И, не спеша, направился к таксофонам, солидным сооружениям, похожим на игральные автоматы.Рыжий провел нас через примыкавшую к аэровокзалу площадь, заставленную таким количеством машин, что создавалось впечатление, будто пол Никосии улетело куда-то по делам, оставив свои автомобили дожидаться возвращения хозяев. В самом конце площади, на выезде, стоял синий мерседесовский микроавтобус с тонированными стеклами, а возле него — какой-то высокий плотный малый в темной кожаной куртке.— Только четверо, — сообщил ему рыжий гид. — Двоих нет. Говорят, опоздали на самолет. Что будем делать?Эти слова крайне озадачили плотного малого. Он помолчал, похмурился, потом откатил перед нами дверь в салон.— Поехали!— Это водитель, — объяснил нам рыжий, но за руль почему-то сел сам, а водитель устроился рядом с ним на переднем сиденье — вполоборота. То ли чтобы за нами приглядывать, то ли чтобы следить через заднее стекло, нет ли хвоста. Этот был посерьезней рыжего, куда серьезней. И под курткой его, надетой явно не по погоде, вполне мог быть спрятан десантный «калаш» или «узи».Добро пожаловать на остров любви!Микроавтобус оказался богатый, с удобными креслами, подголовниками и подлокотниками. Но боковые стекла были не просто тонированными, а совершенно глухими, светонепроницаемыми. Это дало повод Артисту продолжать разыгрывать из себя мелочного жлоба, который желает иметь за свои кровные все удовольствия.— Что это за труповозка? — недовольно спросил он. — Нормальной машины не нашлось? А может, я хочу полюбоваться окрестностями? Имею полное право!— Сломалась другая машина, — ответил рыжий, выруливая на шоссе.— Что у вас тут творится? — удивился Артист. — Девушка заболела, машина сломалась. Сам пансионат-то цел, не взорвался?.. Эй, обалдел?! Ты же по встречной полосе прешь!— На Кипре левостороннее движение, — терпеливо объяснил рыжий. — Потому как в прошлом это была английская колония.— А почему руль слева? При левостороннем движении руль должен быть с правой стороны!— Слушай, отстань! — взмолился рыжий. — Достал ты меня! Потому что машина европейской сборки. Потому что она из Германии пригнана. Поэтому и руль слева.Есть у тебя еще вопросы?Хотя Артист и продолжал брюзжать, вопросов у него больше не было. У меня тоже. И ни у кого из нас. Машина из Германии. Если я — владелец пансионата «Три оливы» и постоянно живу на Кипре, зачем мне машина с левым рулем? А если я работаю в турагентстве, то никогда не скажу: «Этот, из „Эр-вояжа“». Скажу: хозяин. Или даже назову его по фамилии. Ясно, что рыжий и его напарник никакого отношения ни к «Эр-вояжу», ни к «Трем оливам» не имеют. А к кому имеют? Мне почему-то казалось, что мы узнаем об этом довольно скоро. Вопрос был в другом: хотим ли мы это узнать. Хотим, конечно. Ни к чему нам невыясненные вопросы.Поэтому мы не запротестовали, когда автобус вдруг крутанул с шоссе, юркнул за какой-то виноградник и погасил огни. Через пару минут по шоссе по направлению к Ларнаке просвистел тяжелый грузовик, а за ним — низкий седан, что-то вроде «доджа». Стоп-сигналы седана вспыхнули на миг и тотчас погасли, словно бы водитель хотел притормозить, а потом раздумал. Еще через минуту в ту же сторону прошла какая-то красная легковушка. Других машин на шоссе не было.Рыжий развернулся и погнал микроавтобус по узкой асфальтированной дороге мимо шпалер виноградников и низкорослых рощиц каких-то деревьев с узкими листьями, серебристыми в свете фар. Наверное, это и были оливы.— Эй, куда мы едем? — всполошился Артист и вскочил с места. — До Ларнаки еще двадцать шесть километров, только что щит проехали! Эй, я тебе говорю!Но вместо рыжего ответил его напарник:— Куда надо, туда и едем. Кое-кто хочет с вами поговорить. Поэтому сядь и заткнись.Для убедительности он достал из-под куртки какой-то ствол и пристроил его на спинке кресла.— Как это заткнись, как это заткнись?! — очень натурально, даже с еврейским привизгиванием заверещал Артист, возмущенно размахивая руками и незаметно подбираясь поближе к стволу. — Как вы разговариваете с клиентами? Имейте в виду, я буду жаловаться на вас!Я положил ему руку на плечо и заставил сесть.— Так-то лучше, — одобрил рыжий и поинтересовался:— Кому ты будешь жаловаться?