Ты ведь промахнулся на целых тридцать ярдов. — Или. — А ну-ка задай им жару, мой страшила. — Именно Генри Одж был старшим в команде, и я считал, что мне очень повезло иметь такого матроса.— Надо вам знать, мастер Близ, — продолжал Слит, — что я происхожу из древнего и почтенного рода, — Мы стояли на юте, и он внимательно вглядывался вперед, туда, где море сливалось с небом. Моя мать, да упокой Господь ее душу, происходила из семейства Берков из Тироли, поэтому нечего вам задирать передо мной нос. Да и вообще, мастер Близ, скажу честно, не по нраву вы мне…Я ничего не ответил, так как мне показалось, будто на горизонте мелькнул какой-то слабый огонек. Убедившись, что это действительно так, я сказал об этом капитану, и он долго и внимательно вглядывался туда, прикрыв ладонью глаза.— Думаю, это «Ла Солдерина», — сказал он наконец. Его поведение и ухватки изменились так же внезапно и разительно как и у Гарри Гарда в то утро, когда мы увидели «Санта Катерину». Лицо его расплылось в радостной улыбке. Нога стала отстукивать ритм какого-то веселого танца.— За нашими спинами вы небось зовете нас не иначе как грязными ирландцами. Ну, теперь вы посмотрите, как умеют драться грязные ирландцы. И вы вот что еще мне скажите: отважился бы ваш великий Джон Уорд с шестью кораблями пойти на такое дело, если бы один из шестерни не был бы ирландцем? Думаю, вряд ли.— Он говорил мне о вас как о великолепном воине, капитан Слит.— В самом деле? — серые глаза Слита заблестели от удовольствия. Было очевидно, что похвала Джона Уорда не была для него пустым звуком. — Что же, тут он прав. Должен признать также, что и сам он отменный моряк. — Неожиданно он повернулся и громким голосом принялся выкрикивать команды. Почти сразу же вверх по вантам начали карабкаться фигуры матросов.— Убрать грот-рей! Натянуть маскировочные тенты над шкафутом и палубой! Пошевеливайтесь, увальни!Нигде мне не приходилось видеть такой лихорадочной деятельности, как на корабле, команда которого готовится к бою. Я увидел, что корабельный бочар крепко увязывал канатами бочки, а его помощники сначала погружали в воду одеяла и простыни, а затем раскладывали их по палубе так, чтобы они были под рукой в случае возникновения пожара. Красную ткань уже натягивали на специальные крепления, и я знал, что вскоре она закроет все верхние корабельные надстройки. Получится своего рода защитный экран, через который неприятель не сможет разглядеть нашу палубу. Ему будут видны лишь верхушки мачт. Я знал, что плотники и его подручные будут находиться в трюме наготове, в случае, если возникнет необходимость в срочном ремонте.Орудийная палуба была полна людей. Они снимали чехлы с орудий и под бдительным оком Генри Оджа смазывали жиром цапфы. Было темно и, взглянув вверх, я увидел, что порты в бортах, служившие для того, чтобы пропускать воздух внутрь и выпускать дым наружу, еще не открыты. Я крикнул Джеймси Доукра, приказал готовить метательные снаряды, наполненные черным порохом и ручные бомбы с удушливыми газами. Воздух наполнился запахом селитры.Через полчаса мы были готовы, и я поднялся на палубу, чтобы доложить об этом капитану. Он мерил шагами ют. Он был обнажен по пояс, и голова его была повязана красным шейным платком, вместо запачканной дегтем синей шляпы, которую он обычно носил. Он что-то сердито бормотал себе под нос. Понять причину его раздражения было нетрудно. Судно, которое было похоже на крошечную точку, когда мы его заметили, теперь уже можно было разглядеть невооруженным взглядом. Это была несомненно долгожданная «Ла Солдерина», но крейсировавшая справа от нас «Королева Бесс» находилась примерно на милю ближе к ней.Слит подошел к поручням и сердито посмотрел на меня.— Ваш Уорд опередил нас! — воскликнул он. — Они распотрошат венецианцев прежде, чем мы успеем подойти, и я еще подумаю, стоит ли мне вообще принимать участие во всей этой затее. Пусть сам сражается со всем неприятельским флотом. — Разумеется это была лишь дань раздражению, так как тут же, не переводя дыхания, он отдал приказание поднять дополнительные паруса. Это, однако, не принесло желаемого результата, ибо «Королева Бесс», воспользовавшись небольшим попутным ветром, уже догоняла венецианское судно. «Ла Солдерина» попыталась, изменив курс, уйти от преследования. Даже на мой, весьма неискушенный взгляд, проделала она это довольно неуклюже. Однако вовсе не исключено было, что эта медлительность входила в их планы с тем, чтобы вернее заманить нас в ловушку.