Не нужно мне это.
Раз как-то Цзы-янь стояла возле ворот флигеля. К ней подошла Чунь-юэ и со смехом говорит:
– Я слышала, у тебя есть чудодейственное средство от злых духов. Дай посмотреть!
Цзы-янь полезла за пазуху и достала из кофты свою горошину. Чунь-юэ захихикала:
– А зачем ты ее за воротом носишь? Цзы-янь в ответ:
– Так мне старушка посоветовала: если держать горошину на себе, тогда злые духи к тебе не прицепятся и никакая хворь тебя не одолеет.
Поздним вечером в дверь флигеля громко постучали – это с фонарем в руке была Чунь-юэ, просившая впустить ее. Фея поднялась и открыла служанке. Та выпалила:
– Мне госпожа Хуан велела вам передать: «Я неожиданно и тяжело заболела, – может, никогда больше и не увидимся!»
– Что случилось с твоей госпожой? – испугалась Фея.
Чунь-юэ что-то невнятно пробормотала и, поставив на пол фонарь, попыталась разбудить Су-цин и Цзы-янь.
– А зачем им вставать? – спросила Цзя.
– Чтобы отвар целебный приготовить.
– Я сама приготовлю.
Чунь-юэ убежала, а Фея все-таки разбудила Су-цин и велела идти с нею к госпоже Хуан. Служанка стала одеваться, второпях надела не свою кофту, а Цзы-янь, и пошла следом за госпожой. Хуан лежала пластом и стонала. Увидав Фею, она слабо улыбнулась.
– Сейчас мне приятны только самые близкие люди. Я очень рада твоему приходу.
Фея осмотрелась и увидела, что в спальне, кроме хозяйки и их двоих, никого нет; на жаровне стоит котелок, в котором, переливаясь через край, бурлит какое-то снадобье.
– Где же ваши служанки? – удивилась Фея.
– Чунь-юэ я послала известить стариков, а Тао-хуа куда-то запропастилась. Странно, что ни одной до сих пор нет.
Фея помешала в котелке и сказала Хуан, что снадобье как будто готово. Хуан попросила:
– Не хочу тебя утруждать, скажи Су-цин, чтоб налила мне отвару.
Су-цин подошла с чашкой к Хуан, но та вдруг повернулась на бок и принялась на чем свет поносить Тао-хуа. Тут вбежала Чунь-юэ и испуганным голосом закричала :
– Кто наливал вам отвар?
– То ли госпожа Фея, то ли Су-цин, – ответила Хуан.
Чунь-юэ, тоже ругая Тао-хуа, выхватила чашку у Су-цин, подула на снадобье и подала хозяйке. Хуан с трудом приподнялась, понюхала снадобье и вдруг упала навзничь без чувств. Перепугавшиеся служанки и Фея бросились к ней, но она не шевелилась. И тут Чунь-юэ, запрокинув голову, завопила:
– Госпожу Хуан отравили!
Она вытащила из волос серебряную шпильку, окунула ее в отвар, – серебро тотчас позеленело. Чунь-юэ закричала еще громче, призывая Тао-хуа. Когда та появилась, Чунь-юэ принялась бить ее по щекам, приговаривая:
– Где же ты шлялась? Пока тебя не было, наша госпожа попала в руки злодеек, и они ее погубили!
Она подбежала к Су-цин и принялась ощупывать ее одежду. Су-цин, расстегивая кофту, заплакала:
– Если Небо решило покарать госпожу Фею и меня, то разве не может оно обойтись без такого срама?
Она расстегнула последнюю пуговицу, и на пол упала горошина, которую купила у старухи Цзы-янь. Чунь-юэ схватила маленький шарик и всплеснула руками.
– Наша госпожа доверилась этим двум злодейкам, принимала их, как родных, а они ее, невинную, молодую, убили! О всемогущее Небо, как можешь ты терпеть такое! Су-цин и ее хозяйка – убийцы! Держи их, пока я схожу за людьми, – велела она Тао-хуа.
В это время вошла госпожа Сюй, и Чунь-юэ с плачем рассказала ей, что госпожу Хуан отравили, и, размазывая по щекам слезы, продолжала так:
– После ужина госпожа Хуан занемогла. Я и Тао-хуа приготовили две чашки снадобья. Одну чашку я дала ей своими руками, вторую мы оставили на потом, а сами вышли по делам. Неожиданно в спальню заявилась Фея и ее служанка и поднесли госпоже оставшийся отвар. Та была в бреду и, сделав один глоток, тут же упала без чувств. Я опустила в чашку серебряную шпильку, и, видите, она вся позеленела. Тогда я обыскала Су-цин и нашла у нее в кофте яд.
Ошеломленная госпожа Сюй не могла вымолвить ни слова. Она пошла к другой невестке и привела ее в спальню Хуан, потом склонилась над больной.
– Что с тобой, дитя мое?