— В Комитет по защите прав потребителей! — гордо ответил Артист и оскорбленно умолк, давая понять, что последнее слово все равно будет за ним.Километров через пять дорога углубилась в лощину, по склонам которой поднимались виноградники, и вскоре уперлась в ворота какой-то усадьбы. Высокий забор и просторный двухэтажный дом в глубине двора, освещенного фонарями, были сложены из серого песчаника. Ворота были кованные, с завитушками, фонари тоже явно выполнены на заказ, а на втором этаже дома светилось просторное, без мелких переплетов окно. Скорее всего, когда-то здесь жили крестьяне, виноградари или скотоводы, потом усадьбу перестроили и превратили в загородную виллу.Рыжий помигал дальним светом, ворота раскрылись — электроприводом, микроавтобус проехал по аллейке и снова притормозил возле подземного гаража.Стальной щит ушел вверх, машина въехала в темный гараж и остановилась.— Вылезайте, — скомандовал напарник рыжего и повел стволом в сторону двери.Мы выпрыгнули на бетонный пол. Рыжий дал задний ход и вывел машину во двор.Створка гаражных ворот опустилась, мы остались в кромешной темноте. И темнота эта была смертельно опасной. Без дураков. Такое и в Чечне не часто бывало.Ничего себе остров любви.Под низким потолком вспыхнули прожектора, и мы обнаружили, что стоим посреди огромного, метров в двести, бетонного зала в окружении четырех лбов с направленными на нас автоматами «узи». Пареньки были той же волчьей породы, что и напарник рыжего. Лет по двадцать пять — двадцать семь. С одинаковой короткой стрижкой. С одинаковыми золотыми цепями на бычьих шеях. Стоило лететь на край Европы, чтобы оказаться в такой компании. Они стояли вокруг нас на равном расстоянии друг от друга, как бы по углам правильного квадрата, и это говорило о многом.Док взглянул на меня и с сомнением покачал головой. Я понимающе кивнул.Шушера. Дешевка.Так-то оно так, но они были в таком напряжении, что малейшее наше движение — и они откроют огонь. Они были явно не из тех, для кого убийство привычное дело.Перемолоть ребра кулаками и ногами — да, это им сподручней. А убить… Но сейчас они были настроены именно на убийство. Поэтому и вздрючены до предела. Нужно было как-то сбить этот их высокий душевный настрой, перевести действие из жанра греческой трагедии в обычный милицейский боевичок.— Ребята, — миролюбиво сказал я, обращаясь к одному из них, постарше, судя по всему — главному в этой шакальей команде. — Извините, что суюсь с советами, но если вы вздумаете палить, то перестреляете друг друга.Он довольно быстро оценил мой бесплатный совет, по его знаку все четверо сместились на одну сторону. После чего приказал:— Руки за голову! К стенке! Лицом к стенке!Мы подчинились. Двое держали нас на мушке, а двое других закинули автоматы за спину и принялись обшаривать нас. Это был очень удобный момент, чтобы отобрать у них их игрушки. Я чувствовал, как ребята напряглись, ожидая моего сигнала. Но все-таки промолчал. Ситуация была, конечно, очень горячая, но я решил: если кто-то хочет с нами поговорить, пусть говорит с позиции силы. Это располагает к большей откровенности. А удобные моменты — ну, будут еще. Эти лбы не смогут не сделать пары-тройки ошибок, не та школа. А нам столько и не надо, нам и одной хватит. Но в свое время.Пока они охлопывали наши бока и выворачивали из карманов документы и деньги, а потом вываливали на бетонный пол бельишко из наших сумок, я внимательно осмотрел зал. Выходов из него было только два. Один — через гаражные ворота, черта их откроешь, если электропривод будет блокирован снаружи. Второй — через дверь, ведущую, видно, в глубь дома. Тоже не слабенькая дверца — из стального листа, обваренного уголками. Окон не было. Если не считать двух проемов в торцевой стене, напротив ворот. Проемы были шириной метра по полтора и высотой с полметра. Изнутри они были закрыты толстыми прутьями арматуры, а снаружи застеклены. Не окна, а вентиляционные отверстия под самым потолком. Что надо тюрьма. Если они вздумают нас здесь держать, выбраться будет непросто. Но вряд ли будут. Иначе не стали бы выгонять микроавтобус. А зачем выгнали — ужу ясно: чтобы не повредить при стрельбе. Бережливый народ.