Я пропустил первую часть боевого действия, так как капитан неожиданно приказал мне вернуться на мое место. Через орудийные люки в бортах почти ничего не было видно, поэтому я уселся со своими людьми, и мы стали делиться соображениями о происходящем. Никто из команды не испытывал сомнений относительно исхода боя. Они вполне разделяли мнение капитана, который считал, что весь итальянский флот ничего не сможет сделать с «Грейс О'Мэлли», коль скоро экипаж судна состоит из ирландцев. Генри Одж, усевшись верхом на «Старину Боба», бахвалился, что первым же выстрелом собьет вымпел с неприятельского флагмана.Мы несколько раз меняли курс, и было ясно, что капитан Слит изо всех сил старается опередить «Королеву Бесс». Когда Клим на какое-то время прильнул к орудийному люку, и я увидел на его лице широкую ухмылку, я понял, что Слиту это не удалось.— Дело сделано, приятель, — воскликнул он, — наши взяли корабль. Ну и зрелище это было. Капитан Уорд догнал венецианцев, повернул на другой галс и дал по ним залп из носовых орудий. Потом он встал с ними борт о борт и дал по ним такой залп, что у «плоских шляп» пропала всякая охота сопротивляться. На все это потребовалось двадцать минут и ни секундой больше. Они сразу же спустили флаг. Небось самим не терпелось поскорее покончить со всем этим делом.Я взглянул на лица матросов, окружавших нас, но не заметил на них и тени торжества по поводу столь великолепной победы. Генри Одж мрачно взглянул на ликующего Клима и заявил, что «Грейс О'Мэлли» управилась бы со всем этим в два раза быстрее, чем этот «чертов капитан Уорд и его команда криворуких бездельников». Раздались громкие крики одобрения. Я боялся, что Клим затеет с ними ссору и поэтому поспешно спросил его, что произошло с неприятельским судном дальше. Клим ответил, что на него уже высадилась группа наших матросов, и теперь «Ла Солдерина» держит курс на запад. Остальные неприятельские суда подходят с севера и юга и к полудню разгорится сражение.Следующие два часа мы провели в жуткой духоте. Легкое дуновение ветерка, проникавшее через узкие орудийные люки ничуть не спасало от нестерпимой полуденной жары. Люди ворчали и то и дело черпали ковшом воду из стоявшей в углу кадки. Наконец Генри Одж, выглядывавший через люк, сделал мне знай присоединиться к нему. То, что я увидел, заставило меня затаить дыхание от удивления и невольного восхищения. К северу от нас, доселе пустынное пространство голубой водной глади, подернутой легкой туманной дымкой, было заполнено теперь судами — огромными четырехмачтовыми кораблями с разноцветными парусами и длинными рядами черных жерл пушек по бортам. Я понял, как должно быть величественно и грозно выглядела Великая Армада, когда держала курс к нашим берегам. Это было жуткое и великолепное зрелище одновременно.Генри Одж завистливо воскликнул.— Вы только взгляните на эти пушки! Кабы у нас были такие, мы бы их в два счета отправили на дно. «Плоские шляпы» не умеют с ними обращаться. Они ничего не смыслят в пушкарском деле и начнут обстреливать нас с расстояния в четверть мили. Какие будут приказания, мастер Близ?— Будем стрелять только по команде, когда приблизимся вплотную. Мы не можем позволить себе тратить ядра впустую.Он одобрительно кивнул головой. Люди были чересчур возбуждены, чтобы разойтись по своим местам. Чтобы отвлечься и сбросить напряжение, они затеяли игру, которая только недавно вошла в моду. Называлась она «чехарда».Играли они с азартом, хохоча и ругаясь. Прежде чем перемахнуть через наклонившегося товарища, они пытались дать ему здорового пинка.Я дал им позабавиться несколько минут, а потом свистком созвал по местам.— Стрелять будем только с самого близкого расстояния, — предупредил я, — так что думать об углах склонения и прочих премудростях нам не потребуется. Главное забросать их ядрами, прежде чем это успеют сделать они.