Тенар и впрямь
нечасто задумывалась над этим. Она сама, Шенди и Клирбрук
присматривали за фермой, Сис и Тифф - за ее окрестностями,
семья Ларк - за деревней, да и что, в конце концов, могло
случиться с ребенком теплой осенью в Срединной Долине?

Тенар все же завела собаку. Она ни секунду не раздумывала,
когда ей предложили то, что она хотела: щенка большой серой
гонтийской пастушьей собаки с умной, кудрявой головой.

Раз за разом приходила Тенар в голову мысль, которая не
давала ей покоя в Ре Альби: "Я должна учить девочку! Так сказал
Огион". Но чему она могла ее научить, если не считать работы по
ферме, да старинных преданий, которые Тенар рассказывала Ферру
вечерами, когда за окнами темнело, и они, поужинав, сидели у
очага на кухне перед тем, как лечь спать. Наверное, Бич был
прав, и Ферру следовало отдать на обучение ведьме. Это все же
лучше, чем отдать ее в ученицы ткачу, о чем Тенар в свое время
всерьез подумывала. Хоти ремесло ведьмы - не такая уж блестящая
перспектива. К тому же девочка была еще слишком мала. Дело даже
не в возрасте. Нельзя забывать, что ее ничему не учили, покуда
она не попала на Ферму-под-Дубами. Ферру походила на маленького
зверька, который едва-едва научился разговаривать на языке
людей, но совсем не знал, как они живут. Она жадно впитывала в
себя знания и была вдвое усидчивее и прилежнее, чем взбалмошные
дочки и ленивые сыновья Ларк. Она научилась стирать, убирать
дом, прясть, немного готовить и шить, приглядывать за домашней
птицей, ухаживать за коровами, делать прекрасные масло и сыр.
Старый Тифф в шутку звал ее "фермершей". Тенар не раз замечала,
как он украдкой делал знак, отвращающий зло, когда Ферру
проходила мимо него. Как и большинство людей, Тифф свято верил,
что судьба человека неразрывно связана с его натурой. Богатые и
сильные люди наверняка добродетельны, а тот, с кем случилось
несчастье, несомненно, мерзкий тип, и за это справедливо
наказан.

Поэтому даже если бы Ферру стала лучшей фермершей на
Гонте, это не слишком бы ей помогло. Никакое богатство не
заставит людей позабыть, что случилось с ней, не сотрет клейма
с ее лица. Недаром Бич пророчил ей карьеру ведьмы, тут ее
недостаток мог обернуться достоинством. Не это ли имел в виду
Огион, когда говорил: "Не на Рокке", и "Эту девочку... будут
бояться"? Только ли это?

Однажды, когда по воле случая они встретились на
деревенской улице, Тенар спросила у Иви:

- Я хотела бы спросить вас кое о чем, госпожа Иви. Это
касается вашего ремесла.

Ведьма злобно уставилась на нее.

- Моего ремесла?

Тенар утвердительно кивнула.

- Что ж, спрашивайте, - пожав плечами, сказала Иви,
направляясь по Мельничному Переулку к своему домику.

Он не был похож, в отличие от дома Мосс, на грязный
курятник, но, тем не менее, это было жилище ведьмы: с балок
свисали гирлянды сухих трав, в сером пепле погасшего очага
тускло мерцал, словно красный глаз, одинокий уголек, на полке
мирно дремал толстый черный кот с седыми усами, повсюду стояли
всевозможные горшочки, коробочки, противни, кувшинчики и
закупоренные бутылочки, испускавшие странный, сладковато-едкий
аромат.

- Чем я могу вам помочь, госпожа Гоха? - сухо спросила
Иви, когда они вошли вовнутрь.

- Скажите мне, если это вас не затруднит, обладает ли, на
ваш взгляд, моя питомица, Ферру, неким даром... какой-то
магической силой?

- Она? Конечно! - воскликнула ведьма.

Тенар слегка ошеломил ее прямой и недвусмысленный ответ.

- Что ж, - сказала она. - Бич, судя по всему, тоже так
считает.

- Даже слепой котенок это разглядит, - отрезала Иви. -
Все?

- Нет. Мне нужен ваш совет. Вы сообщите мне цену вашего
ответа на мой вопрос после того, как я его задам. Договорились?

- Договорились.

- Должна ли я отдать Ферру в ученицы ведьме, когда девочка
немного подрастет?

Иви некоторое время молчала, - наверное, подумала Тенар,
прикидывает, сколько ей запросить за совет.

