Когда бомба Императора взорвалась. Гостевой Центр в течение
наносекунд напоминал начавшееся извержение вулкана. А затем исчезла и сама
долина. Взрыв распространялся быстрее, чем мог воспринимать глаз,
захватывая и уничтожая собственные обломки. Возможно, половина манаби
погибла именно в это мгновение, когда четверть планеты стала жертвой
невиданного землетрясения.
Затем на борту "Дюрера" привели в действие распылитель планет: ракету
размером с эсминец, точнее, двухступенчатую ракету, снабженную генератором
стар-драйва в оболочке из империума-Х и несколькими тоннами АМ-2 в
качестве боеголовки. Первая ступень попала прямо в то место, где находился
Гостевой Центр, а вторая с включенными на полную мощь генераторами
направилась прямо к ядру планеты.
Для полного уничтожения планеты было совсем не обязательно, чтобы
вторая ступень пробила мантию, однако благодаря взрыву на "Нормандии" она
практически добралась до ядра. Несколько секунд планета манаби была похожа
на праздничный фонарик, громадные массы земли стали практически
прозрачными, и любой желающий мог взглянуть на расплавленное ядро Сейличи.
Оно начало распухать... расти... и взорвалось.
Сейличи закачалась, материки, океаны и атмосфера унеслись в космос, а
потом планета рассыпалась, потекла магма, точно начинка конфетки в руках у
ребенка.
В космосе потемнели экраны дисплеев, а потом включились резервные.
Вечный Император спокойно смотрел на кипящую и пылающую Сейличи.
- Есть связь с "Дюрером"?
- Да, сэр.
Император взял протянутый микрофон.
- Говорит Император, - сказал он без всякого вступления. - После
нашего старта удалось поймать какие-нибудь сигналы? Корабли поднимались в
воздух с поверхности Сейличи?
- Минутку, сир... нет, сир. Одна короткая передача из самого Центра,
адресат неизвестен, ответа не было. Больше ничего.
Император отдал микрофон офицеру связи.
"Отлично, - подумал он. - Все кончено. Разумеется, придется кое-что
подправить, но главная проблема решена".
Жаль, Стэн так и не узнал, что его восстание ничем не угрожало
Империи и самому Вечному Императору. Ему никто не опасен. И никогда не был
опасен. С самого начала.
А когда было это начало?
Возможно... Возможно, на острове Мауи.
Тысячи лет назад. Когда время измерялась от момента рождения умершего
Бога.
Мауи...
Звон разбитого стекла...


КНИГА ТРЕТЬЯ. ВАРИАНТ ДРАКОНА

21
МАУИ, 2174 ГОД НАШЕЙ ЭРЫ.
Мальчишка перебежал по неровной доске на узкую палубу соседней баржи.
Успел вовремя заметить обмазанный смолой трос, которым были связаны баржи,
прыгнул, поскользнулся, подлетел вверх, оставив внизу грязные воды залива,
где покачивались разнообразные суденышки, приземлился, чуть не упал,
быстро обогнул кучу мусора, сложенную на носу какого-то катера, и прижался
к палубе.
Ему вслед неслись громкие злобные крики. Шестеро парней. Старше,
сильнее. Они сказали, что хотят только заглянуть в его старый солдатский
рюкзак.
Не имело никакого значения, что они говорили. Мальчишка прекрасно
понимал, что у парней на уме. Раньше он никогда не ходил этим путем;
сейчас же прошел между старыми, вытащенными на берег кораблями, мимо
полузатопленных лодок, траулеров, принадлежавших рыбакам, и яхт,
владельцами которых наверняка были какие-то богачи пару веков назад.
Проскользнул мимо крошечных плавучих домиков китайцев, не меняющихся
тысячелетиями. Он упорно пробирался к каналу, потому что на
противоположном берегу находился город Каханамоку.
Мальчик знал, что шестеро преследователей не станут его убивать, если
найдут. Так ему, во всяком случае, казалось. Изобьют, конечно. Но его и
раньше били и, наверное, будут бить еще не раз. Кроме того, обидчики не
уйдут безнаказанными - синяки напомнят им о встрече с мальчишкой.
Содержимое рюкзака заставляло его спасаться бегством и готовиться к
сражению.
