощутила вкус его губ, жар его кожи, почти услышала его волнующий шепот – все это было похоже на мельчайшие кусочки мозаики, которую сейчас она складывала вместе, и так тщательно и кропотливо, словно реставрировала редчайшую фреску, восстанавливая равновесие в своих мечтах, оттачивая мельчайшую подробность, пока картина не предстала перед ее глазами сверкающей и четкой, как живая.
Вода начала остывать. Фрэнсис потянулась к бамбуковой чаше, стоящей около нее, и выбрала новый кусок мыла. Она намылила мягкую губку так сильно, что ее пальцы даже не были видны сквозь ароматный слой пены. Вода ручьями стекала с тела молодой женщины, когда она встала из ванны. Губка медленно изучала все изгибы тела, оставляя на нем длинные полоски пены и рассеивая вокруг пьянящий аромат папоротника. Фрэнсис открыла краны, и вода ливнем обрушилась на нее, смывая с тела остатки пены, собирая их в белоснежное воздушное кольцо на поверхности воды.
Наконец она вышла из ванны и, взяв полотенце, начала неторопливо вытираться. Погрузив пальцы в банку с кремом, Фрэнсис сначала наложила его на плечи и руки, а затем легкими движениями нанесла на все тело, пока ее кожа не приобрела ровного блеска. Фрэнсис критически осмотрела себя в зеркале. С каждым годом она все больше времени после душа стала проводить у зеркала, не столько получая подтверждение своей привлекательности, сколько успокаивая себя. Скоро ей будет сорок, или, по крайней мере, скорее, чем ей хотелось бы. Но сейчас она с удовольствием разглядывала свое тело, потому что представила, как на нее мог бы смотреть Диего.
Одежда, которую Фрэнсис приготовила заранее, лежала на кровати. Она начала медленно одеваться; тон колготок показался ей неудачным, и она выбрала другие, но потом опять решила надеть первые. Затем Фрэнсис скользнула в платье и внимательно рассмотрела себя в зеркале; ее ноги показались ей слишком белыми. Подойдя к гардеробу, она окинула взглядом свои вещи и на этот раз выбрала серо-голубой брючный костюм. Фрэнсис купила его, почувствовав какое-то импульсивное желание приобрести эту вещь, хотя отлично понимала, что она совершенно не подходит к ее обычному стилю. И до сих пор она ни разу костюм не надевала.
Сейчас Фрэнсис надела его, осмотрела себя и была приятно удивлена тем, что увидела. Ее рука скользнула под отворот, приподнимая его, и кончиками пальцев расстегнула кружевной лифчик. Сняв пиджак, Фрэнсис сбросила лифчик и затем, снова надевая пиджак, вздрогнула от прикосновения холодного шелковистого полотна к своей обнаженной груди.
Одевшись, она добавила несколько последних штрихов к макияжу и подушилась экзотическими духами.
Около трех часов, когда Фрэнсис уже спускалась по ступенькам, в дверь позвонили. Перед тем как открыть ее, Фрэнсис надела пальто и взяла сумочку. За дверью оказался коренастый мужчина в джинсах и пиджаке.
– Такси для Мелани, – сказал он.
– Благодарю вас. Это я, – ответила Фрэнсис.
Это имя не звучало странно, когда его произносил Диего, но сейчас, в первый раз за многие годы, она услышала его от другого человека.
– У вас есть какой-нибудь багаж? – спросил мужчина.
Его вопрос взволновал Фрэнсис, но спросить его о чем-то значило возбудить его любопытство, позволить ему обратить на себя чрезмерное внимание. Он был типичным лондонским таксистом: на его форменной кожаной куртке была прикреплена медная пластина с именем, а сверкающая черная машина, уже заведенная, стояла у входа. Лучше быть простым пассажиром.
Фрэнсис надела темные очки.
– Нет.
Шофер открыл перед ней дверь, и Фрэнсис села в машину.
Через несколько секунд они присоединились к транспортному потоку на Бромптон-роуд, и Фрэнсис вытянула ноги, пытаясь устроиться поудобнее. Но она была слишком возбуждена, чтобы расслабиться, как и для того, чтобы чувствовать себя виноватой. Возможно, ее чувство вины было противоречиво и поэтому освобождало ее от мучительных мыслей. А может быть, то чувство, которое охватило ее, было совсем иным и ощущение вины придет к ней завтра или еще позже.
После утреннего разговора Фрэнсис поняла, что найти решение можно всегда. Норман боится разоблачения, Диего боится быть пойманным, она боится за Питера. Норман хочет спокойствия, Диего хочет быть с ней и Питером, а она хочет того, что у нее уже есть, плюс Диего, но на ее условиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36