Кроме того, он был чародеем, причем состоявшим на службе их
гостеприимного хозяина. И все же, подумала она, им не следовало
так беспечно прогуливаться и дружелюбно болтать с ним.

Люди с Хавнора гостили у Лорда Ре Альби еще несколько
дней, вероятно, надеясь, что Верховный Маг передумает и
заглянет к ним, но они не пытались его искать и не докучали
Тенар вопросами о его вероятном местонахождении. Когда они,
наконец, покинули поместье, Тенар сказала себе, что пришла пора
принять решение. Здесь ее ничто не удерживало, а причин для
ухода отсюда было целых две, и весьма веских: Аспен и Хэнди. Ни
один из них не оставит их с Ферру в покое.

И все же Тенар нелегко было принять решение, ибо уходить
ей не хотелось. Покинув Ре Альби, она навеки теряла Огиона,
поскольку пока она жила в его доме и полола его лук, потеря
почти не ощущалась.

- Там, внизу, мне никогда не снилось, что я парю в
облаках, - подумала она.

Здесь, куда прилетал Калессин, она была Тенар. Внизу, в
Срединной Долине, она вновь станет Гохой. Она медлила,
уговаривала себя: "Стоит ли мне бояться этих негодяев, убегать
от них со всех ног? Ведь этого они и добиваются. Разве можно
позволять им помыкать мной?"

В конце концов она решила:

- Ладно, вот только закончу делать сыр.

Тенар не отпускала Ферру от себя ни на шаг. А время шло.

Когда Мосс заглянула к ней поболтать, Тенар спросила ее о
чародее Аспене, не открыв ей, впрочем, всей правам, но
упомянув, что он порядком напугал ее - хотя, возможно, маг
только этого и добивался. Мосс обычно обходила стороной
владения старого Лорда, но она всегда интересовалась тем, что
там происходило и никогда не отказывалась переброситься
словечком-другим с работавшими там товарками: бабкой, что учила
ее принимать роды, и женщинами, которых она время от времени
лечила и оказывала разные другие услуги. Знахарка с готовностью
выслушивала их сплетни о том, что творилось в поместье. Они все
как одна ненавидели Аспена и поэтому всегда были не прочь
посудачить о нем. Однако эти рассказы немногого стоили из-за
пропитавших их страха и злобы. И все же среди гор домыслов
встречались зерна истины. По воспоминаниям самой Мосс до того,
как три года назад здесь появился Аспен, молодой господин, внук
владельца поместья, хотя и был застенчив и замкнут, - "словно
мешком пришибленный", как выразилась Мосс, - но на здоровье не
жаловался. Вскоре после смерти его матери старый Лорд послал
слугу на Рокк за волшебником: "Зачем? Разве поблизости не жил
Огион? К тому же они все там колдуны в этом поместье".

Но, так или иначе, явился Аспен. Он нанес визит вежливости
к Огиону, но не более того, и, по словам Мосс, больше носа не
казал из поместья. С той поры внука видели все реже и реже, а
теперь, говорят, он и вовсе не встает с постели. Одна из
женщин, выполняя какое-то поручение, побывала в доме и болтала,
будто он "слаб, как младенец, и все время дрожит". Но старый
Лорд, по прикидкам Мосс ему было "лет сто или что-то около
того" - старуха не испытывала ни уважения к цифрам, ни страха
перед ними - просто расцвел на глазах, как они говорили:
"налился соком". А один из слуг - среди челяди в поместье не
было ни одной женщины - болтал своей подружке, будто старик
нанял чародея для того, чтобы тот дал ему бессмертие, и, по
словам мужчины, волшебник делает свое дело, кормя Лорда
жизненной силой внука. Причем тот слуга не видел в этом ничего
дурного, говоря: "Кто не хочет жить вечно?"

- Что ж, - вымолвила Тенар, откидываясь на спинку стула. -
Мерзкая история. А что на этот счет говорят в деревне?

Мосс пожала плечами. Вновь срабатывал принцип "наша хата с
краю". Деяния сильных мира сего неподсудны черни. Сказывалась
еще и слепая преданность, местная солидарность: старик был
_и_х_ господином, Лордом Ре Альби, и кому какое дело, чем он
занимается... Мосс, в общем, была согласна с ними.

- Подобный трюк, - сказал она, - связан с огромным риском.

Однако в ее словах не было осуждения.

