Моя мать терпеливо переносила страдания, писала тетя Гадилда. Поначалу она утверждала, что несмотря на все сомнения доктора и всю его премудрую латынь она все-таки поправится и сама встретит на причале своего возмужавшего сына-моряка, со славой возвращавшегося домой из дальних странствий. Каждый день она твердила, что ей уже лучше и на следующий день она обязательно встанет с постели. Но, увы, с каждым днем она все больше теряла силы, и наконец, даже себе вынуждена была признаться, что надежды нет. Теперь у нее было лишь одно желание — увидеть меня перед смертью.Последний параграф письма, признаюсь, озадачил меня. Я никак не мог понять его смысла, хотя перечитал несколько раз. Тетя Гадилда любила выражаться витиевато и многозначительно. Она обожала писать намеками. Поэтому поначалу я решил не обращать внимания на эти строки, полагая их данью ее обычной страсти к таинственности. Тетушка писала:«Ты не должен, мой дорогой мальчик, винить себя за состояние здоровья своей бедной матери. Она, разумеется, волновалась за тебя, однако в то же время всегда испытывала гордость и удовлетворение по поводу твоего мужественного поступка. Ее болезнь объясняется другой бедой, которая свалилась на нас, но говорить об этом я в письме не могу. Мы расскажем тебе все, когда ты вернешься домой, твоя мать и я, конечно, если бедняжка доживет до твоего возвращения, в чем я очень сомневаюсь. Возвращайся как можно скорее, дорогой Роджер, и пусть Господь продлит ее жизнь до тех пор, пока она не увидит и не благословит тебя. Она просит меня передать тебе, что постоянно о тебе думает и гордится своим большим мужественным сыном».Другой бедой? Что это могло быть? Я перебрал все возможные варианты, какие только приходили мне в голову. Вряд ли это было как-то связано с деньгами. У них был небольшой доход и кое-какие сбережения, собранные за годы экономной жизни. Быть может они подверглись каким-то преследованиям из-за того, что я плавал с Джоном? Это тоже было крайне маловероятно, так как все в нашем городе открыто восхищались и гордились Джоном и всеми теми, кто плавал с ним, а английские законы не предусматривали наказания родственникам людей, нарушивших закон. Значит это тоже не то. Наконец я вспомнил о том, что писала тетя Гадилда в прошлом письме о сэре Бартлеми Лэдланде. Быть может он имел какое-то отношение к несчастью, которое стоило моей бедной матери жизни?Я поднялся со стула и принялся мерить шагами комнату, чувствуя, как глаза присутствующих внимательно следят за каждым моим движением. Я пытался привести в порядок свои мысли, хладнокровно обдумать, что я могу предпринять. То же чувство беспомощности, невозможности что-либо изменить, которое я испытал при смерти Клима, охватило меня вновь.Если бы только я мог сразу отправиться домой. Я испытал бы облегчение, даже если бы просто шагал под палящим африканским солнцем по направлению к дому. По крайней мере я чувствовал бы, что с каждым шагом приближаюсь к дому.Джон находился в соседней комнате. Там он вырабатывал с капитаном линию нашего поведения по отношению к бею. Высунувшись из комнаты, он задал мне какой-то вопрос. Так как я не ответил, ибо не понял, что вопрос относился ко мне, — он внимательно посмотрел на меня, а потом вошел в нашу комнату.— Что случилось? — спросил он. — Вид у тебя такой же несчастный, как у гребца-невольника на турецкой галере.Услышав новости, он помрачнел.— Чертовски жаль слышать это. Просто поверить не могу. Ведь твоя мать еще так молода. Быть может твоя тетушка преувеличивает опасность. С женщинами так бывает, ты же знаешь.Я покачал головой.— Нет — я убежден, что это правда, — сказал я. Надежду на выздоровление потеряли все, даже она сама. — Именно это и пугало меня, ведь это было так не похоже на нее.— Значит ты должен сейчас же возвращаться, — поспешно произнес он. — Мы сейчас снаряжаем в Марсель несколько судов. Они снимутся с якоря, как только закончится погрузка. Поедешь с ними. А дальше через Францию — домой. Через месяц или полтора будешь дома.Я указал на дату на письме. Оно шло сюда два месяца.— Она уже умерла. Я уверен в этом, Джон. Мне кажется я знал об этом еще до того, как распечатал письмо.