Как только высадитесь в Сан-Блазе и начнете путешествие к Мехико, вы усвоите важную заповедь: любое препятствие может быть устранено, когда имеешь дело с мексиканцами, если войти в положение республиканского чиновника более или менее высокого ранга. В зависимости от его положения и содержания вашей просьбы не мешает предложить ему некоторую сумму на благотворительные нужды, скажем на ремонт местной церкви. Каждому истинному патриоту Мексики приятно, когда собеседник не равнодушен к вопросам реставрации старины и созданию благоприятных условий для отправления верующими религиозных обрядов. Подобную чуткость здесь весьма ценят!— Понимаю, на что вы намекаете, но давать взятки не привык, — суховато ответил Врангель.— Да я же говорил о благотворительности! — будто обиженный непониманием, укоризненно вздохнул шотландец.Как бы между делом Врангель упомянул, что у него остались приятные воспоминания при первом посещении Монтерея в юные годы, о поездке в католическую миссию Сан-Карлос, и хотелось бы, если уж вновь занесла сюда судьба, съездить туда вновь вместе с женой. Может ли он рассчитывать на содействие в организации этой поездки?— Для вас все можно! — одобрил купец. — И мы с Долорес, если не возражаете, с удовольствием составим вам компанию. Экипаж и верховых лошадей я беру на себя.Договорились встретиться на следующий день в районе порта.
Для дам Дэвид Спенс подготовил кабриолет. Вместе с баронессой, ее горничной и малышом Вилли в экипаж села и супруга шотландца. Врангель, Спенс и два офицера с «Ситхи» следовали верхом на лошадях.Дорога к миссии тянулась живописными долинами с дубовыми рощами и тучными лугами. Лица освежал дувший с моря ветерок.Через час пути открылся уже знакомый Врангелю шпиль готической колокольни. У ворот миссии спешились, и дамы вышли из экипажа. Шотландец, взявший на себя роль провожатого, пошел отыскивать кого-либо из нынешних хозяев и вернулся с хмурого вида чернобородым мексиканцем, бросившим на гостей подозрительный взгляд, словно они прибыли сюда с тайными и не вполне благовидными целями. Как он был непохож на приветливого испанца падре Хуана, родом из Кастилии, когда-то радушно встречавшего заехавших в католический приют офицеров с «Камчатки». И если бы только это! Прежде любовно ухоженная усадьба миссионеров ныне повсюду являла следы запустения. Стены просторной конюшни обвалились. Рухнули в нескольких местах и стены высокого забора, ограждавшего фруктовый сад от губительного воздействия холодных ветров. Да и сам сад захирел. Среди отягощенных плодами оливковых и грушевых деревьев сиротливо торчали голые ветви засохших яблонь. Оставленные без присмотра быки и коровы свободно проходили через провалы в каменной стене, щипали траву и почесывали бока о стволы, норовя как бы играючи повалить те из них, что непрочно держались в почве.Но малыш Вилли, лишенный возможности сравнения с прошлым, с восторгом воспринимал эту диковатую красоту, увлеченно бегал меж деревьев и просил мать сорвать для него тот или иной плод.— Это чужой сад, и нас могут заругать! — увещевала его Елизавета Васильевна. Сама же она ходила под ручку с новой подругой, почти сверстницей Долорес, и пыталась говорить с ней по-испански. Первые уроки разговорной речи были усвоены ею еще при посещении Росса два года назад.Раньше, вспоминал Врангель, можно было видеть во дворе миссии очищавших бобы индейцев, другие сушили мясо, третьи работали на полях. Теперь же работающих не наблюдалось, и встретилась лишь древняя, почти столетняя старуха-индеанка, своего рода местная достопримечательность: она, с обычным для него недовольным видом пояснил мексиканский священник, живет здесь со дня основания миссии, была окрещена одной из первых и даже помнит высадку в этом краю французского мореплавателя Лаперуза Лаперуз Жан Франсуа (1741—1788)(?) — французский мореплаватель. В 1785—1788 гг. возглавлял исследовательскую тихоокеанскую экспедицию, посетившую остров Пасхи, Гавайские острова, северо-западное побережье Северной Америки. По пути на север от австралийского порта Сидней экспедиция Лаперуза пропала без вести.
