Мелани позвонила в комнату обслуги и заказала завтрак, затем вошла в ванную и до упора открыла краны душа. Клубы дыма сгущались в воздухе и покрывали мраморные стены полотном мельчайших капелек. Мелани почувствовала воду, струящуюся по ее волосам, плечам, груди, тонким ручейком спускающуюся к пупку; ее мыслями завладел образ Диего, его руки, скользящие по ее мыльной коже, убыстряют свой темп…
Мелани вышла из душа. Энергично растираясь белым банным полотенцем, она разглядывала свое отражение в зеркальной стене ванной комнаты. Махровая ткань подчеркивала золотисто-коричневое сияние ее кожи, и Мелани наслаждалась созерцанием своего тела. Отбросив полотенце, она достала бутылочку косметического молочка и, налив крем на ладонь, долго втирала его в тело, пока ножа не приобрела спокойный равномерный блеск. Воспоминания о Диего все больше заполняли ее существо.
Стук в дверь нарушил ход ее мыслей. Она обернула влажные волосы другим полотенцем, скользнула в махровый халат и открыла дверь горничной. Девушка поставила завтрак на стол у окна и ушла.
Мелани налила из серебряного кофейника крепкого ароматного кофе, густого и черного, подобно самому лучшему шоколаду. Сделав несколько глотков и отставив кофе чуть в сторону, она принялась за фрукты. Разрезав пополам папайю, ядро которой, состоящее из вязкой массы блестящих зерен, находилось среди зрелой мякоти и сока, Мелани отломила ложкой маленький кусочек от нее; восхитительный кислый душистый вкус заполнил рот. Этот вкус прекрасно гармонировал с горечью кофе. В хрустальной чаше находились и другие экзотические фрукты. Манго, гуаява, ананас – это все, что она знала, но было еще много других, о которых Мелани раньше не имела представления, но они тоже имели божественный аромат и вкус. Их кожура была пронизана солнечными лучами и сияла всевозможными оттенками красного, оранжевого и желтого. Таким же ярким светом переливалось неспокойно шумевшее море, предпочитавшее другие цвета: от темно-синего до серебристо-серого. Горы вдали были окрашены в золото, а их спокойные обнаженные скалы обернули свои подножия в густой слой бархатной зелени.
Солнечные лучи уже проникли в глубь комнаты и скользили по кровати, одеялу и простыням. Все это было бы прелестным началом дня, если бы рядом с ней сейчас был Диего, притягивающий, как всегда, с мокрыми после душа волосами. Они долго смотрели бы друг на друга через стол, и в конце концов он поднял бы ее на руки и отнес на кровать. Их смеющиеся губы были бы сладкими и липкими от фруктов; ее руки быстро бы стянули с него полотенце, и они долго и лениво любили друг друга этим ранним утром. Мелани всем сердцем хотела, чтобы Диего оказался здесь.
Еще не было и семи утра. Мелани позвонила в отделение обслуги и заказала носильщика и такси. Она только закончила одеваться, как зазвонил телефон.
– Это портье, сеньора. Здесь вас спрашивает мистер Сантос.
Мелани улыбнулась. Диего так же, как она, не мог больше ждать и приехал к ней сам.
– Пожалуйста, проводите его ко мне, – торопливо проговорила она в телефонную трубку и, положив ее на рычаг, бросилась к двери. По коридору раздались шаги, быстро приближавшиеся к ее номеру. Мелани открыла дверь и распахнула объятия.
Но за дверью стоял не Диего, а Амилькар. Его глаза были налиты кровью, два черных диска в красных кольцах. Он был мертвенно-бледен, намного бледнее, чем обычно. Мрачный, безмолвный. Ремиго неуверенно шел позади своего господина. Руки Мелани опустились.
