Народ это благодушный, привычки содержать рабов не имеет, за оружие берутся лишь при крайней необходимости, когда их жестоко обидят. В жизни племени полная царствует демократия: кому надоело среди сородичей, волен примкнуть к другому племени, и никто ему препятствий чинить не будет.Впрочем, этнографические наблюдения в этой экспедиции имели для Врангеля лишь попутный интерес. Он воочию увидел в долине Славянки, верстах в двадцати пяти от побережья моря, плодороднейшие лощины, способные щедро родить хлеб и другие полезные культуры. Расспрошенные через толмача индейцы рассказали, что солнечная погода здесь преобладает, всегда тепло, но туманов нет. Зимой же нередки дожди.— Вот где пашни надо бы устроить! — восхищенно сказал Костромитинову Врангель.— Лучше мест не найдешь, — согласился тот. — Жаль лишь, что это уже не наши владения.— Да, — вздохнул Врангель. — И все же, Петр Степанович, попробуйте засеять одну из долин к югу от Славянки, возле ее устья. Кажется, это еще наша земля, и почва там, как мне представляется, весьма богатая.По пути к Россу проехали к морскому берегу у порта Румянцева, и Врангель, как и надеялся, увидел стоящий на якоре в полумиле от берега «Уруп».
В отличие от Этолина, разведавшего путь к Стикину с северной стороны, лейтенант Дионисий Зарембо вел бриг «Чичагов» иным маршрутом, огибая с юга остров Принца Уэльского и приближаясь к материковому берегу там, где ранее проходили в поисках реки служащие Компании Гудзонова залива Эмилиус Симпсон и Питер Огден.Как и англичан, его тоже поразила картина изрезавших берег узких фьордов с обрамленными ледниковыми тапками вершинами гор. Земля высилась и справа, и слева по курсу движения корабля — в этом районе, как уже предположил Этолин, на некотором расстоянии от материка, лежали еще не исследованные русскими острова. На одном из них, против устья Стикина, должен стоять на заметном с моря мысу деревянный крест, поставленный Этолиным. Там и советовал он строить редут.Стоя на мостике, Зарембо пристально изучал в зрительную трубу лесистые берега, и окуляр изредка выхватывал поднимающиеся средь яркой зелени дымки костров, а то и конусообразные хижины индейских становищ.Вот, прямо впереди, очередной фьорд, и сползающий с гор ледник отражает, слепя глаза, солнце. По всем признакам, там в горловине фьорда, и должно быть устье Стикина. Зарембо скомандовал медленно обходить лежащий по левому борту остров.— Крест! На мысе, слева по борту! — радостно крикнул один из матросов.Теперь его увидел и Зарембо. Крест стоял на холме посреди обширной поляны, обращенной к морю.— Убрать паруса! Бросить якорь! — звонко крикнул Зарембо.Когда команда была выполнена, последовал приказ спустить шлюпки. В них погрузили товары, приготовленные в подарок местным вождям.Группа индейцев уже ждала их на берегу. С той стороны пролива, от фьорда, к острову спешили два заполненных людьми каноэ. Предстояла весьма ответственная часть операции — столковаться с вождями, ублажить их дарами и договориться об уступке земли для возведения на острове укрепленной фактории.Лейтенант Дионисий Зарембо служил в Русской Америке уже пять лет, но до сих пор ему никогда не доверялось такое ответственное дело, как строительство редута в малоисследованном краю. Направляясь к берегу на передней шлюпке, он уже подумывал о том, не назвать ли новое поселение в честь святого, именем которого был крещен и он сам, Дионисьевским. Пора в память пребывания здесь оставить на этой земле и свой след.