Вскоре рев орудий слышался уже со всех сторон. Неприятель палил с дальней дистанции, как и предсказывал О'Нил. Меня колотило от возбуждения. Я не мог дождаться минуты, когда мы сможем ответить им. Через ближний ко мне оружейный люк я увидел приближавшийся к нам огромный корабль. Его носовые орудия изрыгали огонь и дым. Он оказался чуть ли не вдвое больше «Грейс О'Мэлли».Когда загрохотали бортовые орудия неприятельского судна, я понял, что оно приблизилось вплотную к нам они целили высоко, но мы услышали треск дерева с верхней палубы и стоны раненых. Я видел устремленные на меня в ожидании сигнала глаза людей. Я быстро подбежал к первому люку и выглянул наружу. Одна моя рука была поднята для сигнала. Я ожидал обещанного знака от капитана, но его не было. Может быть, я что-то напутал. Или капитан Слит забыл отдать соответствующие распоряжения? Но тут я увидел как перед отверстием мелькнула испачканная кровью рука и опустил свою собственную.С ревом и грохотом, которые наполнили нижнюю палубу не мог бы сравниться самый мощный раскат грома. В густом дыму я едва мог разглядеть как откатились назад лафеты орудий и пушкари бросились вновь заряжать своих монстров. Я вернулся к своему люку и увидел, что наш залп проделал огромные дыры в корпусе неприятельского судна. Я хотел громко крикнуть об этом, но едкий, удушливый дым попал мне в горло, и я только и смог издать восторженный вопль. Но еще больше, чем ужасающий урон, который мы нанесли судну противника, меня удивило то, с какой скоростью его краснокоричневый корпус приближался к нам. Он целиком заслонил мне обзор. Я уже собирался подать сигнал для второго залпа, но тут оба судна с жутким скрежетом столкнулись бортами. Взмахнув обеими руками, чтобы остановить пушкарей, я, спотыкаясь в дыму, бросился к Генри Оджу.— Они берут нас на абордаж»! — крикнул я.Он замотал головой.— Нет, нет, они ни за что не пойдут на абордаж! Они не рискнут схватиться с нами врукопашную. Это мы идем на абордаж. Пока мы не получили приказы, мы не должны покидать свои места.До сих пор никто из нашей команды не получил даже царапины. Такая удача не могла продолжаться долго. Краем глаза я увидел, что парусина, закрывавшая самый дальний люк, загорелась. Полыхающий кусок материи упал через отверстие вниз, где стоял открытый бочонок с порохом. Я находился слишком далеко от этого места, но мой громкий вопль заставил Генри Оджа мгновенно обернуться. Перепрыгнув через находившиеся перед ним орудие, он метнулся к бочонку. Ему не удалось предотвратить взрыв, но его тело накрыло бочонок и отчасти погасило взрывную волну. Тем не менее меня сбило с ног, отбросило назад, и я споткнулся об орудийный ствол. Снова дым застлал воздух и ничего вокруг нельзя было разглядеть. Судя по жалобным крикам и стонам вокруг меня, я понял, что несколько человек ранены.Когда дым рассеялся, мы увидели, что от бедного Генри Оджа ничего не осталось. Его буквально разнесло на куски. Палуба, грубый дощатый потолок и ближайшие орудия были покрыты пятнами его крови. Голова у меня так болела и кружилась, что я с трудом поднялся на ноги. И тут я увидел такое, от чего по спине у меня побежали мурашки. На лафете «Старины Боба», примерно в двадцати футах от того места, где произошел взрыв, я заметил какой-то странный черный шар. Ничего подобного видеть мне еще не доводилось. Я с ужасом заметил, что одна сторона этого предмета не такая черная как другая, а сам этот предмет своей формой немного напоминает человеческую голову. Что же, «Старина Боб», был любимым орудием Генри Оджа О'Нила, сына Брайана, сына Мануса, и где как не на лафете этой пушки было самое подходящее место для последнего успокоения того, что от него осталось.Я не мог сдержать слезы и не желая, чтобы другие их заметили, забился в уголок, за одной из пушек. Острая боль резко пульсировала в висках и, стараясь облегчить ее, я прижался лбом к черному стволу. Все вокруг возбужденно делились соображениями о том, что сейчас происходит наверху и о том, какая добыча нас ждет. О погибшем пушкаре не было сказано ни слова, пока кто-то не заметил: «Думаю бедному Генри Оджу его доля добычи теперь уже не понадобится». Кто-то возразил: «Дома его ждут жена и ребятишки».