А это здесь было главным. Ему отдали «глок» с глушителем, Голубкову — трубачевский кольт с приказом не стрелять ни при каких обстоятельствах, потому что этот громовой поднял бы по тревоге весь погранокруг, а я на всякий случай сунул в карман один из «Макаровых» с «губы» с так некстати сточенным Мухой бойком. Но кто знал!Артиста вооружили двумя ножами-автоматами и поставили у начала «тропы». Он должен был втемную прикрывать Муху и вмешаться только в том случае, если у Мухи в самом начале дела возникнут проблемы. Ножи, конечно, не ахти какое оружие, но Артист работал ими виртуозно. И что важно — это оружие было бесшумным.Рации у всех были отрегулированы на минимальный звук и включены на прием, лишь передатчик в кармане Мухи был поставлен в режим связи и должен был работать как микрофон. Договорились, что он переключит его на прием, как только начнется движение по «тропе». Муха мог бы среагировать на «пароль — отзыв», но очень мы сомневались, что снайперы майора Васильева исполнят этот традиционный ритуал.Скорее всего, они наметили рубеж — появление на нем первой цели и будет общим сигналом. По нашим вчерашним прикидкам этот рубеж был как раз посередине контрольно-следовой полосы. На него Мухе и следовало ориентироваться. Была еще небольшая надежда, что Док в свою трубу уловит движение снайпера, припадающего к прицелу непосредственно перед тем, как нажать курок. Но надежда эта была слишком ничтожной.Надежда была только на самого Муху.В двадцать три сорок пять я услышал слабый шум моторов. Они чуть порыкали и заглохли — «альфа-ромео» и «фиат» загнали в кущи за приграничной дорогой. Через некоторое время в рации послышался голос Мухи:— Все сюда. Говорю только я, все слушают.— А где остальные? — перебил его Граф. И тотчас раздался хлопок выстрела из «глока» с глушителем. И снова голос Мухи:— Это было единственное предупреждение, Граф. В следующий раз я буду стрелять не в землю. Объясняю обстановку. Все на местах, страхуют нас. На «тропе» должно быть семь человек. Только семь: мы шестеро и наш связник. Иначе встречи не будет. У переднего в руках должен быть светлый кейс с товаром. Первым пойдет Корень, за ним ты, ты и ты. Потом Гриша и Граф. Я замыкаю. Дистанция три метра. На вопрос «Кто идет?» ответ «Москва». Отзыв: «Киев». Если что-то не так, тут же возвращаемся. Спокойно, без суеты. Нас прикроют. Разрешаю задать вопрос.Только один.— Где товар? — спросил Граф.— Стойте спокойно, сейчас принесу. Через полминуты вновь заговорил Муха:— Корень, протяни мне левую руку. Рта не открывай, сам объясню. Это наручники. Чтобы товар не потерял. Снять «калаши» с предохранителей. Но стрелять только по моему приказу. Начали движение. Корень, пошел!.. Прямо по тропе на просвет в соснах. Следующий!.. Следующий!.. Следующий!..Фокус с наручниками придумал я. Вернее, не придумал, а вспомнил малого на кухне конспиративной квартиры в Гольянове. И теперь я представлял, как мечутся мысли в голове Графа: как же это он будет забирать кейс, когда Корня замочит?Руку отрезать? Кейс взламывать и перекладывать товар? Задачка. Думай, Граф, думай. Может, это последние твои мысли на нашей грешной земле.Самый опасный момент был уже позади. Увидев кейс в руках Мухи, Граф мог сразу открыть пальбу. Не врубился. А теперь было уже поздно. Так что вмешательство Артиста не потребовалось.— Внимание, рубеж, — прозвучал в рации голос Дока. — И тотчас:— Ложись!..И почти в ту же секунду захлопали «Зауэры». «Почти» — доли секунды. Успел?Или не успел? Должен был успеть!— Успел, — сообщил Док. — Захват, не спешите… пока лежат… Мы должны были взять снайперов, если они поднимутся и пойдут добивать цели.Но они продолжали лежать.Глаза мои давно обвыклись в темноте, слегка размытой огрызком месяца, я придвинулся к моему объекту метров на десять и изготовился к броску.Но снайпер лишь пошевелился, не встал.— Майор говорит по рации, — вышел на связь полковник Голубков. — Внимание!Вышел из машины, быстро идет к «тропе»! Ситуация нештатная, всем ждать!.. Мухин, ты где? Прием!— В порядке я, в полном. Мяч ушел за пределы поля, — сообщил Муха. — Мяч — это я.— Майор приближается к снайперам, — доложил Док.