Хуан в ответ только простонала, притворяясь, что ей совсем худо. Госпожа Сюй не на шутку встревожилась и воскликнула:
– Ну сделайте же что-нибудь, бедняжку надо спасать!
Чунь-юэ бросилась с кулаками на Фею, крича:
– Это она отравила госпожу! Негодная, и еще смеет сидеть здесь, как ни в чем не бывало!
– Веди себя пристойно, служанка! Не распускай руки! Без тебя во всем разберутся. Есть в конце концов наш молодой господин! – заступилась Инь за несчастную Фею.
Умная Инь начинала догадываться, в чем дело. Отослав из комнаты Су-цин и Цзы-янь, она вместе с госпожой Сюй внимательно осмотрела Хуан и увидела, что никакой опасности нет. Улучив момент, когда госпожа Сюй отвернулась, Инь подмигнула Фее, и та, забрав свою служанку, ушла во флигель. Наконец появился старый Ян. Ему рассказали, что произошло. И он, подойдя к Хуан, потрогал ее руку. Затем подозвал Чунь-юэ и Тао-хуа и приказал:
– Будьте неотлучно возле своей хозяйки. Если сболтнете кому-нибудь о том, что здесь было, я вас из дому выгоню!
А оказавшись наедине с женой, он сказал:
– Не верю, что ее отравили. Даже больше: не верю, что она больна. Странные дела творятся в нашем доме!
Вот как коварная Хуан пыталась оклеветать наложницу Цзя! Свекра и свекровь до смерти перепугала, себя не пожалела, только чтобы красивую соперницу извести! Прикинувшись очень больной, она продолжала ждать результатов своей игры. Но никто – ни слуги, ни господа не упрекали ни в чем Фею. Тогда хитрая Хуан послала Чунь-юэ к своим родителям, где служанка припала к ногам вельможи с криком:
– Горе, горе! Нашу госпожу безвинную погубили!
– Что ты говоришь такое? – схватился за голову сановный Хуан. – Как так – погубили? Когда? За что?
И Чунь-юэ пересказала то, что уже говорила госпоже Сюй про две чашки с отваром и пилюлю, найденную у Су-цин, служанки Феи.
Лицо госпожи Вэй исказилось от горя.
– Значит, моя дочь умерла! Но я говорила, что лучше умереть, чем жить опозоренной, как ужасно, мое несравненное дитя загублено подлой гетерой!
Сановный Хуан грохнул кулаком по столу.
– Сейчас собираю слуг и иду в дом Янов покарать убийц!
Госпожа Вэй схватила мужа за руки.
– Вы же слышали рассказ Чунь-юэ. Ясно, что эти Яны и их слуги покрывают злодеек. Они с самого начала были против нашей дочери. Не ходите туда себе на позор!
Но Хуан вырвался и закричал, не помня себя от гнева:
– Женщина, отойди – не твое это дело!
Он кликнул слуг и помчался к Янам. А что произошло в их доме, вы узнаете из следующей главы.
Глава одиннадцатая
О ТОМ, КАК УТИХОМИРИЛСЯ САНОВНЫЙ ХУАН И КАК ПОЛКОВОДЕЦ ЯН ОДЕРЖАЛ ПОБЕДУ У ГОРЫ ЧЕРНОГО ВЕТРА
Итак, сановный Хуан в сопровождении более чем десятка слуг ворвался в дом Янов.
– Я пришел сюда, – закричал он, – чтобы отомстить за погубленную дочь. Выдайте мне злодеек, отравивших ее! Я добрый человек, но этой гетере пощады от меня не будет!
Старый Ян попытался успокоить Хуана.
– Напрасно вы волнуетесь! В моем доме нет убийц. Я не лекарь, однако сделал все, что было нужно, – ваша дочь жива и здорова. Идите себе с миром домой.
Но вельможа продолжает бушевать.
– Я сам разберусь, что к чему! Почему защищаешь ты подлую гетеру и покрываешь ее злодейства? Если не отдашь мне виновных, я пришлю сюда свою старуху, – уж она все у вас тут вверх дном перевернет, а преступниц найдет и в порошок их сотрет!
Хуан даже задыхаться начал от гнева, и старый Ян встревожился.
– Напрасно вы о нас плохо думаете. Я вашу дочь люблю, как родную. Мы к ней относимся не как свекор со свекровью, а как отец с матерью. Ведь она жива да здорова – зачем так буйствовать? Потом, вы же знаете: если женщина выйдет замуж, то ее судьба в руках мужниной семьи. Вижу, вы поверили в чьи-то наговоры, а теперь обвиняете всех нас в смертном грехе!
Только тут усмирился сановный Хуан.
– Так, значит, моя дочь жива?! Покажите мне ее!
Старый Ян проводил вельможу в спальню его дочери. Та лежала, закрыв глаза, как бы в беспамятстве. Сановный Хуан опустился на ложе обманщицы и принялся гладить ее руки.