– Самолет Диего разбился в середине ночи в Мехико. Он погиб. – Амилькар оттолкнул Мелани в сторону и решительно прошел в комнату. Ремиго последовал за ним. – Лучше расскажи мне всю правду, – повелительно произнес Амилькар.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Одетые в черное, с покрытыми черными кружевными вуалями склоненными головами, Мелани и Мария стояли около двери при входе в фамильный склеп Сантосов, стены которого были невидимы за огромными венками, сложенными рядом высокой горой. Амилькар стоял возле Марии, его глаза были скрыты темными очками. А позади толпилось множество людей, растянувшихся узкой линией вдоль склепа: друзья и служащие, честолюбцы и бессребреники, политические деятели и завсегдатаи их гостиной, люди слишком молодые, не понимавшие смысла смерти, и старики, для которых эта церемония была болезненным напоминанием, что и их смерть не за горами. Все они стояли и смотрели, как в свете яркого утреннего солнца гроб Диего опускали в семейный склеп. На лицах присутствующих отражались неподдельное отчаяние и печаль. На похороны богатых людей всегда приходит много народу, но Диего был ведь еще совсем молодым, веселым, любящим жизнь человеком, у которого было много друзей. Даже для тех, кто не особенно хорошо знал его, тот факт, что он умер таким молодым, был при жизни так удачлив во всех отношениях, счастлив в браке, являлся достаточной причиной чувствовать огромное потрясение от происшедшего. Особенно трудно было пережить случившееся его семье. Всегда казалось, что нет ничего на свете, способного уничтожить совершенную красоту его жены, но ее с трудом можно было узнать в печальной фигуре, стоявшей около склепа. Ее плечи согнулись под тяжестью обрушившегося горя, прекрасные глаза опухли и покраснели, а искусанные от безграничных мучений губы покрылись волдырями. Сердце разрывалось на части от одного взгляда на Мелани Сантос.
Только те, кто хорошо знал Марию Сантос, могли обнаружить в ней сходные признаки горя. Она стояла неестественно прямо, ее волосы и одежда были, как всегда, безукоризненны, и неизменный жемчуг слегка проблескивал сквозь черную вуаль, скрывавшую ее лицо. Женщина, стоявшая у склепа, в который только что положили ее сына, казалась все той же Марией, полностью контролирующей свои чувства и поддерживающей идеальный внешний вид. Только редкое нервное подергивание мышцы в углу рта и неморгающий, застывший взгляд говорили о ее напряженном состоянии.
Она первой вошла в склеп, за ней последовали Амилькар и Мелани. Вскоре после того, как семья Сантосов скрылась за стенами склепа, чтобы еще раз попрощаться с умершим, толпа, оставшаяся снаружи, разделилась на несколько небольших групп. Одни обсуждали различные версии того, как все произошло, другие умышленно уходили от данной темы и старались говорить совсем о других вещах, и все эти разговоры немного рассеяли гнетущую атмосферу смерти. Но появление семьи Сантосов, как веяние безграничной скорби, заставило всех замолчать.
Амилькар с женой и невесткой направились к воротам кладбища, за ними медленно пошли остальные. И только сейчас, идя по кипарисовой аллее, заметив причудливо разукрашенную церковь в конце нее, Мелани впервые за все это время почувствовала всю полноту своего одиночества. Предыдущие дни были наполнены присутствием внезапно обрушившегося горя, надеждами на сообщения, что все это ошибка и никакой аварии не было, бесконечными соболезнованиями, выражаемыми либо лично, либо по телефону. Выдвижные полки и стенные шкафы были пусты, все личные бумаги Диего Мелани выложила в огромный ящик и попросила шофера отвезти их в офис, чтобы секретарша мужа могла их разобрать, – сама заниматься этим она была не в силах. Мелани оставила у себя лишь несколько писем, написанных ей Диего, альбом с их совместными фотографиями, который за эти дни она изучила до мельчайших подробностей.
Атмосфера равнодушия и установленный ритуал каждого дня, привычные в их доме, отвлекали Мелани от полного погружения в свое горе, а единственной опорой, давшей ей возможность продержаться все это время, были всевозможные таблетки: голубые – от бессонницы, белые – для снятия напряжения, оранжевые – для восстановления сил.
Но вот привезли Диего. Мелани хотела спуститься во двор, когда прибыл гроб, но, мельком увидев из окна своей спальни выгружаемый огромный ящик и услышав злые реплики человека, руководившего рабочими, несшими этот тяжелый груз, решила подождать в своей комнате, пока они уйдут. Наконец Мелани услышала звук отъезжавшего грузовика.
Проходя через первый этаж галереи, она увидела поднимающуюся по ступенькам Марию, выглядевшую довольно сердитой. Мелани отпрыгнула от балюстрады и прижалась к длинному ряду книжных шкафов, ожидая, когда Мария уйдет к себе в комнаты.