Хэнди по-прежнему в поместье не появлялся. Желая
удостовериться в том, что он покинул Обрыв, Тенар спросила
нескольких крестьян, не видели ли они его, но те отвечали
крайне неохотно и уклончиво. Они не желали лезть не в свое
дело. "Наша хата с краю..." Один лишь старик Фан считал ее
своим другом... Возможно, все дело было в том, что видел он
неважно и не мог как следует разглядеть Ферру.

Теперь Тенар, нужно ли ей было сходить в деревню или
просто на два шага отойти от дома, постоянно брала девочку с
собой.

Ферру это нисколько не тяготило. Она не отходила от Тенар
ни на шаг, будто была совсем малышкой, играла около нее и как
могла помогала по хозяйству. Ее любимыми игрушками были кошачья
колыбелька и пара вырезанных из кости фигурок, что Тенар нашла
в сплетенной из травы сумочке на одной из полок шкафа Одна из
фигурок, скорее всего изображала собачку или овцу, другая -
мужчину или женщину, Тенар чувствовала, что они не обладают
какой-либо магической силой, а, значит, не опасны, да и Мосс
утверждала, что это всего лишь игрушки. Но Ферру считала их
могучими талисманами. Она могла часами возиться с ними,
разыгрывая какие-то сценки. Ферру всегда играла молча. Иногда
она строила своим любимцам домики из мха и соломы с каменным
полом. Фигурки хранились в сплетенном из травы мешочке, который
Ферру постоянно таскала в кармане. Еще девочка научилась
прясть. Она приспособилась держать прялку в обожженной руке и
крутить колесо другой рукой. Все время, пока они жили здесь,
Тенар с Ферру регулярно расчесывали коз, и отличной шелковистой
шерсти у них было в достатке.

- Но я должна буду учить ее, - эта мысль не давала Тенар
покоя. - "Учи ее _в_с_е_м_у_", - сказал Огион, а чему я могу ее
научить? Готовить и прясть!

Тут другая часть ее "Я" возразила голосом Гохи:

- А что в этом зазорного? Всякий труд почетен и уважаем,
разве не так? Неужели мудры лишь те, у кого хорошо подвешен
язык?

Однако эта проблема по-прежнему волновала Тенар, и однажды
вечером она сказала Ферру, которая перебирала и чистила вместе
с ней козий пух:

- Малышка, наверное пришло время тебе учить Настоящие
Имена вещей. Существует язык, который все вещи в мире называет
их Настоящими Именами, а это означает, что поступок и слово
становятся единым целым. Сегой звуками этого языка поднял
острова Земноморья из морской пучины. На этом языке говорят
драконы.

Девочка молча внимала ей.

Тенар отложила в сторону чесальные гребни и подняла с пола
камушек.

- В том языке, - сказала она, - этот камень зовется
"_т_о_л_к_".

Ферру, не спускавшая с Тенар глаз, повторила за ней:
"_т_о_л_к_", но беззвучно, одними губами, чуть впалыми на
правой, изуродованной шрамами щеке.

Камешек мирно покоился на ладони Тенар.

Они обе молчали.

- Нет, - сказала вдруг Тенар, - начинать твое обучение
нужно не с этого.

Она уронила камушек на пол, вновь взяла в руки гребни и
пригоршню воздушного козьего пуха, что разобрала для нее Ферру.

- Наверное, в свое время ты получишь от колдуна свое
Настоящее Имя. Когда-нибудь, но не сейчас. А теперь слушай меня
внимательно. Настало время рассказать тебе истории, которые
необходимо знать каждому. Я познакомлю тебя с преданиями об
Архипелаге и об островах Империи Каргад, перескажу легенду, что
поведал мне когда-то мой друг Айхал Молчаливый. А сейчас
послушай-ка сказку, которую моя подруга Ларк любит рассказывать
своим детям. Это история об Андаре и Авад. Давным-давно, на
далеком, как Селидор, острове, жил дровосек по имени Андар,
который в одиночку бродил по холмам. Однажды в лесной чащобе он
срубил огромный дуб. Упав, тот вскричал человеческим голосом...

Этот вечер понравился им обоим.

