- спросил Олег Петрович.
Олег Петрович налил ему Максимычу полстопки.
- Вот лицензии, - он протянул директору какие-то бумажки. - Охотничьи билеты у нас, взносы уплачены, можешь не проверять, разрешения на оружие в билетах - прошлый раз ты записал номера, они у тебя есть...
Максимыч кивнул, и Олег Петрович продолжал:
- Возьми деньги за жилье и егерское обслуживание.
Он протянул Максимычу тугую пачку денег. Тот пересчитал, сказал:
- Здесь - втрое больше, чем требуется, Петрович.
- Много - не мало, - рассудительно сказал Олег Петрович. - Будем считать это надбавкой за баню... и хорошее настроение, которое зависит, Максимыч, исключительно от тебя.
Максимыч, удовлетворенный таким объяснением, небрежно сунул деньги в карман ватника.
- Нас всего двое стрелков,.. - вел далее деловой разговор Олег Петрович. - Маловато...
- Давай, Олег Петрович, как прошлый раз, - предложил Максимыч. - Егеря в загон у нас есть, четверо, да две собачки очень даже шустрые. А в цепь я пригласил трех местных охотников, итого вас на номерах будет пятеро, хватит. Зверь, кто бы его ни взял, пополам. Голодновато нынче в деревне, мужики за мясо выложатся - будь здоров.
- Хорошо, что напомнил, - Олег Петрович выловил среди своих сумок одну, поставил у порога, чтобы была под рукой. - Супруге передашь наш гостинец, колбасу, сыр, консервы... Да и детишкам там кое-чего найдется. Всякие там мандарины-апельсины...
Настя растрогалась. Надо же, и про это не забыл её Олег Петрович, все продумал до мелочей. Она с интересом вслушивалась в мужской разговор, это была неизвестная ей жизнь: ружья, звери, егеря... Такая жизнь опьяняла почище водки.
- Условились, - Олег Петрович поднялся, давая понять, что обо всем договорились. - Когда выезжаем?
- В семь вас поднимут, в восемь выезд.
Максимыч допил свою рюмку, от порога посоветовал.
- Вы сейчас на "боезапасы" не налегайте, мужики. Завтра свое возьмете... Кстати, супруга моя картошку передала, лучок - на кухне.
- Сегодня уже не будем куховарить, поздно, поужинаем тем, что на столе.
Весь этот разговор Алексей молчал, не вмешивался, признавая за Олегом Петровичем право решать за двоих.
Когда Максимыч, наконец, ушел, Олег Петрович спросил Алексея:
- Как разместимся?
У этой комнаты, которая судя по планировке, была общей столовой, были две двери.
Алексей поочередно указал на них:
- Налево пойдешь, "люкс" найдешь... Направо пойдешь, тоже "люкс" найдешь... Вы налево, мы направо, или наоборот, как угодно.
- Пусть дамы решают, - сказал Олег Петрович.
- Мы с Алексеем налево, вы с Настей - направо, - проворковала Элеонора.
- Настенька, бери свою сумку, - сказал Олег Петрович. Встречаемся через десять минут для кратковременного, - он иронично улыбнулся, товарищеского ужина. Без свечей, но с дамами...
В номере, который назывался "люксом", наверное, потому, что на полу лежала медвежья шкура, кровати были широкими, а на стенах - ковры, Олег Петрович сказал Насте:
- Переодевайся, не стесняйся, Настенька...
Она быстро разобрала свою сумку, достала спортивный костюм. надо было исхитриться, не очень заметно снять с себя теплое белье, но подумала: "и в самом деле, чего стесняться?" Разве ты не знаешь, зачем сюда приехала, в этот чудной домишко? И она неторопливо разделась, осталась в легких трусиках, все аккуратно сложила на полки в шкафу, так же аккуратно повесила на плечики одежду Олега Петровича, которую тот разбросал по стульям. Ей нравилось притрагиваться к его сорочке, галстуку, к пиджаку из толстой ткани - такие были в моде. И только после этого натянула на себя спортивный костюм, глянула в зеркало и объявила:
- Я готова.
Алексей и Элеонора уже ждали их. Элеонора переоделась в нечто, напоминавшее рубашку. Это "нечто" было сиреневым, нежным и очень коротким, выше колен.
- Я вижу, Эля уже в боевой готовности, - улыбнулся Олег Петрович.
- Алеше эта моя рубашонка очень даже нравится, - играя голосом, ответила Элеонора. Она, не смущаясь, изящно приподняла пальчиками свою "рубашонку", предоставив всем возможность полюбоваться её длинными стройными ногами и сиреневыми трусиками.
Настя почувствовала себя рядом с нею сопливой, разнесчастной золушкой.