— Не нужно так мрачно смотреть на жизнь, — он положил руку мне на плечо и крепко сжал, — я был в море, когда умерла моя мать. Получил письмо, извещающее о ее болезни, когда мы были у берегов Норвегии. Домой я смог вернуться лишь спустя год после ее смерти. Я ужасно переживал из-за этого. Мне казалось, что я тоже а какой-то степени виноват в ее смерти. Но также как и ты сейчас я ничего не мог сделать. — Он помолчал. — Абадад сказал мне, что все дела у тебя в образцовом порядке. Проверь с ним еще раз сегодня все цифры с тем, чтобы когда суда будут готовы к отплытию ты мог бы отправиться с ними.— А ты думал о возвращении, когда получил известие о болезни матери?— У меня не было такой возможности.— А если бы была, ты бы вернулся?Он задумался.— Я подписал контракт на весь рейс. Нет, думаю, не вернулся бы.— Я ведь тоже подписал контракт. Не хочу, чтобы кто-нибудь мог назвать меня дезертиром.Он внимательно взглянул на меня и больше ничего не сказав, удалился в другую комнату. Я вышел на балкон и просидел там почти час, глядя на море и думая о доме. Пока я сидел там, мои опасения превратились в уверенность. Мама умерла. Она просто не могла прожить два месяца в том состоянии, которое описала тетя Гадилда. Мне незачем было ехать домой, хотя и очень этого хотел.Джон возвратился в комнату. В руках он держал распечатанное письмо.— Роджер, — воскликнул он, — тебе все-таки придется срочно отправиться в Англию. Там тебя ждет работа. Наш король, которого мы считали полушутом-полуплутом доказал, что от плута в нем гораздо больше, чем от шута. Он провел всю Англию. В это трудно поверить, но вот тут у меня доказательства. Это письмо от Мунди Хилла. Но все это строго конфиденциально и должно остаться между нами. Иначе Королевский Совет сможет обвинить нас в государственной измене.Джон принялся расхаживать взад и вперед по комнате, продолжая громко говорить.— Этот недоумок выдумал новое понятие — «божественное происхождение королевской власти». Иными словами, Роджер, король Иаков считает, что он оказался на троне по воле Божественного Проведения, а не народа Англии и потому несет ответственность за свои поступки лишь перед Богом. До него ни один король Англии не доходил до подобной наглости и бесстыдства! Поверь мне, англичане превратятся в рабов, если смирятся с этим.Я понятия не имел, что именно хотел поручить мне Джон, но был готов выполнить любое поручение, все что угодно, лишь бы вернуться в Англию, туда где льют косые дожди и зеленеют леса, где я увижу могилу матери и когда-нибудь смогу жить нормальной жизнью, где не будет жестокости и крови…— Он собирается править по-своему, — продолжал Джон. — Будет принимать законы и вводить налоги по собственному усмотрению.— Думаю, парламент не потерпит этого, — сказал я.Джон фыркнул.— Король игнорирует парламент. Издавать такие законы и вводить столь жестокие денежные поборы не решались даже Тюдоры. Он создает новые суда и заявляет, что его подданные должны молиться Богу, так как он им это предписывает. Он запрещает возводить новые здания в Лондоне, так как боится растущей мощи города.— Ни один король не может этого делать, — возмущенно воскликнул я.— Этот король может. Уже сделал. Такого коварного, упрямого тирана мир еще не видел. — Джон уселся за стол и разложил перед собой мелко исписанные листочки письма. — Семь лет назад Иаков вступил на престол одной из трех великих мировых держав. Сегодня благодаря его стараниям мы превратились в третьеразрядную страну. Уже одно это позор. Но то, что он задумал сейчас, намного более опасно.Теперь мы были одни в комнате, так как я выпроводил местных из комнаты, когда Джон вошел.— Что я должен буду делать? — спросил я.— Все здравомыслящие люди понимают надвигающуюся опасность. Уже формируется сильная оппозиция. Судя по этому письму, ее члены собираются вместе для того, чтобы обсудить способы противодействия замыслам короля. Мы можем помочь им, предоставив доказательства порочности его морской политики и продажности министров. Я хочу, чтобы ты доставил эти доказательства в Англию.Эту миссию я с радостью готов был выполнить. Я забыл даже про личные мотивы, которые призывали меня на родину. Я кивнул в знак согласия.