.При упоминании несчастного французского морехода Врангель тут же заметил мексиканцу, что во время посещения Сан-Карлоса в 1818 году им показывали картину, изображавшую визит Лаперуза в миссию, исполненную художником, бывшим на борту его корабля.— Где же сейчас сия историческая картина? Моей супруге тоже было бы интересно взглянуть на нее.Священник, помрачнев еще более, ответил, что историческое полотно привлекало в миссию слишком много иностранцев, особливо соотечественников мореплавателя, и многие лицезрением не ограничивались и были не против приобрести картину за хорошие деньги. И потому бывший падре увез ее в другую миссию, дабы уберечь братьев-монахов от соблазна променять сокровище на звонкую монету.На обратном пути в Монтерей Врангель пристроился к Дэвиду Спенсу и поделился с ним глубоким разочарованием от того жалкого зрелища, какое являет прежде ухоженная обитель монахов.— Как же можно объяснить весь этот упадок?— Это одно из следствий реформаторской деятельности правительства, — с иронией ответил шотландец. — Пару лет назад оно решило существенно урезать привилегии духовенства. Монахам разрешили отказываться от своих обетов. Был закрыт клерикальный университет. Испанских падре начали менять на малообразованных мексиканцев. Хозяйственные функции миссий перешли к назначенным правительством администраторам. В довершение всего индейцам дали свободу, и работать в миссиях они теперь не обязаны. Единственная их повинность — это обработка общественных земель. Но попробуйте заставить индейца трудиться, если есть возможность не работать вообще. Вот они и разбегаются куда глаза глядят, в леса и долины, где можно прожить, как встарь, на подножном корму.— Да, — согласился с ним Врангель, — иногда торопливость в преобразованиях, направленных по замыслу авторов к благой цели, оборачивается катастрофой.— И вся беда в том, — заключил шотландец, — что при частой смене власти путем переворотов, как это не раз случалось после провозглашения Мексикой независимости, высшие чиновники думают не об общественном благе, а о том, как бы успеть, пока их не скинули, поплотнее набить за счет государственных средств собственный карман. Вы видели порт в Монтерее. Суда в гавани стоят лишь иностранные. А у местных властей нет ни одного годного корабля, способного ходить в другие калифорнийские селения. Денег на зарплату чиновникам постоянно не хватает. Вместо денег их довольствуют товарами. Вот вам почва для расцвета коррупции! Да и откуда взяться доходам, если торговля из-за высоких пошлин в глубочайшем упадке. Впрочем, разрешение селиться здесь иностранцам и разбивать плантации при условии принятия католичества и мексиканского гражданства позволило не совсем пропасть сельскому хозяйству. Тут осело много выходцев из Соединенных Штатов, и у большинства фермеров дела идут неплохо. Они, то есть северо-американские колонисты, — многозначительно добавил Спенс, — уже стали здесь влиятельной силой и, без сомнения, в будущем будут играть в политической жизни Калифорнии все более заметную роль.На следующий день шотландец Дэвид Спенс, с благодарностью принявший приглашение Врангеля, посетил с супругой «Ситху», и два обеденных часа в обществе русской четы и капитана корабля Прокопия Митькова прошли в увлекательных для обеих сторон беседах. Глава вторая Приняв на борт запасы воды и продовольствия, «Ситха» отправилась далее на юг, к Сан-Блазу.Малыша Вилли явно заинтересовал новый пассажир корабля — худой, долговязый мужчина в широкополой шляпе и залатанной одежде. Если отвлечь внимание от тщательно наложенных на штаны заплат и перевести взгляд на верхнюю часть его фигуры, к зеленовато-бархатистому пончо, укрывавшему плечи, к пышным усам, овеваемы запахом хорошей сигары, и если уловить задумчивое выражение его глаз, внимательно окидывающих морской простор, то этого господина вполне можно было принять за Колумба, отправляющегося на поиски новых земель.