Когда со шмоном было покончено, главный достал из кармана «уоки-токи», сказал в микрофон:— Нормально все.Я ожидал, что на нас наденут наручники, но то ли их не припасли, то ли решили, что при такой огневой мощи они и без браслеток обойдутся. Ну, тем лучше.Такие маленькие оплошности противника всегда украшают жизнь.Минут через десять стальная дверь открылась и в зале появились еще три действующих лица. Одного мы уже знали, это был напарник рыжего водилы. На плече у него висел «узи», а впереди себя он аккуратно спускал по пандусу инвалидную коляску, в которой сидел совершенно лысый мужик лет шестидесяти. Он был в цветастой рубашке с расстегнутым воротом и короткими рукавами, обнажавшими жилистые, в синих наколках руки. Наколки просвечивали и сквозь седые волосы на груди. Ноги были укрыты клетчатым пледом. С ним было все ясно: пахан.А вот третий, который вошел вслед за ними и прикрыл за собой дверь, был птицей совсем другого полета. Лет сорока, в аккуратном светло-коричневом костюме, с правильным невыразительным лицом и быстрым взглядом. В толпе на него и внимания не обратишь, но тут, среди этой уголовной братии, он выглядел белой вороной. «Контора». Это было на нем прямо написано. Майор или даже подполковник.Впрочем, вряд ли подполковник, слишком подобран, в форме, подполковники редко такими бывают. Его-то как сюда занесло?У все троих физиономии были такими, словно бы перед тем, как войти сюда, они крепко пересобачились. И как бы в продолжение этой ругани напарник рыжего показал на нас:— Вот, только четверо!Лысый и Майор (так я про себя его окрестил) посмотрели на нас, как будто хотели в этом убедиться. И убедились: да, четверо. Майор извлек из кармана пиджака небольшой фотоаппарат «Никон» и раза три щелкнул нас, сверкнув вспышкой.— Завтра снова, выходит, ехать? — недовольно спросил лысый. — Так не договаривались. Двойная работа.— Уладим! — раздраженно бросил ему Майор, сделал еще пару снимков и сунул аппарат в карман.Старшой автоматчиков подошел к коляске и протянул лысому наши документы и деньги. У каждого из нас было по пятьсот баксов мелкими купюрами на карманные расходы. Трубач прихватил из своего гонорара пачечку новеньких стольников — он хотел купить хороший саксофон взамен старого. А еще двадцать штук — на серьезные траты, которые по ходу дела могли понадобиться, — были переведены на мое имя в ларнакский «Парадиз-банк», я мог их получить по предъявлении паспорта.Деньги лысый оставил у себя, а документы передал Майору. Тот внимательно просмотрел наши паспорта. Куда внимательней, чем кипрские пограничники.— Иван Георгиевич Перегудов… Что ж, Иван Георгиевич, давайте поговорим, — обратился он к Доку, предположив в нем старшего, из чего я с чувством глубокого удовлетворения заключил, что даже если он о нас что-то и знает, то знает далеко не все.— Я — врач команды, — ответил Док. — А капитан у нас — он, Сергей Пастухов.— Команды? — переспросил Майор. — Ах да, вы же спортсмены. Как вы, Сергей Пастухов, насчет того, чтобы откровенно поговорить?— При них? — кивнул я на лысого пахана и его шайку.— Вы правы, пожалуй, — согласился Майор и обернулся к лысому:— Извините, пан. Эта информация вам ни к чему. Не возражаете, если я побеседую с нашими гостями тет-а-тет?Пан. В лысом не было ничего польского. Значит, кличка.— Валяйте. Меньше знаешь — лучше спишь. А если что?— Вы же будете рядом.Пан нажал какую-то кнопку на ручке коляски и откатился в другой конец гаража. За ним последовали и его кадры. Четверо с «узи» слегка расслабились, но все еще были настороже и не спускали с нас глаз.— Так лучше, да? — спросил Майор. — Итак, кто вы? Но прежде: где еще двое?— В милиции, — ответил я, а сам тем временем соображал. Знает, что спортсмены. Знает, что должно быть шестеро. Знает про «Эр-вояж» и «Три оливы».Знает, когда мы должны были прилететь. Что он еще знает?— Что они делают в милиции? — удивился Майор.— Что делают в милиции люди? Или работают, или сидят. Наши сидят.— Почему?— За что, — поправил я. — Немного поддали, ввязались в драку с какими-то неграми. Их и забрали.Понятия не имею, откуда мне на язык вывернулись эти негры. Но вывернулись очень кстати, такие детали сообщают достоверность любой туфтяре.