По возвращении в Ново-Архангельск Врангель выслушал доклад заменявшего его Адольфа Этолина. Все шло своим чередом. Бриг «Чичагов» под командой Дионисия Зарембо направлен в устье Стикина для постройки форта. При отплытии командир корабля был проинструктирован немедленно, как только высадится на остров, противолежащий устью реки, и договорится с вождями, приступать к работе и положить хотя бы первые бревна. Это даст ему основания в случае появления англичан заявить им, что здесь строится русское поселение, и, следуя букве русско-английской конвенции, главный правитель запретил британским подданным подниматься вверх по реке.— Все правильно, — похвалил Врангель. — А четко ли понял Зарембо свою задачу на случай, если британцы все же попытаются, вопреки предупреждению, пройти вверх по Стикину?— Я строго предупредил его, Фердинанд Петрович, дабы не нарушать конвенцию, не предпринимать насильственных действий и поставить англичан в такое положение, чтобы они, если запрет не подействует, первыми отважились проявить силу. Тогда, в случае вооруженного конфликта, вся вина ляжет на их головы.— План совершенно верный, — согласился Врангель. — Ежели к Стикину вновь придет Питер Огден, Дионисию Федоровичу придется с ним нелегко. Этот англичанин оставил у меня впечатление человека, привыкшего идти напролом, дерзкого и наглого, не терпящего возражений.— Дионисий тоже упрям, — усмехнулся Этолин, — и наглость противника лишь укрепит его в желании не уступать. Не сомневаюсь, что в лице Зарембо Огден встретит крепкий орешек.Врангель подошел к шкафчику, достал бутылку коньяку, наполнил рюмки:— Что ж, давай выпьем, Адольф Карлович, за успех миссии Зарембо! Чтоб он не сплоховал.Закусить было предложено привезенными из Росса персиками, и Этолин счел нужным спросить:— Как малыш Вилли, Елизавета Васильевна? Им понравилось там?— Они в полном восторге. Вдоволь полакомились и виноградом, и вишней, яблоками, грушами. Сынок как-то оживился там, прибавилось энергии, да и Лизонька призналась мне, что предпочла бы жить в Россе.— А как нынче урожай зерновых?— Опять неважный. По всем расчетам получается, что Росс с каждым годом становится все убыточней для компании. Я уже подумал о том, что, ежели нам не удастся договориться с мексиканскими властями о расширении территории, занимаемой Россом, эту колонию ждет незавидная судьба. Совет директоров компании едва ли будет долго терпеть ее убыточность.— А закупки хлеба у миссионеров, как с этим?— С этим-то все в порядке. Тебеньков закупил в Сан-Франциско даже на две тысячи пудов больше, чем в прошлом году, да еще и говядину, сало... Цена на пшеницу в Калифорнии заметно упала, и теперь нам уже нет никакой необходимости закупать в Чили. Тут, Адольф Карлович, действует еще один фактор — рост конкуренции производителей зерна. После того как для иностранцев был снят запрет селиться в Калифорнии, многие граждане Соединенных Штатов завели там сельскохозяйственные фермы, и некоторые из них весьма процветают. Так что, кроме нас, в миссиях толпы покупателей зерна не наблюдается. Однако открытие калифорнийских портов для всех иностранных судов привело к немалым проблемам для Росса. Теперь и мы, из-за конкуренции американских и европейских товаров, вынуждены снижать цены на изделия, производимые в Россе. И это, увы, опять же повышает убыточность нашей калифорнийской колонии.— Словом, как ни крути, Адольф Карлович, — заключил беседу Врангель, — а придется нам, чтобы спасти Росс, рано или поздно идти на поклон к губернатору Верхней Калифорнии Хосе Фигероа. А ежели этот вопрос не в его компетенции, так и к верховным властям Мексиканской Республики. Для торгов относительно Росса у нас есть один важный козырь — желание мексиканских властей, чтобы Россия признала наконец независимость их республики. Об этой проблеме я уже поставил в известность главное правление компании. Теперь их черед двигать вопрос дальше, на уровень правительства. Если нам не помогут, самые мрачные мои предположения относительно судьбы Росса, могут, увы, оправдаться. Но пока я и думать об этом не хочу. За Росс я готов бороться до конца, пока будет хоть малейшая возможность спасти для России и компании эту колонию. Глава девятая Возведение под руководством лейтенанта Тебенькова Михайловского редута в заливе Нортон близ устья реки Квихпак Врангель рассматривал как первый шаг к завязыванию регулярной торговли с приморскими и континентальными племенами, проживающими в низовьях Квихпака и далее по этой реке. Теперь же, используя Михайловский редут как опорную базу, следовало подвигаться дальше, найти пути перехода с Квихпака на Кускоквим и путь с верховьев Кускоквима на юг, к заливу Кука, или Кенайскому заливу, как предпочитали называть его русские. Туземцы, приходившие с товарами в Николаевский редут на побережье полуострова Кенай, уверяли, что такой путь хотя и нелегок, но существует. Настала пора исследовать его.