Таинственный незнакомец появлялся на палубе не один. Особо не афишируя, что они как-то связаны друг с другом, в то же время приходил поглазеть на морской простор и средних лет, плотненький, облаченный в мундир сержант мексиканской армии с винтовкой за плечом. Он будто и не смотрел на своего подопечного, но тоже задумчиво покуривал сигару. Иногда эти двое сближались и перебрасывались парой фраз.Проницательный Вилли не преминул отметить скрытую связь между собой двух новых пассажиров и однажды спросил отца:— Папа, это друзья?— Не знаю, может быть, — уклончиво ответил отец.— Они оба мексиканцы, — безошибочно определил сынок.— Похоже на то, — согласился Фердинанд Петрович.— Они наши гости или пассажиры? — не отставал любознательный Вилли.— Пассажиры, — желая прекратить разговор поскорее, уже чуть раздраженно буркнул Врангель.Весьма некстати на палубе появилась и баронесса. Уловив, о чем разговор, она тут же взяла Вилли за руку и отвела в каюту под присмотр няньки-алеутки. Несколько позже спросила мужа:— А кто, действительно, этот мрачного вида идальго?— Это осужденный, — выдавил из себя Врангель. — Меня попросил доставить его в Сан-Блаз подполковник Гутьеррос.— Так он мошенник, вор, убийца? — взволновалась баронесса.— Убийца, — не кривя душой признался муж.— И кого он убил? — все более строго продолжала допытываться Елизавета Васильевна.— Как мне пояснили, собственную жену, оклеветанную недругами.— И ты не побоялся взять такого человека на борт нашего корабля? — внешне мягко, но с очевидным укором вопросила Елизавета Васильевна.— Он под надежной охраной, Лизонька, и, можешь мне поверить, три тюремных года — это для него достаточно. Из Сан-Блаза его этапируют на постоянное поселение в Техас.— Мне самой придется проследить, чтобы Вилли не показывался на палубе, когда здесь прогуливают этого миролюбивого «идальго», — суховато заметила баронесса. Кажется, ее всерьез рассердило, что по вопросу, затрагивающему, как она полагала, безопасность сына, муж не посчитал нужным посоветоваться с ней.Появление на палубе нарядно одетого малыша Вилли, в свою очередь, не осталось незамеченным для другого пассажира корабля — тридцатишестилетнего морского офицера Джона Лейтона, родом из Северо-Американских Штатов, но вот уже одиннадцать лет находившегося на службе Мексиканской Республики. Он пытался о чем-то поговорить по-английски с малышом и, не получая ответа, лишь умиленно улыбался.— Ваш сынок? — как-то почтительно спросил он Врангеля.— Да, это мой сын.— Весьма славный паренек, такой маленький, но уже с чувством собственного достоинства. У меня, между прочим, тоже есть дочь, — со скрытой тоской продолжал американец. — Премиленькая, как и ваш сынок, немножко постарше его. Моя жена тоже красивая, но по характеру настоящая стерва. Отец у нее испанец, а мать мексиканская индеанка. Я служил в Сан-Блазе, а когда полтора года назад меня командировали в Калифорнию, она не захотела уезжать вместе со мной, тайно забрала девочку и скрылась с ней где-то в горах, у своих родичей-индейцев.— И все-таки вы рискнули уехать без семьи в Калифорнию? — чтобы поддержать беседу, заметил Врангель.— Служба есть служба, — тяжко вздохнул Лейтон. — Но не беспокойтесь, в Сан-Блазе я ее непременно отыщу.Врангель уже хотел с поклоном удалиться, но американец удержал его вопросом:— Вам приходилось бывать в Сан-Франциско?— Да, но совсем недолго.— О реке Сакраменто слышали?— Да, недалеко от этой реки расположена наша российская колония, форт Росс.— По поручению правительства республики я должен был исследовать эту реку, а потом заняться строительством корабельной верфи и адмиралтейства на берегу залива Св. Франциска. Меня эта работа увлекла. И что же из всего этого вышло? Попросту пшик, как часто бывает у мексиканцев. У калифорнийских властей, видите ли, не нашлось денег, чтобы привести этот план в исполнение. Они пытаются что-то делать, но постоянно сталкиваются с нехваткой средств. И так во всем. Видно, пора мне возвращаться на родину. Разыщу дочь и — прощай, Мексика! Вы можете спросить, а как же жена? Да пропади она пропадом!После десяти дней плавания, аккурат в первый день нового, 1836, года «Ситха» пришла в порт Сан-Блаз.