Я поднялся на верхнюю палубу как раз в тот момент, когда неприятель спустил флаг. Времени на все это ушло не больше, чем на захват «Ла Солдерины», но голова у меня болела так нестерпимо, что я не испытал ровно никакого торжества при виде наших людей во главе с капитаном Слитом, возвращавшихся на борт «Грейс О'Мэлли».Клим шел следом за капитаном. Окружавшие гиганта матросы одобрительно хлопали его по спине. Было ясно, что мой приятель отличился и на этот раз. Камзол его превратился в лохмотья. Он махнул мне рукой и торжествующе подмигнул.— Срезать абордажные крючья! — скомандовал Слит. — У нас нет времени. Посудина взорвется через несколько минут.Приказ был выполнен мгновенно. Я спросил у матроса, стоявшего поблизости, как поступили с пленными. Он ответил, что их загнали в трюм и там заперли. Я изумленно уставился на него, не веря своим ушам.— Ты хочешь сказать, — с трудом выговорил я, — что они взлетят на воздух вместе с судном?— Разумеется. А что еще могли с ними сделать?Я огляделся кругом, ожидая увидеть ужас, который испытывал, на лицах других. Однако это известие, казалось, ни в малейшей степени никого не встревожило. Я попытался прикинуть возможное число пленных. Вне всякого сомнения их было несколько сотен. Голова у меня заболела еще сильнее. Возможно ли было, что люди, бок о бок с которыми я жил и сражался, люди, к которым я привязался и начал уважать, могут проявить такую жестокость и хладнокровно уничтожить сотни беспомощных пленников.— Но ведь это убийство, — в отчаянии выкрикнул я. — Капитан Слит, еще есть время снять их с корабля на шлюпках.Никто не обратил на мои слова никакого внимания. Расстояние между двумя судами стало понемногу увеличиваться, но Слит продолжал нетерпеливо подгонять матросов. Когда мы отдалились уже на порядочное расстояние, капитан подошел и с вызовом взглянул на меня.— Ну что, правду я говорил? Что делал бы Джон Уорд без Бэзила Слита и его молодцов — ирландцев?— Это было великолепно, — ответил я, — но капитан, вы же не дадите этим несчастным погибнуть? Если вы прикажете спустить шлюпку на воду, я вернусь на судно и открою трюм. Пусть у них будет хоть какой-то шанс спастись.Он смотрел на меня улыбаясь, но вид у него был немного озадаченный.— И взлетите на воздух вместе с ними? Я думал, ума у вас побольше. — Неожиданно он рассердился. — Вы что, совсем разум потеряли? А что бы они с нами сделали, если бы одержали победу? Усадили бы нас за праздничный ужин и уложили спать на перины? Да мы бы и опомниться не успели как оказались бы в кандалах.— Но нельзя же оставлять их умирать в этой крысоловке!Он рассмеялся.— А вы думаете, ваш капитан Уорд поступил бы иначе? Думаю, нет. — Он помолчал немного и взглянул на меня с профессиональным интересом. — Кстати сказать, вы и сами получили приличную царапину на память. — Мне и в голову не приходило, что я ранен. После взрыва на палубе я все время чувствовал, как по лицу у меня струится пот. Ничего удивительного в этом не было, так как жара царила несусветная.Однако теперь, когда я провел ладонью по лицу, то увидел на ней кровь.— Скоро нас атакуют другие неприятельские суда, — сказал Слит. — Займитесь-ка лучше вашей царапиной, а потом отправляйтесь на свое место, сентиментальный вы дурень.Клим оторвал изрядный лоскут от рубахи убитого моряка, ничком лежавшего на палубе и вытер о него свою пику, потом он подошел ко мне. Осмотрев мою голову, он обеспокоенно произнес.— Осколок, довольно глубокая рана. Сейчас я тебя перевяжу. Так как ничего более подходящего под рукой не нашлось, он оторвал широкую полоску бархата от своего камзола и принялся перевязывать ею мою голову. Пальцы у него были неуклюжие и на это потребовалось некоторое время. Я продолжал наблюдать за неприятельским судном. Раздался мощный взрыв, я дернулся так сильно, что узел повязки ослабел. Я посмотрел на Слита и увидел, как он перекрестился.— Мир их праху, — произнес он и тут же добавил, — но бойцы они были никудышные. Их было втрое больше, чем нас. По справедливости нам за наши подвиги полагается не только слова, но боюсь, больше нам ничего не досталось.— Пусть продолжает так думать, — шепнул мне на ухо Клим, — попозже я тебе кое-что расскажу, приятель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64