– Что с тобой, доченька? Это я, твой отец! Ответь мне, открой глаза!
Та застонала, приподняла голову и еле слышно прошептала:
– Я плохая дочь – доставляю вам столько тревог. Простите меня.
– Благодарение Небу, ты жива! Какая радость! – чуть не плакал вельможа. – Но, увы, наказать злодеев я не могу, это право твоей новой семьи, твоих свекра и свекрови!
– Со мной случилась беда, но это – еще не конец, – скорбно улыбнулась дочь. – Сегодня я повидалась с вами, и они мне это припомнят, они мне отомстят за то, что я жаловалась отцу с матерью.
Сановник пошел к старому Яну и попросил его позволения забрать на время дочь. Тот не возражал. Хуан вернулся домой и говорит жене:
– Дочь жива! А эта Чунь-юэ чуть в могилу меня не отправила своим, криком да слезами.
– Вы обеспокоились только известием о том, что дочь умерла, и мыслью о мести убийцам. Но теперь, когда Небо помогло ей остаться в живых, вам и в голову не пришло позаботиться о ней! – холодно прервала его госпожа Вэй.
– Пришло! – облегченно выдохнул сановный Хуан. – Скоро наша доченька будет дома, и мы вместе все обсудим!
Госпожа Вэй, досадуя, что не удался хитрый замысел ее дочери, коварной, как змея, и ревнивой, как злой дух, уже не могла больше сдерживать ненависти к семейству Янов. Войдя в спальню дочери, она подсела к ней и говорит:
– Плохого мужа подыскал тебе отец, на горькие муки тебя обрек. А теперь вдобавок не сумел отомстить твоим недругам и защитить тебя от их козней. Но мы с тобою лучше умрем, чем склонимся перед подлой гетерой!
Обнявшись, мать и дочь прижались друг к другу и зарыдали в голос. Случившаяся тут Чунь-юэ ухватила свою хозяйку за локоть и тоже начала завывать. На шум прибежал сановный Хуан и, увидев эту картину, закричал:
– Эй, вы, перестаньте реветь! А ты, жена моя, давай-ка подумай, как нам спасти дочь. Старый Ян – просто мерзавец, и хватит с ним церемониться! Завтра же доложу обо всем государю – пусть покарает их за все!
Жена одобрила его намерение, и на другой день сановный Хуан предстал перед императором.
– Ваше величество, – начал он, – полководец Ян Чан-цюй мой зять. Не успел он уйти воевать, как в семье его совершилось тяжкое преступление: наложница полководца отравила его законную супругу, мою дочь. Семейные устои потрясены! Но я забочусь не столько о дочери, сколько о преданном вашем подданном Ян Чан-цюе. Сейчас его нет в столице, и его любовница разошлась вовсю. Если ваше величество не покарает отравителей и не наведет порядок в семействе Янов, мне придется сообщить обо всем полководцу.
Сын Неба, выслушав жалобу, взглянул на сановного Иня.
– А вы отчего молчите, вы ведь тоже родственник Ян Чан-цюя?!
– Я все знаю, ваше величество, – ответил тот. – Но думаю, что двор не должен вмешиваться в семейные дела, потому и молчу. Мое же мнение таково: следует дождаться возвращения Ян Чан-цюя и дать ему самому разобраться в своем доме.
Император согласился с Инем, и сановный Хуан вынужден был удалиться ни с чем.
А что же Фея? После отъезда Хуан она перебралась из флигеля в людскую, спала на соломенной циновке вместе с Су-цин и Цзы-янь, никому не показывалась на глаза. И хозяева и слуги в доме старались, как могли, облегчить ее долю. Она же с тревогой думала о том, как теперь сложится ее судьба.
Тем временем Ян Чан-цюй достиг со своим войском приграничных земель. Приказав всем отдыхать, он направил в земли У и Чу гонцов с повелением прислать ему в подмогу местное ополчение и выслал свою конницу разведать, где находится враг.
Начальник передового отряда Лэй Тянь-фэн обратился к Яну:
– Положение наше очень сложное: вот-вот начнется сражение, и, хотя вы распорядились о помощи, мы можем оказаться перед врагами один на один. Почему вы решили ждать подкрепления здесь, а не приказали идти им навстречу?
– В походе наши войска устали, – улыбнулся Ян. – Нужно дать им отдохнуть, накормить их, тут и подмога из земель У и Чу подоспеет. Тогда и займемся делом, а пока не тревожьтесь.
За три дня южные земли собрали людей и коней, сколотили отряд, который и пришел в распоряжение Яна. Наутро полководец выстроил все свои войска под горой Учаншань и провел учение. Начали лучники: их стрелы взлетали до неба и падали на землю, как звезды. Полководец остался доволен. Вдруг подошли к нему два незнакомца, оба молодые воины, и говорят:
– Полководец, если вы решили испытать своих воинов, то велите копьеносцам показать искусство. Лук со стрелой – ничто в сравнении с копьем да секирой!