Это я уже и сам видел. Майор прошел мимо меня метрах в пятнадцати, наклонился к моему объекту… Что за черт? Что за… Хлопок.Майор перешел к другому снайперу.Хлопок.— По-моему, он их… Он их расстреливает! — едва ли не заорал Док. — Он, сволочь… В головы, в упор!..Третий хлопок.Вот уж точно: жизнь полна неожиданностей. Или смерть?Еще три хлопка.— Добивает, — сообщил Док. — Контрольные выстрелы. Светит фонарем в лица.И это я тоже видел. И уже знал, что будет дальше: майор пойдет к «тропе» добивать нас, посмотрит в наши лица… — Майор движется к людям Графа, — донесся из рации голос Дока. Но я почти не слушал его: юзом, юзом проскользнул через ельник, в подлесок. Я уже видел контуры «патрола», когда Док доложил:— Майор очень быстро бежит к машине! Наши действия, Первый?— Всем к джипу, скрытно, — бросил я в микрофон и выключил рацию.Я опередил майора минуты на три. Когда он ввалился в джип и плюхнулся на водительское сиденье, я уже лежал на полу за передними креслами, довольно удобно устроившись и сжимая в руке кастрированный ПМ, который в этой ситуации вполне мог сгодиться.И сгодился.Майор швырнул на соседнее сиденье мешавший ему пистолет с глушителем, вырвал из бокса трубку крутого, сотового или спутникового, телефона и, подсветив себе фонариком, набрал номер.— Первого! — потребовал он, услышав голос диспетчера.Трубку он держал в левой руке, поэтому я упер ствол «Макарова» ему под скулу и прошептал в правое ухо:— Товарищ генерал-лейтенант, ваш приказ выполнен.Он судорожно зашарил рукой по соседнему креслу, но его «Макаров» с горячим от стрельбы глушителем уже упирался ему в затылок.— Слушаю! — прозвучал в мембране голос Волкова. — Слушаю!.. В чем дело, майор? Докладывайте!Я вдавил ему в затылок горячий глушитель и повторил:— Ваш приказ выполнен.— Товарищ… Анатолий Федорович… ваш приказ выполнен, — проговорил Васильев.— Почему у вас такой голос?— Быстро бежал, — подсказал я.— Бежал, немного запыхался.— Сколько? — спросил Волков.— Все семеро, — шепнул я.— Все семеро, — повторил майор.— Документы взяли?— Так точно.— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.— Они у вас в руках?— Так точно.— Так точно, — эхом отозвался майор.— Читайте фамилии, имена и отчества!— Одну секунду, товарищ генерал-лейтенант. Пастухов Сергей Сергеевич.— Секунду, посвечу. — Майор уже начал слегка импровизировать, но из роли не выходил. — Сергей Сергеевич Пастухов.— Дальше!— Перегудов Иван Георгиевич.— Иван Георгиевич Перегудов.— Ухов Николай Иванович… Хохлов Дмитрий Алексеевич… Мухин Олег Федорович… — гукал я в ухо Васильева, а он отзывался горным эхом. — Голубков Константин Дмитриевич — продолжал я, а сам мучительно вспоминал, как же отчество Артиста:Евсеевич? Израилевич? — Злотников Семен… — Злотников Семен, — повторил майор и оглянулся на меня с некоторым даже возмущением: чего же ты молчишь, суфлер хренов?— Аронович, — рискнул я.— Аронович, — продублировал майор.— Погодите! Какой Аронович? — удивился Волков. — У меня в компьютере:Борисович.— Так точно, Борисович. Извините, здесь плохо видно. Я не могу все время светить — граница.— Молоток, — похвалил я.— Молоток, — повторил майор.— Что молоток? — удивился Волков.— Кличка, — подсказал я.— Это у него кличка такая.— Про клички я вас не спрашивал. Исполнители?— Нейтрализованы, товарищ генерал-лейтенант.— Контроль произведен?— Так точно.— Осложнения были?— Никак нет. После вчерашней отсрочки — ничего.— Прекрасно, майор. Вы хорошо поработали. Очень хорошо. Утопите в каком-нибудь болоте оружие и возвращайтесь в Москву. Все оружие. И свое тоже.— Вас понял, Анатолий Федорович.— Можно мне на несколько дней задержаться в Гродно? — продиктовал я. — Спрашивай, сука! Сестра у тебя тут.— Можно мне на несколько дней задержаться в Гродно? — повторил майор. — У меня тут сестра.— Разве у вас есть сестра?— Ну, не совсем сестра… — А кто? — спросил Волков.— Просто блядь знакомая, — подсказал я.— Знакомая девушка, товарищ генерал-лейтенант.— То-то же! А то — сестра! Успели, значит? Ладно, молодой человек, задержитесь, вы заслужили.«Триппер», — хотел подсказать я, но сдержался.— Спасибо, Анатолий Федорович. Большое спасибо.— Ладно, майор, отдыхайте. Только не больше пяти суток.— Слушаюсь, не больше пяти суток.