Неожиданная смерть Хосе Фигероа оборвала контакты, на которые рассчитывал Врангель, но, к счастью, не все. В последнем полученном от Фигероа письме тот рекомендовал связаться по прибытии в Сан-Блаз с английским вице-консулом в Тепике Александром Форбсом либо с самим консулом Эустакио Барроном: они будут в курсе дела. И Врангель предусмотрительно написал из Ново-Архангельска Форбсу. Так что его прибытие сюда не будет сюрпризом, зацепка все же есть.Доставку депеши на имя Александра Форбса Врангель доверил хорошо знакомому с Сан-Блазом лейтенанту Лейтону. Однако, забрав депешу и пообещав все сделать наилучшим образом, Лейтон бесследно исчез на несколько дней.В ожидании известий от него или от Форбса Фердинанд Петрович знакомился с припортовой частью города. Увы, и в Сан-Блазе вид открывался такой, словно эту местность постигло недавно губительно землетрясение.На берегу, в гавани, уныло лежали на боках три мексиканских судна, уже не поддающихся восстановлению. Следы разрушения носили казармы, церкви, многие здания старинной испанской постройки.На рейде среди купеческих судов покачивался на волнах английский шлюп, собиравшийся на днях отплыть в Гваймас, чтобы вывезти серебро с принадлежащего англичанам рудника. Разговорившись с офицером шлюпа, Врангель открыл для себя, что весь тихоокеанский флот Мексиканской Республики состоит сейчас из одного корвета с шестью разнокалиберными пушками.Между тем к «Ситхе» каждый день подплывали на лодках местные жители, предлагая морякам свой товар, и благодаря им можно было позволить себе недоступное на севере пиршество — и бананы, и апельсины, лимоны, свежее молоко и даже устрицы. Наведались на корабль и таможенные чиновники, но, узнав, что никакого груза на борту нет, с разочарованным видом удалились.После нескольких дней ожидания на корабль вдруг заявился чиновник-мексиканец, отрекомендовавшийся местным служащим английского консула г-на Баррон по имени де Агуира, и сообщил, что встретил вчера в городе знакомого ему лейтенанта Лейтона, бывшего изрядно навеселе и что-то бормотавшего о письме, которое он должен отправить с русского корабля «Ситха» в Тепик, на имя Александра Форбса.Врангель, выслушав новость, лишь скрипнул зубами: три дня потеряно впустую.— Так где же мое письмо Форбсу? — хрипло спросил он.— Поскольку я знаю Лейтона и с хорошей, и с плохой стороны, — пояснил де Агуира, — уверен, что он будет продолжать гульбу, и потому я забрал письмо у Лейтона и вчера отправил с посыльным в Тепик.— Примите мою благодарность.— У лейтенанта Лейтона большие неприятности, — стараясь оправдать запившего офицера, продолжал де Агуира. — Его жена сбежала вместе с их дочерью, и он пока не может напасть на их след. Вот и заливает тоску вином.— Он упоминал мне об этой истории.— С Форбсом вы давно знакомы? — посчитал нелишним уточнить консульский служащий.— Пока лишь по переписке. Я собираюсь с женой и сыном совершить путешествие в Мехико, и покойный губернатор Калифорнии генерал Хосе Фигероа рекомендовал мне по прибытии в Сан-Блаз связаться либо с Форбсом, либо с консулом Барроном.Сориентировавшись в ситуации, де Агуира с любезным видом предложил:— В таком случае, господин Врангель, будет, может быть, лучше, если до получения ответа от Форбса вы вместе с семейством поживете в сан-блазском доме консула Баррона. Поверьте, господин консул рассердится на меня, если узнает, что я не позаботился о вас должным образом. В его доме, кроме двух слуг, никого нет, и господин консул всегда предоставляет его для временного жилья важным визитерам в наш городок.Приняв приглашение, Врангель подумал, что не зря он обмолвился во время беседы, что возвращается домой после завершения службы на посту главного правителя российских колоний в Америке.