Ян внимательно оглядел незнакомцев: ростом каждый по восемь чи, сложения богатырского, лица мужественные, манеры решительные. Он спрашивает, кто они такие.
– Мы родом из Сучжоу, – отвечают те. – Один из нас, по имени Ма Да, стал воином чуть ли не с детских лет, все умеет, ко всему привык. С другим, по имени Дун Чу, мало кто сравнится в смелости, такой он сорвиголова да рубака.
И тут Ян узнал их: это же те самые воины, что на постоялом дворе неподалеку от Сучжоу указали ему дорогу к Павильону Умиротворенных Волн!
– А ведь не так давно, – сказал Ян, – вы кутили в зеленых теремах Ханчжоу! Каким ветром вас сюда занесло?
Воины, которые теперь тоже поняли, что знакомы с полководцем, почтительно отвечают:
– Глупы мы тогда были. После нашей встречи на постоялом дворе вы стали знатным человеком, вам вверили целое войско, а мы продолжали бражничать, устраивать потасовки. И вот решили бежать сюда от греха. Занимались здесь охотничьим промыслом, прослышали, что вам нужны искусные воины, и пришли.
Ян усмехнулся, приказал дать им оружие и боевых коней и велел показать, на что они способны. Дун и Ма взяли в руки копья и погнали коней. Ловкие и умелые в защите и в обороне, они прыгали и рычали, как тигры. Все войско смотрело на удалых наездников. Полководец похвалил их и назначил Дун Чу начальником отряда, что слева от середины, Ма Да – начальником отряда, что справа от середины, а затем повел своих воинов на охоту к подножью горы Учаншань. Грохот барабанов потряс землю, пороховой дым застлал небо, от трепетанья знамен и флажков поднялся такой ветер, что закачались деревья и травы, перепугались все звери и птицы. А ночью в лесу разложили костры, жарили все, что подстрелили: тигров, барсов, волков, фазанов, зайцев, лисиц, – так войско запасалось для похода. Рано утром Ян отдал приказ выступать на юг.
В это время предводитель маней Начжа с большим войском приблизился к Центральной долине. Не встречая сопротивления, он захватил Юннань и Танцзин, а потом, миновав округи Цзинчжоу, Ичжоу, Яньчжоу и Ян-чжоу, вышел к Наньцзину, где составил из своих воинов три отряда и направил их по трем дорогам, чтобы окружить город. Узнав, что войско, высланное императором против него, занимается в округе Цзюцзян охотой, Начжа поразился:
– Хоть мое войско и прошло семь тысяч ли, но оно все еще имеет большую силу. У полководца Яна под носом противник, а он развлекается лесным промыслом! Видимо, уверен в себе. Будем менять планы!
Он соединил три отряда в единое войско и отошел от Наньцзина. А Ян вступил в округу Ичжоу. Местный правитель Су Юй-цин встретил полководца и на его расспросы о враге ответил:
– Враг ушел, не попытавшись даже захватить город. Ваши хитроумные действия привели бы в восторг всех прославленных воителей древности! Если бы не эта охота на рубежах нашей округи, разве отошли бы варвары без боя? Сейчас Начжа занял оборону у горы Черного Ветра, но сколько у него войска, исчислить мы не сумели. Когда варвары подступили к городу и применили ветродуйные орудия, на нас с горы Черного Ветра посыпалось столько черного песку, что наши воины не то что двинуться с места, даже глаз открыть не могли! Ополченцы Ичжоу и Цзинчжоу трижды бросались потом вперед, пытаясь отогнать врага, но успеха не достигли. Пришлось обороняться и ждать вашего войска.
Полководец задумался.
– Далеко ли отсюда гора Черного Ветра?
– Около трехсот ли будет.
– Число врагов вернее всего узнаешь в сражении. Не будем медлить, – итак, в наступление!
С этими словами Ян приказал Лэй Тянь-фэну взять под свое начало пять тысяч ополченцев из округи Ичжоу и выступать впереди войска. Основные силы возглавил Су Юй-цин, а начальниками замыкающего отряда стали Дун Чу и Ма Да. Через три дня пути войско Яна расположилось в одном ли от подножия горы. Ян призвал к себе Су Юй-цина и других военачальников и говорит:
– Для начала выведаем подступы к горе Черного Ветра, а потом решим, как будем наступать на врага.
Ночью, дождавшись третьей стражи, Ян вместе с Су Юй-цином, Дун Чу и Ма Да, легко вооруженные, незаметно подобрались к горе в сопровождении нескольких ополченцев, местных жителей. Все, и песок и скалы, на этой горе было черным, напоминая уголь. Изучив особенности горы, Ян поднялся на ее вершину и оттуда оглядел стан маней:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Раз как-то Цзы-янь стояла возле ворот флигеля. К ней подошла Чунь-юэ и со смехом говорит:
– Я слышала, у тебя есть чудодейственное средство от злых духов. Дай посмотреть!