— Не с неграми, — вмешался в наш разговор Артист. — С арабами.— С какими арабами? — подключился Муха. — С татарами!— Иди ты с татарами! — возразил Артист. — Тренер сказал: с черными. Разве татары черные?— А какие? Желтые?— Белые. Даже рыжие бывают.— Татары — рыжие?! — презрительно переспросил Муха. — Где ты таких видел?!— А что? И видел! — стоял на своем Артист. — Даже грузины и чечены бывают рыжие!— Во дает! У него уже и чечены рыжие!— Кончайте, — прервал их перепалку Док, резонно опасаясь, что их ненароком занесет в воспоминания о чеченской войне. — Неважно, с кем они подрались. Важно, что их забрали.— Неплохо, — оценил Майор. — Синхронно работаете. И что же — некому было выручить?— Поздно узнали, — объяснил я. — Перед самым отлетом. Выручат, конечно.— Кто?— Ну, кто? Тренер. Или кто-нибудь из Национального фонда спорта.— Мы договаривались быть откровенными, — напомнил Майор.— Разве? — удивился я. — Так, может, вы и начнете?— Я знаю о вас все.— Да ну?— Или почти все.— Есть разница.— Цель вашего приезда на Кипр — господин Назаров. Я знаю, что вы должны с ним сделать. Но я хотел бы, чтобы вы сами об этом сказали.«Резидент, — понял я. — Вот откуда он это знает. Ровно столько, сколько знает резидент. На хрена бы нам такое информационное обеспечение?!»— Не слышу ответа, — проговорил Майор. Я пожал плечами.— Зачем вам мой ответ, если вы и так все знаете? Убить, конечно.— Бросьте, Пастухов! Кто же посылает шесть человек, чтобы убить одного?Здесь одного и достаточно. Нет, у вас другое задание: выкрасть Назарова и доставить его в Россию.Он внимательно взглянул на меня, пытаясь определить, какое впечатление произвели его слова.— Не слабо, майор, — сказал я. — Вы действительно много знаете. Чего же вы не знаете?— На кого вы работаете?— А вы?— Почему вы назвали меня майором? — спохватился он.Дошло.— Потому что вы и есть майор. — Я вспомнил слова полковника Голубкова:«Эмиссар КПРФ». И добавил:— В отставке или в запасе. Вас из «конторы» вышибли или вы сами ушли?— Так… Что еще вы знаете обо мне?— Вчера вы встречались с другом и компаньоном Назарова Борисом Розовским.— Вы в этом уверены?— Более чем.Он не спросил, откуда я это знаю, но, судя по выражению лица, напряженно об этом думал.— Не сушите мозги, майор, — посоветовал я. — Конечно же резидент.Он укоризненно покачал головой:— Ай-ай-ай, какой нехороший человек! Просто сволочь.— Ну, почему же сразу сволочь? — возразил я. — Может, вы просто мало ему платите? И он вынужден подторговывать информацией на стороне?— Зачем же, по-вашему, я встречался с Розовским?— Чтобы договориться о встрече с самим Назаровым.— А для чего мне встречаться с Назаровым? «Зачем эмиссару КПРФ встречаться с Назаровым?» — спросил я себя. И ответил вслух:— Вы хотите получить от него компромат на некоторых деятелей из президентского окружения. Но вы его не получите. Он вас пошлет. Очень далеко. — Я будто пробирался по кочкам через болото — приходилось тщательно обдумывать каждую фразу. — Тогда вы дадите ему срок для размышления. И намекнете, что его ждет в случае отказа.— Что?Я не люблю произносить это слово. Есть слова, которые притягивают опасности. Еще древние это знали. Поэтому у них было столько табу. Но в этой бетонной коробке каждый кубический сантиметр был пропитан опасностью. Хуже не бывает. Поэтому я сказал:— Смерть.Майор промолчал. Я был уверен, что угадал. Теперь можно было и блефануть.— Это вторая позиция в вашей оперативной разработке. Запасной вариант. В новом покушении на Назарова весь мир увидит руку Кремля. Что вполне устраивает ваших работодателей. Вы считали этот вариант маловероятным, — продолжал я уже более уверенно. — Не сомневались, что Назаров согласится отдать вам компромат на своих врагов.— Я и сейчас в этом не сомневаюсь, — сказал Майор.— Вы ошибаетесь. На вас работают никчемные психологи. Они не смогли понять, что такой человек, как Назаров, никогда не даст ни одного козыря коммунистам.Поэтому вы и не запаслись профессиональным киллером. И теперь будете вынуждены обращаться к этой швали.— Я обратился к ним только для того, чтобы перехватить вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45