В столь трудный поход, вероятно, не отказался бы отправиться бесстрашный штурман Иван Васильев, уже бывавший на Кускоквиме. Но Васильев все это лето занимался по поручению главного правителя картографической описью Ситхинского залива и проливов к западу от Ситхи, входящих в Чатам Стрейт. Надо бы дать ему возможность отдохнуть, побыть с семьей, с новорожденной дочерью, названной в честь супруги главного правителя Елизаветой. К тому же многотрудный поход от Михайловского к Николаевскому редуту, по неизведанному еще пути, потребует нескольких месяцев, а срок контракта Васильева заканчивается, и будущей весной он собирается возвращаться в Россию.Обсуждая с Этолиным кандидатуру руководителя предстоящей экспедиции, Врангель остановился на помощнике мореходства Андрее Глазунове. Как и Семен Лукин, как Александр Кашеваров, он был из поколения воспитанных компанией креолов. Получив в колониях образование и навыки в штурманском деле, Глазунов успел неплохо проявить себя. Во время закладки Михайловского редута лейтенант Розенберг поручил ему исследовать устье Квихпака, и тогда Глазунов прошел на байдарке протоком Апхун и, перейдя волоком на другой рукав дельты, спустился по нему в море.К тому же Глазунов свободно владел языком приморских племен, что немало значило для расположения и помощи ему со стороны туземцев.И вот креол явился получить задание в резиденцию главного правителя. Был он строен, поджар, и в его мускулистой фигуре чувствовалась немалая физическая выносливость. Темные, узковатые, как у всех креолов, глаза выражали потаенный интерес к причине, без сомнения, важного для него свидания.— Я хочу, — не затрудняя себя ненужными предисловиями, начал Врангель, — поручить тебе, Андрей Кондратьевич, очень важное дело, от успеха которого зависит дальнейшее наше продвижение в глубь материковой Аляски. Дело, еще раз подчеркну, весьма нелегкое, рискованное, но в твои силы я верю и очень надеюсь, что справишься.Изложив маршрут предстоящего похода, Врангель после короткой паузы заметил:— Мы пока не знаем, каким образом и где лучше можно перейти с Квихпака на Кускоквим. Ничем не могу помочь и в другом важном пункте твоего путешествия: как наилегчайшим путем преодолеть горный кряж, отделяющий бассейн Кускоквима от морского побережья в районе Кенайского полуострова. Полагаю, что выход к горам должен быть с одного из южных притоков Кускоквима. Но подробно все это можно выяснить у местных племен, проживающих по трассе похода. Они могут дать и проводников, но для этого надо как следует подружиться с ними. Поскольку же поход предполагается начать зимой, по замерзшим рекам, у тамошних народов есть смысл закупить одну или две собачьих упряжки, чтоб сподручнее было перевозить на нартах груз. Насколько я осведомлен, зимой они используют собак для перевозки тяжестей, и сам, по собственному опыту в полярных странствиях, могу подтвердить, что в зимних походах собаки как транспортное средство незаменимы.Креол согласно кивнул головой, давая понять, что о применении в качестве тягловой силы собак тоже кое-что слышал. Врангель спросил:— А самому с собачьими упряжками не приходилось иметь дело?— Нет, — признался Глазунов, — лишь видел, как управляют ими.— Это не беда. Те же проводники, о коих будешь договариваться, могут вести упряжки. С их стороны возможны капризы, неповиновение, отказ следовать дальше. Мы знаем такие примеры по походам прапорщика Васильева. В таких ситуациях надо уметь проявить твердость, вплоть до угрозы оружием в случае бунта и нежелания подчиняться приказам. Извинением для отказа продолжать поход может быть лишь болезнь или физическое истощение. Страх надо уметь подавить. Иначе, ежели проводники бросят отряд, твой поход может закончиться, о чем я и думать не хочу, очень плачевно.