Но Джеймс оказался проворнее. Он загородил ей путь и шепотом спросил:
— Вы любили меня?
— Я любила его! — выкрикнула она. — А вас я вообще не знаю.
— Я тот же человек.
— Ну нет! Человека, которого я знала, не существует. В отличие от вас он бы не стал издеваться над женщиной. Хотя… — С ее губ слетел растерянный смешок. — Хотя именно этим он сейчас и занимается. Разве нет?
— Ради Бога, Элизабет, что такого злобного и низкого я сотворил?
Она недоверчиво уставилась на него.
— Вы даже не понимаете, да? Вы мне отвратительны!
Мышцы его шеи конвульсивно дергались от душившего его гнева. Джеймсу потребовалась вся его выдержка, чтобы не схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока к ней не вернется здравый смысл. Его негодование и обида были настолько мучительны, что он опасался, что малейшее проявление эмоций выпустит на волю весь ужасающий поток ярости. Наконец, проявив самообладание, которого от себя не ожидал, он кое-как выдавил два отрывистых слова:
— Извольте объясниться!
Секунду она стояла совершенно неподвижно, а затем, топнув ногой, прошествовала через всю комнату и схватила с полки издание «Как выйти замуж за маркиза».
— Узнаете это?! — выкрикнула она, потрясая книгой в воздухе. — Узнаете?
— По-моему, вы просили меня не упоминать об этой книге перед Рейвенскрофтами.
— Теперь это не важно. Вам и без этого удалось жестоко унизить меня перед ними. Мне осталось только завершить начатое.
Кэролайн успокаивающим жестом положила руку на плечо Элизабет.
— Я считаю вас ужасно храброй, — мягко сказала она. — Вам нечего стыдиться.
— Вы в этом уверены? — патетически произнесла Элизабет, давясь каждым словом. — Тогда взгляните на это! — Она сунула книгу в руки Кэролайн.
Книга была повернута обложкой вниз, и Кэролайн с явным недоумением повертела ее в руках, пока не перевернула и не прочитала название. Изумленный возглас слетел с ее губ.
— В чем дело, дорогая? — спросил Блейк.
Она молча вручила ему книгу. Он задумчиво посмотрел на нее, поворачивая так и эдак. Затем они оба уставились на Джеймса.
— Не знаю точно, что произошло, — осторожно вымолвила Кэролайн, — но мое воображение рисует мне всевозможные катастрофы.
— Он застал меня с этим, — сообщила Элизабет. — Я понимаю, что это дурацкая книга, но мне нужно выйти замуж, и нет никого, к кому я могла бы обратиться за советом. В итоге он застал меня прямо на месте преступления с книгой в руках. Я боялась, что он будет смеяться надо мной, однако он не стал. Так мне показалось… — Она помолчала, переводя дыхание, и поспешно смахнула слезу. — Он был очень добр. И даже предложил… стать моим учителем. Конечно, он признал, что мне нечего и надеяться выйти замуж за маркиза…
— Я никогда этого не говорил! — запальчиво произнес Джеймс. — Это вы сказали, а не я.
— Он предложил помочь мне разобраться в книге, чтобы…
— Я предложил сжечь книжонку, если помните. Я сказал, что это полнейшая чушь. — Он грозно уставился на нее, рассчитывая, видимо, привести ее в трепет, но, не добившись нужного эффекта, перевел свирепый взгляд на Кэролайн и Блейка. Это тоже не возымело действия, поэтому он снова повернулся к Элизабет и завопил:
— Во имя Господа, женщина, в проклятой книжонке есть только одно правило, которое заслуживает внимания!
— И какое же? — надменно поинтересовалась Элизабет.
— Что вы женитесь на своем чертовом маркизе!
В течение долгой минуты она молчала, скрестив с ним взгляды, а затем движением, которое буквально рассекло надвое его грудь, отвернулась.
— Он обещал научить меня приемам, с помощью которых ловят мужей, — сказала она, обращаясь к Рейвенскрофтам. — Но не нашел нужным сообщить, кто он такой. Он так и не сказал мне, что он сам — этот чертов маркиз.
Никто не ответил, поэтому Элизабет добавила с горьким вздохом:
— Теперь вам известна вся история. Как он развлекся за мой счет, воспользовавшись моими печальными обстоятельствами.
Джеймс в мгновение ока пересек комнату.
— Я никогда не смеялся над вами, Элизабет, — сказал он, пристально глядя ей в глаза. — Поверьте! У меня и в мыслях не было вас обидеть.
— Однако вы это сделали, — возразила она.
— Тогда выходите за меня замуж. Позвольте мне всю жизнь заглаживать свою вину.
Крупные слезы повисли у нее на ресницах.
