- А кто такие "братки"?
- Ладно, оставим уточнения, а то никогда не выберемся из сленговых дебрей.
Они были вдвоем в кабинете Кэтрин.
- Анастасия, - искренне сказала Кэтрин, - я говорила уже и могу повторить еще: ты - мой босс, мне нравится работать с тобой, я получила из твоих рук интересное дело. И я хочу быть уверенной, что это не на день и не на год. Так что твое самочувствие для меня важнее даже моего собственного... Хороших боссов берегут, как солдаты отцов-командиров.
Она, наконец, решилась спросить то, о чем уже догадывалась:
- Кто он тебе, этот бывший полковник?
- Мой первый настоящий мужчина... Именно он сделал меня женщиной... Но жизнь поставила нас у барьера... Ты понимаешь?
- Да, - тихо сказала Кэтрин. - Это я понимаю. И упокой, Господи, душу его...
Настя почувствовала, что на неё снова накатываются волны отчаяния, черной тоски. На её счастье в кабинет вошли Кушкин и Жак Роше.
- Дорогие дамы! - приподнято провозгласил Жак. - Торжественный обед ждет нас! Все уже отправились в ресторан. Прошу и вас, дамы, экипаж подан.
"Экипажем" оказалось его "Рено" - достаточно вместительная машина, чтобы всех их принять в свое нутро.
Обед прошел великолепно. Французы четко соблюдали этикет. Настю усадили во главе стола, Кэтрин села рядом с нею справа, место слева предполагалось, очевидно для Кушкина, но Настя указала на него Жаку Роше. Тот даже покраснел от оказанной ему чести.
После первых тостов - за процветание "Африки", её Парижского отделения, за здоровье госпожи Генерального директора - отдельно, и всех московских гостей вместе, разговор стал общим, за столом объяснялись не только словами, но и жестами. Французы блистали остроумием, во всю веселилась Нинка, обаятельным собеседником оказался Лисняковский, прекрасно знающий английский.
Под шум и гам Настя тихо сказала господину Роше:
- Жак, позвольте мне называть вас по имени, я приглашаю вас к себе на работу.
- Кем? - Роше ожидал подобного разговора.
- Естественно, юристом. Но не Парижского отделения, А всей моей фирмы. Мы намерены развивать очень широкое международное сотрудничество и мне нужен юрист, который свободно чувствует себя в Европе, знает бизнес, его подводные течения. Не скрою, я советовалась с президентом вашего банка. Он характеризует вас как прекрасного специалиста и очень честного служащего. Не очень охотно, но президент дал свое согласие, если вы не будете возражать. И я знаю, почему...
- Любопытно, - господин Роше был весь внимание.
- Я скажу, но при одном условии. Если вы не будете работать на меня забудьте об этом немедленно.
- Согласен.
- Ваш банк намерен вложить деньги в некое общее для нас дело. В какой форме, как и на что - наши дела. И банк хочет иметь в фирме своего человека. Это нормально. Тем более, что я и впредь намерена вести дела чисто и честно.
- Что же, вы разъяснили все предельно ясно. Предпоследний вопрос: сколько я по-вашему стою? То есть сколько вы намерены мне платить?
- А что вы зарабатываете сейчас, в банке?
- Вместе с премиальными?
- Естественно. Но мне нужна не годовая цифра - среднемесячная. Мы, русские, отталкиваемся от этого.
Господин Роше достал записную книжку, стал считать. Кэтрин глаза вывернула, наблюдая за их беседой, вся изныла от волнения, но молчала, демонстративно пытаясь кокетничать с Кушкиным.
Настя знала, что каждый разумный человек на Западе имеет такую записную книжку, куда заносит все свои доходы и расходы. Вплоть до стоимости пачки сигарет в день. Теперь их стали заменять электронными блокнотиками, но Жак Роше, очевидно, ещё не достиг такой степени благополучия.
Наконец, господин Роше закончил свои подсчеты и сообщил их Насте. Она тоже кое-что посчитала в уме и сказала:
- Я даю на пятнадцать процентов больше.
- Вы серьезно?
- Вполне. Мне не нужны дешевые служащие. Они будут, как у нас говорят, косить в сторону, стараться заработать где-то еще, мечтать о лучшем месте... А я хочу, во-первых, иметь первоклассных специалистов, и во-вторых, чтобы они дорожили работой со мной. Я понятно говорю?
- Звучит очень убедительно.