Цзы-янь полезла за пазуху и достала из кофты свою горошину. Чунь-юэ захихикала:
– А зачем ты ее за воротом носишь? Цзы-янь в ответ:
– Так мне старушка посоветовала: если держать горошину на себе, тогда злые духи к тебе не прицепятся и никакая хворь тебя не одолеет.
Поздним вечером в дверь флигеля громко постучали – это с фонарем в руке была Чунь-юэ, просившая впустить ее. Фея поднялась и открыла служанке. Та выпалила:
– Мне госпожа Хуан велела вам передать: «Я неожиданно и тяжело заболела, – может, никогда больше и не увидимся!»
– Что случилось с твоей госпожой? – испугалась Фея.
Чунь-юэ что-то невнятно пробормотала и, поставив на пол фонарь, попыталась разбудить Су-цин и Цзы-янь.
– А зачем им вставать? – спросила Цзя.
– Чтобы отвар целебный приготовить.
– Я сама приготовлю.
Чунь-юэ убежала, а Фея все-таки разбудила Су-цин и велела идти с нею к госпоже Хуан. Служанка стала одеваться, второпях надела не свою кофту, а Цзы-янь, и пошла следом за госпожой. Хуан лежала пластом и стонала. Увидав Фею, она слабо улыбнулась.
– Сейчас мне приятны только самые близкие люди. Я очень рада твоему приходу.
Фея осмотрелась и увидела, что в спальне, кроме хозяйки и их двоих, никого нет; на жаровне стоит котелок, в котором, переливаясь через край, бурлит какое-то снадобье.
– Где же ваши служанки? – удивилась Фея.
– Чунь-юэ я послала известить стариков, а Тао-хуа куда-то запропастилась. Странно, что ни одной до сих пор нет.
Фея помешала в котелке и сказала Хуан, что снадобье как будто готово. Хуан попросила:
– Не хочу тебя утруждать, скажи Су-цин, чтоб налила мне отвару.
Су-цин подошла с чашкой к Хуан, но та вдруг повернулась на бок и принялась на чем свет поносить Тао-хуа. Тут вбежала Чунь-юэ и испуганным голосом закричала :
– Кто наливал вам отвар?
– То ли госпожа Фея, то ли Су-цин, – ответила Хуан.
Чунь-юэ, тоже ругая Тао-хуа, выхватила чашку у Су-цин, подула на снадобье и подала хозяйке. Хуан с трудом приподнялась, понюхала снадобье и вдруг упала навзничь без чувств. Перепугавшиеся служанки и Фея бросились к ней, но она не шевелилась. И тут Чунь-юэ, запрокинув голову, завопила:
– Госпожу Хуан отравили!
Она вытащила из волос серебряную шпильку, окунула ее в отвар, – серебро тотчас позеленело. Чунь-юэ закричала еще громче, призывая Тао-хуа. Когда та появилась, Чунь-юэ принялась бить ее по щекам, приговаривая:
– Где же ты шлялась? Пока тебя не было, наша госпожа попала в руки злодеек, и они ее погубили!
Она подбежала к Су-цин и принялась ощупывать ее одежду. Су-цин, расстегивая кофту, заплакала:
– Если Небо решило покарать госпожу Фею и меня, то разве не может оно обойтись без такого срама?
Она расстегнула последнюю пуговицу, и на пол упала горошина, которую купила у старухи Цзы-янь. Чунь-юэ схватила маленький шарик и всплеснула руками.
– Наша госпожа доверилась этим двум злодейкам, принимала их, как родных, а они ее, невинную, молодую, убили! О всемогущее Небо, как можешь ты терпеть такое! Су-цин и ее хозяйка – убийцы! Держи их, пока я схожу за людьми, – велела она Тао-хуа.
В это время вошла госпожа Сюй, и Чунь-юэ с плачем рассказала ей, что госпожу Хуан отравили, и, размазывая по щекам слезы, продолжала так:
– После ужина госпожа Хуан занемогла. Я и Тао-хуа приготовили две чашки снадобья. Одну чашку я дала ей своими руками, вторую мы оставили на потом, а сами вышли по делам. Неожиданно в спальню заявилась Фея и ее служанка и поднесли госпоже оставшийся отвар. Та была в бреду и, сделав один глоток, тут же упала без чувств. Я опустила в чашку серебряную шпильку, и, видите, она вся позеленела. Тогда я обыскала Су-цин и нашла у нее в кофте яд.
Ошеломленная госпожа Сюй не могла вымолвить ни слова. Она пошла к другой невестке и привела ее в спальню Хуан, потом склонилась над больной.
– Что с тобой, дитя мое?