- Я ее не возьму, - наконец ответила она.

- Почему?

- Я боюсь, - ответила ведьма, бросив на Тенар полный злобы
взгляд.

- Боитесь? Кого?

- Ее! Кто она?

- Ребенок! Покалеченный ребенок!

- Это не вся правда.

Черная волна гнева затопила Тенар, и она выпалила:

- Может, дело в том, что ученица ведьмы обязана быть
девственницей?

Иви опешила.

- Я не это имела в виду, - ответила она после секундного
замешательства.

- Тогда что?

- Я не знаю, кто она, - вот что я имела в виду. Когда она
смотрит на меня как зрячим, так и слепым глазом, я не знаю, что
она видит. Когда я вижу, что ты относишься к ней как к любому
другому ребенку, я думаю: "Кто они? Какой же силой обладает эта
женщина, коли она, не будучи дурой, играет с огнем, забавляется
с грозным вихрем?" Говорят, госпожа, что вы ребенком жили среди
Древних, Черных, Властелинов Недр, что вы повелевали этими
силами и служили им. Возможно, именно поэтому вы не боитесь ее.
Какой силой она обладает, я не могу сказать, поскольку сама не
знаю. Однако ясно, что это за пределами не только моих знаний,
но также знаний Бича, знаний любого известного мне колдуна или
чародея! Я дам вам совет, госпожа, причем бесплатный: будьте
настороже. Опасайтесь ее, ибо придет день, когда она проявит
свою силу! Больше мне сказать нечего.

- Я благодарю вас, госпожа Иви, - ледяным тоном сказала
Тенар в лучших традициях жриц Гробниц Атуана, и вышла из темной
комнаты на улицу, где гулял сильный, пронизывающий ветер
поздней осени.

Ярость все еще клокотала в ней. Никто не в силах помочь
мне, думала она. Тенар и без их советов понимала, что ей самой
не справиться... но никто из них не в силах был помочь ей.
Огион умер, старая Мосс только и могла, что болтать языком, Иви
ощетинилась, Бич остался в стороне, а единственный, кто
действительно мог помочь, Гед, - удрал. Удрал, как побитая
собака, ни разу не дав о себе знать, ни разу не вспомнив о ней
с Ферру. Кроме "священных" мыслей о своем позоре для него
ничего не существовало. Он холил и лелеял их, словно
собственного ребенка. Ни о чем другом он думать уже не мог. Его
никогда не интересовала сама Тенар, его заботила лишь Сила - ее
Сила, его Сила, какую пользу он мог извлечь из нес, как ему
подчинить себе еще большую Силу. Дабы слить воедино половинки
разорванного Кольца, дабы восстановить Руну, посадить на трон
Короля. И когда Сила покинула его, он уже ни о чем другом
думать не мог, кроме того, что она ушла, оставив его наедине с
самим собой, с собственным позором и пустотой.

"Ты несправедлива к нему", - сказала Гоха Тенар.

"Справедлива! - возразила Тенар. - Разве он играл по
правилам?"

"Да, - ответила Гоха. - По крайней мере, он пытался".

"Что ж, теперь он может забавляться с козами, которых
пасет. Меня это нисколько не волнует", - отрезала Тенар, бредя
по направлению к ферме под порывами резкого ветра и редкими
каплями холодного дождя.

- Наверное, ночью выпадет снег, - сказал старый Тифф,
встретившийся ей по дороге у лугов близ Кахеды.

- Снег, так скоро? Надеюсь, этого не случится.

- По крайней мере, заморозков не избежать, уж будьте
уверены.

Когда солнце село, и впрямь ударил морозец: лужи и желоба
для стока воды подернулись ледком; стебли травы на берегах
Кахеды подернулись инеем; даже ветер стих, словно не в силах
пошевелиться из-за сковавшей его стужи.

У огня очага - чей дым был ароматнее, чем у очага Иви,
поскольку на дрова пустили срубленную весной старую яблоню -
сидели Тенар и Ферру, суча пряжу и болтая после сытного ужина.

- Расскажи мне сказку о кошачьих призраках, - попросила
Ферру своим хриплым голоском. Темная масса темной шелковистой
козьей шерсти в ее руках на глазах превращалась в превосходную
пряжу.

- Это летняя сказка.

Ферру насупилась.

- Зимой люди рассказывают друг другу великие предания.
Этой зимой ты выучишь "_С_о_т_в_о_р_е_н_и_е _Э_а", чтобы ты
могла ее петь во время Долгого Танца, когда наступит лето. Этой
зимой ты так же выучишь "_Д_е_я_н_и_я _Ю_н_о_г_о
_К_о_р_о_л_я_", чтобы петь ее на Празднике Возвращения Солнца,
который знаменует приход весны.

