Настя никогда не думала, что она может так самозабвенно, до полного изнеможения работать. Темы ей подкидывали, будь здоров: наркотики, подпольные поставки спиртного, торговля оружием - то, что приносило кому-то миллиардные доходы. Она, получив очередную порцию документов, научилась выискивать дополнительные источники информации, знающие проблемы людей, выкладывавшие ей сведения, от которых перехватывало дыхание, но ставившись непременное условие - их фамилии не упоминать: в России входили в моду заказные убийства. А ей дополнительные источники информации были нужны, чтобы не засветить, откуда к ней поступают основные материалы для подготовки публикаций. Ей совершенно не хотелось прослыть кэгэбешной журналисткой, из тех, которые работают по заказам могущественного ведомства, все ещё нагонявшего страх на многих людей.
В справочной библиотеке редакции её заказы выполнялись немедленно. Там работали по много лет настоящие профессионалки и они могли дать справки, вырезки, список литературы и подобрать эту литературу практически по любой теме. Когда Настя решила написать статью о проституции и проститутках в России, ей подобрали редчайшие книги начала века и в специальной памятке обозначили: с 1924 года подобная литература в СССР не издавалась.
Настя снабдила статью специальными графиками стремительного роста венерических заболеваний. Только в столице и только по официальным данным свыше десяти тысяч человек ежегодно "подхватывали" сифилис. Ханжество в отношении к сексуальным проблемам достигло невероятных размеров: около 70 процентов анонимно опрошенных мальчиков и девочек заявили, что к четырнадцати-пятнадцати годам они уже имели сексуальный опыт, а их потчевали сказочками про аиста и капусту.
Кушкин добыл и другую статистику для "оснастки" статьи: сколько проституток задерживается в Москве ежемесячно, какую мзду они платят милиционерам, которых остряки именуют сборщиками клюквы, какая таксу существует на сексуальные услуги.
Настя писала о том, что первый закон о проституции историки нашли в своде законов Липт-Иштар, датируемым 2000 годом до новой эры, а у нас в Уголовном кодексе нет даже ничтожной статейки. А раз нет статьи - значит, нет и проституции. А между тем рынок секс-услуг стремительно развивался, втягивал в свои орбиты десятки. если не сотни тысяч мужчин и женщин.
Заканчивала она свою статью неожиданным для всех выводом: надо легализовать эту "сферу" специфических услуг, возможно, даже разрешить публичные дома.
Статью Насти ещё в гранках читала вся редакция. Парни пожимали плечами и улыбались. Девы бурно обсуждали, кто она, Настасья: сексуально неуравновешенная, доморощенная феминистка или здравомыслящая личность, вслух сказавшая то, что обсуждалось лишь в интимных кружках после серьезной поддачи. Поминался опыт Финляндии, где проституция не считалась преступлением, так как женщина продавала то, что лично ей принадлежало свое тело. Знатоки напоминали, что сексуальная революция в Швеции привела к неожиданным результатам: женщины стали безразличны мужчинам, резко снизилась рождаемость, возросло количество алкоголиков.
Главный редактор, прочитав эту статью, взорвался:
- Теперь вы чокнулись на почве секса, Соболева?
- Мужчины мою позицию поддержат, - ехидно улыбнулась Настя. - Конечно же, которые ещё могут...
Подумала и добавила:
- И девушки тоже. Те, которым надоело обслуживать за порцию шашлыка да рюмку коньяка, то есть задарма. Вы задумайтесь, - предложила она Главному, - над происхождением словечка "дешевка". Кстати, чисто русское словечко...
- Ну и...
- Потому что дешево стоят мужчинам наши девочки... А если серьезно, то вы сами видите, тираж газеты растет...
- Да, за шесть месяцев добавили полтора миллиона.
- Не мне вас учить, - сказала уверенно Настя, - но пройдет совсем немного времени и эти, и другие ныне запретные темы будут обсуждаться вслух и откровенно.
- Вы так уверенно говорите...
- Можете не сомневаться - так будет.
Главный замурлыкал "Гори, гори, моя звезда".
- Вот что я вам скажу, дорогая Анастасия Игнатьевна... Откровенно. Я вас печатаю потому, что мне самому до тошноты надоел тот бардак, который называется нашей советской действительностью. И мне столько лет, что бояться мне больше нечего. Отбоялся свое...