Мелани была удивлена, что ее свекровь не осталась у гроба своего сына в библиотеке, из которой имелся вход в часовню, где будет проходить церемония отпевания перед погребением. Хотя ничего не было сказано, Мелани чувствовала, что Мария в смерти сына видела полное восстановление своих прав над ним. Ее свекровь объяснила ей весь обряд прощания сегодня утром, перед тем как гроб был внесен в дом. С раннего вечера начали приходить люди, это был нескончаемый поток визитеров, закончившийся лишь к середине ночи, когда остались только родственники и очень близкие друзья, чтобы провести вместе с покойником последние минуты его пребывания в доме, поддержать и утешить его семью. В девять часов утра в дом опять стали стекаться друзья, чуть позже они все отправятся в церковь Пилар на последнюю мессу перед похоронами. После бессонной ночи Мария посоветовала Мелани немного отдохнуть. Для Мелани все происходившее было довольно странным. Она действительно устала от ночи, проведенной в вежливых осторожных беседах, но решила не спать. Ей хотелось хоть немного посидеть одной возле гроба мужа.
Мелани открыла дверь в библиотеку; в воздухе стоял запах горячего металла. Утром группа рабочих под руководством Марии привела комнату в надлежащий вид. Черный бархат покрывал стены и окна, на одной из стен висело большое серебряное распятие. Возле него стояло шесть тонких серебряных подсвечников, а чуть поодаль находился гроб Диего. Здесь стояли Амилькар и мужчина в спецодежде, державший в рунах электропилу.
Только теперь Мелани заметила крышку гроба из темного дерева, отполированную, как черный металл, лежавшую на полу. Около нее были разбросаны рабочие инструменты. Первой ее мыслью было, что мужчина закрывает гроб, и она рассердилась на Амилькара и Марию за то, что они не дали ей возможность в последний раз увидеть Диего. Но потом она вспомнила, что говорил один из служащих, присутствовавший на опознании останков Диего. Рассказывая обо всем Амилькару, он понизил голос и опустил глаза: „Гроб будет закрыт, конечно, я уверен… вы понимаете… в таких обстоятельствах… лучше… легче для семьи… такая ужасная катастрофа… ну, вы понимаете, дамы…" Амилькар кивнул головой и остался безмолвным. И сейчас он пристально смотрел на свою невестку, в его взгляде читалось неодобрение.
– Я думал, что ты отдыхаешь, Мелани. – Ему пришлось кричать, чтобы его голос слышался сквозь визг электрической пилы, но мужчина сразу остановил свою работу, как только увидел вошедшую в комнату Мелани.
– Вы делаете что-то ужасное! – Мелани приблизилась к гробу и оттолкнула рабочего в сторону. Широкая цинковая крышка, запечатывающая гроб, была разрезана вдоль края верхней части и в середине. – Вы, должно быть, сумасшедший? – кричала она на Амилькара.
– Я хочу в последний раз посмотреть на своего сына, – пробормотал он. Потом кивнул головой мужчине, и тот достал из своей сумки небольшой лом. Подцепив один край, он отодвинул металлическую плиту в сторону.
Мелани мельком заметила белую атласную обивку и белый саван, покрывающий плечи и голову Диего. Но голова была закрыта не полностью, открытым оставалось небольшое пространство, на котором покоилось то, что когда-то было его красивым и мужественным лицом. Теперь это были раздавленные куски тела, либо покрытые мертвенной бледностью, либо распухшие от багровых кровоподтеков, но все вместе лишь отдаленно напоминало очертания человеческого лица. Ее свекор наклонился над гробом и пристально всмотрелся в останки Диего. Не выдержав, Мелани бросилась прочь из комнаты. Амилькар перекрестился и повернулся к мужчине.
– Запаивай, – бросил он рабочему, перед тем как выйти из библиотеки. Мужчина надел защитные очки и взял в руки паяльник.
Мелани наблюдала за Амилькаром, выходящим из комнаты, стараясь прочитать на его лице хоть какие-нибудь чувства, но тот был таким, как всегда; не обращая на нее внимания, он направился к лестнице. Мелани подождала, когда рабочий оставит библиотеку, и вошла туда снова. Много позже сюда пришла Мария с двумя горничными. Она обнаружила Мелани сидящей в полумраке комнаты в окружении зажженных свечей около гроба Диего.