— Я же тем временем, — демонстрируя предельную исполнительность, сладко верещал де Агуира, — постараюсь как можно быстрее оформить паспорт для вашей поездки в Тепик.Слава Господу, мысленно возблагодарил судьбу Врангель, есть еще на свете порядочные люди!Пребывание в уютном доме Эустакио Баррона в отсутствие самого хозяина, находившегося в Тепике, оказалось недолгим. Через сутки вместе с врученным ему мексиканским паспортом Врангель получил и письмо от Форбса с приглашением приехать в Тепик. В тот же конверт было вложено адресованное Хуану де Агуира предписание консула Баррона оказать русским гостям всевозможное содействие в их поездке от Сан-Блаза в Тепик, лежащий в двух днях пути от порта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Для дам Дэвид Спенс подготовил кабриолет. Вместе с баронессой, ее горничной и малышом Вилли в экипаж села и супруга шотландца. Врангель, Спенс и два офицера с «Ситхи» следовали верхом на лошадях.Дорога к миссии тянулась живописными долинами с дубовыми рощами и тучными лугами. Лица освежал дувший с моря ветерок.Через час пути открылся уже знакомый Врангелю шпиль готической колокольни. У ворот миссии спешились, и дамы вышли из экипажа. Шотландец, взявший на себя роль провожатого, пошел отыскивать кого-либо из нынешних хозяев и вернулся с хмурого вида чернобородым мексиканцем, бросившим на гостей подозрительный взгляд, словно они прибыли сюда с тайными и не вполне благовидными целями. Как он был непохож на приветливого испанца падре Хуана, родом из Кастилии, когда-то радушно встречавшего заехавших в католический приют офицеров с «Камчатки». И если бы только это! Прежде любовно ухоженная усадьба миссионеров ныне повсюду являла следы запустения. Стены просторной конюшни обвалились. Рухнули в нескольких местах и стены высокого забора, ограждавшего фруктовый сад от губительного воздействия холодных ветров. Да и сам сад захирел. Среди отягощенных плодами оливковых и грушевых деревьев сиротливо торчали голые ветви засохших яблонь. Оставленные без присмотра быки и коровы свободно проходили через провалы в каменной стене, щипали траву и почесывали бока о стволы, норовя как бы играючи повалить те из них, что непрочно держались в почве.Но малыш Вилли, лишенный возможности сравнения с прошлым, с восторгом воспринимал эту диковатую красоту, увлеченно бегал меж деревьев и просил мать сорвать для него тот или иной плод.— Это чужой сад, и нас могут заругать! — увещевала его Елизавета Васильевна. Сама же она ходила под ручку с новой подругой, почти сверстницей Долорес, и пыталась говорить с ней по-испански. Первые уроки разговорной речи были усвоены ею еще при посещении Росса два года назад.Раньше, вспоминал Врангель, можно было видеть во дворе миссии очищавших бобы индейцев, другие сушили мясо, третьи работали на полях. Теперь же работающих не наблюдалось, и встретилась лишь древняя, почти столетняя старуха-индеанка, своего рода местная достопримечательность: она, с обычным для него недовольным видом пояснил мексиканский священник, живет здесь со дня основания миссии, была окрещена одной из первых и даже помнит высадку в этом краю французского мореплавателя Лаперуза Лаперуз Жан Франсуа (1741—1788)(?) — французский мореплаватель. В 1785—1788 гг. возглавлял исследовательскую тихоокеанскую экспедицию, посетившую остров Пасхи, Гавайские острова, северо-западное побережье Северной Америки. По пути на север от австралийского порта Сидней экспедиция Лаперуза пропала без вести.