Он подошел к окну, уставился невидящим взглядом в пространство. Настя тихо покинула кабинет. Ей стало чисто по-человечески жаль этого умного, изношенного человека, вся жизнь которого прошла в страхе: вначале боялся, как бы не "взяли", потом - как бы не сняли...
Заведующая редакционной библиотекой Марья Никитична служила на своем посту с начала тридцатых годов. Она пережила времена массового изъятия из библиотек книг "врагов народа" и просто чем-то неугодивших властям авторов. Списки на такие книги приходили из таинственной организации под названием Главлит с потрясающей регулярностью. Марья Никитична в те темные времена нашла комнату на задворках в обширных помещениях библиотеки, велела сделать железную дверь и закрыла её стеллажами с книгами, которые с трудом, но отодвигались. В этой комнате хранились по одному-два экземпляра "арестованных" книг. Пришло время, когда срок их "заключения" за железной дверью истек, но к книгам, ставшим библиографической редкостью, Марья Никитична допускала только избранных. Настя была в их числе. Она получила редкую возможность заглянуть в прошлое, ибо сохранились не только труды расстрелянных "вождей", но и книги на самые разнообразные темы и советских, и зарубежных авторов. Именно там, в личном "книгохранилище" Марии Никитичны она натолкнулась на книги о проституции в России, о первых наркоманах, о крупнейших торговцах оружием. Она с интересом прочитала воспоминания князя Феликса Юсупова об убийстве Распутина, её поразил своей искренностью дневник фрейлины Анны Вырубовой - но это было чтение для самообразования. А вот книги Бориса Пильняка, репортажи Кольцова - это серьезно, у них можно было учиться писать, учиться ремеслу.
Руслан Валерьевич с давних лет был в приятельских отношениях с Марьей Никитичной и прекрасно знал, какие ценности хранятся в её комнатке за стеллажами. Он и подсказывал Насте, что читать. Но он же посоветовал: "слишком спешишь. Часто публикуешься. Видны торопливость, которую просто ненавистью к мерзостям жизни не оправдать".
- Что ещё просматривается? - спросила Настя, уже зная ответ. Руслан Валерьевич был слишком опытным редакционным работником, чтобы от него можно было что-то утаить.
- Одному журналисту не под силу собрать такое количество материалов и все строгой секретности. Смотри, Анастасия Игнатьевна...
Это был серьезный звоночек. Он означал - Настю могут заподозрить, что она на кого-то работает.
Настя срочно запросилась в командировку, в Грозный. Там назревали серьезные события, она это чувствовала. И уж если привезет материал - он будет добротно сшит собственными "нитками".
Материал она привезла. Он назывался "Кавказские пленники". Соболева писала, что в Чечне вскоре вспыхнет необъявленная война - яростная, до полной политической слепоты. И что в этой грядущей войне победителей не будет. Она приводила свой диалог с молодым танкистом майором Александром Улановым:
"- Чечня запасается оружием и формирует вооруженные силы. Втайне, конечно. А у вас там, в Москве, напускают туману побольше. Но это кровавый туман... Мы - заложники...
- Заложники... Чего? Неправильной государственной политики, имперских амбиций?
- Нет, конечно. Мы заложники больших денег. Только здесь я понял, как правы те, кто утверждал, что у нефти особый запах - крови.
- Где же выход? Каким он видится тебе?
- Не знаю. Я военный, выход пусть ищут политики.
После публикации "Кавказских пленников" Главному позвонил куратор из ЦК и потребовал, чтобы перестали печатать "эту взбесившуюся стерву". Но к порогу страны уже подступил июль и все стало не так просто, как раньше, для ЦК: приказали и пиши не очерки, а покаянные письма... в то же ЦК.
О Главном в редакции говорили, что он навсегда ушиблен тридцать седьмым годом, когда на его глазах, тогда начинающего репортера, увозили в неизвестном направлении лучших журналистов редакции. Но он был слишком опытным политиком, чтобы не уловить ветер грядущих перемен. Он ответил так:
- У нас каждый четверг - редакционная летучка. Приезжай и объясни журналистам редакции, почему не рекомендуется печатать Соболеву.
Куратор приехать не решился.