Но ночью Тенар, лежа рядом со спящей девочкой, никак не
могла уснуть. Она ворочалась с боку на бок - не давали покоя
разные мелочи, всплывавшие одна за другой: закрыла ли я ворота
загона, болит ли моя рука от гребня или это уже начинают болеть
суставы, и так далее. Затем ей послышалось, будто по двору
кто-то бродит, и Тенар почувствовала себя неуютно. А не завести
ли мне собаку, подумала она. Глупо не иметь собаки. В наше
неспокойное время одинокой женщине с ребенком собака просто
необходима. Но это же дом Огиона! Никто не войдет сюда со злым
умыслом. Но Огион умер и похоронен меж древесных корней на краю
леса. И никто не придет мне на выручку. Сокола тоже нет, он
сбежал. Да в нем ничего и не осталось от прежнего Сокола -
жалкое, ни на что не годное подобие человека, мертвец,
силящийся сойти за живого. Во мне нет Силы. Слова Творения для
меня пустой звук. Они умирают, не успев сорваться с моих уст. Я
- женщина, старая слабая глупая женщина. Все мои усилия тщетны.
Все, к чему я прикасаюсь, обращается в прах, в призрачную тень,
в бездушный камень. Я - порождение тьмы, на мне ее отметина.
Только огонь даст мне очищение. Только огонь в силах поглотить
меня, выжечь...

Она села и крикнула во весь голос на своем родном языке:

- Да обратится проклятие вспять! - и сделала правой рукой
отвращающий зло жест, указывая на запертую дверь. Затем,
вскочив с постели, Тенар подошла к двери, распахнула ее и
выкрикнула во мрак ночи:

- Ты опоздал, Аспен! Я была съедена еще много лет назад.
Возвращайся и очисть от скверны свой собственный дом!

Ответа не последовало, лишь откуда-то потянуло горьким,
смрадным дымком от паленых волос или одежды.

Тенар захлопнула дверь, подперла ее посохом Огиона и,
оглянувшись, увидела, что Ферру по-прежнему крепко спит. Сама
она в эту ночь так и не смогла уснуть.

Утром Тенар отправилась вместе с Ферру в деревню -
спросить у Фана, нужна ли ему та пряжа, что они спряли для
него. Это был удобный предлог уйти из дома и побыть немного
среди людей. Старик был рад их приходу, они поболтали с ним
малость, сиди под огромным раскрашенным веером, пока не вошла
хмурая ученица и с треском не уселась за ткацкий станок. Когда
они вышли из дома Фана, кто-то юркнул за угол домика, где
некогда жила Тенар. Вдруг что-то принялось жалить шею и лицо
Тенар, словно рой ос или пчел, по земле забарабанило, будто
пошел дождь, но на небе не было ни облачка... Камни. Она
увидела, как мелкие камушки поднимают фонтанчики пыли. Ферру
остановилась и стала недоуменно оглядываться по сторонам.
Стайка мальчишек, пригибаясь, выбежала из-за домика и умчалась
прочь, хохоча и перешучиваясь на ходу.

- Пойдем, - сказала ровным голосом Тенар, и они зашагали к
дому Огиона.

Тенар била дрожь, которая все усиливалась по мере того,
как они удалялись от деревни. Она хотела скрыть свой страх от
Ферру, которая была встревожена, но не напугана, поскольку так
и не поняла, что же, собственно, произошло.

Стоило им войти в дом, как Тенар сразу же поняла, что пока
они ходили в деревню, здесь кто-то побывал. Пахло палеными
волосами и горелым мясом. Покрывало на кровати было смято.

Когда она попыталась обдумать случившееся, то сразу
поняла, что на нее наложено заклятие. Оно поджидало ее здесь.
Тенар по-прежнему била дрожь, а мысли в ее голове смешались и
замедлили свой бег. Она была не в состоянии сосредоточиться,
Тенар произнесла вслух Настоящее Имя камня, и ее забросали
камнями, швырнули их ей в лицо - в лик зла, в ужасный лик...
Она осмелилась произнести... Теперь она не могла вымолвить ни
слова...

Тенар подумала на своем родном языке: "_Я _н_е _м_о_г_у_
д_у_м_а_т_ь н_а _Х_а_р_д_и_к_е_. _Я _н_е _д_о_л_ж_н_а_..."

Но она могла думать на каргадском. Не слишком быстро.
Словно она была вынуждена советоваться с явившейся из мрака и
думавшей за нее девочкой Аркой, которой Тенар была когда-то
давным-давно. Явившейся, чтобы помочь ей, как она помогла Тенар
прошлой ночью, повернув проклятие чародея против него самого.
Арка не знала многого из того, что знали Тенар и Гоха, но ей
было не привыкать накладывать проклятья, и еще она знала, как
выжить в кромешной тьме и умела молчать.