.При упоминании несчастного французского морехода Врангель тут же заметил мексиканцу, что во время посещения Сан-Карлоса в 1818 году им показывали картину, изображавшую визит Лаперуза в миссию, исполненную художником, бывшим на борту его корабля.— Где же сейчас сия историческая картина? Моей супруге тоже было бы интересно взглянуть на нее.Священник, помрачнев еще более, ответил, что историческое полотно привлекало в миссию слишком много иностранцев, особливо соотечественников мореплавателя, и многие лицезрением не ограничивались и были не против приобрести картину за хорошие деньги. И потому бывший падре увез ее в другую миссию, дабы уберечь братьев-монахов от соблазна променять сокровище на звонкую монету.На обратном пути в Монтерей Врангель пристроился к Дэвиду Спенсу и поделился с ним глубоким разочарованием от того жалкого зрелища, какое являет прежде ухоженная обитель монахов.— Как же можно объяснить весь этот упадок?— Это одно из следствий реформаторской деятельности правительства, — с иронией ответил шотландец. — Пару лет назад оно решило существенно урезать привилегии духовенства. Монахам разрешили отказываться от своих обетов. Был закрыт клерикальный университет. Испанских падре начали менять на малообразованных мексиканцев. Хозяйственные функции миссий перешли к назначенным правительством администраторам. В довершение всего индейцам дали свободу, и работать в миссиях они теперь не обязаны. Единственная их повинность — это обработка общественных земель. Но попробуйте заставить индейца трудиться, если есть возможность не работать вообще. Вот они и разбегаются куда глаза глядят, в леса и долины, где можно прожить, как встарь, на подножном корму.— Да, — согласился с ним Врангель, — иногда торопливость в преобразованиях, направленных по замыслу авторов к благой цели, оборачивается катастрофой.— И вся беда в том, — заключил шотландец, — что при частой смене власти путем переворотов, как это не раз случалось после провозглашения Мексикой независимости, высшие чиновники думают не об общественном благе, а о том, как бы успеть, пока их не скинули, поплотнее набить за счет государственных средств собственный карман. Вы видели порт в Монтерее. Суда в гавани стоят лишь иностранные. А у местных властей нет ни одного годного корабля, способного ходить в другие калифорнийские селения. Денег на зарплату чиновникам постоянно не хватает. Вместо денег их довольствуют товарами. Вот вам почва для расцвета коррупции! Да и откуда взяться доходам, если торговля из-за высоких пошлин в глубочайшем упадке. Впрочем, разрешение селиться здесь иностранцам и разбивать плантации при условии принятия католичества и мексиканского гражданства позволило не совсем пропасть сельскому хозяйству. Тут осело много выходцев из Соединенных Штатов, и у большинства фермеров дела идут неплохо. Они, то есть северо-американские колонисты, — многозначительно добавил Спенс, — уже стали здесь влиятельной силой и, без сомнения, в будущем будут играть в политической жизни Калифорнии все более заметную роль.На следующий день шотландец Дэвид Спенс, с благодарностью принявший приглашение Врангеля, посетил с супругой «Ситху», и два обеденных часа в обществе русской четы и капитана корабля Прокопия Митькова прошли в увлекательных для обеих сторон беседах. Глава вторая Приняв на борт запасы воды и продовольствия, «Ситха» отправилась далее на юг, к Сан-Блазу.Малыша Вилли явно заинтересовал новый пассажир корабля — худой, долговязый мужчина в широкополой шляпе и залатанной одежде. Если отвлечь внимание от тщательно наложенных на штаны заплат и перевести взгляд на верхнюю часть его фигуры, к зеленовато-бархатистому пончо, укрывавшему плечи, к пышным усам, овеваемы запахом хорошей сигары, и если уловить задумчивое выражение его глаз, внимательно окидывающих морской простор, то этого господина вполне можно было принять за Колумба, отправляющегося на поиски новых земель.Таинственный незнакомец появлялся на палубе не один. Особо не афишируя, что они как-то связаны друг с другом, в то же время приходил поглазеть на морской простор и средних лет, плотненький, облаченный в мундир сержант мексиканской армии с винтовкой за плечом. Он будто и не смотрел на своего подопечного, но тоже задумчиво покуривал сигару. Иногда эти двое сближались и перебрасывались парой фраз.Проницательный Вилли не преминул отметить скрытую связь между собой двух новых пассажиров и однажды спросил отца:— Папа, это друзья?— Не знаю, может быть, — уклончиво ответил отец.— Они оба мексиканцы, — безошибочно определил сынок.— Похоже на то, — согласился Фердинанд Петрович.