В редакции к Насте относились теперь по-разному. Все были с нею приветливы, когда она появлялась в редакционном кафе ей почти из-за каждого столика предлагали присоединяться. Она охотно подсаживалась к тем, кто ей был интересен, ибо нередко в трепе за кофе мелькали неофициальные суждения и любопытная информация. Но многие ей завидовали, ибо ещё вчера она была в редакции никем, девочкой, которую можно было попробовать трахнуть, а сегодня выбилась в редакционную элиту. Она стала одной из когорты "золотых перьев", а те, интригуя друг против друга, тем не менее держались сообща, ибо если допустить, что кого-то из них спихнут с редакционного пьедестала, то ведь и с другими могут поступить точно так же.
Редакционных "девушек" смущало то, что Настя вроде бы ни с кем не спит, хотя мужа у неё нет и не было. Добрые подружки стали распространять слухи, что она то ли лесбиянка, то ли фригиднее арктической льдины. Появление Кушкина, как ни странно, положило конец слухам: рослый, спортсмен, даже чемпион какой-то. Редакционные дивы выбор Насти одобрили: у неё своего ума палата, и нужен такой штучке, как она, именно мужик, а не заумный специалист по глубокомысленным беседам.
- И как он? - не удержалась, поинтересовалась Люська Заболотина.
- У-у-у! - многозначительно протянула Настя.
Люська тут же помчалась в отдел, чтобы сообщить девчонкам, что Настя в восторге от своего спортсмена.
- Да вы только гляньте на нее, вся аж светится, удовлетворенная по самый пупок.
Девицы заржали.
А у Насти было такое ощущение, что она балансирует на тонкой проволоке над глубокой, глубокой пропастью. И ещё никогда она не чувствовала себя такой одинокой...
Наследство из-за океана
Это было как гром среди ясного неба. В письме, которое она получила на свой домашний адрес, нотариус - далее следовали фамилия и имя, длинный перечень званий означенного нотариуса, название юридической фирмы официально уведомлял, что её родственница урожденная Мария Демьянова скончалась. Он выражал искреннее соболезнование приличествующими случаю грустными словами. И по-деловому сообщал, что покойная Мария Демьянова в завещании так выразила свою последнюю волю: недвижимое имущество (дом, земля и т.д.) передать в дар православной церкви в Канаде, а все свои сбережения, находящиеся на счету в одном из швейцарских банков, она завещает своей дорогой племяннице, гражданке СССР Соболевой Анастасии Игнатьевне. Других родственников у неё нет, и завещание никем не оспаривается, законность его несомненна. В связи с этим нотариус просил выслать экспресс-почтой необходимые для вступления во владение наследством документы - далее шел не очень длинный перечень. Убедившись в их подлинности, нотариус обещал, если уважаемая госпожа Соболева иззволит именно ему это поручить, максимально быстро уладить все формальности. В завершении юрист уверял госпожу Соболеву в своем глубочайшем уважении.
Настя тупо уставилась на листик бумаги с логотипом юридической фирмы. Отложила его, потом перечитала ещё раз. Ерундистика какая-то, кто-то решил над нею подшутить - такими были её первые мысли. Она спрятала письмо в ящик письменного стола, решив, что непременно отыщет шутника.
Через несколько дней в редакции она случайно узнала, что из своего заграничного далека приезжает Алексей. Это было обычно. Зарубежных собкоров время от времени вызывали в Москву, чтобы они там, на заграничных хлебах, не разжирели, подышали дымом Отечества.
Алексей при всех расцеловал Настю. Он имел на это право - все-таки его бывшая референтша. Целуя, он прошептал:
- Будь завтра вечером дома...
Настя изобразила бурную радость - это входило в правила игры.
Редакционные девы во все глаза наблюдали за встречей. До сих пор у них не было ясности в жгучем вопросе: трахнул ли Настю Алексей, когда она была его референтшей, или все-таки тогда не дала? То, что сейчас скромная "мышка" стала известной журналисткой, только придавало вопросу особую пикантность. Небось, подарков ей из-за своего "бугра" навез... Не глядя на них, Настя готова была поклясться, что правильно "считывает" мысли. Головки у девочек устроены довольно примитивно. Как говорила Нинка, у таких одна извилина и та направлена вниз.
Алексей действительно пришел с подарками. Как водилось в редакции, это были колготки, набор действительно красивого женского белья, парфюмерия.