— Ты повезешь с собой доклад дона Педро по делу о захвате «Трайала» и другие документы, которые ты нашел на «Санта Катерине». Все эти бумаги неопровержимо свидетельствуют о намерении Испании любыми средствами вытеснить нас со всех морей, лишить возможности торговать. Они подтверждают также, что министры, окружающие короля получают от испанцев денежное содержание. Все эти улики необходимо доставить людям, которые знают, как следует использовать их с наибольшей пользой. Они чересчур важны, чтобы доверить их простому курьеру.— Я готов ехать, — заявил я.— Это опасное задание. — Джон внезапно очень серьезно посмотрел на меня. — Если министрам короля станет известно, с какой целью ты возвращаешься в Англию, они ни перед чем не остановятся. Если тебя задержат с этими бумагами, тебя повесят. Подумай об этом, Роджер. В Англии тебе будет грозить гораздо большая опасность, чем здесь со мной.— Я поеду, — повторил я.— Хорошо, — ответил Джон. — Я сообщу тебе имена людей, с которыми ты должен встретиться. Тебе придется их запомнить, слишком опасно доверять их бумаге. Корабли отправятся не позже завтрашнего вечера. Сейчас каждый день имеет значение.Джон поднялся.— Я должен идти на встречу с беем. Необходимо узнать, что у него на уме. Ты же вместе в Абададом езжай в Тунис и займись пока проверкой записей. Я присоединюсь к вам через несколько часов. Он как-то смущенно взглянул на меня и произнес. — Знаешь, я был бы тебе очень благодарен, если в обществе донны Кристины ты воздержишься от упоминания тех нескольких часов, которые я провел в обществе той немки.Несколько часов! По словам Джоралемона она находилась на «Королеве Бесс» десять дней, прежде чем Мачери взял ее на свой корабль. Я ухмыльнулся и пообещал молчать.Абадад и я на лодке переправились через озеро, а потом пешком пересекли город. Я с большим интересом чем всегда оглядывался вокруг. В Тунисе много открытых площадей, заполненных крохотными лавчонками и будками ремесленников. Я с тоской взглянул на крохотную лавочку портного, похожего на кузнечика, сшившего мне великолепный наряд. Вгляделся в темный вход в лавку, где отец вдовы Клима сидел на корточках между огромными тюками материи. Мы миновали рынок Сук-эль-Барка, и я увидел, что там на продажу выставлено множество невольниц. К счастью все это были негритянки, крупные дородные женщины из внутренних районов Африки. Когда мы проходили мимо, какой-то небольшого роста мужчина с впалой грудью и лихорадочным румянцем на щеках начал судорожно рвать свои цепи и отчаянно закричал.— Белые люди, умоляю, спасите итальянца!Наконец мы добрались до дворца, расположенного под сенью городских стен. Я отогнал от входа надоедливого нищего. Один из стражей нетерпеливо выкрикнул с гребня двадцатифутовой стены.— Какие новости?— Самые лучшие, — ответил я, направляясь в сад. Зелень в нем слегка пожухла от летнего зноя, но для глаз, привыкших к сверкающей сини моря и неба он казался островком спокойствия и красоты. — Мы их наголову разбили. Весь наш флот благополучно прибыл в Гулетту.Через калитку в железной изгороди, отделявшей сад от внутреннего дворика к нам бросилась фигура в черном. Это была Кристина, и она находилась в таком волнении, что поначалу не могла произнести ни слова.— С ним все в порядке, — сказал я.Она опустилась на край фонтана, руки ее бессильно упали на колени. Грудь ее бурно вздымалась. Однако через несколько мгновений на губах ее появилась улыбка.— Когда я увидела вас, — произнесла она наконец, — я сначала не поверила своим глазам. У меня были самые мрачные предчувствия. Я считала, что все вы погибли, — голос ее еще немного дрожал. — С Джоном в самом деле все в порядке? Вы в этом уверены? Когда он вернется?— Он уже здесь. После встречи с беем он сразу же приедет к вам.Она вздохнула с облегчением. Взяв меня под руку, она повела меня в тенистый уголок внутреннего дворика. Мы уселись на скамье в тени небольшой пальмы.— Я все еще не могу поверить в ваше благополучное возвращение. Вы явились ко мне как ангел Габриэл, хотя одежда ваша в еще более печальном состоянии, чем прежде.Я вытянул руки в стороны.