- Я не могу петь, - прошептала девочка.

Тенар ловкими, уверенными движениями смотала в клубок
сбегающую с прялки нить.

- Поет не только голос, - сказала она. - Поет еще и разум.
Что толку обладать прекраснейшим голосом в мире, если ты не
знаешь ни единой песни.

Она смотала в клубок остаток прями.

- У тебя есть Сила, Ферру, и если не обращать на нее
внимания, она может натворить бед.

- Как у тех, кто не способен учиться, - сказала Ферру. - У
диких.

Тенар не поняла, что та имела в виду и вопросительно
посмотрела на девочку.

- Тех, что живут на Западе, - пояснила Ферру.

- А-а... драконы... из песни Женщины из Кемая. Да. Ты
права. Итак, с какого предания мы начнем? С того, что
повествует о том, как острова поднялись из пучины моря, или ты
хочешь узнать, как Король Морред разбил Черный Флот?

- С островов, - прошептала Ферру. Тенар в глубине души
надеялась, что девочка выберет "_Д_е_я_н_и_я _Ю_н_о_г_о
_К_о_р_о_л_я_", ибо Морред для нее означал Лебаннена. Но выбор
ребенка был однозначен.

- Очень хорошо, - сказала Тенар и бросила взгляд на
стоящие на полке книги Огиона, подбадривая себя тем, что если
она забудет нужные слова, то найдет их там. Глубоко вздохнув,
она начала рассказ.

Когда пришло время ложиться спать, Ферру знала, как Сегой
поднял острова из пучины Времени. Уложив девочку в постель,
Тенар, вместо того, чтобы спеть ей колыбельную, тихо повторила
с ней первые строфы песни Сотворения.

Тенар отнесла маленькую масляную лампу обратно в кухню,
вслушиваясь в царившую в доме абсолютную тишину. Мир был скован
морозом. Ни единая звездочка не мерцала в темноте за
единственным окном в кухне. От каменного пола веяло холодом.

Тенар вновь подсела к огню, поскольку ей было уже не
уснуть. Величественные слова песни разбередили ей душу, где
тлели еще гнев и тревога, появившиеся после разговора с Иви.
Тенар взяла кочергу, чтобы поворошить поленья. Когда она сунула
кочергу в очаг, с заднего двора дома понесся какой-то шум.

Тенар выпрямилась и прислушалась.

Опять: тихий, глухой стук или удар... снаружи дома... окно
маслобойни?

По-прежнему сжимая в руке кочергу, Тенар прошла через
погруженную во тьму прихожую к двери, что вела в кладовую. За
кладовой находилась маслобойня. Дом стоял на склоне невысокого
холма, и обе эти комнаты уходили вглубь последнего, словно
пещеры, хотя и находились на одном уровне с другими комнатами.
В кладовой были только отверстия для воздуха; в наружной стене
маслобойни имелись дверь и окно, низкое и широкое, как в кухне.
Стоя у дверей кладовой, она слышала, как скрипит окно и
перешептываются мужские голоса.

Флинт был хорошим хозяином. На всех дверях, кроме одной, в
этом доме имелись надежные железные щеколды, которые регулярно
смазывали. Ни одна из них не была сейчас задвинута.

Тенар закрыла изнутри дверь в кладовую. Длинная щеколда
беззвучно скользнула в массивное стальное ушко, укрепленное на
дверном косяке.

Она услышала, как открылась наружная дверь маслобойни.
Один из них, в конце концов, додумался проверить ее, прежде чем
ломиться в окно, и обнаружил, что она не заперта. Тенар вновь
услыхала гул голосов. Затем наступила тишина, и она услышала
стук собственного сердца, барабанной дробью отдающийся в ушах.
Тенар испугалась, что он заглушит все остальные звуки. Она
чувствовала, как у нее задрожали ноги, а холод от каменного
пола, словно бесстыдная рука, пробрался ей под платье.

- Открыто, - прошептал совсем рядом мужской голос, и
сердце чуть было не выпрыгнуло из ее груди. Тенар положила руку
на засов, думая, что он открыт - она отодвинула, а не задвинула
щеколду... Она уже хотела вернуть ее в первоначальное
положение, когда вдруг услышала, как скрипит, открываясь, дверь
между маслобойней и кладовой. Она знала, что это скрипит
верхняя петля. А еще Тенар узнала голос говорившего.