- Президент вашего банка и я - мы в прекрасных отношениях. Готова признать, что в делах он на несколько голов выше меня. И если он дал вам весьма лестную характеристику - значит, это так и есть.
Жак Роше был в некотором смятении, он услышал о себе слова, о которых и не мечтал. В своем банке он занимал вполне рядовую должность и вот... Сам президент рекомендует его этой ухватистой, напористой русской даме, о сумме на счету которой он был прекрасно осведомлен. Во Франции есть немало богатых наследниц, которым неизвестно что достанется и когда, но есть всего лишь десяток дам, ворочающих такими делами. А эта ещё и очаровывает своей непосредственностью: не жмет, не цедит слова, а разговаривает с уважением, как с равным. И ведет себя, как истинная русская леди, как о них пишут в книгах: делает ему предложение, от которого зависит его будущая жизнь, а сама потянулась к рюмке, опрокинула её и не поморщилась...
- Я буду честно работать на вас, мадам, - взволнованно сказал Жак Роше.
Настя встала и по русскому обычаю постучала ложечкой о фужер, требуя тишины.
- Господа! Позвольте представить вам советника по международным вопросам Генерального директора Издательского дома "Африка" господина Жака Роше.
Раздались аплодисменты - Жак был действительно привлекательным и симпатичным в общении парнем. Он встал и поклонился. Кэтрин глуповато хихикнула:
- Увела из-под носа...
- Господин Роше будет постоянно находиться в Париже, я надеюсь госпожа Стоун выделит приличный кабинет, но ему придется выполнять работу для всей "Африки". Что же, как говорят у нас в России, прошу любить и жаловать.
Настя пожала Жаку руку, а когда они сели, спросила:
- У вас был последний вопрос...
- О, мадам, вы все помните... Я хотел спросить, не помешает ли мне совместная работа сделать предложение госпоже Стоун?
- Что вы, Жак! Ни в коей мере! Рада за Кэтрин - она моя подруга.
- Я счастлив, мадам! - заявил Роше и голос у него действительно дрогнул от волнения.
...Пришло время ехать в отель, выносить чемоданы, и мчаться в аэропорт. Французы решили, что они все отправятся провожать московских гостей.
"Хочу в Москву, - твердила про себя Настя. - Хочу в Москву".
Личные обстоятельства в смутное время
Прокатилось золотым, круглым солнышком лето, порадовала невиданным обилием яблок и грибов осень, отцвела тюльпанами весна. Дни мчались, как лихая тройка по укатанной дороге. Настина "Африка" крепко держалась на ногах, она была неким островком стабильности в разболтанной, расшатанной и впадающей в истерику от отчаяния России. Страну штормило, она стонала под жгучими ветрами, её сотрясали политические бури. Падали под пулями бизнесмены, банкиры, криминальные авторитеты и просто случайные люди. Иногда, для разнообразия, их разносили в клочья взрывчаткой. Бунтовала строптивая Чечня, ободренные её примером регионы диктовали волю центру.
"Смутное время", - говорил Насте Кушкин. "Волчье время", - отвечала ему Настя. Но если раньше "на охоту" выходили волки-одиночки, отчаянные от собственной смелости, то сейчас на беззащитную, растерянную от всего с ней случившегося страну налетали волчьими стаями.
Менялись правительства, говорливые деятели пересаживались из одного министерского кресла в другое: колода из двух десятков козырных "королей" неустанно тасовалась чьими-то цепкими руками. И никто уже никому и ни во что не верил - в безверии тонули самые благие намерения. "Короли" не вылезали из экранов телевизоров, изредка взбрыкивали, делали "заявления" для публики. Но все знали, что сражаются они за себя, за интересы своего бизнеса. Впервые за всю современную историю в России объявились люди с миллиардными капиталами. В долларах.
Уже несколько лет разворовывали страну и никак не могли разворовать крепко строили большевики.
Взлетали цены и валился набок рубль, росли налоги и спецназ разрастался до непостижимых размеров. В каждом переходе метро на каждом углу сидели попрошайки. И они тоже воевали между собой - за выгодные места, где больше подадут. В потоках машин девушки катили коляски с безногими дружками - изредка из роскошного "мерса" протягивалась рука и совала серебряную кругляшку - рубль.
Однажды протянув руку за подаянием, Россия её так больше и не опускала - жила чужой милостыней и из милости чужих.