Алексей, налил в стопки, сказал:
- Твой первый тост, командир.
Олег Петрович посмотрел на свет рюмку, сразу же откликнулся.
- За удачную охоту пить не положено. Это потом... Выпьем за нас, - он чуть повернул голову к Насте. - Мы с Алексеем старые друзья, многое уже вместе испытали, попробовали, верим друг другу без остатка. Алексей давно знает Элю...
Элеонора улыбнулась в этом месте тоста Олега Петровича и намекающе подмигнула Насте. - Мое же знакомство с нею ограничивается прошлой охотой, - продолжал Олег Петрович. - А Настя для всех нас вообще человечек новенький, свеженький, но я хочу надеяться, что вместе, - он произнес последнее слово с нажимом, - мы составим неплохую компанию. Конечно, если вы, девочки, примете наши правила игры. А какие - узнаете. Согласны?
- Я - за, - подняла рюмку Элеонора. - Если эти правила не будут для нас слишком... тяжелыми.
- На прошлой охоте они оказались для вас вполне приемлемыми и даже, смею надеяться, приятными, - поигрывая глазами, ответил ей Олег Петрович.
Элеонора небрежно повела плечиками:
- Ах, эти... Против них возражений нет.
- А у тебя, Настенька? - спросил Олег Петрович.
- Я не знаю, о чем вы говорите, Олег Петрович. Но постараюсь не разочаровать вас. - Настя и в самом деле не поняла, о чем идет речь, но наверное, о чем-то интересном и ей неизвестном.
- Настя! - грозно нахмурился Олег Петрович. - С этой минуты я для тебя - Олег... И будь добра, не смеши людей выканьем. Так как, согласна?
- Конечно... Олег.
Они наскоро поужинали и разошлись по комнатам. Настя сбросила покрывало с кровати, сняла костюм и попросила Олега:
- Погаси, пожалуйста, свет.
Она боялась, что не понравится ему, ведь у неё нет никакого опыта, есть только острое желание подчиниться. Пока он в темноте раздевался, она шептала про себя тихо-тихо: "хочу понравиться ему, хочу... хочу..." После Володи у неё был один парнишка, из её класса, которому она отдалась от тоски и ещё потому, что была весна, буйствовала сирень, и она сдала в школе последний экзамен. Парнишка был неумелым, неопытным, он её всю измял, измучил, пока, изнемогшая, она не помогла ему. Удовольствия получила немного, так, небольшое возбуждение, которое быстро прошло. Парнишка очень смущался и норовил побыстрее уйти. Потом ещё был молодой преподаватель в школе, где она работала. Но и с ним ничего хорошего не получилось, он не нравился Насте, просто подкатился к ней в те минуты, когда она изнывала от тоски. И она решила, что в сексе ничего хорошего нет, многое придумано. О Володе предпочитала не вспоминать...
Олег не стал её ласкать, целовать и гладить, как она ожидала и надеялась, он одним движением снял с неё трусики, перевернул на спину и вошел в неё с силой, грубо. Он был - она это потом поняла - настоящим мужиком, без сантиментов и телячьих нежностей, привыкшим брать, не спрашивая на то разрешения. Настя застонала от неожиданности, и...
Что было дальше, она не очень помнила, ей казалось, что по ней прокатился каток, и этого она не сможет выдержать. Но внезапно ей стало легко, она будто воспарила над землей и взмолилась:
- Еще... Еще...
Почувствовав, что Олег приостановился, чуть замер, она зашептала пересохшими губами:
- Не сдерживай себя, миленький мой....
Ей вспомнилась, как видение уплывшего прошлого, женщина на берегу озера с её иступленными стонами, и ей страстно захотелось, чтобы Олег ей сказал что-нибудь грубое, как тот парень. Словно бы угадав, чего она хочет, Олег потребовал:
- Дай, сучка! Глубже!.. До конца!..
И она счастливо ответила:
- Возьми!
Когда она потом, после всего, тихо-тихо лежала рядом с уснувшим Олегом, она поняла, что только теперь стала женщиной. Все, что было с Володей, не зацепило, не запало ей в душу. И женщиной становятся не тогда, когда на тебя впервые наваливается какой-то мужичок, воспользовавшийся обстоятельствами и настроением.
Теперь она это точно знала. Но если бы её сейчас спросили, любит ли она Олега, настя затрудниалсь бы с ответом. А вот что она влюбилась в него - это точно.
Сладкое похмелье
На следующий день Настя проснулась от того, что из соседней комнаты, служившей столовой, доносился звон чашек, бутылок, тарелок. Олега не было, и угол, в котором были поставлены с вечера ружье и положены тулуп, валенки, меховой комбинезон и прочая охотничья амуниция, опустел, казался обобранным.