Потому что парни обязательно отнимут рюкзак, а потом откроют.
Коснутся своими грязными руками сокровищ, спрятанных внутри, станут над
ними смеяться, разорвут и бросят в вонючую воду залива.
Три книги. Настоящие. Старьевщик сказал, что они ему не нужны. Одна
толстая и две потоньше. Толстая книга была очень старой, с мелким шрифтом
и называлась "Тысяча и одна ночь". Мальчишка не имел ни малейшего понятия,
о чем эта книга, но он заглянул внутрь и понял, что сможет узнать о
чудеснейших и увлекательнейших приключениях удивительных существ, попавших
в самые невероятные места, а еще там были какие-то джинны и птица по имени
Рок. Вторая книга тоже обещала поведать ему много интересных тайн и
загадок. "Свобода от гравитации. Уравнения и первые эксперименты лорда
Арчибальда Маклина". Возможно, прочитав эту книгу, он сможет понять, как
так получается, что огромные наземные баржи, наполненные грузом, легко
поднимаются в воздух, пролетают над грязными водами залива мимо
заграждений туда, где стоят большие планетолеты. Третья книжка - "Дитя
звезд. Воспитание ребенка в глубоком космосе". Голографическое изображение
писательницы на обложке наводило на мысль, что она немного не в своем уме.
Какая разница? Ей по крайней мере удалось убраться с этой планеты, а
выглядела она немногим старше мальчишки.
Топот. Преследователи забрались на баржу. Желтые вспышки, фиолетовые.
Нет. Леонг Сак было бы за него стыдно. В сознании промелькнула мысль,
которой было гораздо больше лет, чем самому мальчишке: "Нет ничего
страшного в том, что ты стыдишься своих поступков, - если ты остался жив,
чтобы испытать это чувство".
Победный рев. Его заметили! К нему протянулась рука, чтобы вытащить
наружу, навстречу кулаку или палке. Мальчишка выхватил из кучи мусора
старую стеклянную вазу и разбил ее о какую-то опору, расположенную рядом.
Посыпалось стекло, мальчишка подпрыгнул и рассек длинным осколком вазы,
точно это был меч, лицо нападавшего.
Кровь. Отчаянный крик. Еще крик - на этот раз он вырвался из горла
самого мальчишки, когда он бросился на второго из преследовавших его
парней. Снова с силой размахнулся, рассек врагу руку. Потекла кровь. А
потом с криками и топотом пятеро помчались прочь, словно за ними гналось
целое стадо морских чудовищ. Один остался лежать, скорчившись, на палубе,
прикрывая руками то, что совсем недавно было лицом.
Мальчишка пришел в себя, метнулся в сторону и помчался по судну, не
обращая внимания на возмущенные вопли и ругань матросов, которые чистили
цепи и мыли палубу, перескочил через борт на маленькую лодочку, еще
прыжок... и исчез. Он бежал до тех пор, пока не оказался на пароме,
отправляющемся на противоположную сторону канала. Тяжело дыша, прижался к
канату ограждения. Мальчишка все еще держал в руке разбитую вазу. Она была
фиолетовой, желтой... и алой. В воду ее!
Мальчишка не хотел думать о том, что произошло. У него не было
ощущения, что он одержал победу. Он не испытывал гордости. Но ведь три
драгоценные книжки остались лежать в рюкзаке. Мальчишка решил, что понял
нечто, о чем не имел ни малейшего представления раньше. Необходимо знать,
какие опасности тебя могут подстерегать. И нужно иметь преимущество. О
котором неизвестно другим. Может быть, оружие... или знание.
Он покачал головой. Потому что не представлял, куда могут завести
подобные размышления, но твердо решил вернуться к ним позже. Сегодня он
понял одну очень важную вещь.
Мальчишку звали Кеа Ричардс. Ему было восемь лет.

К двадцать первому веку Гавайи превратились в гниющие трущобы.
Оставшиеся в живых местные жители обитали в резервациях, за содержание
которых платило правительство. Флора и фауна погибли, если не считать
нескольких ботанических садов и зоопарков. А население равнялось примерно
двадцати миллионам человек. Как всегда, события в мире оказались жестоки к
судьбе островов: китайцы вернулись к первобытному состоянию и отгородились
от всего остального мира бамбуковым занавесом. Японию погубили анархия и
землетрясения, религиозные войны превратили Индонезию в невежественное
теократическое государство. Не улучшили положения и антиазиатские законы,
изданные правительством Северной Америки в первые десятилетия века, еще до
того, как оно было свергнуто и установилось единое правление Землей.