Молчать было нелегко. Ей хотелось кричать во весь голос.
Ей хотелось поговорить с кем-нибудь... сходить к Мосс и
объяснить, что случилось, объяснить, почему она должна покинуть
Ре Альби, попрощаться, в конце концов. Тенар хотела сказать:

- Козы теперь твои, Хифер. - И она попыталась произнести
это на Хардике, чтобы та могла ее понять, но Хифер с
недоумением взглянула на нее и хихикнула.

- О, все козы принадлежат господину Огиону! - сказала она.

- Тогда... ты... - Тенар хотела сказать: "сбережешь их для
него", но ее тело охватила внезапная слабость, и она вдруг
услышала собственный визгливый голос: "Идиотка, полоумная
придурковатая баба!" Хифер перестала смеяться и изумленно
уставилась на нее. Тенар зажала рукой собственный рот. Она
взяла Хифер за плечо, развернула ее к зреющим в сарае сырам,
указала пальцем на них, потом на Хифер, и так несколько раз,
пока та понимающе не закивала и вновь не захихикала, поскольку
Тенар вела себя жутко смешно.

Тенар кивнула Ферру - пошли! - и вошла в дом, где
неприятный запах усилился, заставив девочку испуганно
съежиться.

Тенар вытащила из шкафа их пожитки и дорожную обувь. В
свою поклажу она положила сменное платье и белье, два старых
платьица Ферру и наполовину законченное новое, а также два
веретена, что она вырезала для себя и для Ферру, немного еды и
глиняную бутыль с водой в дорогу. В сумку Ферру были сложены
лучшие корзинки девочки, костяные фигурки в сплетенном из травы
мешочке, несколько перышек, маленький коврик с причудливым
рисунком, что подарила ей Мосс, а также мешочек с орехами и
изюмом.

Тенар хотела сказать: "Полей персиковое деревце", но не
рискнула вновь открыть рот. Она вывела девочку наружу и знаками
объяснила, что от нее хочет. Ферру обильно полила тоненький
прутик.

Они дружно всхлипнули и вернулись в дом, где молча
принялись за работу.

Тенар поставила кувшин обратно на полку и тут увидела в
дальнем ее углу три больших книги, некогда принадлежавшие
Огиону.

У Архи эти большие кожаные шкатулки, битком набитые
бумагой, никаких ассоциаций не вызывали.

Но Тенар не могла оторвать от них глаз, и, покусывая от
напряжения костяшки пальцев, пыталась решить, как ей поступить:
взять их с собой или оставить здесь. Тенар просто обязана была
взять их с собой, хотя ноша и без того была тяжела. Их нельзя
было оставлять в оскверненном доме, там, где побывало зло. Они
принадлежали им всем: Огиону, Геду, ей. Знание. Учи ее всему!
Тенар вытащила из дорожной сумы всю шерсть и пряжу, что она
хотела взять с собой, и, положив на освободившееся место одна
на другую книги, туго перевязала горловину сумы кожаным
ремешком. Затем она сказала:

- Нам пора, Ферру.

Тенар говорила по-каргадски, но имя девочки осталось
прежним, поскольку это было каргадское слово, означавшее пламя,
горение. И девочка, не спрашивая ни о чем, пошла за ней,
закинув свой кожаный мешок за плечо.

Они взяли с собой свои дорожные посохи - ореховый прут и
ольховую ветвь. Посох Огиона так и остался стоять в темном углу
за дверью. Они оставили входную дверь распахнутой настежь
навстречу морскому бризу.

Животный инстинкт уводил Тенар прочь от возделанных полей
и горной дороги, по которой она пришла сюда. Держа Ферру за
руку, она шагала напрямик через крутые террасы к тропе,
которая, причудливо изгибаясь, спускалась к Порт-Гонту. Тенар
понимала, что если она столкнется лицом к лицу с Аспеном, то
пиши пропало, а он наверняка поджидает ее где-то на дороге. Но,
возможно, не на этой.

Прошагав примерно милю вниз по склону, Тенар вновь обрела
способность размышлять здраво. Первой же мыслью, пришедшей ей в
голову, было: "Я выбрала правильную дорогу". К ней вернулось
знание Хардика, а чуть позднее и слов Древнего Наречия. Она тут
же остановились, подняла с земли камушек и, держа его в руке,
произнесла про себя: "_т_о_л_к_", а затем опустила камень в
карман. Затем Тенар обратила взор на бескрайние просторы неба,
где степенно плыли тучи, и сказали про себя один-единственный
раз: "_К_а_л_е_с_с_и_н_". И в голове у нее тут же прояснилось,
словно там повеяло свежим ветерком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26