— Но вы же не хотите жениться на мне.
— Я несколько раз просил вас об этом, — нетерпеливо выдохнул он. — Какие еще доказательства вам нужны?
— Мне даже не позволяется иметь гордость? Или это чувство является привилегией знати?
— Неужели я так ужасен? — Последовал очередной вздох, в котором сквозило замешательство. — Да, я виноват. Я действительно не сказал вам, кто я такой. Но неужели вы не простите мне радость — нет, счастье — от сознания того, что вы полюбили меня, а не мой титул, деньги или что-нибудь еще? Просто меня.
Сдавленный звук вырвался из ее горла.
— Так это была проверка?
— Нет! — Он перешел на крик. — При чем здесь проверка? Говорю вам, у меня были веские причины скрывать свое имя. Но… но… — Он искал слова, не зная, как выразить то, что было у него на сердце. — Но все равно это приятно. Вы и представить себе не можете как, Элизабет…
— Да, — тихо сказала она. — Не могу.
— Не наказывайте меня, Элизабет.
Голос его был переполнен эмоциями, и Элизабет ощутила, как его теплый баритон проникает ей в самую душу. Нужно срочно выбираться отсюда, бежать, пока он не успел оплести своей ложью ее сердце.
Она вырвала у него руки и бросилась к двери.
— Я должна идти! — воскликнула она с паническими нотками в голосе. — Я не могу больше оставаться с вами.
— Куда вы идете? — спросил Джеймс, следуя за ней.
— Домой.
Он протянул руку, удерживая ее.
— Вы никуда не пойдете одна. Уже стемнело, и кругом полно подвыпивших гуляк.
— Но…
— Мне плевать, что вы ненавидите меня, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Одна вы из этой комнаты не выйдете.
Элизабет бросила умоляющий взгляд на Блейка.
— Тогда, может, вы проводите меня домой? Прошу вас.
Блейк встал и, встретившись на короткое мгновение взглядом с Джеймсом, кивнул:
— Почту за честь.
— Позаботься о ней, — буркнул Джеймс. Блейк снова кивнул:
— Можешь не сомневаться. — Он взял Элизабет под руку и вывел из комнаты.
Проводив их взглядом, Джеймс прислонился к стене. Тело его сотрясалось от эмоций, которые он сдерживал весь вечер. Ярость, обида, раздражение, даже досада — в конце концов, он-то не получил никакого удовольствия от эпизода в роще. Все это клокотало в нем, пожирало изнутри, затрудняло дыхание.
Он услышал негромкие звуки, похожие на всхлипывания, и поднял голову. Проклятие, он совсем забыл, что Кэролайн все еще здесь.
— О, Джеймс, — вздохнула она, — как вы могли?
— Ни слова, Кэролайн! — отрезал он. — Ни слова больше.
И бросился прочь, бесцеремонно расталкивая толпу в коридоре. В коттедже его ждет бутылка виски, в компании с которой ему, по всей видимости, и придется коротать остаток вечера.
Глава 19
Элизабет не понадобилось много времени, чтобы прийти к выводу, что Блейк Рейвенскрофт — несмотря на его дружбу с Джеймсом — очень мудрый человек. По пути домой он не пытался завести с ней разговор и не задавал нескромных вопросов. Он лишь успокаивающе похлопал ее по руке, заметив при этом:
— Если вам понадобится дружеское участие, Кэролайн будет счастлива оказать вам его.
Только по-настоящему умный человек знает, когда нужно держать язык за зубами.
Дорога домой протекала в молчании, не считая отдельных указаний Элизабет относительно маршрута.
Однако когда они приблизились к коттеджу Хочкисов, Элизабет с удивлением обнаружила, что их скромное жилище залито светом.
— Силы небесные! — промолвила она. — Да они, наверное, зажгли все свечи, которые нашли в доме.
И тут же, в силу привычки прикинув стоимость всей этой иллюминации, взмолилась, чтобы дети не израсходовали дорогие восковые свечки, которые она берегла для торжественных событий.
Блейк оторвал взгляд от дороги и посмотрел на нее.
— Что-нибудь не так?
— Надеюсь, что нет. Не представляю…
Коляска остановилась, и Элизабет соскочила на землю, не дожидаясь помощи Блейка. Она не могла вообразить себе причины, по которой коттедж Хочкисов мог быть охвачен подобной активностью в столь поздний час. Шум, доносившийся из дома, мог разбудить и мертвого, и, несмотря на явные признаки буйного веселья, Элизабет не могла подавить возникшей в душе паники.
Она ворвалась в дом и устремилась в гостиную, откуда раздавались громкие вопли и смех. Сьюзен, Джейн и Лукас, взявшись за руки, кружились в хороводе, смеясь и распевая во все горло непристойные песенки.