Из всех островов почти не пострадали только Оаху и Мауи, поскольку
были самыми богатыми. Они меньше остальных отличались от прежних райских
местечек этого региона, подобно тому, как остров Манхэттен двадцатого века
отличался от скалистого куска земли, который Питер Минуит купил в
семнадцатом веке. Большой остров Гаваи не был ни сельскохозяйственным, ни
промышленным районом, но его населяли бедняки, являвшиеся источником
дешевой рабочей силы.
Центром Гавайских островов теперь стали Мауи - Молокаи - Ланаи -
Кахоолаве - Молокини. В далеком прошлом это был один остров, и Человек
сейчас пытался снова соединить их все в единое целое, построив великое
множество плавучих баррикад и дамб. И все из-за космоса. Гаваи были
прекрасным перевалочным пунктом для планетолетов, направляющихся на
терраформированные Марс и луны Юпитера и Сатурна. Или, гораздо реже, туда,
где громадные суда собирали команды для путешествий к звездам длиной в
целую жизнь. Именно на Гавайях производился запуск двух из пяти настоящих
звездных кораблей, построенных на Земле и отправленных в долгие и
баснословно дорогие исследовательские экспедиции.
На Мауи процветал самый разный бизнес - от баров и автомобильных
лавок до контор по импорту и экспорту. Множество кораблей - маленькие
прогулочные лодки и громадные плавучие рестораны, стоящие на якорях или
сцепленные друг с другом тросом, - заполняли бухты. Острова окружали
огромные понтонные заграждения Гамильтона, сделанные по тому же проекту,
что и приливные дамбы на Темзе; требовалось всего несколько секунд, чтобы
они превратились в волноломы в случае приближения урагана или цунами.
Более мощные волнорезы окружали глубокие места - там раньше был канал
Кеалаикахики, а теперь бросали якорь планетолеты.
Когда Кеа Ричардс родился, его семье принадлежало небольшое кафе на
острове Биг, в городе Хило. Кеа смутно помнил о том, как его отец и
бабушка рассказывали о старых, добрых временах, когда они жили на
материке. В их кафе подавали все; отец Кеа часто хвастался, что они могут
приготовить любое блюдо, которое попросит посетитель, если только им
сообщат рецепт и обеспечат ингредиентами. Он даже пару раз заключал пари,
которые неизменно выигрывал, производя на свет блюда со странными
названиями и весьма специфическим вкусом. Сам Кеа просто обожал, когда
отец ставил на стул ящик, а на ящик своего крошечного сына и делал вид,
что советуется с ним по поводу приготовления того или иного блюда. Кеа до
сих пор помнил некоторые рецепты наизусть.
Он почти забыл мать, если не считать того, что она была очень
красивой. А может, дело было в том, что Леонг Сак часто говорила об этом.
Неодобрительно. Его мать была наполовину ирландка и наполовину тайка, вот
почему у Кеа такие глаза, голубые, как зимнее небо, когда сильный ветер
разгоняет грязные серые облака. Кеа был ее единственным ребенком, а больше
она и не хотела. Мальчик так и не узнал, почему отец иногда пел одну
странную песню - он забыл почти все слова, кроме: "Облади, Облада, жизнь
продолжается..." А потом всегда устраивал ужасный скандал.
Когда мальчику было всего пять, мать исчезла. Отец организовал
поиски, опасаясь самого худшего, сам не понимая, в чем оно, это самое
худшее, может выражаться. Потом он нашел свою жену, точнее, узнал, что с
ней произошло. Она добровольно отправилась в долгое путешествие к звездам.
Старшие Ричардсы хмурились и опасливо пожимали плечами - реакция, которую
Кеа смог понять только много лет спустя, прочитав отчеты о несчастьях,
убийствах, безумии и прочих ужасах, случавшихся на огромных звездных
кораблях еще до того, как прерывалась связь с Землей.