Панихида прошла не так болезненно, как предполагала Мелани. В начале вечера нескончаемый поток друзей и знакомых отвлек ее от горестных мыслей. В середине ночи, слушая несколько часов подряд пустые разговоры и выпив бесчисленное количество чашек черного кофе, Мелани пошла на кухню за стаканом воды, не желая просить кого-нибудь из слуг и чтобы хоть немного развеяться. Когда она вошла в буфетную, ее почтительно приветствовали три женщины, сидевшие за столом и тихо разговаривавшие. Одна из них выглядела довольно пожилой; у всех троих была сухая морщинистая кожа людей, которые большую часть жизни провели под палящим солнцем и сильными ветрами. Женщины были одеты в дешевые старые черные платья, и Мелани предположила, что они, должно быть, когда-то работали в семье Сантосов. Они кивнули головами в ответ на приветствие Мелани, но, когда она вновь прошла мимо них, они даже не посмотрели на нее, словно оказывать знаки внимания Мелани Сантос дважды было ниже их достоинства.
Большинство гостей ушли около часа ночи, остались лишь самые близкие друзья Марии, сидевшие вокруг нее в гостиной.
Мелани вернулась в библиотеку. Она пробыла там не более десяти минут, как дверь открылась и она услышала голос Амилькара.
– Входи, мама, – произнес он. Старая женщина, которую Мелани видела сегодня на кухне, вошла в комнату в сопровождении двух других. Амилькар быстро закрыл за ними дверь. Он заметил Мелани только сейчас, но опять, казалось, не обратил на нее внимания. Встав около гроба, женщины сложили руки и склонили головы в молитве. Мелани подумала, что более молодые женщины могли быть сестрами Амилькара. Спустя несколько минут Амилькар осторожно покашлял и, взяв мать за руку, вывел свою семью из библиотеки.
Бабушки Диего и его тетушек не было на похоронах, или, возможно, они затерялись среди толпы, где ни Мелани, ни кто-то другой не могли увидеть их. Это обстоятельство вернуло Мелани к воспоминаниям о ее первых днях с Диего, когда она чувствовала себя чужой в его доме и вынуждена была терпеть холодные враждебные взгляды Марии и Амилькара ради спокойствия своего мужа. Мелани прекрасно понимала, что могло скоро случиться с уходом Диего, когда у его родителей больше не оставалось причин терпеть ее присутствие в их доме.
Семья Сантосов подошла к воротам кладбища и остановилась, чтобы принять последние соболезнования от близких им людей. Мелани увидела Эдуардо де Чакаса, он подошел и обнял ее.
– Я не знаю, что сказать, только то, что я люблю тебя и очень сожалею, – пробормотал он. – Я хочу побыть с тобой эту неделю. Я был в Чили и только вчера прилетел и увидел газеты.
Его слова, его простые, уютные объятия разрушили в Мелани стену самообладания и выдержки, которую она воздвигла с таким трудом. Она уже не обращала внимания на стоявших вокруг людей и не могла вежливо отвечать на их стереотипные фразы.
– Увези меня отсюда, пожалуйста, – разрыдалась она. – Я хочу уйти, я больше не вынесу этого.
Мария услышала надрывные рыдания своей невестки и послала ей гневный неодобрительный взгляд. Но Мелани не обратила на него внимания и взяла Эдуардо за руку. Он повел ее к выходу, кивая головой проходящим мимо знакомым или перебрасываясь с ними парой слов. Они перешли широкую дорогу и остановились на другой стороне, где длинные вереницы фешенебельных ресторанов почти вплотную примыкали к кладбищу.
– Куда ты хочешь пойти? – спросил Эдуардо.
– Куда угодно, только не домой. Я не хочу видеть никого из знакомых, – ответила Мелани.
– Тогда нам лучше побыстрей уйти отсюда, пока они все не вышли с кладбища. Моя машина припаркована на углу. Давай позавтракаем в Кастанере, – предложил он. – Там мы не встретим никого. – Минуту спустя, отъезжая от кладбища, они заметили Амилькара и Марию, стоящих недалеко от ворот.
– Я не понимаю, как они могут так вести себя, – начала Мелани. – Она ни разу не заплакала, даже вчера, когда привезли гроб домой.
– Мария – это жестокий бесчувственный дьявол. Что ты собираешься теперь делать?
– Я не знаю, – ответила Мелани. – Вернусь в Нью-Йорк и найду работу, наверное. Здесь меня больше ничто не держит.
– Не принимай опрометчивых решений. Обдумай все хорошенько, а пока ничего не делай.
Мелани выглянула в окно.
– Я и так только этим и занималась все время, с тех пор как стала женой Диего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36