В Михайловском редуте, куда доставят на корабле, возьмешь по согласованию с управляющим, — я отправлю письмо ему, — нескольких человек из гарнизона редута. Там же надо будет договориться о проводниках, способных довести до Квихпака и показать перенос на Кускоквим. На той, второй реке, проводники, само собой, должны быть иные, знающие верховья Кускоквима и его притоки. Приморские жители, впрочем, и сами не пойдут на Кускоквим. Очень внимательно отнесись к подбору не только спутников, но и снаряжения — теплой одежды, лыж и прочего. В любом встреченном по пути селении закупайте продукты не скупясь. Помните, самое вероятное, что может остановить вас, — даже не враждебность некоторых племен, хотя и это не исключено. Самое страшное — остаться без пищи и не иметь сил сопротивляться морозам или иным тяготам пути. У вас после того, что я сказал, не появилось сомнений в способности выполнить это задание?— Нет, — на лице Глазунова мелькнула тень быстро подавленной обиды. — К климату местному я привычен, и тяготы пути меня не пугают.— Тогда собирайтесь в дорогу. На днях к заливу Нортон выйдет шхуна «Квихпак». С ней и пойдете до Михайловского редута.
Световой день понемногу все прибавлял. Полтора месяца назад, когда отряд Глазунова с покрытого льдом залива Нортон начал движение на восток, большую часть пути приходилось двигаться в сумерках: лишь два-три часа солнце как-то напоминало о себе, озаряя горизонт бледно-розовым сиянием.Три дня назад вековой покой северного леса нарушил оружейный салют из пяти стволов — чахлые ели и лиственницы у подножия гор вздрогнули и тихо осыпали с ветвей серебристый снег. А люди, закутанные в не пропускавшую мороз и ветер меховую одежду, опустив ружья, смотрели туда, где, еще очень далеко, сверкали под солнцем обледенелые склоны хребта, за которым, где-то к югу, таилась конечная цель странствия — Кенайский залив.Пока же достигнут лишь первый успех: они уже прошли по Квихпаку и поднялись на перевал, отделяющий Квихпак от Кускоквима. И отсюда, если повернуться назад, видна широкая излучина Квихпака, но их взоры устремлены вперед, где тянется в горной долине более узкая в сравнении с Квихпаком белая лента Кускоквима. Выбрав пологий склон и притормаживая заостренными на концах палками, проводники, понукая собак, начали осторожный спуск груженых нарт вниз. Облако взвихренного снега уже скрыло первую, ведомую тремя собаками, нарту. По ее следам устремилась и вторая упряжка, всего из двух собак. Глазунов со своими спутниками, слегка петляя, чтобы снизить скорость движения, поехали вниз на лыжах. Лыжи у них были широкие и короткие, так называемые лапки, подбитые снизу прочным мехом с оленьих ног — камусом. При спуске ворсинки помогали скольжению, при подъеме, упираясь в снег, играли роль тормоза, не позволяя скатываться назад.Они догнали нарты с проводниками на крутом уступе. Здесь, чтобы не подвергать риску животных и груз, сани пришлось медленно спускать на потягах, придерживая ремнями сверху.В долине Кускоквима возобновилась прежняя рутина пути. Один, пробивая лыжами снежную целину, идет впереди. За ним следуют упряжки с нартами, подбитыми для лучшего скольжения моржовыми полозьями. Остальные лыжники замыкают караван.На ночлег, оставив русло реки, поднялись на берег. Разгребли снег и, нарубив дров, развели костер. Ужинали похлебкой из сушеного мяса, пили крепкий чай с сухарями. Сменив обувь и меховые носки, спутники Глазунова забрались в спальники из оленьих шкур, постеленные на еловом лапнике. Сам Глазунов не спал: сегодня полночи его очередь сторожить товарищей, охраняя их покой.Особых причин для беспокойства вроде бы нет. Тихо и бело кругом. Луна бросает на снег мертвенный отсвет. Ушедшие с ним из редута как будто люди проверенные, подвести не должны. По крайней мере до сих пор никаких жалоб от них он не слышал. Их, спутников, четверо: трое русских и работающий в компании швед Карл. При выходе из редута было больше. Еще трое были посланы с товарами торговать с туземцами по Квихпаку. Но те оказались послабее и экипированы не так надежно. Еще до того, как вышли к селению Анвик, стали жаловаться на обморожение. Пришлось отправить их обратно в редут. А жаль. Анвик-то оказался крупным селением, и жители его были готовы вести торговлю. Пришлось, одарив их табаком, ограничиться приглашением посетить Михайловский редут, где у русских имеется много товаров для торговли с квихпакскими племенами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