Настя набросила спортивный костюмчик - халат взять не сообразила - и высунулась из своей комнаты. Элеонора поставила на стол огромный таз с горячей водой и мыла в нем посуду. Батарея пустых бутылок, составленных у входа, зримо напоминала о вечерней "баталии".
- Просыпайся, соня, - бодро приказала Элеонора. - Порядок наведем и сядем кофейку попить.
Настя брезгливо глянула на объедки, которые Элеонора сваливала в бумажный мешок.
- Но-но! - прикрикнула на неё Элеонора. - Убираться - это наша, бабья работа. Головка бо-бо?
Настя кивнула. В голове был неясный шум, чувствовала она себя усталой и разбитой.
Элеонора налила ей полрюмки коньяка:
- Опрокинь, станет легче.
Настя с трудом осилила коньяк и ей действительно стало легче. Она вроде бы возродилась, жизнь снова приобрела краски: через окна пробивалось яркое солнце и в оттаявших в хорошо натопленном доме оконных стеклах виден был белый искрящийся снег.
- Не так люблю пить, как похмеляться, - улыбнулась, глядя на неё Элеонора, - чувствуешь, как забегала кровь по венам, все жилки затрепетали?
- Угу, - пролепетала Настя, прожевывая ломтик лимона. Ей и в самом деле стало лучше, отступила тошнота, руки освободились от сковывавшей их тяжести.
- Значит так, - деловито распорядилась Элеонора, - все убираем, мужик любит чистоту и порядок, пьем кофе, идем гулять - приводить себя в норму...
Она бросила быстрый взгляд на Настю:
- Ты глянь на себя в зеркало, девица! Круги темнющие под глазами, мордашка в пятнах от макияжа, как линялая блузка после стирки, волосенки дыбом... Немедленно под душ - холодный и горячий! Три себя мочалкой до посинения, разгоняй кровь! Ты с собой что-нибудь кроме этого задрипанного костюмчика взяла, пионервожатая? Нет? Ладно, одолжу халатик, да такой, что мужики взвоют волками на луну...
Она весело тараторила, грохоча посудой, ей нравилось направлять Настю - молоденькую и необструганную ещё - на ту дорожку, по которой шла уже давно сама. И еще, что Настю немного удивило, она не видела в ней соперницу, конкурентку. Да и с какой стати ей было это делать? Два мужика, две бабы... Но Насте ещё предстояло многое для себя уяснить, в том числе и этот вариант: два да две...
Элеонора, которая была на охоте со "своим" Алексеем в прошлый раз, объяснила Насте, что их мужики обязательно завалят и лося, и кабана, уж они-то не упустят шанс. Да и местные охотники постараются, слышала ведь вчера уговор, что мясо делится поровну. Половина лосихи, это килограмм по тридцать на каждого чистого мяса - всем хватит, а для мужиков этого мяса на месяц.
- А что, Алексей женат? - поинтересовалась Настя.
- Конечно. Я с его женой знакома - ничего особенного. Типичная история: в нужный момент затащила на себя, немедленно забеременела и тут же в ЗАГС - шлеп печать!
- А ты с ним... давно?
- Да перестань ты выспрашивать! Давно... Недавно... Сегодня я с ним!
Они выпили ещё по рюмке коньяка и как лакомство к нему - крепкий черный кофе.
- Если у мужиков будет удачная охота и хорошее настроение, они за нами пришлют кого-либо из егерей, выпить "на крови", это для них запредельный кайф. Поэтому, телочка, одевайся потеплее, пойдем погуляем, чтобы освежиться, оклематься. День у нас с тобою будет трудный.
- С чего бы это? - удивилась Настя.
- Увидишь, - загадочно ответила Элеонора.
Они одели тулупчики, которые в домике, очевидно, специально держали для "дам", валенки, ушанки. От домика к домику вели протоптанные в глубоком снегу тропинки. Элеонора дурашливо толкнула Настю и та завалилась в сугроб - только валенки наружу. Сделала вид, что не может встать, протянула Элеоноре руку и вдруг тоже свалила в снег. Они валялись в снегу, взвизгивая, хохоча, швыряясь снежками - до изнеможения. Эта возня изгнала остатки хмеля и девушки встали на ноги свеженькими и бодрыми.
- Телки стоялые, - процедил сквозь зубы мужик, покуривавший на крылечке конторы охотхозяйства.
Настя услышала, залилась багровым румянцем.
- Ты чего? - удивилась Элеонора. - Мы и есть телки. Только мужичку завидно, уж он-то знает, что такие как мы не простаивают, мы всегда в деле. Но не для него. Так что упрячь, подруга, свою совесть в самый дальний кармашек...