— Они наши гости или пассажиры? — не отставал любознательный Вилли.— Пассажиры, — желая прекратить разговор поскорее, уже чуть раздраженно буркнул Врангель.Весьма некстати на палубе появилась и баронесса. Уловив, о чем разговор, она тут же взяла Вилли за руку и отвела в каюту под присмотр няньки-алеутки. Несколько позже спросила мужа:— А кто, действительно, этот мрачного вида идальго?— Это осужденный, — выдавил из себя Врангель. — Меня попросил доставить его в Сан-Блаз подполковник Гутьеррос.— Так он мошенник, вор, убийца? — взволновалась баронесса.— Убийца, — не кривя душой признался муж.— И кого он убил? — все более строго продолжала допытываться Елизавета Васильевна.— Как мне пояснили, собственную жену, оклеветанную недругами.— И ты не побоялся взять такого человека на борт нашего корабля? — внешне мягко, но с очевидным укором вопросила Елизавета Васильевна.— Он под надежной охраной, Лизонька, и, можешь мне поверить, три тюремных года — это для него достаточно. Из Сан-Блаза его этапируют на постоянное поселение в Техас.— Мне самой придется проследить, чтобы Вилли не показывался на палубе, когда здесь прогуливают этого миролюбивого «идальго», — суховато заметила баронесса. Кажется, ее всерьез рассердило, что по вопросу, затрагивающему, как она полагала, безопасность сына, муж не посчитал нужным посоветоваться с ней.Появление на палубе нарядно одетого малыша Вилли, в свою очередь, не осталось незамеченным для другого пассажира корабля — тридцатишестилетнего морского офицера Джона Лейтона, родом из Северо-Американских Штатов, но вот уже одиннадцать лет находившегося на службе Мексиканской Республики. Он пытался о чем-то поговорить по-английски с малышом и, не получая ответа, лишь умиленно улыбался.— Ваш сынок? — как-то почтительно спросил он Врангеля.— Да, это мой сын.— Весьма славный паренек, такой маленький, но уже с чувством собственного достоинства. У меня, между прочим, тоже есть дочь, — со скрытой тоской продолжал американец. — Премиленькая, как и ваш сынок, немножко постарше его. Моя жена тоже красивая, но по характеру настоящая стерва. Отец у нее испанец, а мать мексиканская индеанка. Я служил в Сан-Блазе, а когда полтора года назад меня командировали в Калифорнию, она не захотела уезжать вместе со мной, тайно забрала девочку и скрылась с ней где-то в горах, у своих родичей-индейцев.— И все-таки вы рискнули уехать без семьи в Калифорнию? — чтобы поддержать беседу, заметил Врангель.— Служба есть служба, — тяжко вздохнул Лейтон. — Но не беспокойтесь, в Сан-Блазе я ее непременно отыщу.Врангель уже хотел с поклоном удалиться, но американец удержал его вопросом:— Вам приходилось бывать в Сан-Франциско?— Да, но совсем недолго.— О реке Сакраменто слышали?— Да, недалеко от этой реки расположена наша российская колония, форт Росс.— По поручению правительства республики я должен был исследовать эту реку, а потом заняться строительством корабельной верфи и адмиралтейства на берегу залива Св. Франциска. Меня эта работа увлекла. И что же из всего этого вышло? Попросту пшик, как часто бывает у мексиканцев. У калифорнийских властей, видите ли, не нашлось денег, чтобы привести этот план в исполнение. Они пытаются что-то делать, но постоянно сталкиваются с нехваткой средств. И так во всем. Видно, пора мне возвращаться на родину. Разыщу дочь и — прощай, Мексика! Вы можете спросить, а как же жена? Да пропади она пропадом!После десяти дней плавания, аккурат в первый день нового, 1836, года «Ситха» пришла в порт Сан-Блаз.