— Конец связи, — сообщил диспетчер.Я взял из рук майора трубку и разбил ее о рукоять «Макарова». Потом включил свет в салоне «патрола» и распорядился по рации:— Всем ко мне!Но все и так уже были здесь. Они стояли вокруг джипа и прислушивались к разговору. Полковник Голубков шагнул к распахнутой водительской двери и приказал:— Майор Васильев! Выйти из машины!— А в чем дело? — слегка запетушился тот.Голубков сгреб его за грудки и рывком сбросил с кресла на землю.— Встать! Смирно!Васильев разглядел в руках полковника кольт и подчинился.— Майор Васильев, вы застрелили трех офицеров Российской армии, — продолжал Голубков. — Застрелили подло, в затылок!— Я выполнял приказ, товарищ полковник!— Никто не имел права отдать вам такой приказ! А вы не имели права его выполнять!— Бросьте, Константин Дмитриевич! А то сами не знаете, какие у нас правила!— Не знаю и не желаю знать! Я расстреляю вас, как преступника и убийцу!— Пойдете под трибунал!— Под любой!В самообладании майору Васильеву было не отказать. В обстановке такого форс-мажора, за считанные минуты прочувствовать совершенно сумасшедшим образом изменившуюся ситуацию — не каждый на такое способен. Я бы точно не смог. А он смог. Недаром к своим тридцати он уже был майором. А к сорока стал бы точно полковником. А может быть, даже и генералом.Он вытащил из кармана смятую пачку «Мальборо», закурил и сказал, обращаясь ко мне:— Объясни, Пастух, этому старому пердуну, что к чему.— А что к чему? — поинтересовался я.— Вместе мы можем попытаться выкрутиться. А без меня вам хана.— Ты немного опоздал со своим предложением. Вчера я бы тебя выслушал. Даже сегодня утром. А сейчас уже поздно.— Отставить разговоры! — приказал Голубков. Он поднял кольт, держа его по-американски, «двойным хватом», и направил ствол в грудь Васильева.— Нет, Константин Дмитриевич, только не это! — взмолился я.— Это мой долг.Он взвел курок. Я понял: сейчас выстрелит. Поэтому приставил ствол «Макарова» к виску майора Васильева и нажал курок. Хлопнул выстрел. Майор кулем свалился у подножки джипа. Скорей по появившейся у меня за последнее время привычке, чем сознательно, я стер полой куртки свои пальцы с «Макарова» и вложил его в откинутую на сторону руку Васильева. Конечно, даже самый тупой следователь районной прокуратуры какого-нибудь Мухосранска никогда в жизни не поверит в версию самоубийства. Но мне это было как-то до лампочки. Заставят — поверит.— Пастух, твою перетак! — взревел полковник Голубков. — Это было мое право!— Ваше, ваше, Константин Дмитриевич, — успокаивающе сказал я. — Но сами представьте, сколько грохота было бы!Трубач посмотрел на все эти дела, задумчиво покачал своей большой головой и заключил:— А ведь все сошлось. Сколько трупов нужно было Волкову? Десять: нас шестеро, трое исполнителей и полковник Голубков. А сколько он получил? Тех шестерых, трое исполнителей и майор Васильев. Тоже десять. Как в аптеке!Я вдруг почувствовал, что если сейчас не сяду, то попросту свалюсь с ног. Я взял у Мухи «глок» и зафитилил его в болото, подходившее к приграничной дороге.Хорошая была пушка, но хранить у себя этот графский подарок никакого желания у меня не было. Туда же отправил и беззубого «Макарова». После этого сел, прямо на сырую глину, и прислонился спиной к крылу «патрола». Попросил ребят:— Заберите у тех документы. И уничтожьте. Оружие не трогайте.— Майора тоже нужно бы оттащить на «тропу», — предложил Боцман. Я кивнул:— Согласен.— А если кто остался живой? — спросил Муха.— Пусть и живет. Значит, ему повезло… В обрывках облаков скользил обмылок месяца. Ветер с еле слышным шумом проходил по вершинам корабельных сосен. Над всей границей, над всеми пущами, ельниками и болотами Мазурского поозерья, над всей спящей землей не было ни звука, ни огонька.Мир на небесах. Мир на земле. И в человеках благоволение.Что ж, хоть один человек в России сейчас счастлив. А если не совсем счастлив, то по крайней мере на сто процентов доволен жизнью.Генерал-лейтенант Волков.Назарова нет. Ни одного человека, причастного к тайне программы «Помоги другу», нет. Даже полковника Голубкова, на которого случайно упала лишь тень этой тайны, — и его нет.Никого нет.