Элизабет онемела. Она никогда не видела, чтобы ее младшенькие вели себя подобным образом. Она льстила себя надеждой, что, приняв на свои плечи большую часть их проблем, смогла обеспечить им приятное и достаточно беззаботное детство, но впервые видела их совершенно опьяненными счастьем.
И не знала, что ответить, когда, присоединившись к ней, Блейк шепотом спросил:
— Вы не знаете, в чем дело?
Секунд через пять Сьюзен заметила стоявшую в дверях сестру, с изумлением взиравшую на них, и резко остановила хоровод, в результате чего Джейн и Лукас налетели друг на друга, сцепившись в хохочущий узел из худеньких рук и белокурых волос.
— Элизабет! — воскликнула Сьюзен. — Ты пришла!
Элизабет медленно кивнула.
— Что здесь происходит? Я не ожидала, что вы еще не спите.
— О Элизабет! — закричала Джейн. — Произошла самая прекрасная на свете вещь. Ты не поверишь!
— Замечательно, — отозвалась Элизабет. Она чувствовала себя слишком измотанной, чтобы вложить достаточно чувства в это слово. Хотя и старалась. Не представляя себе, что могло привести ее сестер и брата в такое восторженное состояние, она считала своим долгом скрыть свою боль и попытаться выглядеть просто взволнованной.
К ней подлетела Сьюзен, сжимавшая в руке листок бумаги, который она вытащила из письменного стола.
— Посмотри, что пришло, пока тебя не было. Курьер доставил.
— В форме, — пояснила Джейн. — Ужасно красивый.
— Подумаешь, простой служащий, — бросил Лукас.
— Это не значит, что он не может быть красивым, — парировала девочка.
Элизабет почувствовала, что улыбается. Перепалка Лукаса и Джейн казалась восхитительно обыденной. Ничего общего с этим богопротивным вечером. Она взяла листок из рук Лукаса и взглянула на него.
И тут ее руки затряслись.
— Разве это не здорово? — спросила Сьюзен с радостным изумлением в голубых глазах. — Кто бы мог подумать?
Элизабет ничего не сказала, пытаясь подавить накатившую тошноту.
— Как ты думаешь, кто бы это мог быть? — поинтересовалась Джейн. — Наверняка кто-то совершенно замечательный. Самый добрый и прекрасный человек на свете.
— Вы позволите? — промолвил Блейк.
Элизабет молча вручила ему бумагу. Подняв глаза, она увидела Сьюзен, Джейн и Лукаса, уставившихся на нее с выражением замешательства на лицах.
— Разве ты не рада? — прошептала Джейн.
Блейк вернул ей листок, и она снова заглянула в него, словно, прочитав его еще раз, могла изменить его вызывающее содержание.
Сэр Лукас Хочкис, мисс Хочкис, мисс Сьюзен Хочкис, мисс Джейн Хочкис.
Имею удовольствие сообщить Вам, что Вы являетесь получателями анонимного благотворительного чека в размере 1500 фунтов.
В соответствии с дальнейшими распоряжениями Вашего попечителя сэр Лукас зачислен в Итон с начала следующего семестра.
Искренне Ваш, Д. Шимингворт. Шиллингворт и сыновья. Адвокатская контора.
Это Джеймс. Кто же еще? Она повернулась к Блейку, не в состоянии скрыть жесткого выражения глаз.
— Он всего лишь хотел помочь, — мягко сказал Блейк.
— Это оскорбительно, — с трудом выговорила девушка. — Как я могу это принять? Как я могу…
Он положил ладонь на ее руку.
— Вы слишком перенервничали. Может, если вы подумаете над этим утром…
— Разумеется, я перенервничала! Я… — Элизабет заметила испуганные лица детей и зажала рот ладонью, ужасаясь собственной вспышке.
Три пары голубых глаз метались от нее к мистеру Рейвенскрофту и обратно.
Рейвенскрофт. Она забыла представить его детям. Мало того, что они огорчены ее реакцией, они даже не знают, кто стоит посреди их гостиной.
— Сьюзен, Джейн, Лукас, — произнесла она, стараясь говорить ровным тоном, — это мистер Рейвенскрофт. Он друг… — Элизабет нервно сглотнула. Она чуть не сказала «мистера Сидонса», но ведь это не настоящее имя, не так ли? — Он друг леди Дэнбери, — закончила она. — И был так любезен, что проводил меня домой.
Дети промямлили приветствия. Повернувшись к Блейку, Элизабет сказала:
— Мистер Рейвенскрофт, это… — Она осеклась и прищурилась. — Послушайте, вы ведь мистер Рейвенскрофт, да? Или тоже скрываете какой-нибудь титул?