Но Насте сложно было последовать её совету.
Они шли молча, Насте хотелось крикнуть на весь этот примолкший под снегом и низким сереньким небом лес, что она - не такая, она... А какая она? Как объяснить, что она здесь, в лесу, с мужиком, который на десяток лет старше её, женат и все такое прочее? Позвал и поехала, потащил в постель - и легла, не задержалась.
Элеонора угадала, почему примолкла Настя и тихо сказала:
- Ничего, Настюха, это пройдет... Я тоже, когда первый, второй раз попала в такие ситуации, начала было себя терзать, слюни пускать. А потом сказала: угомонись, пользуйся тем, чего у тебя нет, а у них есть! Да тебе надо полгода свою вожатскую зарплату копить, чтобы вот так в лес выехать, сидеть за столом, заваленным выпивками и закусками, у костра постоять, в баньке попариться...
- А что, будут баня и костер? - спросила Настя.
- Много ещё чего будет! - заверила Элеонора. - Так вот, продолжу лекцию... Тебя ублажают не просто на все сто, как мы говаривали девочками, а на сто тысяч и выше! И чего от тебя в ответ желают? Ага... Сообразила! Так отдавай, не скупись, самой ведь не только не противно, а совсем наоборот! Отдавай так, чтобы снова позвали!
- Замолчи, Эля! - попросила Настя. И добавила: - Ты говоришь так, словно мы проститутки какие-нибудь.
- Проститутки на рынках да вокзалах клиентов выискивают! А мы с тобой, подруга,.. породистые лошадки. И дорогие, заметь! Таким, как Олег и Алексей, дешевки ни к чему. Они за свои деньги и возможности хотят иметь качественный товар!
- Доходчиво объясняешь, - уныло пробормотала Настя. - Лошадки... Товар... Они, что, купили нас?
- А то нет? Только не финти-винти, Настюха, купля-продажа произведена по согласию всех сторон. И вот что я тебе советую... Погоди... Во-он точка черная на краю леса... Это вездеход за нами прет, чтобы мы, значит, своими глазами увидели подвиги мужиков наших. Советую тебе, вначале пей чуть-чуть, как бы ни пытались в тебя влить побольше... Силы тебе потом понадобятся. Как и мне тоже. Попозже хлопнем от души... Но пока вездеход снег буравит, хочу тебе дать несколько советов. Бесплатно... Выбрось из головки своей всякие мыслишки про любовь... И кончай маяться, терзаться. Мужики у нас с тобой неплохие, много чего повидавшие. Вот спроси, к примеру, Олега: помнит ли он всех. с кем переспал? И он ответит честно - нет. А заметь, карьеру делает стремительно. И это для тебя тоже главное...
- Мне-то что с его карьеры? - с трудом втиснулась в непрерывный монолог Элеоноры Настя.
- Потом поймешь, когда чуть поумнеешь... А пока, говорю, мужики у нас неплохие, по-своему надежные, но с придурью... И придурь эта у них - от того, что уже давно наелись и вожатыми, и прочими активисточками. Так что не строй из себя целку-мацелку, никого этим здесь не удивишь.
Элеонора лихо поддала носком валенка ком снега, замахала руками и закричала во всю мочь:
- Мы здесь!
Но водитель вездехода их уже увидел, сделал красивый разворот дугой, рассыпав веером снег, и резко затормозил.
- Пошустрее, дамочки, забирайтесь в кабину, у мужиков там души пылают!
- Что взяли? - тоном бывалой охотницы спросила Элеонора.
- Хорошо взяли! - возбужденно, захлебываясь на морозном воздухе словами, доложил водитель, молодой, курносый парень с шальными от азарта глазами.
- Корову центнера на полтора и секача хлопнули. С коровой твой отличился, - он ткнул пальцем в Настю. - С первого выстрела свалил! Шустрый мужик!
Насте стало приятно, что этот парень, от которого аппетитно пахло лесом, морозом, бензином и, кажется, спиртным, сказал именно так: твой.
Он быстро домчал их на своей машине, для которой, казалось, не существовало ни канав, присыпанных снегом, ни сугробов, до лесной поляны. Посреди поляны, окруженной, словно сказочным кольцом, стройными рыжими соснами, приодевшимися в снежные шубы, пылал огромный костер. Мужики свежевали лосиху и кабана. Лосихе вспороли шкуру на брюхе, вывернули внутренности на снег, двое держали её за задранные вверх ноги, остальные сноровисто подрезали шкуру, оттягивая её от мяса. Все вокруг было в крови и руки у всех тоже в крови. Глаза у лосихи были открытыми, и Настя мимоходом, краешком сознания, отметила, что они - как стеклянные, большие голубовато-темные шары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48