Все хорошо, можно спать спокойно.И вдруг меня словно осколком мины садануло под сердце:«Тимоха!..» V Молодого офицера армии свободной России, кавалера медали «За отвагу» и «Ордена Мужества» лейтенанта спецназа Тимофея Варпаховского мы похоронили на деревенском кладбище, примыкавшем к нашей церквушке в Спас-Заулке. Кладбище было на всхолмъе, как и храм, оттуда на многие километры окрест просматривались просторные поля в валках льна и соломенных скирдах, темные заводи Чесны, серые избы по ее берегам, далекие синие леса за заливными лугами.Отпевали и хоронили его в закрытом гробу.Потому что… Потому что голова его… Потому что он погиб в результате дорожно-транспортного происшествия на шестьдесят третьем километре Рязанского шоссе, ориентировочно между десятью и двенадцатью часами той самой ночи, когда мы переходили польско-белорусскую границу в районе поселка Нови Двор. Причиной смерти неизвестного мужчины в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет, роста среднего, телосложения худощавого, без особых примет, явился, как значилось в милицейском протоколе, наезд неустановленного транспортного средства, водитель которого с места происшествия скрылся. В связи с темным временем суток и удаленностью от населенных пунктов свидетелей происшествия найти не удалось. Поскольку при погибшем не было никаких документов, труп его был доставлен спецтранспортом в морг ближайшего к месту происшествия города Бронницы.Где мы его и нашли к вечеру второго дня после возвращения из Гродно.Самолет «Як-40», заказанный для нас Губерманом, приземлился на подмосковном гидрографическом аэродроме Мячково около пяти утра. На краю летного поля стояли две машины: красный спортивный «Феррари» и джип «гранд чероки». Губерман встретил нас у трапа и сразу понял, что сейчас не время для расспросов. Он уступил мне место за рулем своего «Феррари», место водителя джипа занял Боцман.Через пятьдесят минут мы были в Затопине. Ольга, разбуженная шумом двигателей, вышла на крыльцо, кутаясь в халат. Увидев меня, бросилась мне на шею и тут же отступила.— Что случилось?— Где Тимоха? — спросил я.Она облегченно передохнула и заулыбалась:— Все в порядке. Его увезли в военный санаторий «Лесные дали». В Минобороне выделили для него путевку. Прислали специально за ним санитарную машину. Врач сказал, что там прекрасные условия, новейшее оборудование, он сможет пройти интенсивный курс лечения и физиотерапии.— Когда его увезли?— Вчера вечером. Часов в шесть. Врач сказал, что долго искали Затопино.— Какая была машина?— Обыкновенная «Скорая». «03».— А врач?— Тоже обыкновенный. В белом халате. И два санитара. Тимоха сказал: жаль, что не дождется вас. Он очень хотел, чтобы Трубач сыграл ему на саксофоне сиртаки. А мы с тобой, сказал мне, будем танцевать. Он уже мог делать шага четыре без коляски.Вчера вечером. Часов в шесть. Значит, Волков отдал этот приказ после моего звонка из мотеля «Авто-Хилтон». До этого не решался. Нет, не так. Считал несвоевременным. А потом решил, что пора.— Что-нибудь не так? — спросила Ольга. — Я почему спрашиваю… Перед тем как уехать, Тимоха показал захоронку, где деньги спрятаны. В чулане. Очень много американских денег. Он сказал, что ты все объяснишь… Ну, что ты молчишь? Что случилось?!Что я мог ей ответить? Откуда ей было знать, что никакой путевки Минобороны для лейтенанта Варпаховского не выделяло. По той простой причине, что там не знали, где он. Знали только в одном месте — в Управлении по планированию специальных мероприятий.«Показал, где деньги спрятаны…»Значит, что-то почувствовал.— Он был веселый. Очень ждал вас. Очень хотел, чтобы Трубач сыграл ему… Она повторяла и повторяла эту фразу — уже когда мы нашли Тимоху и привезли в Затопино в закрытом гробу. Она повторяла ее, пока Трубач не положил ей на плечи свои тяжелые нежные руки и не сказал, заглядывая сверху в ее лицо:— Я сыграю для него. Обязательно сыграю… Военный санаторий «Лесные дали» действительно существовал. Но там о лейтенанте Варпаховском ничего не знали. Губерман выделил нам шесть машин с водителями. Мы объехали почти все морги Москвы и области, где были неопознанные трупы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45