Блейк покачал головой с легкой улыбкой в уголке рта.
— Боюсь, что просто мистер, но если вы настаиваете на полном и чистосердечном признании, мой отец — виконт.
Элизабет понимала, что нужно улыбнуться, поскольку последняя реплика носила шутливый характер, но не смогла себя заставить. Вместо этого она повернулась к детям и с тяжелым сердцем произнесла:
— Мы не можем это принять.
— Но…
— Мы не можем! — Элизабет так спешила подавить протест в зародыше, что даже не поняла, кто из детей решился возразить. — Это чересчур. Мы не можем принять благотворительности.
Джейн явно была с ней не согласна:
— А ты не подумала, что тот, кто дал нам деньги, хотел, чтобы мы их взяли?
Элизабет проглотила ком в горле. Кто знает, что у Джеймса на уме? Может, все это часть какого-то грандиозного замысла посмеяться над ней? После того, что он сделал, разве можно поручиться за то, что творится у него в голове?
— Безусловно, это так, — осторожно сказала она, — иначе наши имена не фигурировали бы в письме. Но это несущественно. Мы не можем принять такую сумму от незнакомого человека.
— Может, мы с ним знакомы, — заметила Сьюзен.
— Тем хуже! — резко возразила Элизабет. — Боже мой, вы только представьте… Какая-то жуткая личность обращается с нами как с марионетками, дергает за ниточки, полагая, что мы не в состоянии управлять своей судьбой. Это мерзко. Мерзко!
Наступило молчание, за которым последовал громкий всхлип, вырвавшийся у Лукаса, отчаянно сражавшегося со слезами. Он поднял на Элизабет трогательно распахнутые глаза.
— Значит, я не поеду в Итон? — прошептал он.
Дыхание у Элизабет перехватило. Она попыталась сказать, что это невозможно. Она знала, что обязана сказать детям, что они не могут принять деньги Джеймса, но слова не шли с языка.
Она просто стояла, глядя на дрожащее личико брата. Он изо всех сил старался не показывать своего разочарования. Худенькие ручки прижаты к бокам, подбородок поднят, словно выставленная вперед челюсть может остановить слезы.
Элизабет смотрела на него и видела цену своей гордости.
— Не знаю как насчет Итона, — сказала она и, нагнувшись, обняла мальчика. — Может, нам все-таки удастся это устроить.
Но Лукас вырвался из ее рук.
— Ничего не выйдет! Я знаю, что у нас нет денег, как бы ты ни старалась скрыть правду. Я не смогу поехать. Никогда!
— Это не так. Может быть, это… — махнула она в сторону письма, — означает что-нибудь другое. — Она слабо улыбнулась. В ее словах полностью отсутствовало убеждение, и даже восьмилетний ребенок — особенно восьмилетний ребенок — понимал, что она лжет.
Одно мучительное мгновение, показавшееся ей самым долгим в ее жизни, Лукас смотрел ей в глаза. Затем судорожно глотнул и сказал:
— Пойду спать.
Элизабет даже не пыталась его остановить. Ей было нечего ему сказать.
Джейн последовала за ним, не проронив ни слова, даже ее тугая коротенькая белокурая косичка казалась вялой.
Элизабет взглянула на Сьюзен:
— Ты ненавидишь меня?
Сьюзен покачала головой:
— Нет, но я тебя не понимаю.
— Мы не можем это принять, Сьюзен. Мы будем в долгу у нашего благодетеля всю оставшуюся жизнь.
— Ну и что? Мы даже не знаем, кто он!
— Я не желаю быть ему обязанной! — свирепо сказала Элизабет. — Не желаю…
Сьюзен отступила на шаг, глаза ее расширились.
— Ты знаешь, кто он, — прошептала она. — Ты знаешь, кто это прислал.
— Нет, — сказала Элизабет, но они обе знали, что она лжет.
— Знаешь. Вот почему ты не желаешь ничего принимать.
— Сьюзен, я больше не хочу это обсуждать.
Сьюзен попятилась, задержавшись в дверях, прежде чем выйти в коридор.
— Пойду успокою Лукаса. Ему понадобится плечо, на котором можно выплакаться.
Элизабет вздрогнула.
— Точный удар, — промолвил Блейк, когда Сьюзен двинулась вверх по лестнице.
Элизабет обернулась. Она совершенно забыла о нем.
— Простите?
Он покачал головой:
— Так ерунда, не стоит повторять.
Она прислонилась к спинке дивана, чувствуя, что еще секунда, и ноги откажутся ее держать.
— Похоже, у меня не осталось от вас секретов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33