Обрюзгший "патриарх", о котором на Западе писали, что у него, кроме больного сердца, печени и ещё чего-то - прогрессирующий атеросклероз, делал грозные заявления, грозил пальчиком и раздавал ордена.
Те, кто развалил страну, обвиняли в этом кого угодно, только не себя они очень хотели быть пророками и спасителями Отечества.
Изредка на экране телевизора появлялся мрачноватый генерал и изрекал фразы в стиле казарменного остроумия.
Другой "лидер" строил из себя "горлапана-главаря", как говаривал лучший, талантливейший поэт советской эпохи, обещал каждой нищей бабенке по парочке трусов. Народ потешался и говаривал: "А почему бы и не голосовать за этого? С ним хоть весело"...
Веселила реклама, установленная вдоль трасс, обещала "Двери XXI века", "Водку XXI века"...
Закрыть бы эту страну да открыть вторично, как советовал поэт по другому случаю.
Анастасию это трогало, но не очень. Она понимала, что реально что-то сделать для страны не может. Ей была противна сама мысль об участии в недостойных политических игрищах. Многие из рвавшихся к власти или вцепившихся во власть звали её в союзники. Но она научилась по-женски наивно и трогательно беззащитно отвечать тем, кому не давали покоя её деньги и возможности: "я в этом ничего не понимаю, я всего лишь слабая женщина". Но у "слабой" женщины оказалась железная деловая хватка. Как определил дотошный Лисняковский: "наша хозяйка может гнуться, но не сломаться".
Ее издательская "империя" функционировала, как хорошо отлаженный механизм. Газета за счет скандальных публикаций увеличивала тираж. Реально газетой управляла Людмила Николаевна Заболотная, ещё недавно в просторечии просто Люська, и Настя однажды полушутя предложила ей: "Становись главным редактором, а Фофанова я возьму к себе, не обижу, придумаю ему почетную должность - заслужил верной службой". Не надо - твердо заявила Люся. - Надо мною должен быть мужик. Я ведь русская баба, Анастасия. А нам русским бабам, нравится изображать, что нами правят мужики".
Два отделения Издательского дома - в Африке и Париже - выбрасывали на мировой рынок прекрасные книги. Кэтрин Стоун с холодной, взращенной годами безнадежности беспощадностью давила в Париже всех, кто пытался перехватывать темы и конкурировать с "Африкой". Очаровательная Клэр Диоп, в распоряжении которой был государственный аппарат её супруга, развернула работу своего Отделения с такой мощью, что даже повидавшую всякого-разного Анастасию брала оторопь. В африканском Отделении не только издавали книги, но и изготовляли национальные сувениры, гнали в Европу африканские целебные снадобья, в собственной гостинице принимали группы туристов со всего мира, которым предлагали все, вплоть до охоты в саванне. Клэр явно нашла себя, она часто звонила Насте и возбужденно приветствовала: "Старшая сестра, дела у нас за последние два месяца идут на десять миллионов". Миллионы Клэр были не нужны, у неё и так их хватало, как Клэр упорно доказывала миру, что она достойная супруга великого и мудрого вождя Бираго Диопа.
Какие-то местные придурки-вожди затеяли против Бираго Диопа мятеж. Западная пресса с некоторой растерянностью сообщила, что мятеж был задавлен в течение нескольких часов, ибо гвардия Бираго Диопа была оснащена самым современным вооружением, вплоть до ракет класса "земля-воздух" и "земля-земля". Настя тут же позвонила президенту своего банка и после расспросов о здоровье и самочувствии заметила: "Кажется, вы успели сделать все своевременно?" "О да, - ответил президент. - Мы высоко ценим наше сотрудничество с господином Бираго Диопом". Больше он ничего не добавил, но Насте и этого было вполне достаточно. Такие банки, как её "родной", никому не позволят посягать на свои интересы.
Пока высокие инстанции в России "телились", рассчитывали, согласовывали и гоняли бумаги по "инстанциям", на Западе решали быстро и четко. Насте было немного обидно, что её страна упустила возможности от сотрудничества со страной её "шоколадки", не помогла ему, но она твердо сказала себе: "Быть патриоткой при придурках - себе в убыток".
И как бальзам на рану, звонок от Клэр:
- Старшая сестра наш муж и господин просил передать тебе огромную благодарность! Я не знаю, за что, но он так и сказал: поблагодари от моего имени Настью, он ведь знает, что я часто звоню тебе...
- Передай и ему мой привет, дорогая Клэр. Разве не наш долг заботиться об интересах близкого нам человека?