- Это чулан, - сказал Хэнди, и тут заходила ходуном дверь,
перед которой она стояла.

- Эта дверь заперта.

Дверь дернули снова. Между ней и косяком пробился тонкий,
не толще лезвия нежа, лучик света. Он коснулся ее груди, и она
отпрянула назад, будто тот мог порезать ее.

На дверь вновь нажали, но она не поддалась. Это была
массивная дверь с прочными петлями и надежным засовом.

Они навалились на дверь все вместе. Она поняла, что теперь
они решат обойти дом кругом и попытать счастья с парадной
дверью. Тенар вдруг обнаружила, что стоит перед парадной дверью
и запирает ее, совершенно не помня, как она здесь оказалась.
Наверное, ей просто снился страшный сон, в котором какие-то
люди пытались проникнуть в ее дом, стараясь отодвинуть щеколду
узкими лезвиями ножей, просунутых в зазор между косяком и
дверью. Двери... не могут ли они войти через какую-нибудь
другую дверь? Окна... ставни на окнах спальни... у нее сразу
перехватило дыхание. Тенар подумала, что ей ни за что не
добраться до комнаты Ферру, но вот она уже там, закрывает
массивные деревянные ставни. Из-за тугих петель они сошлись со
стуком. Теперь эти люди знают. Теперь они придут. Они придут к
окну в следующей комнате, ее спальне. Они будут там прежде, чем
она успеет закрыть ставни. И они пришли.

Тенар увидела расплывчатые очертания их лиц, появившиеся в
темноте за окном, когда пыталась высвободить левый ставень из
его крепления. Тот застрял. Она не могла сдвинуть его с места.
К стеклу прикоснулась рука, белым пятном расплющившись на нем.

- Вот она.

- Впусти нас. Мы не причиним тебе вреда.

- Мы только хотим поговорить с тобой.

- Он лишь хочет взглянуть на свою малышку.

Она освободила ставню и закрыла ее. Но если они разобьют
окно, то почти наверняка смогут открыть ставни снаружи,
поскольку те запирались только на крючок, который можно было
выбить из дерева сильным ударом.

- Впусти нас, и мы не причиним тебе вреда, - уверяли они.

Тенар слышала, как под их ногами хрустят прихваченные
морозцем спавшие листья. Не проснулась ли Ферру? Стук
закрываемых ставен вполне мог разбудить ее. Она не должна была
отходить от малышки ни на шаг. Тенар готова была сражаться за
Ферру. У нее в руках была кочерга, где она? Тенар положила ее
на пол, когда закрывала ставни, и теперь никак не могла ее
найти. Кочерга утонула во мраке комнаты, у которой, казалось,
не было стен.

По парадной двери, ведущей в кухню, забарабанили. Она
тряслась, но держалась.

- Сюда! - крикнул один из них, и Тенар тут же поняла, что
он обнаружил. Человек увидел большое, не защищенное ставнями
окно кухни, в которое было легко забраться.

Она пошла - ей казалось, что она еле волочит ноги - к
двери комнаты. Теперь тут жила Ферру, но когда-то здесь была
детская. Поэтому она и не запиралась изнутри - чтобы дети
случайно не задвинули щеколду и не испугались, если ее заест.

По другую сторону холма, в глубине сада, в своем домике
спали Клирбрук и Шенди. Если она позовет, Шенди, наверное, ее
услышит. Но для этого ей нужно открыть окно спальни и
крикнуть... или разбудить Ферру, вылезти вместе с ней в окно и
бежать через сад, но снаружи их поджидали бандиты.

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения
Тенар. Поднявшаяся волна гнева растопила сковывавший ее ужас, и
она с горящими от ярости глазами вбежала в кухню, схватила со
стола длинный и острый разделочный нож, отодвинула щеколду и
встала в дверном проеме.

- Ну, я жду вас! - сказала она.

Вдруг раздался чей-то вопль, перешедший в протяжный стон,
и какой-то мужчина крикнул:

- Смотри!

- Сюда! Сюда! - вопил другой.

Затем наступила тишина.

Свет из открытой двери отражался в темном льду луж,
блестел на голых ветвях дубов и серебрил спавшие листья. Когда
в глазах у Тенар прояснилось, она увидела, как что-то темное
ползет к ней по тропе, жалобно скуля. Внезапно в круг света
ворвалась черная тень, ощетинившаяся блестящими лезвиями.

- Тенар!

- Стой, где стоишь, - приказала она, поднимая нож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26