— Представьте себе, еще совсем недавно в этом костюме смело можно было явиться на королевский бал, но после того, как я побывал в нем в сражении… Мне кажется я так никогда и не предстану перед вами в приличном виде.— Я много думала о вас.— Очень рад, если вы хоть иногда вспоминали обо мне. — Она ласково улыбнулась.— Я нисколько не преувеличиваю. А теперь вы должны рассказать мне обо всем, что случилось.Она, казалось, испытала чувство облегчения, когда узнала, что нам не пришлось сразиться с основными силами испанского флота. Когда я рассказал ей о смерти Клима, не сообщив, естественно как именно это случилось, ее глаза наполнились слезами.— Бедный мой Клим! Я так привязалась к нему. Что мы можем сделать теперь для его жены? Она так и не появлялась из своей комнаты, после того, как он уехал.— О ней позаботятся. Ей дадут достаточно золота для того, чтобы купить себе другого мужа.— Джон теперь надолго останется здесь?— Думаю, не меньше, чем на месяц. Суда потребуют серьезного ремонта.Я рассказал ей о письме из дома, и она с сочувствием посмотрела на меня.— Должно быть очень тяжело терять тех, кого любишь, — сказала она. — Я никогда не видела свою мать и была так мала, когда отец отплыл в Америку, что почти не помню его. Он так никогда и не вернулся. Помню лишь, что у него была длинная светлая борода и темные глаза. — Помолчав немного, Кристина спросила.— Она была очень похожа на вас, ваша мать?— Говорят, я похож на нее. Но не так уж сильно. Она была еще очень молода. Слишком молода для того, что произошло.В это. время в калитку просунулась голова Абадада. В руках у него было несколько пачек документов.— Снова за работу? Так скоро? Вы должны хоть денек отдохнуть, отпраздновать свое благополучное возвращение. Думаю, когда Джон вернется, будет то же самое.Мы с Абададом сразу же взялись за дело, просматривая бумаги, выправляя записи. Трудились мы много часов подряд. Я слышал голос Джона во внешнем дворике, но он не присоединился к нам. Очевидно у него были более важные и срочные дела. Время шло, солнце уже садилось, окружающие нас стены погружались в сумерки. В воздухе слегка повеяло прохладой. В калитку просунулась голова Джона. Он подмигнул мне, делая знак поскорее справадить Абадада.— У нас был нелегкий разговор со старым нечестивцем в его дворце, — сообщил он, когда Абадад, захватив с собой бумаги затрусил прочь по аллее сада. — Когда он услышал о нашей победе, глаза его не выдали никаких чувств. Он довольно многословно выразил свое восхищение нашими действиями, но я чувствовал, что он сожалеет о договоре, который заключил с нами с самого начала. И вскоре он действительно потребовал полной доли в добыче.— Он дал мне понять, что поступит так.— Он упомянул о тебе. По его словам для молодого человека твоего возраста ты весьма умен и проницателен. Так вот, мы отказались внести какие-либо изменения в заключенный ранее договор и старый нечестивец чуть не взбесился от злости. Он заявил, что его подданные очень недовольны пребыванием кьяфыров в городе. Когда мы покидали дворец, атмосфера была очень накаленной. Уверен, он что-то определенно задумал. Скоро мы узнаем, что именно.— А не разумнее ли уступить ему?— Наши капитаны слишком жадны для этого. Они убеждены, что пока все наши корабли находятся в порту, опасаться нам нечего. Если бы все зависело от меня, я отдал бы маленькому пауку то, что он хочет. В конечном итоге это избавило бы нас от многих хлопот. — Джон нахмурился, его пальцы нервно затеребило золотистую бородку. — Хотел бы я знать, что у него на уме.Обедал он наедине с Кристиной, так как я решил не мешать им своим присутствием. Мне в сад принесли блюдо с кускусу. Выглядело оно необычайно аппетитно, а аромат распространяло просто восхитительнейший. Кроме того, это блюдо таило в себе массу сюрпризов — заранее нельзя было угадать, что именно тебе попадется. Принесли мне также и графин испанского вина. Благодарная влага была будто пронизана солнечными лучами, под которыми зрели янтарные виноградные гроздья. Вина я выпил немного, так как и дома и на корабле я привык к густым сладковатым красным винам, порою слегка прокисшим. Настроение у меня соответственно улучшилось. После ужина вернулся Абадад, и мы продолжили нашу работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64