Кеа Ричардс немного поплакал. А потом ему объяснили, что все это не
имеет никакого значения. Его мать будет чувствовать себя гораздо
счастливее там, где она находится. А им хорошо здесь. Втроем. Два года
спустя на остров налетел цунами.

Кеа карабкался на дерево, когда океан ушел.
Одна девочка сказала, что на этом дереве растет кокосовый орех, и Кеа
было ужасно интересно посмотреть, как он выглядит. Загрязнение окружающей
среды покончило с местными кокосовыми пальмами многие десятилетия назад.
Кеа обвязал ноги веревкой, закрепил ее вокруг ствола и полез наверх. Как
раз в этот момент он и посмотрел на море.
И открыл от изумления рот. Ему показалось, что огромная ревущая
приливная волна помчалась прочь от берега и исчезла в заливе Хило. Он в
жизни ничего подобного не видел. Рыбы извивались и били хвостами на
открывшемся илистом дне. Отступая, Атлантический океан прихватил с собой
обломки лодки, которую переворачивало и подбрасывало, словно детскую
игрушку. Вода уходила, как будто кто-то вытащил пробку из ванны.
Примерно в двух километрах от берега началось землетрясение - в
результате три огромные волны направились в сторону Гавайских островов.
Они были не такими уж большими, около полуметра высотой, но между гребнями
волн лежали сотни километров. Приборы почувствовали приближение
землетрясения и должны были подать сигнал тревоги, но в городе Хило в
момент, когда начался цунами, было тихо. Огромные заграждения, защищавшие
Комплекс Мауи и порт планетолетов, сыграли свою роль. Вокруг Хило таких
заграждений так и не собрались построить.
Кеа услышал крики. Увидел мечущихся людей. Некоторые из любопытства
бежали на берег, посмотреть, что происходит, другие, наоборот, мчались в
противоположную сторону. Где-то в конце улицы он заметил отца, который
звал Кеа. Мальчик свистнул, и отец принялся размахивать руками. Кеа начал
послушно спускаться вниз.
И тут он услышал рев. Море вернулось в Хило, как это уже происходило
четыре раза за последний век. Океанское дно несколько замедлило
приближение цунами, но теперь, когда волны добрались до мелководья, они
начали набирать высоту.
Первая была не самой большой из тех, что мальчику довелось видеть, -
отец брал его с собой в Оаху и показывал Северный берег во время зимней
непогоды, когда громадные волны высотой около десяти метров с шумом
обрушивались на землю. Эта волна была всего лишь пятиметровой, так
говорили потом. Но она мчалась со скоростью почти восемьсот километров в
час.
Волна сломала огромный волнорез, словно его там вовсе и не было, и
понеслась вперед, бурля и пенясь, сметая все на своем пути. Она крушила
большие здания и корабли, хижины и машины, вертолеты, людей. Крушила и
использовала в качестве боевых дубинок. Передняя часть волны представляла
собой прочную стену, состоящую из всевозможных обломков.
Кеа казалось, что он помнит, как отец попытался убежать, но волна
подхватила его вместе с крошечным домиком и кафе. Впрочем, может быть, он
и ошибся.
Мальчик пришел в себя через полтора дня в палате госпиталя для
бедных. Его нашли рыбаки; он был все еще привязан к дереву, которое
отнесло примерно на километр от берега. Тела его отца и бабушки так и не
обнаружили.
Кеа не попал в приют. В госпиталь пришла пожилая женщина, Леонг Сак.
И сказала директору, что когда-то работала на Ричардсов и они хорошо с ней
обращались. Кеа ее не помнил. Леонг Сак забрала его к себе домой.
На одной из узких улиц города Каханамоку у нее была небольшая
лавочка, где продавались бакалейные товары, которые могли долго лежать.
Жили они с Кеа над лавочкой. В первый день Сак сообщила Кеа правила,
которые он должен выполнять: быть хорошим мальчиком, то есть помогать в
лавке, когда в этом возникнет нужда, и не доставлять никаких хлопот. Она
сказала, что слишком стара и не в состоянии воспитывать хулигана. Она
сказала, что сама не знает, какое его ждет наказание, если он будет себя
плохо вести. И еще - Кеа должен учиться. Потому что это единственная
дорога, по которой можно выбраться из трущоб. Ей все равно, кем он станет,
лишь бы не застрял на всю жизнь в Каханамоку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63