- Ты рассуждаешь, как истинная африканка! - восхитилась Клэр. - Именно этому учат наших женщин мудрецы!..
Нинка окрутила Кушкина и была веселая свадьба. Кэтрин скромно и с достоинством вышла замуж за господина Жана Роше, работу которого в "Африке" Настя высоко ценила. Эля "расписалась" с Женей Волнухиным и быстро загнала его под свой каблучок. Близкие подруги были устроены - пристроены и процветали.
Настя часто навещала своего бывшего Главного и они вели нескончаемые дискуссии о том, что было, что есть и что будет. У Главного было больное сердце, но он упорно не сдавался: "Я хочу досмотреть до конца этот многосерийный документальный фильм под названием "Крушение России".
Главный с горечью рассказал Насте как умер некогда всесильный в Москве член политбюро Виктор Васильевич Гришин:
- Пошел в райсобес оформлять пенсию, чиновницы и поизмывались над ним, пропустили "сквозь строй". Он не выдержал унижений, приплелся домой, прилег и... не встал.
Настя мрачновато прокомментировала:
- Да, это вам не революционеры старой школы, чтобы пройти каторгу, Бутырку, гиблую Вятку.
- Настя, у вас вместо сердца булыжник? - возмутился Главный. - Ни капли жалости?
- Нормальное у меня сердце... Только Гришиным и иже с ним надо было беречь страну, а не себя в ней.
После памятного возвращения из Парижа Насте позвонил генерал Еремин:
- Вы, конечно, знаете сообщения парижской прессы? - спросил он.
- Да, читала. Я ведь в это время была в Париже.
- Желаете прокомментировать?
- Без комментариев, - жестко ответила Настя.
- Что же, пожалуй так удобнее для всех. Но...
- Но?
- Не хотел бы я вам, дорогая Анастасия Игнатьевна, даже случайно перейти дорожку.
И вот недавно генерал позвонил снова, чтобы сообщить, что он уходит.
- Вы уходите или вас уходят? - уточнила Настя.
- Вы излишне любопытны.
Анастасия сделала однозначный вывод:
- Что же, на одного боевого и умного генерала у Отечества будет меньше.
И предложила:
- Идите ко мне работать, Павел Федорович.
- Под начало майора Кушкина? - с горечью спросил генерал.
- Все продумаем путем, мой генерал.
- Спасибо, Настя, - он, растроганный, впервые назвал её по имени.
- Отдохните и дайте о себе знать...
Завершался ещё один крупный проект Насти. Умный Лисняковский тщательно обсчитал с Леонидом Ильичем из "Белого солнца пустыни" расходы на открытие ресторана "Африка" и они вдвоем пришли к Насте.
- У нас есть предложение, - сказал Леонид Ильич. - Скажите, дорогая Анастасия Игнатьевна, зачем вам ресторан? Их в Москве уже сотни. Вам мало головной боли?
- Что вы предлагаете?
- Открывать "Африканский дом", учитывая специфику вашей "Африки". Такой себе культурный центр, в котором ресторан будет лишь малой частицей...
Насте идея понравилась.
- Я и сама об этом подумываю. Но в такой, как вы говорите "дом", нужен очень крепкий, надежный руководитель. Как его обозвать - начальником, председателем Совета директоров или ещё как-то - это уже детали.
Леонид Ильич скромно промолчал. За него сказал Лисняковский:
- У Леонида Ильича есть старший сын, Яков, он давно уже рвется в самостоятельный бизнес. Леонид Ильич собирается передать ему свои "трактиры".
- Пусть мальчик попробует горький вкус нашего хлеба, - меланхолично сказал Леонид Ильич. Как и у всех почтенных евреев, у него было необычайно сильно развито чувство семейственности.
- Идет, - приняла решение Настя. - Вы угадали, мои мысли. Идея богатая, кандидат на её осуществление отличный. Но...
- Да? - изобразил знак вопроса Леонид Ильич.
- Если я правильно поняла, "Африканский дом" - это не просто и не только ресторан, а комплекс: отель, магазины с африканскими товарами, бары, конференц-залы и прочее и прочее, превращающее все это в излюбленное место встреч и лобызаний африканцев с россиянами. Так?
- Очень четко изложено, - отметил Лисняковский.
- Пусть начинает Леонид Ильич, а потом, возможно, появится ещё один человек. Но он не будет конкурентом Леониду Ильичу, у него будут иные задачи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48