В отличие от Этолина, разведавшего путь к Стикину с северной стороны, лейтенант Дионисий Зарембо вел бриг «Чичагов» иным маршрутом, огибая с юга остров Принца Уэльского и приближаясь к материковому берегу там, где ранее проходили в поисках реки служащие Компании Гудзонова залива Эмилиус Симпсон и Питер Огден.Как и англичан, его тоже поразила картина изрезавших берег узких фьордов с обрамленными ледниковыми тапками вершинами гор. Земля высилась и справа, и слева по курсу движения корабля — в этом районе, как уже предположил Этолин, на некотором расстоянии от материка, лежали еще не исследованные русскими острова. На одном из них, против устья Стикина, должен стоять на заметном с моря мысу деревянный крест, поставленный Этолиным. Там и советовал он строить редут.Стоя на мостике, Зарембо пристально изучал в зрительную трубу лесистые берега, и окуляр изредка выхватывал поднимающиеся средь яркой зелени дымки костров, а то и конусообразные хижины индейских становищ.Вот, прямо впереди, очередной фьорд, и сползающий с гор ледник отражает, слепя глаза, солнце. По всем признакам, там в горловине фьорда, и должно быть устье Стикина. Зарембо скомандовал медленно обходить лежащий по левому борту остров.— Крест! На мысе, слева по борту! — радостно крикнул один из матросов.Теперь его увидел и Зарембо. Крест стоял на холме посреди обширной поляны, обращенной к морю.— Убрать паруса! Бросить якорь! — звонко крикнул Зарембо.Когда команда была выполнена, последовал приказ спустить шлюпки. В них погрузили товары, приготовленные в подарок местным вождям.Группа индейцев уже ждала их на берегу. С той стороны пролива, от фьорда, к острову спешили два заполненных людьми каноэ. Предстояла весьма ответственная часть операции — столковаться с вождями, ублажить их дарами и договориться об уступке земли для возведения на острове укрепленной фактории.Лейтенант Дионисий Зарембо служил в Русской Америке уже пять лет, но до сих пор ему никогда не доверялось такое ответственное дело, как строительство редута в малоисследованном краю. Направляясь к берегу на передней шлюпке, он уже подумывал о том, не назвать ли новое поселение в честь святого, именем которого был крещен и он сам, Дионисьевским. Пора в память пребывания здесь оставить на этой земле и свой след.
По возвращении в Ново-Архангельск Врангель выслушал доклад заменявшего его Адольфа Этолина. Все шло своим чередом. Бриг «Чичагов» под командой Дионисия Зарембо направлен в устье Стикина для постройки форта. При отплытии командир корабля был проинструктирован немедленно, как только высадится на остров, противолежащий устью реки, и договорится с вождями, приступать к работе и положить хотя бы первые бревна. Это даст ему основания в случае появления англичан заявить им, что здесь строится русское поселение, и, следуя букве русско-английской конвенции, главный правитель запретил британским подданным подниматься вверх по реке.— Все правильно, — похвалил Врангель. — А четко ли понял Зарембо свою задачу на случай, если британцы все же попытаются, вопреки предупреждению, пройти вверх по Стикину?— Я строго предупредил его, Фердинанд Петрович, дабы не нарушать конвенцию, не предпринимать насильственных действий и поставить англичан в такое положение, чтобы они, если запрет не подействует, первыми отважились проявить силу. Тогда, в случае вооруженного конфликта, вся вина ляжет на их головы.