Хуан в ответ только простонала, притворяясь, что ей совсем худо. Госпожа Сюй не на шутку встревожилась и воскликнула:
– Ну сделайте же что-нибудь, бедняжку надо спасать!
Чунь-юэ бросилась с кулаками на Фею, крича:
– Это она отравила госпожу! Негодная, и еще смеет сидеть здесь, как ни в чем не бывало!
– Веди себя пристойно, служанка! Не распускай руки! Без тебя во всем разберутся. Есть в конце концов наш молодой господин! – заступилась Инь за несчастную Фею.
Умная Инь начинала догадываться, в чем дело. Отослав из комнаты Су-цин и Цзы-янь, она вместе с госпожой Сюй внимательно осмотрела Хуан и увидела, что никакой опасности нет. Улучив момент, когда госпожа Сюй отвернулась, Инь подмигнула Фее, и та, забрав свою служанку, ушла во флигель. Наконец появился старый Ян. Ему рассказали, что произошло. И он, подойдя к Хуан, потрогал ее руку. Затем подозвал Чунь-юэ и Тао-хуа и приказал:
– Будьте неотлучно возле своей хозяйки. Если сболтнете кому-нибудь о том, что здесь было, я вас из дому выгоню!
А оказавшись наедине с женой, он сказал:
– Не верю, что ее отравили. Даже больше: не верю, что она больна. Странные дела творятся в нашем доме!
Вот как коварная Хуан пыталась оклеветать наложницу Цзя! Свекра и свекровь до смерти перепугала, себя не пожалела, только чтобы красивую соперницу извести! Прикинувшись очень больной, она продолжала ждать результатов своей игры. Но никто – ни слуги, ни господа не упрекали ни в чем Фею. Тогда хитрая Хуан послала Чунь-юэ к своим родителям, где служанка припала к ногам вельможи с криком:
– Горе, горе! Нашу госпожу безвинную погубили!
– Что ты говоришь такое? – схватился за голову сановный Хуан. – Как так – погубили? Когда? За что?
И Чунь-юэ пересказала то, что уже говорила госпоже Сюй про две чашки с отваром и пилюлю, найденную у Су-цин, служанки Феи.
Лицо госпожи Вэй исказилось от горя.
– Значит, моя дочь умерла! Но я говорила, что лучше умереть, чем жить опозоренной, как ужасно, мое несравненное дитя загублено подлой гетерой!
Сановный Хуан грохнул кулаком по столу.
– Сейчас собираю слуг и иду в дом Янов покарать убийц!
Госпожа Вэй схватила мужа за руки.
– Вы же слышали рассказ Чунь-юэ. Ясно, что эти Яны и их слуги покрывают злодеек. Они с самого начала были против нашей дочери. Не ходите туда себе на позор!
Но Хуан вырвался и закричал, не помня себя от гнева:
– Женщина, отойди – не твое это дело!
Он кликнул слуг и помчался к Янам. А что произошло в их доме, вы узнаете из следующей главы.
Глава одиннадцатая
О ТОМ, КАК УТИХОМИРИЛСЯ САНОВНЫЙ ХУАН И КАК ПОЛКОВОДЕЦ ЯН ОДЕРЖАЛ ПОБЕДУ У ГОРЫ ЧЕРНОГО ВЕТРА
Итак, сановный Хуан в сопровождении более чем десятка слуг ворвался в дом Янов.
– Я пришел сюда, – закричал он, – чтобы отомстить за погубленную дочь. Выдайте мне злодеек, отравивших ее! Я добрый человек, но этой гетере пощады от меня не будет!
Старый Ян попытался успокоить Хуана.
– Напрасно вы волнуетесь! В моем доме нет убийц. Я не лекарь, однако сделал все, что было нужно, – ваша дочь жива и здорова. Идите себе с миром домой.
Но вельможа продолжает бушевать.
– Я сам разберусь, что к чему! Почему защищаешь ты подлую гетеру и покрываешь ее злодейства? Если не отдашь мне виновных, я пришлю сюда свою старуху, – уж она все у вас тут вверх дном перевернет, а преступниц найдет и в порошок их сотрет!
Хуан даже задыхаться начал от гнева, и старый Ян встревожился.
– Напрасно вы о нас плохо думаете. Я вашу дочь люблю, как родную. Мы к ней относимся не как свекор со свекровью, а как отец с матерью. Ведь она жива да здорова – зачем так буйствовать? Потом, вы же знаете: если женщина выйдет замуж, то ее судьба в руках мужниной семьи. Вижу, вы поверили в чьи-то наговоры, а теперь обвиняете всех нас в смертном грехе!
Только тут усмирился сановный Хуан.
– Так, значит, моя дочь жива?! Покажите мне ее!
Старый Ян проводил вельможу в спальню его дочери. Та лежала, закрыв глаза, как бы в беспамятстве. Сановный Хуан опустился на ложе обманщицы и принялся гладить ее руки.