Настя при виде колготок поморщилась:
- И ты думаешь, я их буду носить? Ведь наверняка такие же привез другим редакционным красоткам: стенографисткам, в отдел кадров, в приемную главного редактора... Словом, всем нужным бабенкам. И вот мы все дружно напялили твои колготки и строем пошли по редакционным коридорам в кофейню. А не одаренные будут нам завидовать. Так?
Алексей смутился:
- Извини, как-то за суетой с отъездом не придумал ничего лучшего. Действительно, забежал в магазин и похватал с развалов каждой твари по паре, чтобы на всех хватило.
- Ладно, - легко простила его Настя. - Я твои подарки Эле передам, ведь, спорю на что угодно, про неё ты вообще забыл.
- Ух ты! - восхитился Алексей. - Инженерша человеческих душ! Знаток нравов! Чтец-декламатор тайных мыслей и явных пороков!
Насте неожиданно стало хорошо в его присутствии и она пригласила за заранее накрытый стол:
- Садись, балаболка забугорная. Я для тебя специально русский стол приготовила: селедочка, картошка разварная, хлеб, конечно, ржаной, сало с рынка... Говорят, вы там за этим скучаете..
- Слухи соответствуют истине, - кивнул Алексей. - Впрочем, скоро убедишься сама.
- Это каким же образом?
- Ты на письмо ответила? Отослала документы?
- И не подумаю... Какой-то идиот решил шутки шутить...
- Чтобы в два дня документы были отосланы! - резко сказал Алексей. К рюмке он не притронулся.
- Полегче на поворотах, мой мальчик! - обозлилась Настя. - Я тебе не новобранец, а ты не сержант!
- Это правильно, - неожиданно согласился Алексей. - У нас звания повыше.
- Ты на что намекаешь? - удивилась Настя.
Она, конечно, ожидала от сегодняшнего вечера, от встречи с Алексеем сюрпризов. С ним всегда надо держать ухо востро. Сколько он уже крутится там, за рубежами? Больше года, но заграничная жизнь его почти не изменила. Все такой же шустрый, как сказала о нем однажды Эля-Элеонора. Славный охотник за удачей, как давно это было - домики в лесу, костер и чарка "на крови", подле освежеванного лося. И банька - парная и хмельная...
- Похоже, ты меня не слушаешь? - повысил голос Алексей. - Известная журналистка Анастасия Соболева изволит вспоминать недавнее прошлое?
Вот чертушка, похоже умеет мысли читать, без злобы подумала Настя.
- Угадал, - подтвердила Настя. - Вспомнилась та охота, на которой с тобой познакомилась. Правильнее сказать, вы с Олегом оказали мне честь приветили наивную девочку.
- Ну уж так и наивную, - пробормотал Алексей. - Но не будем отвлекаться на сентиментальные воспоминания. Повторю для тебя специально: я не сержант, а полковник. Понятно?
- Давно сообразила, - ответила Настя. - И что Олег двум "конторам" служит - давно для меня не тайна. Не надо за дурочку держать. Потому и не пыталась его разыскать, когда как сквозь землю провалился. Как это у вас называется: спецкомадировка?
- Олег и в самом деле сейчас, как говорится, вдали от родины. Шлет тебе нежный привет...
- Нужны мне его приветы...
- Да, девочка повзрослела, к такой на козе не подъедешь. Но наши стопки уже согрелись, а к делу мы так и не подошли. Прошу тебя, Настя, отнесись к подготовке документов очень серьезно. Наследство, конечно, тебе "устроили" и деньги - реальность. Большие деньги, должен сразу тебя предупредить.
- Чужие деньги, хочешь сказать?
- Это как на них посмотреть... Могу лишь сказать, что это была уникальная операция. Твоя тетка в Канаде, наследство, счет в швейцарском банке - все это, как говорят, имеет место быть... Вначале - наследство и счет. На сколько - ещё узнаешь. Тетке твоей, урожденной Демьяновой, одинокому человеку, умирающему от рака, своевременно напомнили, что у неё в России живет племянница, очень достойная девушка. Весьма кстати оказались и письма твоей матери. Единственное условие, которое зафиксировано в завещании - ты должна взять девичью фамилию матери - Демьянова. Тетку перед смертью мучила мысль, что род ваш исчезнет...
- Фантастика какая-то, - устало сказала Настя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48