— План совершенно верный, — согласился Врангель. — Ежели к Стикину вновь придет Питер Огден, Дионисию Федоровичу придется с ним нелегко. Этот англичанин оставил у меня впечатление человека, привыкшего идти напролом, дерзкого и наглого, не терпящего возражений.— Дионисий тоже упрям, — усмехнулся Этолин, — и наглость противника лишь укрепит его в желании не уступать. Не сомневаюсь, что в лице Зарембо Огден встретит крепкий орешек.Врангель подошел к шкафчику, достал бутылку коньяку, наполнил рюмки:— Что ж, давай выпьем, Адольф Карлович, за успех миссии Зарембо! Чтоб он не сплоховал.Закусить было предложено привезенными из Росса персиками, и Этолин счел нужным спросить:— Как малыш Вилли, Елизавета Васильевна? Им понравилось там?— Они в полном восторге. Вдоволь полакомились и виноградом, и вишней, яблоками, грушами. Сынок как-то оживился там, прибавилось энергии, да и Лизонька призналась мне, что предпочла бы жить в Россе.— А как нынче урожай зерновых?— Опять неважный. По всем расчетам получается, что Росс с каждым годом становится все убыточней для компании. Я уже подумал о том, что, ежели нам не удастся договориться с мексиканскими властями о расширении территории, занимаемой Россом, эту колонию ждет незавидная судьба. Совет директоров компании едва ли будет долго терпеть ее убыточность.— А закупки хлеба у миссионеров, как с этим?— С этим-то все в порядке. Тебеньков закупил в Сан-Франциско даже на две тысячи пудов больше, чем в прошлом году, да еще и говядину, сало... Цена на пшеницу в Калифорнии заметно упала, и теперь нам уже нет никакой необходимости закупать в Чили. Тут, Адольф Карлович, действует еще один фактор — рост конкуренции производителей зерна. После того как для иностранцев был снят запрет селиться в Калифорнии, многие граждане Соединенных Штатов завели там сельскохозяйственные фермы, и некоторые из них весьма процветают. Так что, кроме нас, в миссиях толпы покупателей зерна не наблюдается. Однако открытие калифорнийских портов для всех иностранных судов привело к немалым проблемам для Росса. Теперь и мы, из-за конкуренции американских и европейских товаров, вынуждены снижать цены на изделия, производимые в Россе. И это, увы, опять же повышает убыточность нашей калифорнийской колонии.— Словом, как ни крути, Адольф Карлович, — заключил беседу Врангель, — а придется нам, чтобы спасти Росс, рано или поздно идти на поклон к губернатору Верхней Калифорнии Хосе Фигероа. А ежели этот вопрос не в его компетенции, так и к верховным властям Мексиканской Республики. Для торгов относительно Росса у нас есть один важный козырь — желание мексиканских властей, чтобы Россия признала наконец независимость их республики. Об этой проблеме я уже поставил в известность главное правление компании. Теперь их черед двигать вопрос дальше, на уровень правительства. Если нам не помогут, самые мрачные мои предположения относительно судьбы Росса, могут, увы, оправдаться. Но пока я и думать об этом не хочу. За Росс я готов бороться до конца, пока будет хоть малейшая возможность спасти для России и компании эту колонию. Глава девятая Возведение под руководством лейтенанта Тебенькова Михайловского редута в заливе Нортон близ устья реки Квихпак Врангель рассматривал как первый шаг к завязыванию регулярной торговли с приморскими и континентальными племенами, проживающими в низовьях Квихпака и далее по этой реке. Теперь же, используя Михайловский редут как опорную базу, следовало подвигаться дальше, найти пути перехода с Квихпака на Кускоквим и путь с верховьев Кускоквима на юг, к заливу Кука, или Кенайскому заливу, как предпочитали называть его русские. Туземцы, приходившие с товарами в Николаевский редут на побережье полуострова Кенай, уверяли, что такой путь хотя и нелегок, но существует. Настала пора исследовать его.