– Что с тобой, доченька? Это я, твой отец! Ответь мне, открой глаза!
Та застонала, приподняла голову и еле слышно прошептала:
– Я плохая дочь – доставляю вам столько тревог. Простите меня.
– Благодарение Небу, ты жива! Какая радость! – чуть не плакал вельможа. – Но, увы, наказать злодеев я не могу, это право твоей новой семьи, твоих свекра и свекрови!
– Со мной случилась беда, но это – еще не конец, – скорбно улыбнулась дочь. – Сегодня я повидалась с вами, и они мне это припомнят, они мне отомстят за то, что я жаловалась отцу с матерью.
Сановник пошел к старому Яну и попросил его позволения забрать на время дочь. Тот не возражал. Хуан вернулся домой и говорит жене:
– Дочь жива! А эта Чунь-юэ чуть в могилу меня не отправила своим, криком да слезами.
– Вы обеспокоились только известием о том, что дочь умерла, и мыслью о мести убийцам. Но теперь, когда Небо помогло ей остаться в живых, вам и в голову не пришло позаботиться о ней! – холодно прервала его госпожа Вэй.
– Пришло! – облегченно выдохнул сановный Хуан. – Скоро наша доченька будет дома, и мы вместе все обсудим!
Госпожа Вэй, досадуя, что не удался хитрый замысел ее дочери, коварной, как змея, и ревнивой, как злой дух, уже не могла больше сдерживать ненависти к семейству Янов. Войдя в спальню дочери, она подсела к ней и говорит:
– Плохого мужа подыскал тебе отец, на горькие муки тебя обрек. А теперь вдобавок не сумел отомстить твоим недругам и защитить тебя от их козней. Но мы с тобою лучше умрем, чем склонимся перед подлой гетерой!
Обнявшись, мать и дочь прижались друг к другу и зарыдали в голос. Случившаяся тут Чунь-юэ ухватила свою хозяйку за локоть и тоже начала завывать. На шум прибежал сановный Хуан и, увидев эту картину, закричал:
– Эй, вы, перестаньте реветь! А ты, жена моя, давай-ка подумай, как нам спасти дочь. Старый Ян – просто мерзавец, и хватит с ним церемониться! Завтра же доложу обо всем государю – пусть покарает их за все!
Жена одобрила его намерение, и на другой день сановный Хуан предстал перед императором.
– Ваше величество, – начал он, – полководец Ян Чан-цюй мой зять. Не успел он уйти воевать, как в семье его совершилось тяжкое преступление: наложница полководца отравила его законную супругу, мою дочь. Семейные устои потрясены! Но я забочусь не столько о дочери, сколько о преданном вашем подданном Ян Чан-цюе. Сейчас его нет в столице, и его любовница разошлась вовсю. Если ваше величество не покарает отравителей и не наведет порядок в семействе Янов, мне придется сообщить обо всем полководцу.
Сын Неба, выслушав жалобу, взглянул на сановного Иня.
– А вы отчего молчите, вы ведь тоже родственник Ян Чан-цюя?!
– Я все знаю, ваше величество, – ответил тот. – Но думаю, что двор не должен вмешиваться в семейные дела, потому и молчу. Мое же мнение таково: следует дождаться возвращения Ян Чан-цюя и дать ему самому разобраться в своем доме.
Император согласился с Инем, и сановный Хуан вынужден был удалиться ни с чем.
А что же Фея? После отъезда Хуан она перебралась из флигеля в людскую, спала на соломенной циновке вместе с Су-цин и Цзы-янь, никому не показывалась на глаза. И хозяева и слуги в доме старались, как могли, облегчить ее долю. Она же с тревогой думала о том, как теперь сложится ее судьба.
Тем временем Ян Чан-цюй достиг со своим войском приграничных земель. Приказав всем отдыхать, он направил в земли У и Чу гонцов с повелением прислать ему в подмогу местное ополчение и выслал свою конницу разведать, где находится враг.
Начальник передового отряда Лэй Тянь-фэн обратился к Яну:
– Положение наше очень сложное: вот-вот начнется сражение, и, хотя вы распорядились о помощи, мы можем оказаться перед врагами один на один. Почему вы решили ждать подкрепления здесь, а не приказали идти им навстречу?
– В походе наши войска устали, – улыбнулся Ян. – Нужно дать им отдохнуть, накормить их, тут и подмога из земель У и Чу подоспеет. Тогда и займемся делом, а пока не тревожьтесь.
За три дня южные земли собрали людей и коней, сколотили отряд, который и пришел в распоряжение Яна. Наутро полководец выстроил все свои войска под горой Учаншань и провел учение. Начали лучники: их стрелы взлетали до неба и падали на землю, как звезды. Полководец остался доволен. Вдруг подошли к нему два незнакомца, оба молодые воины, и говорят:
– Полководец, если вы решили испытать своих воинов, то велите копьеносцам показать искусство. Лук со стрелой – ничто в сравнении с копьем да секирой!