Неожиданная смерть Хосе Фигероа оборвала контакты, на которые рассчитывал Врангель, но, к счастью, не все. В последнем полученном от Фигероа письме тот рекомендовал связаться по прибытии в Сан-Блаз с английским вице-консулом в Тепике Александром Форбсом либо с самим консулом Эустакио Барроном: они будут в курсе дела. И Врангель предусмотрительно написал из Ново-Архангельска Форбсу. Так что его прибытие сюда не будет сюрпризом, зацепка все же есть.Доставку депеши на имя Александра Форбса Врангель доверил хорошо знакомому с Сан-Блазом лейтенанту Лейтону. Однако, забрав депешу и пообещав все сделать наилучшим образом, Лейтон бесследно исчез на несколько дней.В ожидании известий от него или от Форбса Фердинанд Петрович знакомился с припортовой частью города. Увы, и в Сан-Блазе вид открывался такой, словно эту местность постигло недавно губительно землетрясение.На берегу, в гавани, уныло лежали на боках три мексиканских судна, уже не поддающихся восстановлению. Следы разрушения носили казармы, церкви, многие здания старинной испанской постройки.На рейде среди купеческих судов покачивался на волнах английский шлюп, собиравшийся на днях отплыть в Гваймас, чтобы вывезти серебро с принадлежащего англичанам рудника. Разговорившись с офицером шлюпа, Врангель открыл для себя, что весь тихоокеанский флот Мексиканской Республики состоит сейчас из одного корвета с шестью разнокалиберными пушками.Между тем к «Ситхе» каждый день подплывали на лодках местные жители, предлагая морякам свой товар, и благодаря им можно было позволить себе недоступное на севере пиршество — и бананы, и апельсины, лимоны, свежее молоко и даже устрицы. Наведались на корабль и таможенные чиновники, но, узнав, что никакого груза на борту нет, с разочарованным видом удалились.После нескольких дней ожидания на корабль вдруг заявился чиновник-мексиканец, отрекомендовавшийся местным служащим английского консула г-на Баррон по имени де Агуира, и сообщил, что встретил вчера в городе знакомого ему лейтенанта Лейтона, бывшего изрядно навеселе и что-то бормотавшего о письме, которое он должен отправить с русского корабля «Ситха» в Тепик, на имя Александра Форбса.Врангель, выслушав новость, лишь скрипнул зубами: три дня потеряно впустую.— Так где же мое письмо Форбсу? — хрипло спросил он.— Поскольку я знаю Лейтона и с хорошей, и с плохой стороны, — пояснил де Агуира, — уверен, что он будет продолжать гульбу, и потому я забрал письмо у Лейтона и вчера отправил с посыльным в Тепик.— Примите мою благодарность.— У лейтенанта Лейтона большие неприятности, — стараясь оправдать запившего офицера, продолжал де Агуира. — Его жена сбежала вместе с их дочерью, и он пока не может напасть на их след. Вот и заливает тоску вином.— Он упоминал мне об этой истории.— С Форбсом вы давно знакомы? — посчитал нелишним уточнить консульский служащий.— Пока лишь по переписке. Я собираюсь с женой и сыном совершить путешествие в Мехико, и покойный губернатор Калифорнии генерал Хосе Фигероа рекомендовал мне по прибытии в Сан-Блаз связаться либо с Форбсом, либо с консулом Барроном.Сориентировавшись в ситуации, де Агуира с любезным видом предложил:— В таком случае, господин Врангель, будет, может быть, лучше, если до получения ответа от Форбса вы вместе с семейством поживете в сан-блазском доме консула Баррона. Поверьте, господин консул рассердится на меня, если узнает, что я не позаботился о вас должным образом. В его доме, кроме двух слуг, никого нет, и господин консул всегда предоставляет его для временного жилья важным визитерам в наш городок.Приняв приглашение, Врангель подумал, что не зря он обмолвился во время беседы, что возвращается домой после завершения службы на посту главного правителя российских колоний в Америке.— Я же тем временем, — демонстрируя предельную исполнительность, сладко верещал де Агуира, — постараюсь как можно быстрее оформить паспорт для вашей поездки в Тепик.Слава Господу, мысленно возблагодарил судьбу Врангель, есть еще на свете порядочные люди!Пребывание в уютном доме Эустакио Баррона в отсутствие самого хозяина, находившегося в Тепике, оказалось недолгим. Через сутки вместе с врученным ему мексиканским паспортом Врангель получил и письмо от Форбса с приглашением приехать в Тепик. В тот же конверт было вложено адресованное Хуану де Агуира предписание консула Баррона оказать русским гостям всевозможное содействие в их поездке от Сан-Блаза в Тепик, лежащий в двух днях пути от порта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48