В столь трудный поход, вероятно, не отказался бы отправиться бесстрашный штурман Иван Васильев, уже бывавший на Кускоквиме. Но Васильев все это лето занимался по поручению главного правителя картографической описью Ситхинского залива и проливов к западу от Ситхи, входящих в Чатам Стрейт. Надо бы дать ему возможность отдохнуть, побыть с семьей, с новорожденной дочерью, названной в честь супруги главного правителя Елизаветой. К тому же многотрудный поход от Михайловского к Николаевскому редуту, по неизведанному еще пути, потребует нескольких месяцев, а срок контракта Васильева заканчивается, и будущей весной он собирается возвращаться в Россию.Обсуждая с Этолиным кандидатуру руководителя предстоящей экспедиции, Врангель остановился на помощнике мореходства Андрее Глазунове. Как и Семен Лукин, как Александр Кашеваров, он был из поколения воспитанных компанией креолов. Получив в колониях образование и навыки в штурманском деле, Глазунов успел неплохо проявить себя. Во время закладки Михайловского редута лейтенант Розенберг поручил ему исследовать устье Квихпака, и тогда Глазунов прошел на байдарке протоком Апхун и, перейдя волоком на другой рукав дельты, спустился по нему в море.К тому же Глазунов свободно владел языком приморских племен, что немало значило для расположения и помощи ему со стороны туземцев.И вот креол явился получить задание в резиденцию главного правителя. Был он строен, поджар, и в его мускулистой фигуре чувствовалась немалая физическая выносливость. Темные, узковатые, как у всех креолов, глаза выражали потаенный интерес к причине, без сомнения, важного для него свидания.— Я хочу, — не затрудняя себя ненужными предисловиями, начал Врангель, — поручить тебе, Андрей Кондратьевич, очень важное дело, от успеха которого зависит дальнейшее наше продвижение в глубь материковой Аляски. Дело, еще раз подчеркну, весьма нелегкое, рискованное, но в твои силы я верю и очень надеюсь, что справишься.Изложив маршрут предстоящего похода, Врангель после короткой паузы заметил:— Мы пока не знаем, каким образом и где лучше можно перейти с Квихпака на Кускоквим. Ничем не могу помочь и в другом важном пункте твоего путешествия: как наилегчайшим путем преодолеть горный кряж, отделяющий бассейн Кускоквима от морского побережья в районе Кенайского полуострова. Полагаю, что выход к горам должен быть с одного из южных притоков Кускоквима. Но подробно все это можно выяснить у местных племен, проживающих по трассе похода. Они могут дать и проводников, но для этого надо как следует подружиться с ними. Поскольку же поход предполагается начать зимой, по замерзшим рекам, у тамошних народов есть смысл закупить одну или две собачьих упряжки, чтоб сподручнее было перевозить на нартах груз. Насколько я осведомлен, зимой они используют собак для перевозки тяжестей, и сам, по собственному опыту в полярных странствиях, могу подтвердить, что в зимних походах собаки как транспортное средство незаменимы.Креол согласно кивнул головой, давая понять, что о применении в качестве тягловой силы собак тоже кое-что слышал. Врангель спросил:— А самому с собачьими упряжками не приходилось иметь дело?— Нет, — признался Глазунов, — лишь видел, как управляют ими.— Это не беда. Те же проводники, о коих будешь договариваться, могут вести упряжки. С их стороны возможны капризы, неповиновение, отказ следовать дальше. Мы знаем такие примеры по походам прапорщика Васильева. В таких ситуациях надо уметь проявить твердость, вплоть до угрозы оружием в случае бунта и нежелания подчиняться приказам. Извинением для отказа продолжать поход может быть лишь болезнь или физическое истощение. Страх надо уметь подавить. Иначе, ежели проводники бросят отряд, твой поход может закончиться, о чем я и думать не хочу, очень плачевно.В Михайловском редуте, куда доставят на корабле, возьмешь по согласованию с управляющим, — я отправлю письмо ему, — нескольких человек из гарнизона редута. Там же надо будет договориться о проводниках, способных довести до Квихпака и показать перенос на Кускоквим. На той, второй реке, проводники, само собой, должны быть иные, знающие верховья Кускоквима и его притоки. Приморские жители, впрочем, и сами не пойдут на Кускоквим. Очень внимательно отнесись к подбору не только спутников, но и снаряжения — теплой одежды, лыж и прочего. В любом встреченном по пути селении закупайте продукты не скупясь. Помните, самое вероятное, что может остановить вас, — даже не враждебность некоторых племен, хотя и это не исключено. Самое страшное — остаться без пищи и не иметь сил сопротивляться морозам или иным тяготам пути. У вас после того, что я сказал, не появилось сомнений в способности выполнить это задание?