Ян внимательно оглядел незнакомцев: ростом каждый по восемь чи, сложения богатырского, лица мужественные, манеры решительные. Он спрашивает, кто они такие.
– Мы родом из Сучжоу, – отвечают те. – Один из нас, по имени Ма Да, стал воином чуть ли не с детских лет, все умеет, ко всему привык. С другим, по имени Дун Чу, мало кто сравнится в смелости, такой он сорвиголова да рубака.
И тут Ян узнал их: это же те самые воины, что на постоялом дворе неподалеку от Сучжоу указали ему дорогу к Павильону Умиротворенных Волн!
– А ведь не так давно, – сказал Ян, – вы кутили в зеленых теремах Ханчжоу! Каким ветром вас сюда занесло?
Воины, которые теперь тоже поняли, что знакомы с полководцем, почтительно отвечают:
– Глупы мы тогда были. После нашей встречи на постоялом дворе вы стали знатным человеком, вам вверили целое войско, а мы продолжали бражничать, устраивать потасовки. И вот решили бежать сюда от греха. Занимались здесь охотничьим промыслом, прослышали, что вам нужны искусные воины, и пришли.
Ян усмехнулся, приказал дать им оружие и боевых коней и велел показать, на что они способны. Дун и Ма взяли в руки копья и погнали коней. Ловкие и умелые в защите и в обороне, они прыгали и рычали, как тигры. Все войско смотрело на удалых наездников. Полководец похвалил их и назначил Дун Чу начальником отряда, что слева от середины, Ма Да – начальником отряда, что справа от середины, а затем повел своих воинов на охоту к подножью горы Учаншань. Грохот барабанов потряс землю, пороховой дым застлал небо, от трепетанья знамен и флажков поднялся такой ветер, что закачались деревья и травы, перепугались все звери и птицы. А ночью в лесу разложили костры, жарили все, что подстрелили: тигров, барсов, волков, фазанов, зайцев, лисиц, – так войско запасалось для похода. Рано утром Ян отдал приказ выступать на юг.
В это время предводитель маней Начжа с большим войском приблизился к Центральной долине. Не встречая сопротивления, он захватил Юннань и Танцзин, а потом, миновав округи Цзинчжоу, Ичжоу, Яньчжоу и Ян-чжоу, вышел к Наньцзину, где составил из своих воинов три отряда и направил их по трем дорогам, чтобы окружить город. Узнав, что войско, высланное императором против него, занимается в округе Цзюцзян охотой, Начжа поразился:
– Хоть мое войско и прошло семь тысяч ли, но оно все еще имеет большую силу. У полководца Яна под носом противник, а он развлекается лесным промыслом! Видимо, уверен в себе. Будем менять планы!
Он соединил три отряда в единое войско и отошел от Наньцзина. А Ян вступил в округу Ичжоу. Местный правитель Су Юй-цин встретил полководца и на его расспросы о враге ответил:
– Враг ушел, не попытавшись даже захватить город. Ваши хитроумные действия привели бы в восторг всех прославленных воителей древности! Если бы не эта охота на рубежах нашей округи, разве отошли бы варвары без боя? Сейчас Начжа занял оборону у горы Черного Ветра, но сколько у него войска, исчислить мы не сумели. Когда варвары подступили к городу и применили ветродуйные орудия, на нас с горы Черного Ветра посыпалось столько черного песку, что наши воины не то что двинуться с места, даже глаз открыть не могли! Ополченцы Ичжоу и Цзинчжоу трижды бросались потом вперед, пытаясь отогнать врага, но успеха не достигли. Пришлось обороняться и ждать вашего войска.
Полководец задумался.
– Далеко ли отсюда гора Черного Ветра?
– Около трехсот ли будет.
– Число врагов вернее всего узнаешь в сражении. Не будем медлить, – итак, в наступление!
С этими словами Ян приказал Лэй Тянь-фэну взять под свое начало пять тысяч ополченцев из округи Ичжоу и выступать впереди войска. Основные силы возглавил Су Юй-цин, а начальниками замыкающего отряда стали Дун Чу и Ма Да. Через три дня пути войско Яна расположилось в одном ли от подножия горы. Ян призвал к себе Су Юй-цина и других военачальников и говорит:
– Для начала выведаем подступы к горе Черного Ветра, а потом решим, как будем наступать на врага.
Ночью, дождавшись третьей стражи, Ян вместе с Су Юй-цином, Дун Чу и Ма Да, легко вооруженные, незаметно подобрались к горе в сопровождении нескольких ополченцев, местных жителей. Все, и песок и скалы, на этой горе было черным, напоминая уголь. Изучив особенности горы, Ян поднялся на ее вершину и оттуда оглядел стан маней:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88