— Нет, — на лице Глазунова мелькнула тень быстро подавленной обиды. — К климату местному я привычен, и тяготы пути меня не пугают.— Тогда собирайтесь в дорогу. На днях к заливу Нортон выйдет шхуна «Квихпак». С ней и пойдете до Михайловского редута.
Световой день понемногу все прибавлял. Полтора месяца назад, когда отряд Глазунова с покрытого льдом залива Нортон начал движение на восток, большую часть пути приходилось двигаться в сумерках: лишь два-три часа солнце как-то напоминало о себе, озаряя горизонт бледно-розовым сиянием.Три дня назад вековой покой северного леса нарушил оружейный салют из пяти стволов — чахлые ели и лиственницы у подножия гор вздрогнули и тихо осыпали с ветвей серебристый снег. А люди, закутанные в не пропускавшую мороз и ветер меховую одежду, опустив ружья, смотрели туда, где, еще очень далеко, сверкали под солнцем обледенелые склоны хребта, за которым, где-то к югу, таилась конечная цель странствия — Кенайский залив.Пока же достигнут лишь первый успех: они уже прошли по Квихпаку и поднялись на перевал, отделяющий Квихпак от Кускоквима. И отсюда, если повернуться назад, видна широкая излучина Квихпака, но их взоры устремлены вперед, где тянется в горной долине более узкая в сравнении с Квихпаком белая лента Кускоквима. Выбрав пологий склон и притормаживая заостренными на концах палками, проводники, понукая собак, начали осторожный спуск груженых нарт вниз. Облако взвихренного снега уже скрыло первую, ведомую тремя собаками, нарту. По ее следам устремилась и вторая упряжка, всего из двух собак. Глазунов со своими спутниками, слегка петляя, чтобы снизить скорость движения, поехали вниз на лыжах. Лыжи у них были широкие и короткие, так называемые лапки, подбитые снизу прочным мехом с оленьих ног — камусом. При спуске ворсинки помогали скольжению, при подъеме, упираясь в снег, играли роль тормоза, не позволяя скатываться назад.Они догнали нарты с проводниками на крутом уступе. Здесь, чтобы не подвергать риску животных и груз, сани пришлось медленно спускать на потягах, придерживая ремнями сверху.В долине Кускоквима возобновилась прежняя рутина пути. Один, пробивая лыжами снежную целину, идет впереди. За ним следуют упряжки с нартами, подбитыми для лучшего скольжения моржовыми полозьями. Остальные лыжники замыкают караван.На ночлег, оставив русло реки, поднялись на берег. Разгребли снег и, нарубив дров, развели костер. Ужинали похлебкой из сушеного мяса, пили крепкий чай с сухарями. Сменив обувь и меховые носки, спутники Глазунова забрались в спальники из оленьих шкур, постеленные на еловом лапнике. Сам Глазунов не спал: сегодня полночи его очередь сторожить товарищей, охраняя их покой.Особых причин для беспокойства вроде бы нет. Тихо и бело кругом. Луна бросает на снег мертвенный отсвет. Ушедшие с ним из редута как будто люди проверенные, подвести не должны. По крайней мере до сих пор никаких жалоб от них он не слышал. Их, спутников, четверо: трое русских и работающий в компании швед Карл. При выходе из редута было больше. Еще трое были посланы с товарами торговать с туземцами по Квихпаку. Но те оказались послабее и экипированы не так надежно. Еще до того, как вышли к селению Анвик, стали жаловаться на обморожение. Пришлось отправить их обратно в редут. А жаль. Анвик-то оказался крупным селением, и жители его были готовы вести торговлю. Пришлось, одарив их табаком, ограничиться приглашением посетить Михайловский редут, где у русских имеется много товаров для торговли с квихпакскими племенами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48